Перестройка
(записки обывателя)
Часть 1.
Глава 1. Начало.
Это случилось в разгар перестройки. Деньги, заработанные мной в очередном полугодовом рейсе подошли к концу, и мы с другом художником Александром решили разбогатеть.
В 35 лет крепкому здоровьем свежеразведённому мужчине не очень-то хочется прозябать в каких-нибудь «ревущих» сороковых широтах. Поэтому, другого поворота событий нам даже и не представлялось. Проделав у меня в гараже подготовительные работы: я как механик и руководитель будущего цеха сувенирной керамики, а он – как главный художник, мы, так сказать, «кинули клич». И вот они – долгожданные награды за нашу веру в успех: две двадцатилетние выпускницы горномеханического техникума сами пришли наниматься в цех. Точнее, в кооперативе воинов-афганцев, где я оформил юридическую крышу, им не нашлось работы по специальности.
- Ира – заявила брюнетка.
- Наташа – вкрадчиво продолжила её блондинистая подруга. Мы от Владимира Степановича.
Девушки деликатно и с загадочными улыбками попивали кофе у меня на кухне однокомнатной квартирки во флигеле двухквартирного финского дома и совсем не торопились узнавать о новой для них профессии.
Мой предусмотрительный друг на днях умотал к себе на родину в Черкассы, где ему подвернулась очередная шабашка. Другу повезло: он не стал свидетелем моих первых шагов по организации и запуску производственных линий. Ведь посвящать в тайны гончарного ремесла случайных необученных людей неопытному самоучке – это не так-то просто.
Мне ничего другого не оставалось, как самому взять на себя эту важную функцию. Подсмотрев у Александра и начитавшись соответствующей литературы, я начал сам отливать гипсовые формы для будущих изделий и тиражировать глиняную продукцию. Девушкам отводилась второстепенная роль по замывке готовых сувениров перед обжигом. Но, поскольку молодые леди появлялись в цеху нерегулярно, мне пришлось выйти из ситуации, пригласив на работу жену одного моего хорошего знакомого.
Марина – преподаватель музыки. Не только уши, но и руки у бальзаковской красавицы выросли откуда надо. Поэтому глина ей была послушна. У них с Леонидом подрастал отпрыск Никита. Стало быть, была и ответственность в поступках.
Первый заказ для туристического агенства мы выполнили в срок. В этот же день, приплюсовав к партии гербов города большую вазу в качестве презента, я вызвал такси. Пересчитав предоставленный нами товар, пожилая бухгалтер от фирмы-заказчика тут же перечислила пару тысяч рублей (а это двенадцать среднестатистических зарплат инженера) на счёт моего кооператива.
Но выбить денежки у другого бухгалтера, роль которого исполняла жена нашего руководителя-афганца, оказалось не так просто. Шёл 1990 год. Задерживать зарплаты было в моде.
Пришлось вспомнить про своих лентяек – недавних студенток.
Я им задолжал незначительную сумму, но зато теперь они помогали мне уговаривать директора – двадцатидвухлетнего недавнего дембелька – отдать нам уже полученные его женой наши же деньги за вычетом налогов и 20% «крышевых».
Тем временем, я договорился с заказчиками на будущее рассчитываться только наличкой. Шла нарастающая неразбериха везде и во всём.
Хоть «крыша» денежки переполовинила, но первую зарплату всё-таки решено было «сбрызнуть». Ко мне на огонёк зашёл бард Кеша Слонов по кличке Слон. Замужняя Марина, получив заработанные деньги, сразу ушла, а девицы остались. Стол был полн. Слон – силён. В конце бардовской импровизации на мои стихи, от наших девочек прозвучал толстый намёк насчёт их искренней и… почти бесплатной любви к нам. Недолго думая, мы с корешем скинулись по сотне с надеждой на обещанную клубничку. Но подружки, взяв денежки, тут же с нами радостно распрощались. Мы настаивать на сексе не стали, хотя и опешили от такой девичьей простоты.
– Команда «Динамо» 2:0 – констатировал Кеша в опустевшую аудиторию, состоявшую из двух ещё пахнущих духами табуретов.
- Давно меня так не динамили в моём собственном доме. – Почесал я намечающуюся лысину.
После раздачи всех задолженностей и закупки сырья у меня оставалось всего-ничего; три с половиной сотни. Чтобы дальше вести дела – маловато. Разве что на жизнь.
Поэтому, спохватившись на следующий день, я, под давлением друга, позвонил и вежливо потребовал деньги обратно. И дамы с грустью их вернули. Да, видимо, мириться с денежной утратой девчатам не очень-то хотелось. И, при следующей встрече, они тактично стали наезжать:
- Пантелей, мы не готовы сразу с двумя. С тобой одним как-то проще. - Наташа игриво поправила мне отвороты домашнего халата.
К тому времени у этой блондинки грудь была особенно налита, хотя и опал животик: она с ним ходила последние пару месяцев. Но на днях – благополучно избавилась. Умерщвлённый малыш был незапланированным плодом любви Натальи с двоюродным братом-рэкетюшником.
