Какая сигарета за ночь? Не упомнить, счет давно пошел на пачки. И в прокуренной комнате вместо дыма - призраки, они глядят холодными синими глазами, усмехаются уголками губ и уходят, не затворяя двери. Уходят, не прощаясь. А кресло-качалка не выпускает из своих обьятий, пахнущих пылью и сыростью, а вместе с тобой, качающейся, качается весь мир, подмигивая одинокой лампочкой на потолке. И всплывает безумная мысль о том, что солнцу, чай, тоже одиноко и больно на небе, но оно светит, оно не замкнулось в себе, показав шиш всем живущим многомиллиардным тварям на земле. А пепел летит на пол, иногда оседает на джинсах, а по пыльному полу прочерчены полосы от пыльных же крыльев.
Они ведь синие? Цепляешься судорожно обрубками мыслей за последнее воспоминание и делаешь новую затяжку, синие.
Синие-синие, только пыльные. Чья это шутка? Чей смешок разносится по чужой квартире. Ведь она точно не твоя, квартира-то? Точно-точно. Определенно не твоя. Но тебе всё равно.
Ты ведь из поколения тех, кто вышибает ногой дверь, а лбом так часто стучится о стены, что уже ничего не страшно. Совсем-совсем. А чего бояться?
Только смерти. Да и то - не собственной. А чужой.
Все вы чужие, все вы чужаки в моей жизни. Не подходите близко, не пытайтесь понравиться-подружиться. Уходите, не появляясь, я знаю, так лучше. Так не будет больно.
Не смейте подходить ближе, обходите десятой дорогой, иначе я буду стрелять. О, да
Я буду стрелять.
На коленях стальной черепахой уютно устроился раритетный "Маузер", а по карманам рассованы патроны к нему.
Не подходите, мне страшно. Не подходите!
И сначала ты орешь во весь голос, чтобы тебя не трогали, а потом и этого не надо - несколько предупреждающих выстрелов в сторону двери - и уже ты свободна от всех.
Свободна от всех, но не от себя, но куда уж дальше-то?
А в комнате сизо от дыма, и в этом дыму, как в тумане, потерялась ты. Ежик-потеряшка. Аха-ха-ха-ха. Смешно-смешно, но всё так же тоскно.
И бросая окурок куда-то, пусть себе летит, пусть хоть и пожар будет, ты успеешь либо сбежать, либо задохнуться, тянешься холодными руками к бутылке виски.
Его ведь пьют не так?
Ну, определенно, не с горла, закусывая седым воздухом. Его ведь смакуют, а тебе бы подошел спирт, желательно, внутривенно. Но ты пьешь из горла, осознавая, что по венам пока ещё струиться кровь напополам с виски.
Мечта вампира-алкоголика. Ха-ха.
Но вампиров ты не терпишь, не терпишь тех, кто присасывается к чужим жизням, новоря спасти, уразнообразить свою собственную. Для них у тебя тоже есть патроны. Серебрянные, если на то пошло.
Ты куришь_пьешь_смеешься. И так по кругу.
"И повторится всё, как встарь..."
Нет! Нельзя вспоминать Его любимое стихотворение, Его тем более нельзя вспоминать. Ты ведь ради этого и напиваешься, пребывая при этом, что самое паскудное, абсолютно трезвой.
- И виски не берет... - смешок сумасшедшей. А кто ты, если не так? А, может, ты совсем другая тварь, которую не берет ни распятие, ни святая вода, и ни тени от тебя, ни улыбки?
Может, и так. А может и эдак. Классифицироваться ты упорно не собираешься. Ты вообще ничего не собираешься делать, точно так же, как старый "Маузер", уснувшим монстром качаясь в кресле.
Скрип-скрип. Всё отлично, всё просто супер, а для ублюдков снаружи: "Нормально всё".
Ты качаешься в кресле, и вместе с тобой качается целый твой свихнувшийся мир. Это ведь правильно. У сумасшедшей должен быть сумасшедший мир. Это логично. Но ты сама по себе не логична. Это Он так утверждал, он не находил в твоих действиях логики, а ты не находила в Его взгляде любви и всё равно любила.
Ну и дура! Раньше надо было отстреливать тех, кто был рядом. Раньше. А не сейчас пытаться убаюкать свернувшуюся под сердцем гадину ненависти. Холодной такой, только из морга.
Из морга... ха-ха-ха...
А Его ведь развеяли по ветру.
Сволочь.
Это ведь ты мечтала обратиться в пепел, а развеяли Его. Не над морем, ублюдки, а над крышами. Над крышами хорошо, Он любил закаты на крышах старого города, но над морем лучше.
Определенно, лучше.
Вновь смешок, сквозь стиснутые зубы в которых очередная сигарета. Где ты набрала столько пачек, девочка? Почему ни одна продавщица не заглянула тебе в глаза, удивленно?
Потому что всем на всех пофиг. И это правильно. Так будет не больно. Если всем на всех пофиг.
И ты чувствуешь, что в который раз повторяешься. Белка-идиотка, остервенело гоняющая внутри цилиндра. А серые крылья вычерчивают по полу полосы. Серые? Нет, они должны быть синими. Но они пыльные. Они пыльные, оттого серые. Да, точно.
А ты просто пьяная, хотя и трезвая одновременно. И спутанный клубок мыслей, куда там спутанным наушникам в кармане, не желает даже на капельку разматываться.
Ну и хорошо. Иначе, отмерив Нить нужной длинны, ты пойдешь к Вечным Пряхам и потребуешь обрезать-отрезать лишнее. Будешь кричать, размахивая "Маузером", будешь дышать им в уродливые лица перегаром и будешь тысячу раз не права.
Если ты ещё существуешь, значит ты ещё для чего-то нужна.
Судьба и Жизнь - это ведь твари редкостной корысливости. Пока ты не сделала то, что предназначено, ты - жива.
Значит, он сделал всё, что нужно?
Вот урод. Почему он так спешил?
Некоторые живут бесцельно до самой старости, а он даже не оставил...
Детей?
Ты ведь хотела сказать детей?
И как бы ты жила, зная, что где-то по земле бродят Его, но не твои, не ваши, дети? Как?
Нормально бы жила, но волком выла.
"НОРМАЛЬНО"
Качается комната, остервенело мигает одинокая лампочка, которая, как уже решено, это солнце. А ты - это всё население этой гадкой планетки. Пьяное, серьезно-озлобленное и пыльное.
Пыльное. Да, потому что синие крылья никому не нужны. Потому что Вера, Надежда, Любовь постоились в ряд и тихонько отошли к стене. А ты стреляла. Молодец, рука не дрогнула.
Ты ведь никогда не промахивалась.
Тихонько что-то нашептывает черепаха-Маузер, ей скучно, ей холодно. Поднеси черепашку к виску, пускай поцелует, и ты услышишь море. Зимнее море в шторм...
(двадцатые числа января 2011)