ЗДРАВСТВУЙ, МИР!
Подборка коротких рассказов
Уважаемые друзья, ваши рецензии к этой подборке рассказов очень-очень приветствуются. Они очень нужны автору.
Деревенские зомби
Саше было пять лет. Сейчас он шёл один по сельскому кладбищу. Неизвестно, как он сюда попал в этот час. Лунный диск почти весь утонул в вязкой грязной туче. Ни огонька. Ни души. Саша шёл по кладбищенской тропке почти на ощупь. Слякотная глина облепила его маленькие поношенные сандалики. Шагать было тяжело. Ветер принёс вместе с чувством холода (Саша был в шортах и маечке) огромное желание что-нибудь горячее и вкусное съесть…
Месяц вдруг выглянул одним глазом из-за тучи, как нетерпеливо и озорно выглядывает девочка из-за кулис актового зала перед самым началом детсадовского утренника посмотреть, все ли родители собрались…
В лунном свете Александру стало отчётливо видно, как из могилок выползают зомби в обветшалой одежде и с изъеденными червями глазницами. Ни огонька. Ни души. Пол лица Луны и десятки хромающих изуродованных зомби. Вот дядька Фёдор, которого хоронили ещё дедушка с бабушкой Саши в молодости. Вот мельник Семёныч. Вот главбух колхоза Бочкина. Движения зомби замедлены. Полностью соответствуют аккомпанементу ветра.
Саша зажмурил глаза, и началось…
Бочкина положила сохранившиеся косточки трёх пальцев правой руки на левое плечо мальчика, нагнулась над самым его ухом и шёпотом спросила: «Попьём чайку?».
Пацан чувствовал холод кисти вопрошающей и стал безостановочно утвердительно качать головой. Мол, попьём, конечно. С пряниками.
Ветер погнал стадо туч-баранов на север. То там, то сям стали проглядывать звёзды. Где-то далеко протяжно завыла собака.
Как-то неожиданно быстро нашёлся уютный дом рядом с кладбищем. В нём горел свет, и играла музыка. Это бабка Агафья всегда, когда уезжала в город к внукам, оставляла звучать маленький транзистор и шестьдесят ваттную лампочку гореть над столом, чтобы дом не обчистили эти скоты из соседнего села.
Зомби расселись по лавкам вокруг большого стола. Александр сидел во главе стола на старом красивом стуле. Бочкина уже поставила чайник на плиту. Семёныч суетился в кухне, выискивая сласти к чаю. Он уже нашёл пряники, шоколадные вафли и лимонную карамель. Надо было ещё найти заварку. Чайник уже хотел закипать…
Бочкина увидела в руках Семёныча вазочки с угощеньем, которые он спешил поставить для всех на стол под лампу для чаепития. Она преградила ему путь. Жёстко ударила трёхпалой рукой по дверному косяку и строго сказала: «Ни в коем случае!».
Всё вернули на место. Фёдор пулей полетел в сельмаг за пряниками, печеньем, конфетами и чёрным чаем. Вернулся необыкновенно быстро с огромными авоськами вкусняшек. Байхового чая, как хотела Бочкина, не оказалось. Купили другой.
Семёныч ловко и быстро залил пузатый заварник с чёрным чаем кипятком. Душистый был чай. Девочка-зомби с оторванной ногой подползла к заварнику и добавила веточку мелисы, которую сорвала по дороге к дому.
Угощения были расставлены. Музыку из транзистора сделали чуточку громче. Чашки расставлены. Мельник ловко всех обслуживал, разливая кипяток и заварку. У Саши активно выделялась слюна при взгляде на зефир и заварные пирожные. Мальчик чувствовал, что в доме тепло, что сейчас вкусно поест и песня из приёмника какая-то знакомая…
Бочкина налила себе горячий чай в блюдце, стала кряхтя отхлёбывать, закусила сушкой. Довольная и властная сказала, мол, вы у меня здесь ещё полы помоете.
Чайник ставили три раза. Пили и с молоком, и с вареньем. Мазали на хрустящий хлеб джем. Чего только не делали.
