Армянское радио спросили:
– Что такое «минет»?
– Мы точно не знаем, но догадываемся… «Минет» – это тоже, что «Тибет». Только «Тибет» – это тибе, а «Минет» – это мине.
Первый сонет
Первым известным армянином, с которым я познакомился в детские годы, был Савва Пеликьян, ушедший из большого футбола, где представлял клуб Став-ропольского «Динамо», по причине перелома обеих нижних конечностей в игре с командой абреков из Чечено-Ингушетии. Ноги срослись, но играть уже не хоте-лось, по причине боли в них, и неумения пить из пипетки. А традиция Ставрополь-ского «Динамо» и распоряжение главного тренера гласили: «Ни капли спиртного в рот!» Еще не зная способа употребления спиртного через «противоположный от-сек», пристрастились к капельнице. Командный врач ставил игрокам капельницы с раствором, содержащим алкоголь в объеме двух процентов, и те, укладываясь на койки, в течение тридцати минут употребляли его непосредственно в кровь, после чего много базарили, обсуждали игру каждого, периодически переходили к руко-пашному бою, так как среди футболистов считалось заподло драться ногами.
Савва Пеликьян капельницей не пользовался, а предпочитал выпить втихаря армянского коньяка с видом на гору Арарат и тремя звездочками, освещавшими священную Родину. За это был не любим в команде, и покинул большой спорт, по-ступив на первый курс Пединститута с уклоном на преподавание физкультуры в школе. Но, видно в играх первой лиги ему много доставалось мячом по голове, по-этому первую сессию не смог сдать даже с третьего раза. Но, у Саввы была еще од-на, очень положительная, черта – он умел водить автомобиль. Его отец в Ереване ремонтировал и собирал легковые автомобили, принадлежащие богатым цеховикам и армянской знати, к чему и пристрастил своего сына, обучив его объезжать непокорные десятки «лошадей», заключенных в иностранных и отечественных мо-торах внутреннего сгорания.
И вот, директор Пединститута взял его водителем на только что выделенный «ЗИМ», оставшийся после перевода первого секретаря Крайкома – товарища Кулакова – в ЦК нашей партии. «ЗИМ» уже несколько лет стоял в крайкомовском гараже, по причине невозможности его использования. Он не заводился, а если его толкали, издавал хруст в районе обоих передних колес.
Савва Пеликьян взглянул на отечественный лимузин, осмотрел двигатель и ходовую часть и, облаченный полномочиями от Крайкома партии в виде бумаги с печатью, двинулся в ближайшую «Сельхозтехнику», откуда вернулся с тяжелым багажом. Уже через три дня «ЗИМ» рванул с места и ездил еще много лет, перевозя директора от дома и обратно, а поскольку тот предпочитал после работы пройти свои полтора километра пешком, возил жену директора на Нижний рынок за про-дуктами, а также для форсу означенной дамы.
Были еще редкие поездки на пленум райкома, поездки по ученическим бри-гадам, а иногда – даже в Грозный, Нальчик и Майкоп для отбора наиболее одарен-ных детей горских народов для учебы в Высших учебных заведениях, куда им была определена квота, только вот заполнялась она с большим трудом.
Осенью Савва выезжал в Нефтекумск и Левокулик, Изобильное и Хутора за арбузами, откуда привозил пятьдесят огромных экземпляров. Деньги за эту ягоду никто не требовал, потому что сторожа при виде автомобиля «ЗИМ» прятались в шалашах и ботве, опасаясь ареста и депортации из мест исконного проживания.
Арбузы за осень съедались с белым пышным хлебом, а вот многие лица хохляцкой национальности солили их в бочках. Но, этот полутухлый продукт не приветствовался среди семьи директора, а тем более – среди армянского населения, и выбрасывался на помойку как гнилье.
Итак, Савва Пеликьян часами дежурил около института, ожидая долго-жданного рейса по городу или за его пределами. Несколько раз гоняли по степям с друзьями из Крайкома и приезжими из Москвы за сайгаками и волками, но это было редко. И вот, директор, отдавая половину зарплаты на облигации внутреннего займа, скопил с помощью бережливой супруги, пережившей блокаду и привыкшей к строжайшей экономии, деньги, которых хватило на покупку первого в городе ча-стного автомобиля типа «Москвич 401».
