"другой"... (3)
Проснулся в десять. Попробовал подняться - надувной матрас заскрипел; звук воткнулся в череп; в глазах задвоилось; подступила тошнота. Еще три попытки - на четвертую встал, - сразу потемнело, рванулся к туалету. Успел. Блевал несколько минут желудочным соком: «Дурак, как можно без закуски… - выругался в голос. – Фуф… как противно». Зачем-то вернулся в комнату… «Ах да - брюки. Брюк ни где нет… Ну и ладно…»
В глаза мерзкий солнечный свет, лучи отсвечивают от стекол, зеркал, ламината. Прячусь под ресницами, накрываюсь веками, но колючие лучи настигают, в глазницы, насквозь до затылка...
Игорь, храпит на диване, рядом, на голом полу под байковым халатом, сопит Сергей.
Ковыляю на кухню, в холодильнике нашлось пиво. Через пять минут - полегчало, когда открыл вторую банку, плечи распрямились, руки перестали трястись, в голову хлынула утренняя кровь. Разжиревший за ночь «бадун» брыкается, когтистые щупальца цепляются за стенки тонких капиляр, но время «темных» на исходе, часы его сочтены.
Помыл посуду, выскоблил пепельницы, надраил пол. На плите закипает вода на пельмени, с улицы доносится голос Шевчука, между пальцами, алым, переливается сигаретный уголек. Здорово. Таким, и должен быть первый день отпуска.
- Пиво - трезвит, - сказал, появившийся в коридоре, Сергей.
Приветствую приподнятой качающейся кистью: - И бодрит, - говорю. - Водка делает рассудительным, коньяк мудрым.
Сергей присел рядом. Лицо опухшее, кожа бледная. Прошептал жалобно:
- Алкоголь делает нас сильными.
Достал из холодильника банку, мизинец дернул за колечко, пузырясь, пиво полилось в прозрачный стакан. Подал напиток на подносе, почтительно наклонился, руку заломил за спину:
- Есть еще пиво под бархатный, шершаво-мягкий, бадун – аля…
- О благодарю Вас! – говорит. - Это вполне сносное. - Опустил синие губы в пивную пену, отхлебнул. – Пиво обладает свойствами…
- В нем сохранилась сущность, - добавил я.
- Ты знаешь… пиво спасло Рим?
- Все дороги ведут к пиву… Мал бокальчик да дорог. – Задумался, добавил: - Пиво пей, да не робей… Хоть полбу коромыслом, лишь бы пиво не скисло.
Сергей закусил верхнюю губу, мощно кивнул:
- Народ, зря пословиц не придумывает! Кто пиво глушит, тот с совестью дружит!.. Кто пиво уважает, тот в бою не сплошает!.. Пиво льется в рот – Виват Российский флот!
Я не отставал: - А это: кто деньги на пиво спускает, тому самый жадный ссужает... Он в пиве не знает меры, он стяг, он закон, он надежда и вера!
Сергей похлопал: - Очень хорошо! А что ты знаешь о болезнях, которые лечат пивом?
- О! Очень много: Рахит, плоскостопие, разжижение волос, ноздреватость, вспотеватость, храповую одышловатость, помогает при…
- А почему не в рифму? – возмутился друг.
- Кто на пиво грош скупит, тот подставлен под рахит! - Так нормально? Кто с бокалом не замечен, вспотеватостью отмечен!
- Второе – хорошо, - похвалил Сергей. - Вроде попускает, кажется я излечился от храповой одышловатости.
В коридоре зашоркали тапки, в кухню опасливо вошел Игорь, сел на краешек дивана, руки прижаты к животу, глаза жалобные, стеснительные, опущены.
- С добрым утром, - прошептал охрипшим, сдавленным голосом. Взгляд, все же оторвался от пола, побежал по мне, задержался на пивной банке, что держу на уровне груди, пополз выше.
- С добрым! С добрым! – ответил я, нарочито громко, весело. Сергей строго кивнул: - Инсульт привет!
Игорь ответил легким покачиванием головы, стыдливо перевел внимание опять на пол. Я высыпал в воду пельмени, перемешал.
- Как спалось? – спросил у него, отсвечивая широченной улыбкой. Игорь зажмурился, кончики пальцев погладили уши. Похоже, каждый звук причинял боль. Снова посмотрел на меня, теперь внимательней – изучая, хотя, скорее – вспоминая. Привстал, протянул мне мускулистую руку:
- Игорь.
