НАГРАДА
Этот разговор я подслушал давно. Лет сорок назад. Не меньше. Тогда много еще живых фронтовиков было. И время другое было. Не любили они в те времена наградами щеголять. Конечно, не все наград своих не жаловали. Люди всякие бывают. Вот у Ивана Фомича всегда на пиджаке орден Красной Звезды висел. Еще Митрич иногда по большим праздникам три медали к видавшей многие виды гимнастерке прилаживал. А остальные…. Не помню я, чтоб с наградами они ходили. Хотя, я тогда еще маленький был, мне еще и десяти лет не исполнилось…. Может, запамятовал чего? Всяко бывает. Но вот один разговор фронтовиков я запомнил хорошо.
Как-то раз в престольный праздник собрались наши мужики на лавочке у дома дяди Вани Березина и разговорились. Как раз о наградах и разговорились. Первым к той теме повернул Иван Фомич. Он глянул в безоблачное голубое августовское небо, шумно выдохнул, пуская наружу облако папиросного дыма, подвинул шляпу на затылок и молвил, только для того, чтоб слегка затянувшееся молчание прервать.
- Вот такой же день светлый был, когда генерал Бутусов мне орден в Кенигсберге вручал. Я тогда пулеметным взводом командовал.
- А мне «Славу» за Днепр дали, осенью, - усмехнулся чему-то Никита Сухов. – Мы на лодке первыми на западный берег переправились, связь установили. Командиру взвода нашему - Героя дали, а нам - по ордену.
Я когда услышал о том, что дядя Никита орденом награжден, так чуть было не подпрыгнул. Во как удивился. Дядя Никита и, вдруг, с орденом? Он через дом от меня живет, и я частенько видел, как его пьяненького супруга тетя Валя по огороду мокрой тряпкой гоняет. Неужели орденоносцы жен своих с тряпками так бояться могут? Я-то удивился, а мужикам хоть бы хны. Воспоминания на них нахлынули.
- А мне под Прохоровкой сам Ротмистров вот эту медаль «За отвагу» вручил, - ткнул в крайнюю медаль пальцем Митрич.
Дальше мужики стали вспоминать о том, как им вручали награды наперебой. Каких только городов я не услышал. Всё здесь смешалось: и Киев и Шепетовкой; и Берлин с Веной и даже озеро Балатон пару раз в воспоминаниях моих односельчан промелькнуло. Оказалось, что каждого наград штук по пять было. Так разошлись они в воспоминаниях своих, что того гляди рукопашная начнется. И только дядя Ваня Березин молчал. Это молчание скоро заметил известный деревенский насмешник Натолька Свистов.
- А ты чего, Ванюха, про ордена свои с медалями не рассказываешь? – толкнул Свистов дядю Ваню в бок. – Али рассказать нечего?
- Выходит, что так, - вздохнул дядя Ваня, разминая пальцами папиросу «Прибой». – Нет у меня орденов и нет медалей.
- Так ты что, не воевал? – захлопал ресницами Натолька, видимо готовясь очередную шутку народу преподнести. – По пьяни что ли…
Но договорить насмешник не успел и, получив по загривку палкой, отбежал в сторону.
- А вправду, Иван, что у тебя ни одной правительственной награды нет? – как на редкость строго спросил Березина Иван Фомич.
- Не успели мне ничего вручить, - развел руками Березин. – В сорок первом меня призвали.
- Да, - почесал небритую скулу возле уха Ефим Трондин, - в сорок первом орденов не давали. Винтовку в зубы и вперед…
- С винтовкой - это благодать, - усмехнулся дядя Ваня, - а мне и её подержать не пришлось.
- Так, значит, ты не воевал все-таки, Ванюха, - вновь полез со своими выводами Натолька, а потом, обернувшись к мужикам, заржал во всё горло. – А я чего говорю, мужики! По пьяни с ним всё случилось. По пьяни!
И вновь насмешнику пришлось от палки увернуться. Натольку мужики прогнали за бутылкой, а сами поплотней к Березину подтянулись, рассказывай, мол, как ты без винтовки воевал. А мы, пацаны малолетние, тоже поближе к лавке подобрались. Интересно же.
- В ноябре сорок первого попал я на Волховский фронт. Ох, жарко там было. Рано утром, затемно еще, ссадили нас с поезда ,и повели лесной дорогой в полк. Часа полтора мы шли. Сперва-то тихо было, а потом, как вдарит канонада со всех сторон! Поджилки затряслись. Здорово мы перепугались тогда. А как загремело, командиры нас бегом погнали. Прибежали на опушку, а там народ туда-сюда шебутится. К атаке все готовятся, вроде. Нас тут же комиссар в ельник отвел, и речь там перед нами держит. Так, мол, и так, Ленинград в опасности, выручать надо. А чтоб выручить город Ильича, надо непременно деревню, ту, что при дороге стоит, взять. И мы для этой цели сейчас все на штурм побежим. Потом он сказал, что винтовок на всех нет, и винтовки дадут тем, кто на армейской службе побывал. Мне винтовки не досталось. Дали саперную лопатку и велели держаться рядом с Колькой Платоновым, дескать, как убьют его, так винтовка сразу моя. Так мы с Колькой рядышком на штурм побежали. А как из траншеи выбирались, я ногой на бойца убитого наткнулся. Молоденький такой лежит, безусый еще, а по белой щеке черный кровавый след . И такое зло меня на фашиста взяло за этого мальчишку, что готов был я всех их лопатой на мелкие куски порубать. Только попади мне тогда кто под руку! Об винтовки уж не думаю, а только вперед на деревню смотрю. Горит всё внутри! И тут кто-то меня за ногу так дернул, что у меня в глазах потемнело и не помню больше ничего. На второй день в госпитале очухался. Вот так я и повоевал.
- Конечно, - степенно качнул головой Иван Фомич, - за такой бой правительственную награду не дадут.
- Как не дадут?! – вдруг весело рассмеялся дядя Ваня, показывая всем пустую штанину, свисающую с обрубка правой ноги. – А это не награда, разве? Вот она, награда моя!