Директор был крупным мужчиной, ростом около 180 сантиметров и весом около ста кило, а жена его, насильно откормленная после голодовки в блокадном Ленинграде, тоже была женщиной добротной, да и сыновья, хоть и не отличались большим весом, а уже имели приличный объем. Дядя Савва, который стал водите-лем и на этом авто, был небольшого роста, но коренаст. Как все это семейство по-мещалось в автомобиле типа «Москвич 401» вместе с водителем, никто понять не мог. Первая поездка была на гору Машук, куда вела извилистая дорога вдоль от-весного обрыва, по которой иногда шли ишаки и «дохлые» лошадки, в ужасе при-жимавшиеся к скалам при виде рычащего чудовища – произведения отечественно-го автопрома. При подъеме на гору все, кроме водителя армянской национально-сти, побледнели, покрылись испариной и начали тошнить, исключительно через правое стекло, чтобы еще больше не испугаться при виде пропасти слева.
И лишь один Савва Пеликьян – сын гор – вел машину, положив левый ло-коть на открытое окошко, прикрывая ужасный вид в бездну, и напевал какую-то мелодию, напоминавшую звуки дзурны на похоронах в горах Армении. После этой поездки, желающих совершить экскурсию всей семьей не находилось. Машина куда-то исчезла, а скорее всего, была продана армянам – цеховикам из Пятигорска, по рекомендации Саввы.
У нас в семье осталась только одна машина типа «ЗИМ», но использовать ее в личных целях было невозможно, и маршрут ее движения был известен всему населению областного центра, в котором, как я узнал позднее, ГАИ не было вообще по причине редкости движения, а вот общественное мнение четко фиксировало, по минутам: куда и зачем.
Савва заскучал от безделья. Обязанности Козлевича из Ильфо-Петровских баек об Антилопе Гну он выполнил полностью и готов был следовать по любому дальнему маршруту через Кавказский Хребет. Но вот, Крайком партии на своем особом совещании решил, что машина, возившая самого товарища Кулакова, должна быть использована только лицом, готовым перейти в Московские Органы. Ставропольские Органы имели в виду М.С. Горбачева – первого комсомольца на Ставропольщине – готового уже возглавить и партийную ячейку Края. Так, машина без водителя перешла в подчинение будущему Генеральному Секретарю нашей Партии. Водитель, заменивший Пеликьяна, долго колдовал над мотором, слил ста-рое масло и отъехал метров сто для замены на новое, после чего автомобиль так и остался на крайкомовской стоянке с застучавшим двигателем. М.С. Горбачев так и не совершил рейс по родному городу на автомобиле «ЗИМ», но оставил память о себе, как политике в Ставрополе, подарив легендарное авто родному городу. Мест-ные ребята из числа сотрудников «Конторы», находившихся в резерве, установили постамент из камней, куда поставили «ЗИМ», а вот рядом, уже в период Пере-стройки, армяне соорудили ресторан с экзотическим названием «Вдали от жен!» Название придумал я, а вот «крышу» организовали Комитетчики в резерве, а Савва предполагался «смотрящим» в заведении. Но, эти его грязные высказывания, типа: «Я так думаю!» и «Я тебе скажу одну умную вещь, но ты не обижайся!» повлекли его изгнание из общества, а вот его знаменитые фразы еще многие годы звучали в известных кинофильмах. Так, самый известный армянин города Ставрополя ока-зался без работы. Но, Савва был почти членом нашей семьи, и отец устроил его старшим преподавателем на кафедру физкультуры. Он учил студентов играть в футбол, но обладал очень ласковой ненормативной лексикой, принятой среди ар-мян-футболистов. Директор предложил старшему преподавателю окончить хотя бы восемь-десять классов в базовой школе, где студенты педвуза практиковались на учениках в своих изысках.