Утренних петухов упредил будильник Агафьи. Он зазвенел в пять тридцать. Корова мрачно заныла в сарае.
– Пора! – сказала Бочкина.
Народ стал расходиться. Две барышни мыли чашки и блюдца на кухне. Фёдор вызвался сам мыть полы и расставлять мебель по местам.
Очень быстро всё в доме вернулось на исходные места. Зомби, как на работу, устало ковыляли перед рассветом обратно на кладбище. Сашу решили посадить на попутку в город. Мальчик знал наизусть номер дома и улицу. Мельник сам подсадил его в кабину грузовика, ещё раз назвал водителю адрес, дал денег и строго наказал, беречь пацана, как зеницу ока. Подмигнул поседевшему водителю несуществующим правым глазом и записал в крохотный блокнотик химическим карандашом номер автомашины.
Ветер на кладбище утих. Светало. Всё лежало на месте. Через пятьдесят пять минут Александр был в тёплых маминых объятиях у себя дома.
Один мальчик решил съесть всё зло
Один мальчик решил съесть всё зло.
В понедельник на уроке физики он узнал про закон сохранения энергии. Во вторник у бабушки по радио он услышал словосочетание «негативная энергия». В среду мальчик соединил в голове знания понедельника и вторника, получив следующий недвусмысленный тезис. «Негативная энергия никуда не девается, она лишь меняет формы и состояния». Пацан отложил поход на футбольное поле и весь вечер обмозговывал этот тезис. Мультфильмов толковых в среду в телевизоре не было, образовалось море времени для мыслей о вечном. Негативная энергия, будем для простоты называть ее злом, из мира никуда не уходит, как не покидает пределы стадиона футбольный мяч. Он лишь шатается от игрока к игроку, меняя скорость и траекторию.
В четверг, когда мальчуган чистил зубы и для бодрости съел немного зубной пасты, он ясно вспомнил, как получил от Санька дрыном в ухо, и как он после этого отметелил обидчика. То есть мальчик получил пас негативной энергии от Александра, красиво принял мяч, обработал, и точно вернул передачу. Четверг, прямо скажем, был непростой. Изучали формы глаголов, естественный отбор и теплые течения. Потом у мамы пригорел пирог, было много крику и дыма. Рыжеволосая одноклассница ни разу на него не глянула, и вахтерша отругала за отсутствие второй обуви. Перед сном юный спиноза опять чистил зубы и сделал себе из папиной пены для бритья бороду деда мороза. Посмотрел на старика в зеркало и пробасил: «Вот и зима пришла, пора печи топить». В этот самый момент наш герой отчетливо вспомнил, какими грязными словами ругалась бабуля-вахтерша на его грязную обувь. Парень не просто показал ей язык, но и увековечил ее грязные слова и ее имя грифелем на кафеле мужской уборной. Да, я поступил плохо, но я всего лишь принял мяч от бабуленьки, принял на правую ногу, виртуозный дриблинг, проход по левому флангу и точная передача мяча обратно. Негативная энергия никуда не девается, она всё время внутри стадиона.
В ночь на пятницу приснилась рыжеволосая одноклассница и футбольное поле. Рыжеволосая сидела на трибуне и загадочно улыбалась, а ее отец рядом истошно орал «Бей!». Мальчик стоял перед пустыми воротами, защита была далеко, офсайда не было. Мяч лежал на траве перед ногой. Трибуны горланили: «БЕЙ!». Пацан наклонился, взял мяч, он был тяжелый и липкий. Из черного и белого шоколада. Он открыл рот, и мама ласково сказала: «Сынуля, просыпайся». Проснулся и наблюдал необыкновенно нежный цвет зари за окном. Сглотнул слюну и пошел умываться...
Зло есть. Что делать? Несовершенный вид. Совершенный вид – что сделать? Съесть!
Есть зло. Горько.
Мартовский снег
Сегодня город проснулся весь белый-белый, чистый-чистый. Мартовский ослепительно белый снег чище и белее, чем девственно белое платье самой капризной невесты.
Снежно, солнечно, чисто на душе, и потому в голову лезут самые наивные мысли.