Однако, их уговоры всерьёз уже не воспринимались. Поезд, как говорится, ушёл. Я был трезв и в меру экономен. К тому же, обещанные очередным заказчиком деньги за полмесяца тяжелейшей работы по изготовлению 15 напольных ваз в кассу так и не поступили.
Тиражировать в нашем городе керамику такого размера в те времена можно было лишь в моей мастерской. Ну, и ещё – в цехе майолики кирпичного завода (естественно – топорным стилем). Среди частных предпринимателей-керамистов, благодаря уникальному оборудованию, разработанному в тандеме с моим другом-художником, у меня конкурентов просто не было. Поэтому новый мэр, пробивая себе дорогу в Киевские палаты, предложил этот заказ именно коллективу моей мастерской. Правда, через своего «придворного» художника Алексея Дедушкина. К моему несчастью, партийная знать расплатичивалась тогда не деньгами, а госимуществом. Лёша получил за выполненный мной заказ пустующее помещение в центре для своей дочери под магазин, а я остался гол. Получилось, что вместо обещанных монет приобрёл лишь несколько трудовых мозолей.
- Пантелей, а хочешь, мы на твоего должника наших мальчиков натравим? Они с него втрое сдерут. – Ирина разлила по керамическим чашкам ароматный кофе.
- Нет. Спасибо. Я с ним как-нибудь и сам разберусь.
Мне представилось, как лучшего в городе художника-оформителя с моей подачи поджаривают утюгом отвязанные отморозки.
Окончательно утратив всякую охоту куролесить с этими криминальными штучками, я попытался мягко выскользнуть из неотвратимо сжимающихся клещей двух фурий.
- Девочки, я эти деньги вам всё равно выплачу, но… только за работу в мастерской. Причем двойным тарифом. У меня в Анапе появился потенциальный заказчик на мелочёвку. Нужен лишь товар лицом. Срочно.
- А мы что, не товар, дядя Паня? – Наташа пошла ва-банк.
- Крошка, это я не покупатель. А вам цены нет. Но, если вы меня уболтаете растрынькать эти деньги сейчас, то мастерская завтра напрочь остановится. И вы сами же останетесь без работы.
Я заметил, как девушки весело переглянулись.
- Ира, - спохватился я: у меня курица внизу в холодильнике. Уже оттаяла. Обжарим, поужинаем. А завтра – на работу. – Открыв заросший льдом старенький «Днепр», достаю за розовый гребешок ощипанного птенчика на килограмм весом.
- Шеф, - красавица-блондинка, ёрзнув попой по кухонному дивану, подсела вплотную. Передавая птицу её подруге, тут же, как бы случайно, скольжу в противоположный бок дивана. Наташа возбуждённо настигая, отирает мне руку посудным полотенцем и, театрально кладёт мою ладонь себе на колено:
- По секрету, Ефимыч: Ирочку на всю ночь хочешь? – полсотни достаточно. А завтра – я.
- М-м-э-э… Девочки, мы с компаньоном серьёзно вляпались с тем неоплаченным заказом. – Я растерянно по-отечески похлопал выставленную на продажу ляжку девицы и добавил:
– Да у меня эрекции не будет от осознания, что я свой бизнес проё..ываю.
Этот мой отказ попал дамам, что называется, ниже пояса. Мокрая тушка бройлера с размаху шлёпнулась на пластик перед посудомойкой и, крутясь, упала на пол рядом с газовым баллоном, едва не угодив в открытое мусорное ведро.
- Ну и жарь свою курицу сам! – Брюнетка вытерла руки о посудное полотенце и, брезгливо перешагнув эйфелевой башней ноги в чёрной вязи модного чулка через неприготовленный ужин, изящно прогарцевала к зеркалу в прихожую. – Натаха, пошли отсюда на хер! Сегодня в гостиницу реальная клиентура прибывает.
- Когда рука, или нога не работает – идут к врачу. – Загадочно отпарировала мне Наташа и последовала за подругой.
- Девочки, жду вас завтра в мастерской! Заказ очень срочный! – Улыбаюсь им вслед, понимая, что прощаемся надолго.
2. Гости.
На следующий день неожиданно приехала из Питера моя мама с девятилетним племянником. Я совсем забыл, что у детей начались летние каникулы.
Кучерявый Тёма и мой сын Гриша радостно прыгают и обнимаются после годовой разлуки во дворе нашего поделённого с бывшей женой дома.
- Мамуль, а почему не предупредила? – Мы обнялись.
- Сюрприз, сынок.
Моей маме 67 лет. Она продала фамильный дом в центральном районе города, как раз за месяц до нашего развода. С тех пор минуло пять лет, за которые она оформила себе российское гражданство и прописку под Питером у Ольги – моей родной сестры.
- Паня, дай им какую-нибудь несложную работу. Займи детей. – Мама убедительно поймала за плечи юркого петербуржца и подозвала второго внука. – Ребята уже понимают, что деньги надо зарабатывать, а не у взрослых канючить. Они теперь будут помогать тебе в мастерской по-настоящему. Согласны, дети?
- А папа нам платить будет?