Савва дошел до восьмого класса, а акцент так и не исчез, но аттестат был выписан досрочно, и свободный армянин гордо поднял голову и сообщил всем, что его, из-за армянского происхождения, лишили возможности получить золотую ме-даль, которая так нужна была его матери для восстановления плевательных функ-ций.
И вот, на кафедре умер последний из ее заведующих, по причине преклон-ного возраста, а Савва по наследству возглавил кафедру физкультуры и начал за-думываться об аспирантуре. Тем в уме было много, но сосредоточиться на самом главном не позволял разносторонний армянский ум.
В свободные от занятий часы, а их было очень много, начал заниматься му-зыкой. Женщина-аккомпаниатор для женских занятий с обручем и лентой прихо-дила два раза в неделю на один час, но, после близкого знакомства с исполняющим обязанности завкафедрой физкультуры, начала оставаться в спортзале даже на ночь. Томные черные глаза, готовые в любой момент пролить слезу, громадный нос, свидетельствующий и о размерах мужского органа, а также громадные губы, готовые засосать половину своей возлюбленной, не оставили аккомпаниаторшу равнодушной. Она преподавала музыкальную грамоту сутки напролет, изредка прерываясь на общение с губами и громадным языком истинного сына Армянского народа.
В результате общения, Савва освоил мелодию одной рукой, которая звуча-ла в переводе на нормальный язык как:
Карапетик, бедный!
Почему ты бледный?
Потому я бледный,
Потому что бедный!
Эта мелодия легла в основу музыкальной композиции, которую уже через восемь лет Савва исполнял двумя руками, с переборами и ласканиями клавиш, по-дыгрывая большими губами звуки родной дзурны.
В дальнейшем, Савва получил диплом об окончании школы, экстерном сдал кандидатский минимум с одним из иностранных языков (очевидно, армянским), защитил диссертацию на тему: «Угловой удар по воротам и возможности его предотвращения с помощью головы защитника, обращая мяч в сторону от ворот». Так, приблизительно, это звучало. Но, кандидат педнаук – Савва Акопович Пеликьян – еще долгие годы был завкафедрой физкультуры в Ставропольском Пе-дагогическом Институте, думал о докторской, но, к счастью, его отговорили, и не стал он директором после моего отца, отбывшего в Москву в Академию Педагоги-ческих Наук.
Долгие годы, пока Савва Пеликьян работал с моим отцом, Василием Иоси-фовичем Киреенко, он называл его Васик-Джан и не мог произнести дорогое ему имя по-другому.
Сонет второй
Был в городе Ставрополе еще один известный армянин – Вартанг Узюнки-коян. Это был великий хирург, «золотые» руки, который моей матери, без наркоза, удалил аппендицит, не затронув внутренних органов и зашив брюхо, не обронив туда ни одного инструмента и даже бинта. Он умел делать операции и не доводить пациента до клинической смерти.
В общем, у Вартанчика смертность после операций была минимальной, а известность – максимальной.
Вартанчик, как его звали все, имел внешность особенную, не очень привле-кательную. Был он лыс, невысок ростом, но зато обладал громадным горбатым но-сом, из недр которого торчали черные, жесткие волосы, которые беспощадно из-влекались пальцами с ужасной гримасой боли на морщинистом лице.
Итак, Вартанг Узюнкикоян был ведущим хирургом областной больницы и пользовался общим уважением, независимо от того, что он делал – либо аппенди-цит, либо Кесарево сечение, а иногда, и уникальные операции по удалению ножа из печени или пули из легкого. А вот жена у него была еще более уважаема в горо-де. И звали ее Роза Васильевна. Фамилию свою на мужнину не поменяла и горди-лась ее графским происхождением, а звучала она как Гоффеншеффер. В быту, сре-ди друзей и недругов, звали ее Гофой, на что та не обижалась и откликалась всегда с улыбкой на своем безликом лице. А особа эта была на две головы выше своего мужа, высокого звания «Профессор», имела рост около двух метров, тонкие длин-ные ноги, которые кончались узким, но приятным на взгляд задом. А вот дальше вверх означалась арматура из ребер, где были слегка прикреплены мелкие сиськи, по бокам от которых болтались кости, обтянутые кожей, называемые руками, но зато с громадными ногтями ярко красного цвета.