Так, утром, входя в главпочтамт, бросил взгляд на заснеженный кировский сквер, через который спешат румяные и суетливые горожане. И вдруг такое почудилось…
… будто бы это не город вовсе. А большая-большая детская в обыкновенной квартире многоэтажного жилого дома. И это не люди вовсе спешат по важным делам, а много-много ребятишек увлечены игрой. Пробудившись от сладкого сна с полётами в ватных облаках, дети, наскоро позавтракав молоком с кукурузными хлопьями, азартно продолжили незавершенные накануне игры с машинками, куклами и детскими конструкторами. Спешат автомобили и блондинки по улицам городка-детской, извергая клубы дыма и амбре эксклюзивного парфюма соответственно. Гремят стройки и электростанции. И самый важный чиновник вдруг оказывается весь в конопушках и шортиках, метр двадцать ростом. И не декларацию он несет за резолюцией вовсе, а решил на весеннем ветерке опробовать новенького воздушного змея. И взмыл архиважный документ белой птицей в небо. Черкнул по нему порыв ветра резолюцию. Мальчуган улыбнулся и начал мечтать.
А разве можно играть понарошку?! Только всерьёз!!! Очень серьёзно и требовательно пожилая женщина у окошечка кассы на почте выясняет, почему в квитанции такая большая сумма. Также серьёзно и требовательно маленькая девочка, рано повзрослевшая из-за телевизора, ставит любимой кукле Машеньке диагноз острого гастрита и начинает ее кормить лекарственным порошком из маминой пудреницы. Только всерьёз! Целиком и полностью веря в предлагаемые обстоятельства! Только так…
Вот такая огромная детская. В несколько десятков гектаров. Вот такие малыши-крохи, братики и сестренки. Полмиллиона в гигантской детской.
А потом опять ночь. Посмотрят детишки Хрюшу со Степашкой, или Тимошенко с Путиным… и бай-бай. Считать до ста кудрявых барашков или валютные банковские вклады, чтобы скорее заснуть. Город-детская опустеет, станет без движения. Мама погасит свет. Только разбросанные игрушки на ковре. Разноцветные кубики – домики разных назначений и стилей. Брошенные машинки – припаркованные повсеместно. Куклы с голубыми глазами – ночные путаны. Неубранная железная дорога – опять громыхает у переезда… А малыши-горожане крепко спят. Плюшевые мишки с пивной отрыжкой у подушек девчонок с косичками. Фотокарточки любимых футболистов под подушкой у пацанов с разбитыми коленками. Тихо… Темно… Сонно…
А снег?! Белый-белый. Чистый-чистый. Это просто мама, вечером переделав кучу дел, помыла с порошком пол в детской. Чисто-чисто. Свежо-свежо. Так только мама умеет…
Сказка о принце
Федор Федорович работал слесарем-сантехником в одном большом учреждении. Был он от природы очень добрым и отзывчивым. Любил детей и птиц. Много читал. Вредных привычек не имел. Финансовое положение его было весьма зыбко, и он взял еще ставку уборщика санузлов. Вечером служащие спешили домой к своей семье, а Федор Федорович вымывал унитазы от говн. Свет в санузлах был тусклый (электрик Семен Семенович был пьющий и жадный, и от него всегда пахло уксусом), а наш герой драил кафель и писсуары. Перчаток резиновых Федор Федорович не признавал и шел воевать с говнами служащих голыми руками. Приходил домой за полночь. Пил чай и ложился спать.
Снится однажды Федору Федоровичу будто он сидит в большом кожаном кресле, вокруг люди в галстуках суетятся, снуют туда сюда с бумагами и называют его «Господин Президент»… «Ох-ты, ох-ты» - пробормотал наш герой, проснулся и пошел на работу. Засоры чистил в раковинах женской туалетной комнаты, волосы мокрые пучками с всякой склизкой дрянью из труб выковыривал, готовился морально к вечерней чистке говн, плевков и окурков служащих. А тут вызывают весь персонал на собрание. Президент корпорации и говорит: «Друзья, коллеги, господа и дамы, мне пора на пенсию, а по Указу Учредителей мое место должен занять простой работяга, душевный парень и бесстрашный человек… - Президент сделал паузу, долго и внимательно вглядываясь в фигуру Федор Федоровича у дверей. Потом подошел к нему похлопал по плечу и сказал: «Моё место займет Арнольд Сигизмундович - мой зам по стратегическому развитию!» И все долго хлопали в ладоши, пили шампанское и поздравляли преемника. А Федор Федорович побрел чистить говны и оттирать мочевые пятна. «Ох-ты, ох-ты . Будет и на нашей улице…» - подумалось нашему герою, и тихая улыбка озарила полуночный санузел.