- Глеб, - задорно представился я. Обменялись рукопожатиями. - Но мы знакомы… Ну да ничего: повторенье мать... его.
Белорус удивился: - Знакомы?.. Странно… Провалы в памяти… у вас бывают?
- Ну… может, съели чего?
- Может быть… Не помню. – Задумался. - Перед глазами… борода… почему-то?
- О – борода, - опасная штука, - говорю. - Злоупотреблять нельзя.
Достал очередную банку, открыл, поставил перед Игорем.
- Спасибо, - поблагодарил он, но к пиву не прикоснулся.
Я:
- Как вам наш город? – решил предложить новую тему.
В ответ: - Очень хороший горд… Такой – город музей… Эрмитаж… картины…
- Были в Эрмитаже?
- Приехал поздно. Скорее всего нет… не был.
- Кстати о картинах, - подал голос, до сих пор молчавший хозяин. В руках Сергея появился пакет. Игорь с опаской наблюдал, как содержимое со скрежетом высыпалось на стол. Я не сразу узнал: осколки вчерашнего блюда.
- Гляди-гляди, какая «весч»! Если эту мозаику собрать, она будет бледно рыдать и шуметь, - говорил Сергей, указательным пальцем подтаскивая кусочки, друг к другу. – Давай-давай, сам, сам...
Игорь не понимая, переводил взгляд, с меня на Сергея, с Сергея на меня. Отвлекся на мозаику, сложил несколько осколков, опять стал присматриваться к нам: – Это не очень интересное занятие… мне кажется.
- Ну почему же? – возразил Сергей, с деланным энтузиазмом, копошась в керамическом мусоре.
Игорь грустно улыбнулся: - Многое изменилось в этом городе за время моего отсутствия.
- Давай-давай, не филонь, видишь, уже появляется узор.
- Зачем? Я не хочу. Я не люблю фарфор. Когда я смотрю на фарфор у меня портится настроение… Во всяком случае, когда смотрю на этот фарфор…
- Ну, будешь помогать, или мне самому?..
Игорь взял пакет, смахнул осколки обратно:
- Не буду…- говорит. Думаю, вспомнил вчерашнее. А может, и не забывал… - Сергей - ты меня встретил с поезда, да? И что?..
- И что? – Сергей рассердился. – Что, ты хочешь услышать?
- Ну, мы приехали сюда, и я лег спать… да?
- Конечно лег, а что, ты еще мог делать?
- Не знаю. У меня пост алкогольная депрессия, заниженная самооценка, чувство вины и… очень все как-то гадко.
- Кризис среднего возраста, - сказал я. - Это от того, что в грудном возрасте, руки мальчикам, заматывают в пеленки.
- Хорошо, что сразу домой, да? – обратился ко мне белорус. - Или нет? У меня одежда грязная, спина вся в ссадинах… Я сейчас покажу. - Ушел в комнату.
Сергей пожаловался: - Очень правильная позиция: главное делать вид, что ничего не помнишь. Эту комедию, будет ломать весь день… Знаю я его.
Я слил воду из кастрюли, высыпал пельмени на тарелки.
- А, кто сядет за руль? – меня вдруг осенило. - Мы с тобой с утра уже добряче дали. У Антона есть права?
- Антон водит, но… Игорь за руль сядет, - ответил он. - Игорь хорошо водит. Как-то мы с ним трое суток, без сна…
- Ладно, с этим определились. Как зовут то хоть ее?..
- Кого? Ааа… - Улыбнулся, набрал полную грудь воздуха, мечтательно выдохнул. - Викуся. Для тебя - Виктория Сергеевна. Она не отсюда. Мы ее в Петрозаводске подберем, там тетя ее…
- Влюбился значит.
- Когда ты ее увидишь… ну, в общем, сам все увидишь… Она совсем как ребенок. Очень чистый, очень наивный человечек. Такой светлой души я еще не встречал. Я стихи пишу…
- Ты?
- Ну.
- Я заинтригован.
Сергей, совсем замечтался, взор помутнел - уплыл куда-то в верх.
- А у тебя как? – спросил, по возвращению.
- Про Машку, ты знаешь, - говорю. - Пять лет вместе, а тут… Замуж вышла, слышал…
- Во как?
- Да.
- И больше никого?