- Гриша, как не стыдно, это же твой отец. – Бабушка толком не умеет журить своего любимого внука: слишком много любви светится в глазах; слишком впереди идущее всепрощение у этой израненной современными нравами крестьянской души.
- Для меня самая лучшая помощь – это чтобы не мешали. – Замялся я. – Хотя.. Чёртиков лепить будете? Расценки как для взрослых. Но за поломанные формы – буду высчитывать из зарплаты. Договорились?
- Папа, давай нам формы для чертОв и глину! – мой сын уже рвался в работу.
ЧертАми у детей условно именовались миниатюрные маски Пана – бога пастухов и охотников древней Греции. Он бородат и с рожками. Берёшь кусочек приготовленной лепной глины и вминаешь в гипсовое отражение будущего изделия. Через пять минут сырая глина, уже принявшая заданную форму, сжимается, отдавая влагу гипсу, и отлипает от шаблона. Готовый чёртик сам падает в руки своего создателя, стОит лишь аккуратно опрокинуть форму. На саму операцию штамповки изделий уходят секунды. Формочек – в достатке. Их надо лишь иногда просушивать, иначе начнут крошиться. Дети увлекаются и часто забывают об этом. Поэтому нужен контроль взрослых. Но, приучать наследников к труду – это приятная обязанность, хотя и довольно хлопотная.
…Работа в разгаре. Пацаны возятся неподалёку от гаража в огороде в тени большого грецкого ореха за общим столом.
- Ты украл моего чертА! – слышен возмущённый голосок сына. Это Тимофей успел поживиться готовой продукцией из запасов деловитого Григория.
Чтобы держать ситуацию под контролем, я принимаюсь возиться неподалёку с большими вазами. Для их обжига мы с другом придумали уникальные муфельные печи шахтного типа, сделанные в двухсотлитровых бочках из-под корабельного машинного масла. В каждую печь помещалась впритык одна ваза. Находясь под керамическим люком внутри узкого термостойкого муфеля-колодца, окружённая открытой спиралью по всей высоте, глиняная красавица обжигалась в домашних условиях от стандартных 220 вольт всего за четыре часа, при этом даже не перенапрягая обычные предохранители на бытовом электрощите. Эффективная теплоизоляция, позволяющая осуществить такой высокий КПД печей – моё личное ноу-хау. Ах, да! Как бы не потерять постоянного работника? – Алло, Марина? Приходи отливать мелочёвку для Анапского музея!
- Без проблем, начальник!
Я не утомил читателя деталями? Тогда – следующий сюжет:
3. Рэкет.
Закон самураев гласит: «Если ты усомнился, какой жизненный путь избрать из нескольких возможных, выбирай кратчайший, который приведёт тебя к смерти в бою». Наверное, я в какой-то из прошлых жизней был японцем. В бой меня никогда особо не тянуло, но смерти в те послеразводные годы я, очевидно, потихоньку искал. А иногда и не потихоньку.
Громкое, резонансное дело получилось в тот раз.
Нельзя было прогонять Ирину. Она пришла через пару дней и вела себя неадекватно. Мне даже показалось, что красотка в меня была влюблена и ревновала к Марине. Но я не люблю, когда мне шкодят в мастерской и дерзят при этом амбициозные неумехи.
Этих студенток-подружек мой друг Александр при первой же встрече презрительно оценил мне на ухо: «Пантелей, это же бумажные цветы. Чего ты от них ждёшь?».
И я дождался. Рэкетиры приехали в выходной на оранжевой «шестёрке». Один из них, одетый поприличней в жёлтую безрукавку навыпуск поверх зелёных клетчатых брюк и в широкой клоунской кепи такой же расцветки, подошёл к забору. Второй – большой и толстый в спортивном трико – сидел боком к рулю и наблюдал, одну ногу выставив из салона на бетон тротуара. Девчата стояли за машиной.
- Это ты хозяин?
Я кивнул, молча поздоровавшись с ним за руку.
– Девушки наши на тебя жалуются.
- Подчинённые редко бывают довольны. Особенно если работать не любят.
- А ну, покажи цех, откуда ты их уволил.
- Проходите.
Жилистый среднего роста уркаган пропустил меня вперёд, будто уже не я, а он хозяин этой небольшой усадьбы. Однако, очутившись в обстановке аккуратно прибранной художественной мастерской, мой незваный гость слегка опешил и крутил головой как посетитель музея.
На запасных полках под потолком стояли гипсовые модели-копии из каталога античной керамики Эрмитажа, изготовленные моим компаньоном. (Часть разорённого перестройкой госпредприятия благодаря другу перекочевала ко мне). Другая половина помещения была заполнена полуготовыми изделиями. Сквозь грохот вращающегося барабана шаровой мельницы в соседней комнате и жужжание подизношенной автоматики на электрощите рядом, я всё же услышал:
- Уважаю, тех, кто умеет что-то производить… Но за девочек ты нам всё же ответишь. Я Ирку с вот такого возраста ещё знал – он отмерял ладонью себе по колено.