Так прошла зима, весна и наступило лето. Снится как-то звездной июльской ночью Федор Федоровичу будто выиграл он в лотерею миллион зарубежной валюты и виллу на океанском побережье в придачу. Сидит будто он в шезлонге и загар на нем бронзовый, а от ананасов и крабов тошнит его уже… «Ох-ты, ох-ты» - пробормотал наш герой, проснулся и пошел на работу. Забилась канализация в этот день между седьмым и шестым этажом. Федор Федорович возился долго, измазался весь, но всё исправил. Моет он руки по локоть в бронзовом говне служащих, а тут вбегает взбудораженный Семен Семенович к нему в уборную и кричит зычно, извергая перегар нечеловеческий: «Федорыч! Помнишь ты билет лотерейный покупал первого числа! В лотерее международной. Помнишь?... Номер у тебя еще счастливый был – все семерки…». Дыхание у нашего героя перехватило, и мыло выпало из рук, мигом юрнкув в канализацию… «Помню!» - говорит Федор Федорович, а у самого затряслись мелкой дрожью все поджилки и мурашки по спине танцуют… А Семен Семенович и продолжает: «Так я на тебя посмотрел и тоже купил билетик. Ты мне еще червонец под это занял. Держи, Федорыч, свой червонец, сейчас по телеку результаты объявили, выиграл я миллион! Я! Представляешь?! …» Поздравил наш герой счастливчика и пошел голыми руками дальше с говнами служащих воевать бескомпромиссно и добросовестно. Семен Семенович в этот день уволился и уехал куда-то . Больше его Федор Федорович никогда не видел. «Ох-ты, ох-ты . Будет и на нашей улице…» - подумалось нашему герою, и тихая улыбка озарила полуночный санузел.
Закончилось лето, прошла осень, наступила зима… Снится как-то Федору Федоровичу морозной ночкой такой сон. Он будто в королевских одеждах, едет в карете из чистого золота по булыжной мостовой, а рядом в карете дева сидит неземной красоты и руки его целует… «Ох-ты, ох-ты» - пробормотал наш герой, проснулся и пошел на работу. В обед в столовой учреждения дали испорченную капусту на гарнир, и к вечеру все служащие толпились в туалетах, кого тошнило на кафель, кто испражнялся подолгу и жидко. Зловоние в уборных установилось чудовищное. Готовился морально наш герой к неравной схватке. Мужество копил и волю в кулак собирал. А тут, откуда не возьмись фанфары зазвучали, барабанная дробь и красную дорожку стелют перед учреждением. По радиотрансляции в здании объявили, что сейчас в учреждение прибудет король заморский с дочкой. Всем идти встречать и улыбаться. Федор Федорович поспешил со всеми на короля поглазеть. Арнольд Сигизмундович взял каравай с солью и стоял на красной дорожке в ожидании. Прибыл король в лимузине из чистого золота. Свита. Пресса. Все улыбаются. Король каравай отломил, прожевал и говорит, а переводчик переводит: «Здравствуйте! Я к вам по важному делу. Моей дочери нужен супруг. Мне нужен наследник. Звезды нам с дочуркой указали дорогу сюда. Здесь нас ждёт суженый-ряженный… (Арнольд Сигизмундович приосанился и плечи расправил)… Мы к вам приехали за женихом! Королевство у меня богатое! Зятя не обижу в подарках и внимании! Звезды нам сказали, что принц моего королевства работает в этом здании, что он простой работяга, душевный парень и бесстрашный человек… (тут Арнольд Сигизмундович задергал глазом и начал невыносимо широко улыбаться, а мурашки вновь танцуют по спине Федор Федоровича) … Звезды нам сказали, что у нашего избранника имя должно быть такое же, как и имя его отца… (Арнольд Сигизмундович даже каравай уронил от неожиданности, впервые он пожалел, что он не Сигизмунд Сигизмундович, попросил нитроглицерина у секретаря и весь сник) - Король продолжал – Есть здесь люди мужеского пола, у которых имя отца такое же как и свое имя?…»