Голова и лицо у нее были размером с хорошую лошадь. На лице имелись глаза без ресниц и бровей, большой мясистый нос и тонкие, сжатые в постоянной злобе, губы. А самое ужасное – на голове клоками торчали рыжие волосы с боль-шими прорехами и явной перхотью. Только вот любил Вартанг свою ужасную на вид жену «без ума», ревновал, хотя вряд ли какой-нибудь в здравом уме человек, кроме, конечно, армянина, мог обратить внимание на это существо женского пола.
Правда, были и исследователи, которым было интересно, что же таит в себе это загадочное тело, но, зная, что Вартанг одним сечением скальпеля может отсечь даже самый ценный орган, не решались проверить, чем же ценна эта женщина.
А вот Гофа всегда была невозмутима, с высоты своего роста смотрела на окружающий мир и всячески пресекала попытки мужа даже взглядом изменить жене. При первых же таких попытках этого отпрыска армянского народа посмот-реть на женщину, она громогласно произносила: «Вартанг! Ко мне!» и хлопала громадной ладонью по щуплой ляжке, от которой исходил какой-то металлический звон. Когда эта парочка шла по городу, народ огладывался и с интересом смотрел вслед.
По этому поводу в семье армянина всегда шли споры, на кого же смотрят прохожие. И вот, однажды, на семейном совете решили провести эксперимент. Они шли по улицам города несколько поодаль друг от друга. Все прохожие девушки с интересом смотрели на Вартанчика, смущенно хихикали и долго еще оглядывались вслед. На Гофу внимания не обращал никто из прохожих. Так что спор был выигран сыном армянского народа, правда, благодаря природному уму и смекалке. При приближении женщин, Вартанг выкатывал свои глаза, смешно морщил лоб и высо-вывал язык. Вот поэтому женский пол изумленно глядел вслед пожилому армяни-ну.
Сонет третий
Среди лиц кавказской национальности особое положение занимают армяне. В своей республике они реализуют продукцию, произведенную «за рубежом», то есть на Северном Кавказе.
Здесь они разводили норку и песцов, выделывали шкурки, шили шапки и даже греческие дамские шубы.
В далекие восьмидесятые этот вид деятельности считался преступным, жестоко преследовался служителями ОБХСС, но глаза армянина, полные слез, рас-тапливали холодные сердца правоохранителей. Правда, в качестве растопки ис-пользовались денежные знаки. Во времена «запрета» бизнес этот процветал, и только после того, как был официально разрешен, прекратил свое существование.
Армяне изобрели двухстороннюю песцовую шубу, где мех был как снару-жи, так и внутри, что вызывало особый восторг жен всех воров в законе и членов Политбюро.
А «ноу-хау» заключалось в следующем. Шкурку песца вместе с хвостом и лапами растягивали до размера небольшого медведя, а потом резали на полосы, шириной 3-4 сантиметра. Затем эти полосы сшивались, одна полоса мехом вверх, другая – мехом вниз. Благодаря природной пушистости, создавалось впечатление, что у этого изделия мех и снаружи, и внутри.
Шили армяне и итальянские женские сапоги, и мужские мокасины из Ала-бамы. После Фестиваля Молодежи и Студентов в моду вошли джинсы, на которых московские фарцовщики зарабатывали сумасшедшие бабки.
Армяне из Северного Кавказа тотчас же приступили к пошиву американ-ских джинсов из брезента, который выпускался в Пятигорске и шел на изготовление инкассаторских мешков для денег. Брезент красился анилиновыми красками в голубой цвет, потом замачивался в хлорке – и вот тебе «Монтана». Лейбл на ку-сочке кожи вначале наносился вручную, с помощью выжигателя. Этим занимались многочисленные дети армян, отчего лейбл приобретал особый шарм и непосредст-венность. В дальнейшем рационализаторы и изобретатели изготовили клеймо, пу-тем слияния молота и наковальни, и стали производить лейблы не только для соб-ственного потребления, но и на экспорт, в страны Прибалтики, где изготовление джинсов уже было поставлено на поток. А вот настоящие американские лейблы, по которым определялась подлинность изделия, поставлялись только армянами из Пя-тигорска.