- Уважаемый, а знаете за кого вы пишетесь? – неожиданно для себя я вспомнил жаргон детства: – Ваши крали мне за бабки предлагались. Им вкалывать заподлО. Я нашёл реальных работяг, вот они и окрысились. А вы вроде на сутенёра не похожи.
Авторитета слегка передёрнуло:
- Пошли к ним. И не дай Бог ты спи.дел.
На улице за это время картина не изменилась.
- Натаха, ты предлагалась ему за деньги?
Вопрос Авторитета прозвучал как щелчок пальцев священника церкви саентологии перед е-метром (индикатором лжи). И неопытные шлюхи себя выдали. Они молниеносно переглянулись. Затем, как бы слившись в одно целое против мужского произвола, пропели хором:
- Не-ет! С чего ты взял?
-А точнее? – он надменно и как-то болезненно смерил взглядом Ирину.
- Он врёт всё! – выступила вперёд блондинка, тряхнув чёлкой в мою сторону.
- Этот козёл нам деньги предлагал! – брюнетка, прячась за подругу, гневно тыкала в меня длинным розовым маникюром.
Оценив ситуацию, Авторитет всё понял и подвёл черту, криво усмехнувшись (он внутренне был уже больше на моей стороне, чем с ними):
- Всё равно, девушкам вы должны будете выплатить пособие. Сколько, ИркО? Говори!
- Полторы тысячи!
- Я в состоянии дать вам лишь по двести рублей, если на то пошло. Чтобы работать не мешали. – Пожал я плечами, опершись на калитку.
- Ну что, молодёжь? Вам предлагают по двушнику. Вы согласны?
Наташа взглянула на подругу: «Ну как? берём по двести?»
- Полторы тысячи! И ни копейки меньше! – Ирина мне сейчас по ситуации напомнила Кису Воробьянинова с крылатой фразой: «Торг здесь не уместен!».
- Ну и дура! – отстранилась от неё подруга и плюхнулась на заднее сиденье.
- Мне проще на Ленина, 8* сходить. – Вырвалось у меня. (*Керченский аналог Петровки,38).
И тут возникает ситуация, где по сценарию необходимо встряхнуть клиента (т.е. – меня) хорошим ударом в челюсть. Но, как раз в этот самый момент в окне зашевелилась занавеска и распахнулась форточка. Это моя мама пришла мне на помощь.
- Паня, обед на столе! Это кто там с тобой?
У бандита, почти по-черепашьи, шея слегка вошла в грудь. Пауза. Удар не состоялся.
- Я сейчас, мама! Да ко мне заказчики подъехали!
- Так. – Авторитет снова перешел на "ты", отцеживая каждое слово сквозь прочифиренные зубы словно блатной плевок: – Если через три дня денег не будет, базарить будем по-другому. Мы девчатам забесплатно помогаем. Я с других за один свой приезд беру две штуки.
- Мне негде взять такие деньги. Вы доите быка. – Прикрыв калитку, я стал плавно ретироваться.
- Думай, дядя, думай. – Дверцы жигулей хлопнули. – Время пошло! – показал он мне из окна позолоченный циферблат «Командирских», одетых на запястье полусжатого как лапа тигра кулака в блатных наколках. Они уехали.
4. Операция.
А я пошёл на Ленина, 8, предварительно составив подробную петицию. Получилось как всегда: не без юмора. Описал всё как было; чем не только позабавил, но и вынудил нашу полубутафорскую милицию устроить первую показательную облаву на бандитов по приказу сверху. Как я потом узнал, наш тогдашний мэр по его личным этическим соображениям погасил таким образом Дедушкинский долг за вазы, услышав от милиции, что тот меня кинул. К тому времени рэкет был только-только официально признан новой поправкой к УК. Благодаря ей, на просторах СССР разворачивалась кампания по борьбе с организованной преступностью. Короче, я попал «в жилу».
Днём позже, мне в подсобке магазина «Детский мир» переодетый в сторожа сотрудник, как я потом узнал – в чине подполковника – передал «куклу». Это такая пачка денег, где внутри – подкрашенная бумага, а снизу и сверху – несколько настоящих купюр, причем специальным образом помеченных. Всё делалось в обстановке строгой секретности. Купюры были мои личные.
Пожилой Пал Палыч слегка прихрамывал. Как бы облокачиваясь, он похлопал меня по плечу и убедительно рекомендовал потянуть время. Хотя бы пару дней.
Пораздумав, я подключил в игру своего человека – Марину. Она с энтузиазмом согласилась мне помочь.
- Пантелей, да разве можно такого ценного работодателя не поддержать в трудную минуту?
В оговоренный день она съездила по адресу в район автовокзала и передала от меня «маляву» - письмо с назначением встречи: «В субботу в кафе-пельменная в 12-00». Мы с музыканткой были радостно возбуждены и чувствовали себя внутри детектива.
Тем временем я обнаружил слежку. Она велась со стороны двух крупных организаций: ментов и бандитов. Я был в роли «живца». Причём рэкет вычислить было легко: всегда, когда я доходил до автобусной остановки, там меня уже встречал лысый качёк – тот самый двоюродный брат Наташи, от которого она недавно делала аборт. Мы прикидывались, будто друг друга не знаем, хотя блондинка нас однажды знакомила.