А во всем учреждении таких не было, кроме Федор Федоровича… «Ох-ты! Ох-ты! Вот ведь и на нашей улице…» - подумал наш герой и почувствовал, как зудят руки от неотмываемых говн служащих… Быстро позвали начальника отдела кадров со списком имен и отчеств сотрудников. Смотрят на букву «А» - Арнольд Сигизмундович – нет, не подходит. Смотрят на «Б» - Бронеслав Олегович – нет, не подходит, на «В» - Валерьян Иосифович – нет, не подходит… Морозно на улице. Король весь в ожидании. А Федор Федорович дочку королевскую рассматривает – как она прелестна, как мила, какое чудное это создание. Федор Федорович уже в голове ей свои комплименты готовит на трех языках заграничных (наш герой – полиглот и умница). А принцесса приметила Федор Федоровича и воздушный поцелуй ему отправила. Пуще прежнего зудят руки сантехника-уборщика от неотмываемых говн служащих. Дошли до буквы «П» - Порфирий Алексеевич – нет, не подходит. Король уже нервничает. Не ошиблись ли звезды. Начальник отдела кадров продолжает «Р» - Руслан Александрович – нет, не подходит. Принцесса и Федор Федорович смотрят друг на друга пронзительно и искры какие-то между ними шарахаются… Буква «С» - Сильвестр Игоревич – нет, не подходит. ВОТ! – Заорал кадровик – СЕМЕН СЕМЕНОВИЧ КРИВОВ! – электрик второго разряда, работает у нас с 1998 года.
Федор Федорович кричит в ужасе: «Он уволился! Он уехал! Вы что?! Я Федор Федорович!». Кадровик говорит: «Трудовая книжка его у нас лежит. Значит наш сотрудник. Найдем и отыщем! … Друзья, поздравим Семен Семеновича нашими аплодисментами! (а потом полушепотом) А от тебя Федор Федорович дюже говном разит, куда тебе!?» Опять фанфары! Король танцует, все веселятся. Музыка. Овации. Смех. Фейерверк. Праздник, да и только!
«Ох-ты, ох-ты . Будет и на нашей улице…» - подумалось нашему герою, и тихая улыбка озарила полуночный санузел.
Пешком
Сейчас на Земле несколько материков, и оборот вокруг своей оси планета делает за двадцать четыре часа. Необходимость спать ночью. Усталость. И всякое такое…
А когда-то материки кольцом охватывали Землю по экватору так, что можно было пешком пройти вокруг света. И можно было пешком уйти от ночи. Так как оборот вокруг своей оси планета делала значительно медленнее. Была возможность шагать с востока на запад по экватору со скоростью вращения Земли, и Солнце всегда у тебя было над головой. Было же. Ходил так человек с востока на запад, вообще не спал, соответственно не болел. Если не хотел долгой-долгой ночи, всегда держал темп, остановочки ни к чему. Можно посчитать. Экватор – сорок тысяч километров. Мы меняем часы на километры в пропорции один к пяти. То есть за восемь тысяч часов можно было профигачить полное кольцо. Это триста тридцать три наших теперешних суток. Почти год. Не было зимы, не было ночи, не было хвори, не было усталости и остановок. Солнечно, светло, тепло, в движении, плюс экваториальный климат, можно двигаться голым, райский сад – пешочь и пешочь, шагай и шагай, иди и иди, и не знай усталости и боли…
Вот такая хрень мне снилась три месяца. Почти каждую ночь. Хоть не спи!!! Картины очень живописного ландшафта, недалеко чистое-чистое море, то есть океан, и тысячи голых семейств шагают, шагают, шагают, двигаясь в темпе солнца. Маленькие дети чуть отстают, потом нагоняют, по пути люди срывают сочные плоды с ветвей и на ходу жуют… Лица у всех спокойные, умиротворенные, нет счастья ярко выраженного на лицах, но и нет ни чуточки боли… И такие картины десятки раз в моих сновидениях. Голые семейства. Дети. Плоды. Океан. Ландшафт. Движение. Бесконечное движение
Сейчас прошло. Больше не снится. Сейчас семь миллиардов совсем не в пешеходных скоростях, совсем не по кольцу, совсем не без боли и усталости. Скорости больше. Расстояния меньше. Детали. Одежда. Зима. И долгая ночь.