Как-то в печати появились сведения о Кисловодском фарфоре, который по-ставлялся ко двору Императора и представлял собой вазы для цветов, украшенные глиняными цветками необычайной красоты и изящества.
Тут же на выставку в Петродворец был направлен знаменитый ценитель и знаток фарфора – Акоп Акопян. Он быстро осмотрел экспозицию, вернулся в Ки-словодск, и вот уже через три-четыре дня на свет появились первые шедевры забы-того фарфорового производства, которое в годы революции было утрачено. Но, армяне-то остались!
Сонет четвертый
Город Ереван – столица всех армян, где другим национальностям место было отведено, но очень ограниченно. Так, вековая любовь армян и грузин сущест-вовала только в Тбилиси, где дружно жили и армяне, говорившие с грузинским ак-центом, и грузины с абхазским говором. В Ереване грузины могли шить только свои кепки-аэродромы, чего не могли постигнуть местные портные. Еще им дозволялось чистить ботинки и продавать ваксу и шнурки. Но, вот что крепко объединяло обе нации, так это нелюбовь к «азеберджанцам» (в произношении М.С. Горбачева).
Так, маленький армянский мальчик любознательно спрашивал своего отца:
– Папа-Джан! В школе нам говорил учитель, что все люди произошли от обезь-ян. А почему все такие разные?
Отец, положив руку на плечо любознательного отпрыска, другой рукой поднял указательный палец вверх и провозгласил:
– А вот обезьяны тоже разные…. Была такая обезьяна по названию «гаврила». От нее пошли русские, украинцы. Была такая животная – «чимпандзе». От нее пошли грузины. Была маленькая, но очень умная обезьянка под названием «макакьян». От нее произошли мы – армяне.
Сын внимательно выслушал и спросил:
– А от кого же азербайджанцы?
Отец покровительственно похлопал по плечу сына и сообщил:
– Я же тебе рассказываю, от кого произошли люди, а азербайджанцы были еще раньше, до обезьян.
А вот кто не любил армян, так это обрусевшие греки. Так, в правительстве Москвы, где мэром был Гавриил Попов, грек по происхождению, не было ни одно-го члена с армянской фамилией. Даже знаменитый экономист Еглазарян возглавил какой-то институт уже при Лужкове. Но, это на верхнем этаже власти, а вот в местах семейного пребывания армян и греков, типа города Геленджик и порта Ново-российск, ненависть не носила открытой формы, а таилась в душах лиц различных национальностей.
Так, мне пришлось ехать на «Москвиче» с эмблемой «Мерседеса» в аэро-порт города Новороссийск, который в те годы еще принимал воздушные лайнеры, но, после того как начальник аэропорта – Левон Оганезян – ушел на пенсию, поло-су закрыли. Говорят, что это происки греков, но, тем не менее, в Новороссийск сейчас можно добраться только поездом или десантом со стороны моря.
Итак, грек-водитель, к которому я подсел в «Москвич» с шашечками на борту, сделанными кисточкой очень неумелой рукой, что означало, что это такси, щелкнул каким-то тумблером, и вдруг на экране начали мелькать цифры, которые заставили меня в ужасе потянуться к выходу. Однако водитель-грек успокоил меня и сказал, что выключит этот агрегат под названием счетчик. Пока мы торговались по поводу цены за проезд из Геленджика в Новороссийск, водители других авто многозначительно подмигивали мне и моим попутчикам, призывая покинуть ма-шину грека и пересесть в их «Лимузины» с эмблемами «Волги» на стареньких «Жигулях». Водитель-грек ласково улыбался и полушепотом говорил сквозь зубы: «Ах, ты, поганая армянская морда, желаю тебе счастья только на сковороде в аду, чтобы волосы на жопе твоей спутались в клубок», – но при этом приветственно ма-хал рукой друзьям по частному извозу.