На остановке тут же притормаживали новенькие «жигули», в номерах которых присутствовали цифры 6. Я через Пал Палыча был информирован, что это именно их люди и смело садился к частнику, отрываясь от «хвоста».
Но в день операции всё пошло не так. Мы с Мариной засиделись у неё дома; она ждала своего 9-летнего сына с уроков, чтобы покормить, однако Никиты всё не было. Из окон двухкомнатной квартиры, расположенной на первом этаже толстостенной четырёхэтажки немецкой постройки хорошо просматривался весь провинциальный двор, окруженный ещё двумя подобными домами. Как только пацан появился в зоне видимости, я набрал номер службы такси. Голубая красавица-«волга» тут же подрулила к подъезду, опередив мальчишку и просигналила.
- Что-то слишком быстро такси стали подъезжать. – Заметила Марина, разувая сына в прихожей.
- Так, ещё разок: твои действия? – экзаменовала меня на выходе из подъезда эта заботливая мать-жена-любовница, хорошо зная мою рассеянность.
Я вяло и сумбурно перечислил по порядку всё, что я должен сделать: передать куклу и вызвать девушек на оперативный простор.
- Вам куда? - наивно спросил сидящий за рулём такси без шашечек знакомый полковник милиции в штатском и рванул машину с места в нужном направлении, ещё не услышав мой заказ.
Этого ответственного руководителя взорвут меньше чем через год вместе с Яковом Аптером – директором завода им. Войкова в такой же «Волге», а, возможно, и в этой. Точнее, устроят микровзрыв левой передней покрышки с дистанционного пульта, находящегося в машине, едущей следом. Как раз в тот момент, когда по встречной будет ехать гружёная фура… Такую информацию мне по секрету сообщит один мой старый знакомый-криминалист.
5. Ловушка
Стоял солнечный июньский денёк. На автовокзале – обычная суета выходного дня в городе-курорте. Граждане и гражданки в чепчиках, шляпах, бейсболках, всевозможных шортах и прочих нарядах отдыхающих разъезжаются по пляжным местам близлежащего побережья.
Мы отпускаем такси. Марина остаётся на улице, а я захожу в кафе-пельменную. Девушек ещё нет. Для храбрости я тут же заказываю водки с томатным соком.
- А даме? – услышал я за спиной голос Натальи. Она была без подруги.
- Вам здесь хватит на всё и сразу. – Я многозначительно постучал себя по наколенному карману длинных джинсовых шорт и прямо у стойки махнул «кровавую Мэри» до дна. На душе потеплело. Потянуло в бой.
- Клади мне в сумку! – скомандовала Блондинка, пристроившись рядом.
- Как бы не так, крошка. Вы мне должны расписочки дать, что я вам ничего больше не должен. Зови Ирину.
- Пошли со мной. - Она ещё надеялась взять инициативу.
- Ха, чтобы там ваш Ромео мне репу на сдачу начистил!
- Ну, хорошо. - Девушка явно волновалась и уступила.
Мне вспомнилось задание Пал Палыча – вызвать девиц на безлюдное место – ведь их покровители-бандюки могли затеять перестрелку. Одного из них, мордатого водителя, я уже засёк в зале кафе за дальним столиком.
Пока подружки обговаривали моё предложение, находясь на другой стороне улицы, я вышел из кафе и исподтишка «светанул» им приманку, благо, прохожих рядом не оказалось. Это сработало. Теперь уже я контролирую ситуацию, и они, как две крысы на запах сыра, движутся за мной в закуток, что возле служебного входа в пельменную. Присев на парапет, достаю расписку с текстом:
- Так, ставим автографы.
- А деньги? – Ирина почти торжествовала победу.
- Сперва – подписи – тянул я время (но уже не в пользу ментов, а в свою).
Девушки стали расписываться.
И в этот момент… видимо, у полковника не выдержали нервы. Наш недавний таксист, ловко перемахнув через полутораметровый каменный забор, негромко скомандовал, обращаясь к девицам: «Милиция. Всем оставаться на своих местах. Вы задержаны». Затем, уже ко мне:
- Передача была?
- Нет, не успел. – Засуетился я, вытаскивая куклу. – Но я могу и так положить; тут же с моей подачи пачка денег влетела в полуоткрытую цветную пляжную сумочку Натальи.
- Да пошёл ты! – зашипела бестия, вышвырнув завёрнутые в целлофан деньги на тротуар, словно это была пылающая головёшка.
Я поднял вещ. док. и развёл руками: извините, мол, господа хорошие.
Естественно, мне не приходило в голову объяснять службисту, что для меня лично куда безопаснее слегка провалить эту операцию, т.к. потерпевшие вроде меня до суда в те дни попросту не доживали. А, чтобы отпугнуть мешающих мне работать бандитов, произошедшего вполне достаточно. И поэтому я валял дурака по полной.