А перестало сниться после одного происшествия. Сидел я у речки. Было тихо. Курил трубку. Никого не было. Долго я анализировал навязчивое сновидение со всех сторон. Могло такое быть или нет. Когда и с кем. И понял. Какие нафиг плоды сочные с ветвей… Если кушали на ходу, то опорожнять кишечник на ходу как-то не айс, только коровы так умеют… и зачем вообще кушать, если уже спать было не обязательно… Какие нафиг дети отставали, потом нагоняли, рожать на ходу, двигаясь пешком, проблематично… все эти современности требуют тех самых остановочек. А зачем в принципе дети и семейства, если они шли по бесконечному кольцу без сна, можно легонечко предположить, чтобы были они бессмертные. Типа если не спали, то и не умирали. А если без семейств и не рожали, тогда сколько их было… Считал-считал… речка что-то шептала, сладкий дым из трубочки по воде стелился… И понял, что шагал он один. Совсем один на эти сорок тысяч километров живописного ландшафта с плещущимся рядом океаном… Совсем один. Но бессмертный. Одно Солнце над головой целый день. И только две ноги меряли эту планету с востока на запад.
И пешочил так один этот бедолага очень долго… Пока что-то тяжелое не шандарахнуло Землю в бочину. Так появилась здесь женщина (инопланетянка), материки стали расползаться, как тараканы, когда включаешь на кухне свет, и вращаться стало всё совсем в других темпах… А с женщиной как без ночи прожить?! Как без усталости с ней?!.. Как без боли и без счастливого лица…
Славную я тогда трубочку выкурил на бережке очень тихой реки… Всё прояснилось, заблуждения выветрились, и снится всякая чушь перестала.
Штаны и мiр
Дорогой маме на день рождения
Я стою на автобусной остановке. Смотрю по сторонам. Как-то очень легко и непринужденно я отрекся ото всех своих житейских забот и погрузился в состояние гоголевской дороги. Желание философствовать мгновенно сигануло в голову, словно сигарета юркнула в зубы. Это преступная в своем дилетантизме и порочная в своем легкомыслии тяга обывателя к философствованию и расстановке своих собственных точек над i в упорядочивании вселенной.
Я давно ищу модель мира. Без усердия и фанатизма. Просто в свободное время. Модель, которая бы включала в себя все признаки современного мира и в то же время была бы миниатюрной, удобной и красивой, как спичечная коробка.
В принципе, моделью мира могла бы быть моя квартира. Она локализована в -цти квадратных метрах, имеет чёткие границы, старая и очень противоречивая. В ней перманентно происходят усовершенствования, любовные интриги, катаклизмы и катастрофы. У неё достаточно много признаков современного мира для того, чтобы быть моделью. Но она сильно проигрывает перед спичечной коробкой своими размерами и, как следствие, мобильностью.
Вот к остановке подошла женщина в возрасте. Она хромает, и у нее вызывающе накрашены губы. Чем не модель вселенной? Уставшая, пожилая, не всё гладко, я имею в виду хромоту, вместе с тем молодится и прихорашивается (губы). Потом, она живая, она женщина, у неё сумка. Отличная модель! Только тоже проигрывает коробку в мобильности. Носить такую с собой непросто, если только не сделать ей предложение руки и сердца и не стать верным спутником этой модели по жизни.