Наконец, машина чихнула, и мы двинулись в путь к городу Новороссийск. У грека была весьма своеобразная манера вождения, принятая, очевидно, в Греции. Он вертел рулем в пределах люфта, что напоминало движение пилота в «Формуле-1». Проезжающие мимо автомобили и обгоняющие награждались эпитетами типа: «Козел!», «Фрайер!», «Армянская морда!» и «Жопа!», что относилось исключи-тельно к лицам русской национальности. Ехали мы, ехали, и вдруг машина начала подвиливать задом.
Грек-водитель обратился ко мне с риторическим вопросом:
– Что бы это могло значить?
Он философски рассудил, что если это прокол колеса, то машину таскало бы из стороны в сторону, а если это более серьезная поломка, то лучше о ней и не знать. Он с вопросом смотрел мне в глаза и ждал моего решения, как главного, от-ветственного за рейс.
Наконец, я предложил водителю остановиться и осмотреть колеса. С неохо-той машина припарковалась у обочины, и мы обнаружили, что уже долго едем на спущенном колесе, от которого уже курился дымок с запахом паленой резины. Грек долго хлопал себя по бокам, изображая петуха, и посылал проклятья армянам, которые разбрасывают гвозди и шурупы на дороге, чтобы греки прокалывали коле-са своих авто. Я спросил, есть ли у него запаска, и тот скромно указал на колесо в багажнике. С какой помойки добыл это изделие грек, осталось тайной, но, при по-мощи домкрата и ключа, оно было воздвигнуто мной на место пробитого, и путь продолжался. А грек все жаловался на армян и гвозди на дороге.
По дороге мой водитель остановился у небольшого источника, где из скалы выходила ржавая труба, из которой тонкой струйкой лилась вода, напоминая Бах-чисарайский Фонтан, воспетый великим поэтом. Рядом с источником сидела пожи-лая гречанка и продавала бутылки под воду, которую можно было прихватить с со-бой в дорогу.
Водитель пояснил, что вода эта способна ликвидировать все венерические заболевания, возможные возникнуть при случайных половых связях на курорте. Большинство машин останавливались у целебного источника, совершенно бес-платно пользовались лечебной водой, но вот бутылки и разовые стаканчики можно было приобрести у старой гречанки. Только вот разовых стаканчиков у нее было около трех, а бутылки привозил ребенок на велосипеде от ближайшей точки пита-ния.
Сонет пятый
Грузины, а тем более и «азики», не имели своей автомобильной промыш-ленности и пользовались услугами российского автопрома. А вот армяне начали выпускать свой автомобиль со звучным названием «Ераз», что означало его при-надлежность к столице – Еревану. Эту автомашину сделали из запчастей, принад-лежащих различным производителям, а детали к этому «чуду» можно было найти в любой «сельхозтехнике», да и ключей требовалось только три: «на десять», «на че-тырнадцать» и «на семнадцать». Нужен был еще молоток типа «кувалда» и плоско-губцы с резиновыми ручками, чтобы не убило током.
Кузов у «Ераза» был симметричным – что спереди, что сзади – без капота и багажника. Передок отличался только фарами от «ГАЗ-51», правда, сзади висели две фары, освещавшие дорогу при движении задним ходом. А этот маневр прихо-дилось выполнять постоянно при движении по городу Ереван. Большинство улиц в этом городе с крутыми подъемами и спусками были с односторонним движением, имели круговую направленность, и попасть можно было в любой конец города, свернув в нужном направлении. Хитрые армяне всегда старались ездить вниз по склону, тем самым экономя бензин и деньги. А вот, если предстояло проехать про-тив течения, использовался задний ход, для чего и были приспособлены фары зад-него вида. Для удобства автомобилистов, одна полоса была отведена для движения задом, где стоял соответствующий знак в виде голой жопы на оранжевом фоне.