Тем временем девушки садятся в УАЗик. Их взгляды устремлены в землю. В их окаменевших лицах, в замедленных движениях поникших фигур проявилось что-то мученическое. Откуда-то возникла целая толпа особистов, одетых в гражданское. Ире и Наташе в этот момент я сочувствовал куда больше, чем ментам, у которых из-за моей оплошности сорвалось задание.
- Эх ты, из-за тебя весь город подняли, а ты даже передачу не сделал. – Пал Палыч, одетый в летний китель морского десантника (но без погон), прихрамывая, отвёл мою руку с куклой-муляжем: - Оставь себе. Здесь лишь твои деньги. Только распишись у дежурного, что сумма тебе возвращена.
- Извините, Пал Палыч. Так получилось. Дело в том, что полковник, ну, который ваш начальник, меня поначалу при всех обвинял: «Вы не брали с них расписки в получении денег; поэтому мы не возьмёмся за это дело». Вот я и решил исправить свою ошибку.
- Раз взялись, значит автографы не нужны. – Он по-отечески похлопал меня по спине.
- Пал Палыч, а можно я к дежурному попозже зайду: мне надо собираться; завтра чуть свет вставать. Первым катером – до Анапы. Мы с Мариной заказ для музея сделали.
Мой собеседник на долю секунды окатил меня внимательным взглядом. Затем, уверенно изъяв куклу из моих рук, положил муляж к себе во внутренний карман светлого флотского кителя без погон:
- Знаешь, лучше зайди прямо сейчас. Можешь в мой кабинет. Этот вещь док на мне ещё числится.
Не долго думая, я, попрощавшись с Мариной, впрыгиваю в кабину водителя УАЗа рядом с «шефом», который везёт моих недавних сотрудниц на Ленина,8. Так быстрее и проще.
6. Командировка.
«Комета» на подводных крыльях по маршруту «Керчь-Анапа-Новороссийск-Геленджик-Туапсе-Сочи» в те времена отправлялась в 7-30 утра от причала напротив центральной гостиницы.
Это большой пассажирский катер своеобразной конструкции на подводных крыльях. Разгоняясь, он как-бы слегка взлетает над водой, глиссируя на своеобразных «лыжах»-подставках, по форме напоминающих крыло самолёта.
И вот наше сияющее стеклом и полированной дюралью судно, разрезая утренний штиль керченского пролива, уже уверенно рвётся на юг.
Народу негусто. Чтобы сориентироваться на тему «кто есть кто?» среди окружающих меня пассажиров, я вытягиваюсь на полужёстком дермантиновом диванчике в последнем ряду носового салона головой к центральному проходу. Тут же напротив садятся два осанистых джентльмена в галстуках и шляпах. Третий остаётся стоять в проходе, прикрывая меня своим квадратным пиджаком и солидным, пахнущим новоделом портфелем.
Так, значит, охрана при мне. Бандитов я вычислил ещё на причале. Их трое: одна девица и два парня. Один из парней – худой неврастеничный кавказец в наколках. Таких паханы поднимают «со дна», когда возникает подобная ситуация. Стало быть – мокрушник. Девушку я однажды видел в конторе кооператива. Наводчица? Бандюки остались у буфетной стойки в кормовом салоне. Вот теперь всё под контролем. Можно и поспать пару часиков. Переворачиваюсь головой к иллюминатору. Из благодарности, свернувшись калачиком, уступаю место портфелю.
Анапа – благодатный городок. Мне музейщики выплатили две тысячи восемьсот рублей наличкой за две фанерные коробки мелочёвки: лекифы, амфориски, канфары, терракотовые копии античных монет, миниамфорки и т.п. Этого хватит на многое, из того, что запланировал: обновить автоматику, заказать сушилку, купить сыну пианино.
Но с этого момента я – дичь, на которую стоит поохотиться. Поэтому оставляю всю привезённую тару в подарок довольным закупщикам и выхожу налегке через раскопки древнего городища с группой туристов. На мне уже другой прикид: шорты цвета хаки с множеством карманов, зеркальные очки, тельняжка, пояс-кошелёк. За спиной – небольшой рюкзак, который, будучи пустым, прикрывал в одном из коробов привезённую керамику. Магнитный браслет я снял с запястья; это оригинальное изделие из бронзы меня могло выдать в любой одежде. Но не забываю сменить и походку, разогнув спину; ведь по осанке я иногда узнаю даже возмужавших одноклассников, невзирая на маскирующие трещины морщин.
Менты работают профессионально, но и они чуть было не упускают своего подопечного, т.е. меня. Поэтому, подойдя вплотную к одному из охранников, приподнимаю очки и улыбаюсь. Этого достаточно.
Но от радости я начинаю борзеть. Хочется поиздеваться над бандитами. Ощущаю себя в игре, где всё под моим контролем. Приятное ощущение. Представляю, войдя в амбицию, каково самому Создателю, который придумал все эти развлечения. Но, играя со смертью, главное - не потерять чувство меры. Так избавляются от навязчивых фобий. Я с отрочества так боялся подростковых групповых драк, что тянулся к ним. А перед призывом в армию меня угораздило попасть в банду гопников (от слова «гоп-стоп») и, насмотревшись всего, я понял, что значит быть маленьким злым божком. Поэтому смерть от профессионала мне до сих пор не кажется такой страшной, как от беспредельщиков-подростков.