- Да, в общем никого, и не тянет, знаешь… и слава богу - думаю…
- А!.. Нашел, - послышался голос из комнаты. - Игорь вернулся радостный, возбужденный: брезгливо, двумя пальцами, держал джинсы.
- Что я говорил, - видите?! Они грязные! - Протянул мне: - Видишь? Я не врал. Сергей, вспоминай, где я падал?
- Легче вспомнить, где ты вставал.
- Не доглядели. Ээх, - укоризненно сказал Сергею. - А я бы тебя не уронил, на руках бы нес.
- Так, ладно… мыться и вперед.
Сергей встал с дивана: - Завтракать не буду, и так на работу опаздываю. Не скучайте… буду в пять, потом быстренько собираемся, едем к тебе – Глеб, там тоже быренько… Забираем Антона и... В восемь должны быть уже на трассе.
Перед уходом, заглянул на кухню: - Сходите, куда-нибудь, - сказал улыбаясь, показал глазами на Игоря. – Своди… в зоопарк или цирк… Да еще – пиво Шарикову не предлагать...
4
- Я не поеду, - говорю, - подожду здесь. Итак тошнит… Вестибулярный аппарат у меня… поэтому и космонавтом не стал.
- Хорошо, - говорит Игорь. Наконец, отстал от меня. – Но - на «тарзанке» прыгнешь – ты обещал! Да, совсем забыл. - Снял с себя шляпу, дал мне: - Береги ее. Эту шляпу носил первый кубинский космонавт.
- Давай…
Подтолкнул белоруса к вертушке: - Беги, а-то без тебя уедут!
Игорь катался на горках, крутился в «тарелках», летал на «резинках». При одном только взгляде на эти аттракционы, к горлу подступал тошнотворный комок.
Рослый, мускулистый белорус заметно выделялся среди гогочущих и кричащих подростков, но этим не смущался: орал, гоготал наравне со всеми.
Я рано радовался, пиво, что называется: легло на старые дрожжи. После обеда, выражаясь научным языком, меня начало «плющить» и «колбасить». Игорь вернулся в хорошем настроении: улыбался, пританцовывал.
- Блин, ну чего ты такой кислый? – говорит. - Это же так здорово! Смотри, какие цыпы!.. - Мимо нас продефилировали, цокая каблучками, две девушки в мини юбках. Игорь чмокнул губами. Девушки переглянулись. Пошли дальше, не оглядываясь.
- Вот... вот - ты видел?! Вот, как жить дальше?
Купил себе и мне по пломбиру, сказал громко: - Мне «человеку мира», трудно, но, вынужден признать – славянки самые красивые! - Снова поцеловал воздух в след симпатичной девушке в облегающем сарафане.
- Ты, всегда такой? – спрашиваю.
- Какой?
- Знаешь – я всегда боялся привлекать к себе внимание. Не люблю быть в центре - теряюсь, краснею… Это еще со школы. Бывало, очередь в магазине отстою, а потом ухожу: только представлю, как начну заикаться, когда попрошу у продавщицы хлеба или яиц… А ты молодец. Бабы таких любят…
- Ты заикаешься? Не заметил.
- Когда волнуюсь.
- Придумал каламбур: «короткое заикание» - смешно?
Я неуверенно пожал плечами.
- А «фигурально вырождаясь»?
Идем через парк. Людей сегодня много. Они сидят на скамейках, обнимаются у фонтана, томятся в очередях касс на аттракционы.
Вдруг белорус сделал бешеное лицо, схватил меня за кисть, громко крикнул:
- Врешь!!
Мир замер в недоумении. Старики, парочки, дети, мужчины и женщины с интересом и ожиданием смотрели на нас. Я отшатнулся, рука непроизвольно дернулась, но Игорь держал крепко.
- Есть хочешь? - тихо спросил он. Я не понял вопроса, щеки покраснели, мокрыми ладошками, вытер выступивший на лбу пот. Игорь отпустил руку, пошел, как ни в чем не бывало. - А я голодный как предатель. - Оглянулся: – Ну, чего встал? Пошли…
Разочаровали «парковчан»; они быстро про нас забыли, но меня трясло еще долго. Странная выходка, нового знакомого, вывела из равновесия, появилось неприятное предчувствие.
Прошли мимо киоска с хот-догами.
- Ты хотел есть?! – крикнул в спину Игорю.
- Это, есть нельзя, - через плече бросил белорус. – Сосиска в булке – это «пищевой трансвестит». Есть закон: нельзя ходить под музыку, говорить в рифму и есть лишенную гастрономического самолюбия - пищу.