Сонет шестой
Уже в лихие девяностые, в груди теплилась надежда на быстрые деньги. Один знакомый армянин по имени Ашот и фамилии Еглазарян предложил купить десять компьютеров производства Болгарии и оснастить ими вычислительные цен-тры Архпроекта. Посредником сделки выступил еще один армянин по фамилии Амбар-Цумян. Он объявил цену и «откат» в виде двух автомобилей «Волга». Я и мой коллега Симаков быстро согласились на сделку, предвкушая возможность си-деть за рулем вожделенной «Волги». Но денег не было, а вот в Архпроекте такую сделку уже оформили с «откатом» в три «Волги». Чудом отменили сговор, навсегда порвав с Ашотом, который в дальнейшем снимал человека, похожего на гене-рального прокурора, в интимной обстановке. А вот нас он пощадил и оставил в жи-вых, за что ему и благодарны, да пусть и ему проститься история с гостиницей «Россия», где он «обосрался» так, как и мы с компьютерами в те далекие годы.
А в той гостинице «Россия», всеми своими окнами выходящей на Кремль, снимался знаменитый фильм под названием «Мимино». В центральном холле Эль-дар Рязанов, а может быть и армянин Данелия, объяснял Вахтангу Кикабидзе и Фрунзику Мкртчану как надо по-настоящему плясать лезгинку. В это время в холл вошла делегация японских кинематографистов. Переводчик объяснил, что здесь снимается сцена и представил режиссера. Японец, слегка сощурив глаза и обнажив в улыбке зубы, задал свой риторический вопрос, который переводчик озвучил так: «И как Вам удается различать своих артистов? Ведь эти русские – все на одно ли-цо!»
В те же годы я сдавал экзамены на получение водительских прав, надеясь купить автомобиль на деньги, скопленные в таежных блужданиях в Заполярных районах нашей страны. В машину водителя-инструктора помещалось трое испы-туемых его команды. Первым на водительское кресло взгромоздился хохол с крас-ной от волнения мордой и всячески пытался выдрать из своего гнезда рычаг пере-ключения передач. После подсказки инструктора выжать педаль сцепления, маневр состоялся, и машина благополучно двинулась с места. Остановка у бордюра, раз-ворот и еще одна остановка несколько успокоили экзаменатора, и тот поставил за-чет и пожелание в дальнейшей жизни.
Следующим испытуемым был армянин. Он долго не мучился с рычагом, а надавил на педаль газа и с визгом резины влетел на бордюр, где и заглох. Инструк-тор предложил ему сдать задним ходом, на что последовало движение вперед в сторону пешеходного перехода. Движение задним ходом не удалось, после чего испытуемый был удален из автомобиля с пожеланием встретиться еще через не-сколько месяцев. Обиженный армянин долго предъявлял претензии к экзаменатору. Он долго доказывал, что к армянскому народу проявлен геноцид. Предыдущий хохол только тронулся с места, развернулся и опять остановился и получил зачет, а вот он – дитя армянского народа – вынужден был выполнять сложнейшие маневры с движением задом, что умели делать только ассы вождения в городе Ереван.
Сонет седьмой
В студенческие годы обучался на геолога, часто посещал месторождения в составе сообщества единомышленников. Один из маршрутов пролегал через город Армения, богатый природными ресурсами, особенно, красивыми камнями типа агатов, полосчатых вулканических стекол. Ходили слухи и о более значимых ми-нералах типа золота и даже алмазов.
При встрече с гостями из Москвы, жители горных селений рассказывали свои предания и легенды. История возникновения озера Севан звучала в разных вариантах, но всегда была красива и восхваляла чистоту и целебные свойства воды в нем.
Любили армяне порассуждать философски на темы, близкие к действи-тельности. Так, один учитель из школы, где учились все от первого до десятого класса, вел со мной беседу. Он загадочно осведомился о том, знаю ли я, что земля имеет форму, близкую к шару и, получив утвердительный ответ, задал вопрос:
– Вот, если один армянский путник двигается по земле со скоростью, отпущен-ной ему природой, что проходит больший путь – голова или ноги? – и тут же при-водит формулу, – Скорость одинакова, расстояние, пройденное головой, больше, время одинаково. Так что же получается? Голова проходит путь больший, чем но-ги? Раздвоение личности, конец материи, теория относительности?
