Огонь и слава

Евгений Габелев
В давние годы победившего социализма в нашей стране существовал культ огня. Его почитали вечным, и отдавали ему воинские почести. Возрожденный на одной шестой части суши культ древного Митры расцветил заснеженные равнины тысячами огненных капищ. Во славу павших на полях сражений предков в чугунных чашах по всей стране сжигали дыхание земли. Горящий природный газ, подобно огнедышащему дыханию древнего дракона, поднимался к небесам. И сотни глаз завороженно следили за игрой бликов на сверкающих стальных обелисках.

Это была русская античность во всем своем жутком блеске. Рожденная битвой титанов и жертвоприношением первенцев, самых сильных, смелых и образованных своих сынов, она пронеслась над миром победной песней кровавых романтиков. Главным героем которой был поядающий огонь... Культ огнеборца, кузнеца и сталевара, а позднее оседлавших ревущие ракеты космонавтов, стал центральной частью официальной религии, наряду с поклонением духам предков и иконам вождей, обожествленных при жизни. Религиозная жизнь достигла невиданных размахов. 

Страной правила теократия, власть священных жрецов, вопотившая эллинистическую мечту о государстве философов. Центром ее был узкий круг посвященных, прошедших тайную инициацию. С структурной точки зрения, это был синтез трех эпох. Митраистский Рим, с культом огня и воинской славы, Спарта строгих героев, в порыве жертвоприношения марширующих на смерть, и лик древнего Вавилона со ступенчатыми зиккуратами, каналами и великими стройками века. Небожители обитали в величественной красной крепости, верша судьбы смертных.

Сегодня ее облюбовало племя вольноотпущенников, вчерашних рабов, расхитивших имение одряхлевшего господина. За дикостью и неумением править, они проводят жизнь в оргиях, заставляя холопов лобзать их властную вертикаль. Культ предков поблек, и хотя ритуальное пламя в капищах еще поодерживают одряхлевшие жрецы, его свет больше не зоет в бой героев. Юные воины предпочитают геройствовать в виртуале, залпами лазерных пушек повергая сонмы кровожадных монстров. Реальное оружие тем временем ржавеет, тоскуя по крови варваров.

В светлые дни весны, когда сбросив зимние шубы оглояет свое тело земля, призывно выгнувшись в ожидании плуга землепашца, начинается сезон обрядов плодородия. Многие юные пары, как и сотни поколений их матерей и отцов, совединятся перед лицом звезд в священном таинстве иерогамии, восстановив союз земли и неба. Их семя обильно прольется в борозду, дабы предки вернулись к нам. И ничего, что по новой моде сброшено оно не в листья дубов, а в герметичные резиновые контейнеры. Это не помешает духам предков вернуться.

Войдя в распаханные нивы, расцветут души павших героев налитым колосом и тучными клубнями плодов. И их оголодавшие за дни поста дети вонзят в них алчные зубы. Как не раз вонзались в них копья и стрелы врагов. И как в свой час вонзятся они в тела насыщающих себя за праздничным столом детей. И в том загадка времени и таинство возвращающейся жизни, что бурным потоком пронеслась по земле, воздвигнув города и сады, дабы затем схлынуть, оставив после себя руины. На которых ныне живут потомки древних героев. Попирающие ногами кости предков.

Это земля богов, вечно томимая ожиданием их возвращенья. Но те давно оставили нас, унесясь в  звездные чертоги на ревущих огненных колесницах. Мы предоставлены сами себе. Теперь человек и жертва, и приносящий ее жрец, и принимающий ее бог. И ради часа, когда кровь вновь покроет собой мраморные плиты жертвенников, мы снова выйдем на празднично украшенные весенние улицы в первомайском марше. И потребуем новых жертв, дабы напоить жажду матери-земли. Потому что она не приемлет постной пищи. И ее нефть это наша кровь.

И если мы хотим и дальше пить ее ведрами, заливая в бензобаки своих урчащих чудовищ, то пора вспомнить кто мы. Ужас воскресшей памяти даст волю к жизни. Но чугунные гири прошлого не пустят улететь далеко. Отцы уже пытались оторваться от земли. Угробив свой мир в безумии космической гонки. Забыв, что притяжение планеты пропорционально числу зарытых в нее костей. И улететь к звездам мы сможем лишь взяв их с собой. Пусть даже в собственной памяти. Ведь память это переносный некрополь. И на ее полях бородят тени непогребенных предков.

На девятую ночь от первомайского буйства они возвращаются. И языками негасимого огня жгут наше сердце. Расцветают над головой огненными цветками праздничных салютов. Что бы с высоты полета ракет бросить нам в душу свой презрительный взор. Потому что взгляд предков ищет героев, но находит дураков. Мерзких неженок, возлюбивших мирную постель. Предпочевших утехи любимых радости кровавого боя. Тешащих себя мнимым геройством у экранов мониторов. Стыдливо отводящих взор от ползущих к сердцу родины варваров. И нет им ни чести ни спасенья.

От того в грядущей битве наши предки пойдут против нас. Их возмущенный дух будет раздувать знамена наших врагов. Потому что те, кто породил нас, ныне должны нас убить. Искупив приношением детей собственные преступленья. И мы снова и снова будем тщетно грозить им сжатым кулаком, оглашая небо обличающим криком. Но не восстанут из могил тени палачей, и не дадут ответа. И может быть, мы наконец найдем силы исторгнуть из своей земли их мощи. С позором волочить их по площадям и проспектам, и бросить кости тиранов зверям.

Тогда лучшее в их неупокоенных душах обретет рождение в телах медведей и волков. А все худшее войдет в свиней. И побегут те стадом, как велит им их природа, и потопчут нивы, и сверзнутся с обрыва. И будет им имя легион. Тогда оставшиеся людьми войдут в их дворцы и в покои их дочерей, дабы взять сильной рукой свое по праву. И ласково возрят духи предков с небес на льющиеся по земле потоки свежей крови. Пробудившаяся от сна земля расцветет, умывшись красной рекой. И забурлит живительными потоками нефти в наших алчущих трубах.

И настанет лето.