- Почему, нельзя ходить под музыку?
- Есть правила, которым нужно следовать, чтобы выжить. Сейчас уже не помню, почему мама сказала: «не играй со спичками»? – но в этом, точно был смысл.
- Ладно, - говорю устало, - поехали домой, там пиво… Хотя, тебе за руль… Все равно, тут больше ничего интересного не будет.
- Как так?
- Да вот так, - сказал зевая. - Дорога скуки: аттракционы кончились, дальше только датые студенты, отдыхающие от жен толстяки и их грустные любовницы.
- Все так плохо? Чего же они такие грустные?
- Идем, парк кончается, больше ничего потрясающего не произойдет. Поехали?!
Игорь с грустью посмотрел в небо, сказал:
- Грустненький, бездарненький, серенький денек.
Он с утра все кашлял, а к обеду слег.
Еще что-то обещал, еще в чем-то клялся.
Морщился, пищал, тощал, к вечеру скончался!
Дорожка парка расширяется, переходит в большую многолюдную площадь, посреди которой - большой фонтан.
Струи воды бьют высоко в небо, через невысокие гранитные ограждения перепрыгивают сверкающие брызги; освежающая влага поглощает разогретых, жаждущих прохлады, людей.
Игорь повернулся ко мне, подмигнул, странная улыбка обнажила белые блестящие зубы.
- Не скучай друг, - говорит. – Сейчас мы тебя растормошим.
Несколько раз крутанулся вокруг оси; взгляд побежал по головам прохожих, кронам невысоких деревьев, столбцам кованого забора. Не предал значения его словам, - отвлекся на двух милых, но подозрительных девушек, что стояли у фонтана. Сначала просто держались за руки, потом, та, что ко мне спиной, нежно смахнула со щеки подруги кудрявую челку, поцеловала в губы. И без того испорченное настроение покатилось по...
- Дамы и господа! – услышал, сзади корявый напористый голос. Думаю, именно таким, объявляли номера в кабаре-бордельных заведениях спившиеся конферансье. Но голос я узнал; он постепенно менялся, креп.
Почувствовал в ногах дрожь, по спине пробежали маленькие слоники, на них сидели мурашки. Сильный, грохочущий бас Игоря привлек внимание почти всех, кто находится в поле зрения; любопытные выходили из-за фонтана, выглядывали из-за киосков.
Сцена - крепкий пластмассовый ящик из под бутылок. Игорь говорил громко, широко улыбаясь и размашисто жестикулируя:
- Не проходите мимо!.. Здесь будет пантомима!.. Дамы! Фрау! Господа!..
Здесь сегодня и всегда!.. Я буду вам петь песни! Плясать! Читать стихи! Всего за две копейки, и… крестным для снохи… Но-но совсем не от сохи!..
Что он делает?! Как это все неприятно… Как бы, меня не втравил… Маленькими шажками, потихоньку попробовал втиснуться в толпу, что выстраивалась полукругом.
- Я буду предсказывать прошлое и будущее, - продолжал Игорь.
- В рифму и прозой… С улыбкой и с угрозой… Сперва стихотворение…
для тех… кто - за радение! За бодрость кто - и ум!
На секунду замешкался. Плохой знак, подумал я, опустил голову.
Игорь: - Люди! Я приехал к Вам из далекого города, вместе со своим другом!.. Обратите внимание – вот он с зеленой шляпой в руках!..
Толпа отпрянула. Теперь и я - в образовавшемся полукруге, растерянно посмотрел на Игоря. Встретились взглядами. Обменялись широкими улыбками. «Это ж надо - какая сволочь…» - ругаю, про себя, но продолжаю улыбаться.
- Девушка, милая, - обратился он, к кому-то из толпы, - у Вас прекрасные голубые глаза! Киньте один рублик, всего один - мальчику в шляпку, и я расскажу стих и предскажу будущее!
Кто-то из толпы, бросил в шляпу железную монету.
- Ну что ж, барышня, за Вас заплатил добрый молодец в коричневых штиблетах. По этим приметам, если захотите, легко найдете его завтра на центральном вокзале.