Сел в автобус. За окном одна за одной мелькали новые кандидатуры в модели. Старинные особняки, прохожие, дети, велосипедисты и даже старичок в инвалидном кресле.
На самом деле моделью мира может быть что угодно и кто угодно. Пара-тройка общих признаков всегда найдётся. Я не стал бы писать этот текст, если бы в конце моего автобусного путешествия я не обрёл удивительное и радостное для меня открытие. Мои штаны! Вот! Эврика!!! Честно скажу, мои штаны как модель современного мира меня очень порадовали и даже дали какую-то надежду.
Во-первых, они зелёные! Во-вторых, оооочень старые! Узнаете планету?! В-третьих, у них теперь уже навсегда вытянуты колени. Очень удобные. И некрасивые…
Вот так в поисках поэзии под ногами находишь ее на ногах…
В-четвертых, мои штаны не устраивают или не устроили бы большое количество людей. Похоже на мир?.. Их карманы таят море тайн, как и недра нашей Земли.
Автобус остановился. Моя остановка. И я остановился в своём выборе кандидатур. Отличная мобильная модель! Всегда со мной. И в зной, и в холод. Просто бери указку, залезай с ногами на кафедру и учи студентов. Это мы видим не отстирывающееся пятно от клея. Экология под угрозой. Это карман-сюрприз. Это карман-надежда…
А главный признак этой метафорической модели следующий. Эти штаны я очень люблю и никому никогда не отдам.
Библиофил и библиофоб
Половину жизни я дружен с Андреем. Со студенческой скамьи. У нас действительно в амфитеатрах триста первой и триста двадцатой аудитории были деревянные скамьи. У нынешних студентов, вероятно, там офисные китайские кресла...
Мы учились на филфаке. Андрей, я бы сказал, династийный профессор. Утонченный и искушенный ум вместе с честностью, открытостью и предельной искренностью. И я — безграмотный и небритый. Всем говорю, что филфак окончил случайно. До сих пор пишу с ошибками и не знаю элементарных вещей.
Андрей всю свою стипендию оставлял в книжном магазине. Мне стипендии не доставалось за успеваемость, а если доставалась, денежные знаки немедленно обменивались на табак и пиво. Мне до сих пор кажется, что любовь Андре к книге трепетней и проникновенней, чем его страсть к прекрасному полу. Нет-нет... не в том смысле, что с женщинами у Андрея плохо. С женщинами всё гуд. Просто его соитие с буквой пламенней, чем с самой любимой на свете девушкой.
Я всегда книг боялся. У моих родителей в моей комнате была неплохая библиотека. Стена четыре на три была заставлена книжками от пола до потолка. Я просыпался и смотрел на эту стену с отчаянием. Это была многомиллионная армия варваров. Прочесть хоть десяток страниц, повергнуть десяток солдат этой бесконечной неисчислимой армии мне казалось бессмысленно, так как всех этих оккупантов мне не одолеть за всю мою жизнь. Руки опускались. Лежал, смотрел на эту стену мировой литературы и ел себя изнутри за свою обломовскую праздность и лень. Зачем воевать с этим вселенским разумом, если я один, а страниц миллионы. Силы не равны, и пытаться не стоит.
Если бы не Андрей, я бы никогда не узнал, что можно влюбиться во французских символистов или русских футуристов, что можно трезво под зеленой лампой вечером беседовать о вечном с большими дядьками в старых переплётах.
Эта разница — страх и любовь к книгам — никогда не была препятствием в нашем с Андреем общении. Про женщин и про музыку, про компьютеры и про хулиганство, про время и про творчество мы всегда могли говорить непринужденно, весело и с удовольствием. Вероятно, Андрею иногда приходилось снисходить до меня, опускаться на корточки, чтобы питекантроп с бутылкой пива понял его аргументы или отсылку к явлению в мировом искусстве.
Библиофил и библиофоб — так шутливо мы прозвали наш тандем на факультете.
И сегодня мне пришла в голову одна фраза, которая могла бы попытаться оправдать мою нелюбовь к книгам. Дешёвая отмазка или нерушимый аргумент. Базис теории или алиби лентяя.