----------------------------
Я сажусь в зале ожидания Анапского морского порта после принятия стаканчика терпкой «Мадеры» из рук очаровательной буфетчицы привокзального ресторана. На скамейке напротив, лицом к основной массе сидящих в зале, сидят мои потерявшие мишень экзекуторы. Но меня они в упор не узнают. Приходится одеть браслет. Когда ты в зеркальных очках, то из шулерского зазеркалья так и тянет похохмить над теми, кто по ту сторону защитного напыления. Наконец-то девушка, дёргая за рукав хачика, по-заговорщецки тычет в меня пальцем. Всё. Пора покупать билет. Эти придурки выстраиваются за мной в очередь, будто они нормальные пассажиры.
Затем, уже через стекло панорамных окон они видят, как я оплачиваю заказ шашлыка на привокзальной площадке парка и плавно прогуливаюсь в ожидании блюда.
Ухоженная ГАЗ-21 призывно сверкнула полированным бампером из-за угла.
- Куда отвезти, командир? – классический кавказец услужливо врубил движок.
- В аэропорт!
Когда ты всё делаешь по-взрослому правильно и рискуешь по-детски весело, то тебе помогает
Великий Некто. Тот, который тебя ведёт и, контролируя всё, всё же подчиняется придуманным Им же Самим законам Высшей этики.
Я успел в тютельку к отлёту единственного за день кукурузника «Анапа-Краснодар». Уже взревели моторы, когда на поле выскочила троица моих «секьюрити» в шляпах. Успели-таки. Оживлённо жестикулируя, они предъявляли мужчине в лётной форме свои удостоверения. Но в самолёт их так и не пустили. Тогда один из них достал из портфеля большую редкость по тем временам: портативный японский радиотелефон с выдвижной антенной. Звонок начальству?
В те времена на Кубани шли настоящие бои; раскулачили первого секретаря Щёлокова, основательно покосили несколько крупных кланов. А в данный момент – мои оперы официально передавали меня, как объект, под контроль спецслужб соседней с Украиной Российской Федерации Союза Советских Социалистических Республик.
7. Визит на родину.
Мне есть чем гордиться: я родился в станице Каневская, что в двухстах километрах от Краснодара в Ростовском направлении. Её 50 тысяч трудолюбивых жителей когда-то не пожелали стать населением мелкого городишки.
Поэтому каневчане, отказавшись от предложенного властями статуса города, остались жить в самой крупной деревне мира. Именно в неё я и въезжал под вечер в помятых жигулях, со стёклами, простреленными явно не дорожным щебнем. Вокруг меня, т.е. по бокам и впереди сидели четверо крепких мужчин в штатском. Они так старательно уговаривали сесть именно к ним за бесценок, что у меня закралась мысль: а вдруг и бандюки, созвонившись по своим японским рациям, тоже передали меня в руки краснодарских коллег? Это придавало мне пять ступенек собственной значимости, а заодно и сносило крышу своим алогизмом; ведь не с моим же капиталом столько криминального внимания…
По энергетике, исходящей от соседей, я ощущал защиту и решил довериться судьбе, хотя всю дорогу держал за ручку туристический топорик, затаившийся внутри рюкзака, положенного на колени. Понятно, что не поможет, но так спокойней.
У ворот встречала Людмила, моя старшая кузина. Дородная кубанка является дочерью родной сестры моего отца – Тёти Наты, которая живёт неподалёку в отдельной квартирке. Супруг и хозяин просторного одноэтажного дома – Олег. Он много лет руководит совхозным автосервисом. На просторной кухне за ужином, поднабравшись спиртного и разомлев, я сболтнул об истинной причине своего визита.
- Только вы не переживайте; меня тут всю дорогу хорошо охраняют, хотя это скорее для птички. Им командировочные платят, вот они и стараются. А я своих рэкетюшников сегодня собственноручно в обратный катер из Анапы усадил.
Кареглазая сестра, хлопнув в ладоши, пришла в смятение. Её больше обеспокоило моё психическое состояние:
- Пантелей, ты что такое говоришь? Какой-такой ещё рэкет-мэкет? Тебе пиво с коньяком нельзя было смешивать!
- А что, я ему верю. – По-западэнски вальяжно растягивая речь, вмешался краснощёкий хозяин. Он опоздал к ужину и проголодался. Поэтому, не намазывая чёрную икру на ароматный кубанский хлеб поверх масла, этот добродушный представитель сельской номенклатуры уничтожал деликатес десертной ложкой прямо из салатницы:
- Мне председатель сказал в конце рабочего дня: «Оперов только что понаехало ни с того ни с сего – всю гостиницу заселили».
- То-то же, а ты не веришь, сестричка. – Я для убедительности поднял свою рюмку:
- За успех и процветание братьев-предпринимателей!
- Какое ж это процветание, когда за тобой уголовники с милицией гонятся? - не унималась возбуждённая кузина.
Её супруг, поддержав мой тост, добавил с улыбкой:
- Будьмо! Надеюсь, ни бандиты, ни особисты нас беспокоить этой ночью не будут?