Игорь закатил глаза, начал читать выразительно, может - перебор с пафосом, но в целом…
«Я тогда назвал их небом - был я слишком пьян. Нет, глаза твои - не небо - это - океан! В нем играет белой пеной - черная вода. Я забыл покой душевный - я попал - сюда. Волны – голубые горы - заливают душу. Глыбы бешенной воды - страхом горло сушат. Злой, тяжелый океан - так похож на небо. Только был один изъян - он ведь небом – не был».
- Девушка… Да-да – это про Вас, - продолжал белорус. - Вы выйдете замуж за парня в коричневых мокасинах. У вас родится сын; он откроет седьмой континент и придумает восьмую ноту. Это правда, верьте мне, - я вас не обманывал прежде, ведь так?
В толпе послышались смешки. Кажется, привыкаю к роли казначея, может, зря так переживал? Последняя реплика Игоря - даже улыбнула.
- Скажи мое будущее, - крикнул мужчина, что выделялся из толпы отполированной лысиной.
В ответ: - Рубль, всего один рубль и для прекрасного юноши я откину завесу грядущего.
В шляпу упали мятые десять долларов.
- О! благородный дон, - у меня не будет сдачи.
- Не надо! Говори!
Игорь закрыл глаза, поднял руку ладонью вверх, и секунд через десять: - Вижу женщин… много красивых женщин… Стол… зеленое сукно… А – это казино. Ого! Сколько денег… О-го-го! Зачем вам столько?... Мешки, мешки… «Джек-пот»!.. А это что? - опять женщины? Ух какие… и сколько… Неужели все ваши..? Деньги… женщины… деньги… женщины – молят, просят вашей любви… Вижу-вижу!.. Но Вам нужна - одна!.. Идет рядом с Вами… - Игорь вышел из транса, потряс головой: - Кто эта дама… что держит вас за руку?
- Моя дочь.
- Я ее тоже видел, но вы идете не с ней… У вас еще есть деньги? Я, кажется видел имя…
Вокруг засмеялись, я тоже хохотнул. Все вдруг включились в эту игру, в шляпу посыпались деньги.
- Что меня ждет? Говори!.. – сразу несколько голосов.
- И меня!
- И меня!
- Нет-нет, сначала стих, - сказал белорус.
- Не надо стихов! Давай будущее!.. – настаивали собравшиеся.
- Сначала стих! – сказал требовательно Игорь, изменился в лице. Стал читать:
- Сыпет в шиворот снежок.
На зубах скрипит песок.
Запиваю самогоном.
В рот попавший волосок.
- К черту стихи!.. Давай будущее! – загомонили сильнее. Он, будто не замечал:
- Пенопластом об стекло…
Что-то липкое текло…
На глаза - стекает пот.
Гнилью пахнет - чей-то рот.
Ели - грязными руками,
В душной бане - пыльный мед.
Сплю – комар скрипит над ухом.
Об губу - трет лапки муха.
- Не надо стихов! Не надо!.. – громче других крикнул парень в сильно мятой безрукавке. – Скажи, когда я стану богатым?..
- Никогда, - сухо сказал Игорь, спрыгнул с ящика, подошел ко мне. - Надоели все, пошли отсюда. Схватил за кисть, потащил сквозь недовольную толпу.
Попробовал его остановить:
- Некрасиво, люди деньги заплатили, - говорю.
Игорь скривился, недовольно сплюнул:
- Стихи им мои не нравятся… ну-ну…
В переходе, на аккордеоне играл мальчик. Пересыпали, содержимое шляпы, в большой обшарпанный футляр. Задержались, послушали несколько минут: «Подмосковные вечера», «По диким степям Забайкалья», «Степь да степь кругом».
Пора идти, - потянул Игоря за рубаху, но тот меня остановил жестом. Почему? Чтоб его сильно веселили песни – так вроде, нет. Скорее, наоборот: погрустнел, глаза стали влажными, даже загар с лица куда-то пропал, нос шмыгает, гоняет туда-сюда сырой воздух.
Мальчик сыграл: «Полет шмеля», Игорь зааплодировал: - Молодчина Данька.
Достал кошелек, сунул в нагрудный карман мальчику несколько купюр.
- Я не Данька, я Егор.
Игорь улыбнулся: - Да, конечно… - Подмигнул ему. – «Здравь буди - баянин»! – Повернулся ко мне, хлопнул по плечу. – Ладно - пора. Нас ждет Онега.
Я, в знак согласия качнул головой. Мы пошли на шум плескающейся воды, шорох русалочьих хвостов и тяжелые вздохи Нептуна…