Я не читаю книг, потому что не хочу лезть в конец задачника и узнать правильный ответ, я хочу решить задачу сам, рискуя решить ее неверно.
Последнее предложение в русской литературе
Примечания:
В романе «Последнее предложение в русской литературе» использованы следующие тексты: 1. (с) Александр Сергеевич Пушкин. Евгений Онегин. (Последнее предложение). 2. (с) Николай Васильевич Гоголь. Мертвые души. (Последнее предложение). 3 (с) Лев Николаевич Толстой. Война и мир. (Последнее предложение). 4. (с) Антон Павлович Чехов. Чайка. (Последнее предложение). 5. (с) Федор Михайлович Достоевский. Бесы. (Последнее предложение). 6. (с) Иван Сергеевич Тургенев. Отцы и дети. (Последнее предложение). 7. (с) Григорий Григорьевич Миляшкин. Последнее предложение в русской литературе. (Последнее предложение).
Наш царь дремал… Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства. В первом случае надо было отказаться от сознания несуществующей неподвижности в пространстве и признать неощущаемое нами движение; в настоящем случае – точно так же необходимо отказаться от несуществующей свободы и признать неощущаемую нами зависимость. Дело в том, что Константин Гаврилович застрелился... Наши медики по вскрытии трупа совершенно и настойчиво отвергли помешательство. Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии "равнодушной" природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной... Последнее предложение в русской литературе.
Здравствуй, мир!
Здравствуй, мир. Ты прекрасен. Ты радуешь. Ты суров и огорчаешь. Ты есть! Это здорово.
Здравствуй, мир. Я родился. Долгих тридцать лет назад. Это случилось. Мы увиделись. Есть табак и непреодолимая тяга к словоблудию. Я немного сейчас поблуждаю в словах, подымлю, и, может быть, кому-нибудь это надо.
Здравствуй, мир! Ты, бесспорно, радуешь, старик. Ты всё такой же. Ты не меняешься, слава богу. Ты радуешь и огорчаешь. Ты живой. Разве мог бы я так радоваться в четные минуты, если бы в нечетные не расстраивался, не тревожился и не унывал. Бинарный код бессмысленен, если ЭВМ не может печатать единицу. Эта неврастения чётных и нечетных минут ничуть не разрушительна, ни капельки не болезненна. Это морские волны шуршат. На берег. От берега. На берег. От берега. И обтачивают голыши доморощенных афоризмов и острот, улыбающих лишь автора. И вероятно этот опус-приветствие лишь на пару минут. В первую нахмурить брови октябрьской тучей, а во вторую пустить их в полет апрельской птицей над горящими и улыбающимися глазами.
Здравствуй, мир. Мы давно знакомы. Про меня ты всё больше молчишь, про тебя я болтаю, не переставая, на всех углах и наречиях. В этом твоя мудрость и моя легкомысленность. Сегодня был непростой день. И мы опять узнали друг друга чуть ближе. Сегодня ты ревел мотором автобуса, носился ветром в поле, лился вином в стаканы, будоражил звонками телефона. Я крутил голову влево и вправо, вперед и назад, под ноги и в небо. И везде был ты. Всегда разный и везде один и тот же.
Здравствуй, мир. Благодарен тебе за сегодняшний день. Признателен за твои объятия. Спасибо за твою повсеместную почву под ногами. Я никогда не обижался на тебя. Пенял на себя. Ты всегда оказывался прав и добр.
Я сегодня видел столько неба. Три страницы нолей мелким шрифтом после единственной единицы. Столько кубометров. Ну, то есть очень много. Оно хорошее. Оно большое. Оно – радость.
Здравствуй, мир. То есть будь здоров. Береги себя. Не хворай. Береги себя для меня. Будь умничкой. Будь светел и бодр. Спасибо тебе.
Спасибо тебе, просто за то, что можно так иногда поднять лицо, увидеть солнце, увидеть и почувствовать, как много над землей. Увидеть это много, сощуриться, и сказать тебе, старик, что-то такое же тёплое и живое, как сегодняшний ветер в поле.