Сергей Прокудин
Несчастный случай
Все действующие лица и события вымышлены.
Любой совпадение с реальными лицами или
событиями являются случайными.
Глава 1
1.
-Коншов! – Вадим прошел по отчаянно скрипящему под кирзовыми сапогами паркету и распахнул дверь в 722 комнату, - Леха, твою мать, ты когда на тумбочку выйдешь?
Леха Коншов неторопливо оторвался от тарелки, наполненной дымящейся вареной картошкой.
-Ты чего, подождать не можешь? - проговорил он с набитым ртом.
-Могу, отчего же не мочь. Только давай быстрее. А то Андрюха тоже ушел, а мне уже скоро спать, между прочим. А еще поесть чего-нибудь надо, - Вадим помолчал, наблюдая за сосредоточенно жующим Алексеем, - В общем, быстрей давай!
Они стояли в суточном наряде по 43 курсу. Суть наряда заключалась в том, чтобы торчать в холле седьмого этажа и встречать проверяющих офицеров. А еще отвечать на телефонные звонки. Ну и, конечно, убираться в общих помещениях курса. Вообще-то, согласно Уставу внутренней службы Вооруженных сил Российской Федерации, обязанностей у суточного наряда было гораздо больше, но по сути своей все сводилось к трем вышеперечисленным пунктам. Кроме прочего у дежурного по курсу была еще одна важная обязанность: он обязан был следить за наличием и состоянием личного состава курса в количестве порядка ста человек. Дежурным в этот вечер заступил Андрей Линев, а дневальными Вадим Дмитров и Алексей Коншов.
Суточный наряд потому и называется суточным, что находится на своем посту и ночью, и днем. Дневальным предстояло разделить ночь пополам, дабы нести службу посменно. Дежурный же сидел за своим столом всю ночь, а отдыхал утром. Первую половину ночи выпало стоять Коншову.
Вадим вышел из коридора и сел за стол дежурного. Надо сразу представить, как выглядело помещение 43 курса. Располагалось оно на седьмом этаже восьмиэтажного здания нового общежития четвертого факультета и состояло из трех частей. Первая, центральная часть, холл. Здесь располагалось место наряда и канцелярия. От холла в разных его углах отходили два коридора. Здесь, в крыльях здания рядами располагались комнаты, в которых по трое-четверо проживали курсанты 43 курса. Сейчас они были частично в увольнении. Имевшиеся же в наличии люди занимались категорически запрещенным делом – готовили еду на контрабандных электроплитках. По этому поводу начальником училища периодически выпускались грозные приказы, сулящие страшные кары тем, кто ставит общежития с их, мягко говоря, не очень современной электропроводкой, под угрозу пожара. Плитки изымали, ломали, но они все равно появлялись с завидным постоянством. Постоянство это объяснялось, пожалуй, просто: курсанты хотели кушать. Начальство, в целом понимая это, предложило им ходить в столовую, как на первом и втором курсах, когда они еще проживали в казарме. Но это благое начинание встретило почти единодушный отпор. Да и то верно, кто же будет ходить в курсантскую столовую и есть тамошнюю малосъедобную пищу, опостылевшую за два казарменных года, когда в комнате можно приготовить себе роскошный ужин, пусть даже и с риском попасть на карандаш начальнику курса. Опять же, просыпаться на полчаса раньше утром или одеваться по полной форме вечером ради завтрака и ужина мало кому хотелось.
Вадим ощутил под ложечкой неприятное посасывание. Он посмотрел на часы и с удовлетворением отметил, что неотвратимо приближается время его отхода ко сну. Шурик Галкин, его сосед по комнате, только что закончил жарить картошку и Вадим с удовольствием представил, как он плотно поужинает, перед тем как завалиться в кровать. Эту радужную перспективу несколько омрачал тот факт, что в три часа ночи придется подниматься и выходить на тумбочку, но, в общем, все было не так уж плохо. С легким вздохом он констатировал, что до счастливого мига остается еще пятнадцать минут, а это значило, что надо бы заняться делом.
Вадим вытащил из стопки сложенных на столе красных папок, с документацией дежурного по курсу, «Книгу вечерней поверки» и принялся заполнять ее на новый месяц, то и дело сверяясь с уже заполненными страницами. «Книга вечерней поверки» представляет из себя журнал, вроде тех, что каждый из нас видел в школе на учительском столе. Здесь под номерами идут фамилии и инициалы всех курсантов курса, а напротив идут графы, соответствующие числам месяца. Таким образом, выходит, что заполнять эту книгу надо каждый месяц. Новый месяц февраль как раз и открывался сегодняшним нарядом, поэтому дежурный поручил эту почетную миссию Вадиму.