- Конечно нет. – Улыбнулся я, заметив, что Людмила снова напряглась. –
Это даже на пользу, Людочка. - Я обнял сестру свободной рукой. - Вас охранять будут. Заодно со мной. Однако, если переживаете, я могу и в гостинице заночевать.
- Ну, что ты, даже не думай! – сейчас постелю тебе в детской. –
Людмила сняла цветной фартук и, повесив его на дверную ручку резной кухонной двери, вышла.
Дело в том, что у каневчан в те времена только начинался свой официальный бизнес. Им было за что переживать. Обеим замужним дочерям отец отстроил по двухэтажному особняку.
- Не переживайте: я утром уеду в Краснодар. Надо образцы в музее показать: может, что закажут? А оттуда – к подружке в Симферополь. – Как бы извиняясь перед хозяином за напряг, вставлял я слова между фразами диктора новостей, глядя в экран цветного авто-телевизора, подвешенного в углу над здоровенным холодильником.
8. Краснодар
Итак, кубанский краевой центр. Круг моих интересов - не только гостиница Советская (ныне - Центральная), где я обычно ночевал, но и вся улица Красная, на которой расположены все необходимые для командировки заведения: концертный зал с лучшими актёрами, любимый ресторан с отменной кухней и несколько мелких магазинчиков, продающих мою керамику.
Однако, тогда это был чужой населённый пункт, где не было ни одной зацепки. Но вот что смущало (одновременно успокаивая): в набитом пассажирами автобусе, в простреленном бандитскими пулями такси, в привокзальной кафешке, где я наспех расправлялся с бифштексом, везде – кто-то обязательно заказывал старые полублатняцкие песни из моего отрочества, которые были давно уже не в моде: «Журавли улетели», «Река-речонка, ах милая девчонка…» - Словно кто-то подсказывал мне: «Я рядом. Я всё про тебя знаю и в обиду не дам». Этот Кто-то – а Он вписан в мои метрики с самого рождения – был, как мне сейчас кажется – сам Краснодарский край, его эгрегор; душа моей родины.
Я находился на грани нервного срыва. Мне везде мерещилась тотальная слежка. Отцовское наследие. Ведь ему советские «следопыты» когда-то ни за что впаяли восемь лет сибирской каторги и десять – ссылки в заполярный Норильск. Такое фиксируется в генах.
Ехать домой – равносильно самоубийству. Надо потянуть время: подождать, пока налитые кровью глаза отморозков слегка устаканятся, переключившись на новую добычу. В столице Крыма (в Симферополе) у меня ещё была старая любовь – художница, поэтесса – белокурая Настенька.
9. В дороге
В Краснодаре мне тоже пришлось сделать финт, чтобы оторваться от возможных соглядатаев: потолкался возле касс и даже занял очередь за билетом. Затем, выйдя как бы ненароком прогуляться по перрону, внезапно шагнул в вагон набиравшего скорость поезда «Адлер-Симферополь». Проводник «СВ», увидев купюру, вежливо отступил. Как оказалось, этот поезд ехал в обход: не через переправу, а вокруг Азовского моря, и у меня в запасе были целые сутки на почти полноценный отдых. Платя наличными, я начинал приобретать повадки богатых людей.
Веселушка Настя ещё не остыла от нашего прошлогоднего романа и мне было неловко чувствовать её скрытую боль. Возможно, именно за мои несанкционированные Богом и совестью хождения в чужие «огороды» и наказывала меня судьба этим очередным испытанием.
Я в смешной форме рассказал ей о своих бегАх и добавил, глядя на новенькую синюю «Волгу» невдалеке от летней площадки кафе, где мы перекусывали:
- По-моему, я и здесь под «колпаком».
- Не много ли внимания для малоизвестного поэта? – улыбнулась моя собеседница.
- Эх, а как бы хотелось, чтобы за мной всё ещё следили… Это ж так приятно!
- Я балдею с тебя, мой котик. А не страшно? – Подруга пришла в ещё больший восторг.
10. Дома
Они мне всё-таки отомстили. Слава Богу, что так, а не по-другому.
Даже мама не заметила перемен. Лишь я, когда подошёл к своей старенькой «Победе», одиноко стоящей на двух кирпичных тропинках посреди огорода, обратил внимание на оттопыренную дверцу багажника. Спинка заднего сиденья была сброшена, и с баранкой руля что-то не то. Мститель со стальными мышцами в моё отсутствие пробрался в салон через багажник и напрочь отломал стальную сигнальную планку. Благо, аккумулятор был отключен, а сообразить мозгов не хватило. Его сигнал чёрной ярости ушёл в бесконечность.
Авто «ГАЗ-20» стоило тогда намного дешевле шестёрки жигулей, на которых приезжали мои рэкетюшники. Я за неё отдал «Запорожец» без доплаты. Так что мышц в голове у преступника было не меньше, чем в руках, если мстил мне таким экономически неэффективным способом…
А «Победа» и вовсе оказалась без двух первых букв. Но об этом отдельный рассказ.