Долго еще учитель из далекого села на Севанском перевале рассказывал мне историю, где комиссия из Москвы приезжала в один из научных центров Ле-нинокане. Только вот, при подъезде к воротам института, машины глохли и не ра-ботали. Раздраженные инспекторы из Москвы спрашивали: «Чем Вы здесь зани-маетесь? Где результаты?» И армянские ученые отвечали: «А вот, Вы, смогли про-ехать в наш центр? Машины-то заглохли! Вот этим и занимаемся!»
Если воду из любого грязного источника пропустить через песок с берегов озера Севан, вода станет чистой и лечебной. Впрочем, это явление не лишено смысла, так как песок этот представлен минералом под названием цеолит. Это мо-лекулярный фильтр – лучший очиститель воды, применяемый современными ар-мянами для кошачьих туалетов.
Известны были и находки алмазов в базальтах вблизи Спитака.
Много лет деньги на поиски алмазов отпускались Армянскому Геологиче-скому Комитету из Министерства Геологии СССР, на что и существовал Комитет, отправляя в дальние путешествия геологические партии. Через несколько лет без-успешных поисков, деньги прекращали свое поступление, но, вдруг, откуда ни возьмись, новая находка – обломок алмаза в породе типа базальт. И так многие го-ды. Поговаривают, что какая-то старушка пожертвовала свой фамильный алмаз Армении. Этот кристалл был расколот на многие части и долго служил источником поступления денег из федерального бюджета.
Большое количество алмазов, обнаруженное в Якутии в, так называемых, трубках взрыва, озадачило армянских геологов. Под Спитаком, куда периодически подбрасывались осколки алмаза старой армянки, начали готовить трубку взрыва, в которую предполагалось высыпать остатки раздробленного алмаза. В скалу зало-жили много взрывчатки, произвели взрыв, но кончилось это плачевно для всего армянского народа. Взрыв спровоцировал землетрясение, последствия от которого еще многие годы останутся в памяти людей. А вот поиски алмазов в Армении пре-кратились, как и прекратились анекдоты про Армянское Радио.
Да и легенды о неприятии друг друга между армянами и азербайджанцами оказались мифом, выдуманным грузинами.
Долгие годы жители Нагорного Карабаха, состоящие из лиц армянской на-циональности, проживающие на территории Азербайджана, добивались самостоя-тельности по причине своей экономической независимости. Азербайджанцы не возражали утвердить эту автономию, но Армения требовала присоединения Кара-баха к своей республике. В конфликт вступила Россия и выступила посредником в переговорах. Но,… распад Союза перевернул все дипломатические переговоры.
А суть конфликта вот в чем.
Нагорный Карабах освоили предприимчивые армяне из числа цеховиков и других деловых людей той же национальности. Здесь был построен единственный в Союзе завод по производству «Лампочек Ильича». Сюда свозили бутылки, кото-рые в цехах переплавлялись, и из них изготавливали лампочки хитрым способом, известным только армянам Нагорного Карабаха.
Освоили они еще и месторождения хрома, никеля и других редких метал-лов, пригодных для изготовления нитей накаливания и цоколей лампочек.
Итак, Азербайджан боялся остаться без света, в случае присоединения производства к ненавистному армянскому государству. Россия тоже опасалась за лампочки. Началась компания по производству энергосберегающих лампочек, что-бы обезглавить «лампочный» завод Нагорного Карабаха. А вот хитрые армяне за-ключили прямые договора со странами Востока, Турции и других стран, не готовых к применению люминесцентных ламп, по причине невозможности их утилизации. Так, конфликт завода по производству лампочек перешел в политический. И вот сейчас, президент России Дмитрий Медведев, встретившись с президентами современных Армении и Азербайджана, предложил выделить в самостоятельное государство Нагорный Карабах, но, чтобы половину лампочек тот поставлял стра-нам содружества, а вторую половину – на свое существование.
Вот и все об армянах.