Примерно через полтора часа пройдет вечерняя поверка. Она, в зависимости от того, придет на курс проверяющий или нет, может быть выполнена в двух вариантах. Первый, так сказать, легальный, заключается в том, что курсу придется построиться в холле, а старшина будет читать все фамилии, ожидая ответа от находящихся в наличии или, если лица эти отсутствуют по уважительным причинам, ответа их командиров. Второй, совершенно нелегальный, но гораздо более человечный вариант, заключается в том, что ближе к 22 часам к дежурному выйдет, почесываясь, старшина, в неуставном свитере на уставное нижнее белье, и командиры групп. Вместе они прикинут, кто где есть и поставят отметки в «Книге вечерней поверки». Но такой прелестный способ использовался лишь в том случае, если проверяющие не предвиделись. Впрочем, он использовался все-таки чаще, чем первый, несмотря на то, что имелась реальная опасность приобрести проблемы с начальником курса. Вот и сегодня дежурным по общежитию заступил неплохой офицер, который старался не утруждать себя утомительными обходами этажей. А значит, поверка будет проходить по, так сказать, сокращенному плану.
К тому времени, когда на тумбочку вышел Леха Коншов, Вадим уже заканчивал список личного состава. Леха с размаху опустился на стул и бросил на стол перед собой ремень и шапку.
-Блин, там фильм классный идет, а ты хреновней всякой занимайся!
-Что за фильм? – Вадим с удовольствием оторвался от журнала и отложил ручку.
-Да детектив.
-Крови много?
-Нормально!
-А давно идет?
-С полчаса.
-Это хорошо. Значит еще не поздно начать смотреть. В общем, я пошел. Список вот, допиши. И смотри, раньше чем без пяти три не буди.
-В половину разбужу.
-Я тебя загрызу тогда… Ладно, пошел я. – Расстегивая на ходу ремень, Вадим двинулся к комнате.
2.
Едва Вадим распахнул дверь 717 комнаты, как в нос ударил сладостный запах жареной с чесноком картошки. Шурик и вправду не подкачал. Запах чем-то напоминал жареную курицу и еще что-то совершенно невообразимое. Вадим с удовольствием втянул воздух и плотно закрыл за собой дверь. Зимой в общежитии было не слишком тепло, а в холле и коридорах и вовсе откровенно холодно, так, что наряд иной раз одевал по ночам бушлаты. Им же повезло с комнатой. Она была на удивление теплой, так что даже не приходилось отапливать ее всякими обогревателями, которые, кстати, тоже были запрещены. По телевизору и впрямь шел какой-то детективный боевик. На экране неслась машина, в которую кто-то стрелял, а перед самым экраном сидел Шурик и трескал жареную картошку, обильно полив ее кетчупом, вприкуску с толстыми ломтями черного хлеба.
-Слушай, к такой картошке только стакана не хватает. – Вадим плюхнулся на свою кровать и принялся стаскивать сапоги.
-Угу, - нечленораздельно промычал Шурик, не отрываясь от телевизора.
-Чего показывают-то? – Вадим развесил портянки на сапогах и принялся освобождаться от надоевшей за день формы.
-Да тут, короче, мужики с мафией воюют.
-Понятно. – Вадим обул тапочки и налегке отправился в ванную.
Пришла пора обрисовать, в нескольких словах комнаты в общежитии. Они, хотя и были меньше по площади, чем комнаты в других общежитиях, единодушно считались лучшими. Дело в том, что уменьшение площади происходило оттого, что в каждой комнате был собственный санузел, а это качество, согласитесь, способно перевесить даже в том случае, если бы в других общагах комнаты были бы в два раза больше. Однако этого не было. Зато в других общагах в туалет надо было идти в конец коридора, а здесь он был в двух шагах за стенкой. С собственной квадратной ванной и душем, из которого иногда даже шла горячая вода. Для неизбалованных людей, комнаты были просто роскошны. А по-настоящему оценить эту роскошь могли лишь прожившие два года в казарме курсанты. Таким образом, в комнате имелась ванная (она же туалет), кладовка, короткий коридорчик, образованный этими помещениями и, собственно, комната, где умещались два стола, две двухъярусные кровати и даже еще оставался полутораметровый проход к окну. Если учесть, что из четырех человек здесь постоянно проживали только трое, то становится понятно, что о лучших условиях не приходилось и мечтать.
Вадим, фыркая, умылся, и вышел из ванной. Сел к столу и, приподняв крышку сковороды, вдохнул густой аромат.
-Ох, хороша! – вырвалось у него, - Слушай, Шурик, а у нас, часом, чесночка нет?
-Нет, весь туда изрезал. Его и оставалось-то две дольки.
-Жалко. А очень хочется.
-Сходи к Максу. У него вроде был. Может даст…
Вадим подумал несколько секунд.
-Схожу. В падлу, но схожу. Очень уж хочется.
Он вышел из комнаты и, шаркая тапочками, отправился в соседнее крыло. Выйдя в холл, он увидел Леху, курившего на площадке лестницы и сосредоточенно разглядывавшего крашенную в желтый цвет стену. Возвращаясь через несколько минут с тремя дольками чеснока, довольный Вадим остановился в малом холле, где несколько человек, вытащив из комнаты видак, смотрели комедийный боевик. Вадим стоял практически у самого выхода в холл. Там раздался телефонный звонок и Леха Коншов протопал своими «кирзачами» к тумбочке, где этот телефон стоял. Вадим двинулся в свою комнату, пересекая холл.
«Задержишься?..» – невольно ловил он обрывки телефонного разговора, - «Ладно я скажу. А когда?.. Ладно..»
«Кто-то из увольнения опаздывает» – механически подумал Вадим.
Через полчаса, плотно поужинав, он завалился на кровать, чтобы досмотреть детектив, идущий по телевизору и заснуть. Надо было все-таки помнить, что в три часа его ожидала тумбочка, дежурные, проверяющие и еще целый день суеты и хлопот. И все это притом, что он не доспит порядка трех часов из положенного ему отдыха. И три часа эти, никто ему не возместит…
3.
Дежурный по училищу отложил авторучку.
-Значит так, товарищ капитан, на 44 курсе у вас непорядок. У дежурного лицо какое-то помятое. Сдается мне, что наряд спит самым наглым образом. Так что проследите. Запись делать не буду, но все-таки…
-Прослежу, товарищ полковник, - розовощекий капитан, через плечо дежурного, пристально всмотрелся в запись в журнале.
-Хорошо. Сообщите в штаб, что я выхожу для осмотра второго общежития.
Полковник встал и застегнул верхнюю пуговицу шинели. Неторопливо вышел из «аквариума», застекленной выгородки, построенной в холле первого этажа общежития №3, прямо перед входной дверью, специально для размещения наряда. Выходить в мороз и вьюгу не хотелось, но выбора не было. Полковник решительно распахнул дверь и шагнул в промерзлый фанерный предбанник. Стоило ему легонько толкнуть наружную дверь, как порыв холодного ветра распахнул ее и забросил в лицо офицеру взвихренный колючий снег.
«Черт! Ну и погодка, раздери ее!» – подумал он и шагнул в крутящуюся белую пелену, - «Ладно, сейчас второе пройду и пойду до штаба…»
Мысль о скором отдыхе придала сил. Представилось заднее помещение «аквариума» в штабе, с топчаном и раскаленной электропечкой. От этого даже стало немного теплее. Полковник с легкой завистью подумал о двух своих помощниках, которые сидят сейчас в этой благостной теплоте и не имеют никакой служебной надобности таскаться по глубокому снегу, наметенному за ночь, по морозу, леденея на резком ветру. Постояв секунду, он двинулся к углу общежития. Стоило ему показаться из-за кирпичной стены, залепленной снегом, как сбоку яростно ударил порыв ветра, едва не повалив офицера с ног. Он поскользнулся на разметенном льду и едва не упал.
«Черт!» – еще раз выругался он.
И тут взгляд его наткнулся на какую-то темную, но уже заметенную снегом массу, лежащую почти рядом с ним. Это был явный непорядок, так как здесь, возле этой стены никакой массы не могло быть по определению – каждый день целое отделение курсантов вычищало снег до самого намерзшего на асфальт льда и посыпали площадку перед общежитием песком. Так что если тут что-то и могло валяться, так это мусор, который нерадивые курсанты иной раз выбрасывали из окон, ленясь сходить до контейнеров. Однако что-то выглядело странно. Если это и был мусор, то целый мешок, а такое тоже нечасто встретишь.
Полковник подошел поближе по скользкой поверхности льда, балансируя руками и сопротивляясь порывам острого ледяного ветра. Всмотрелся. Эта темная масса была человеком! Снег медленно заметал очертания фигуры, распластавшейся на льду. Летящие снежинки таяли, с размаху попадая в темную лужу, расплывавшуюся по земле…
Офицер осторожно потянул на себя рукав куртки, думая, что это, может быть пьяный курсант, так и не дошедший до родной комнаты. Такие случаи бывали. Тело медленно перекатилось на спину и на полковника глянули мертвые остекленевшие глаза на разбитом лице…