Человеческая память зачастую субъективна и избирательна. Мы выбираем и помним то, что нам хочется помнить, и выбрасываем из головы то, что кажется неважным. Не всегда наши воспоминания радужные и светлые. Это уж кто на чём сконцентрирован. Помните такое выражение – «Я не злопамятный, просто память у меня хорошая!»? Вот кто-то и собирает такие вот «злы», холит, лелеет их, взращивает новые побеги, чтобы потом приготовить холодную «мстю», а кто-то наоборот – тут же старается забыть о произошедших неприятностях и всём, что с ними связано, заменить негатив на позитив, не тянуть за собой горький опыт прошлых лет, обиды, разочарования. Какую тактику избрать – личное дело каждого, только следует помнить, что ненависть разрушает, и в первую очередь – самого того, кто ненавидит…
***
«Слышь ты, животное, куда лезешь?», - от гневного вскрика Ярика Марина вжалась в сиденье автомобиля. Похоже, надвигается гроза. И хотя слова мужа были адресованы не ей, а двигавшемуся сбоку автомобилю, она интуитивно почувствовала – сейчас достанется и ей.
«Собаки, надоели!» - а это – пешеходам, которые в это время так же, как и их семья, закончили работать и торопились по домам, - «Блин, старая карга, тяни скорее свои кишки, а то тут и останешься!»
Откуда столько ненависти, злобы, недовольства? Когда он последний раз улыбался? Рогочет перед телеком, когда смотрит Гену Букина и «Нашу Рашу». Жена для него – «эй ты, принеси-подай», дети – «недоделки» и «имбицилы». Что ж ты недоделал, спрашивается? И раз такой умный, то почему такой бедный?
Но Марина давно не задавала ему таких вопросов. После того, как ударом кулака муж сломал ей нос, она у него практически ничего, кроме как «ты кушать идёшь?» не спрашивала. Нужно будет, сам скажет. Молчала она из инстинкта самосохранения. В первую очередь для детей. Они были ещё достаточно маленькие, и хотя многое понимали, никуда с ними Марина деться не могла.
А скандалы становились всё громче и страшнее. Муж начал прикладываться к бутылке. Сначала это было пиво, потом – напитки покрепче. Осушив очередную бутылку, он вспоминал Марине все обиды – начиная едва ли не со дня знакомства. Не так посмотрела, не туда пошла, не то сказала. С соседкой зря дружишь, коллеге по работе зря помогаешь, детей нечего баловать.
Конечно, Ярик стал таким не сейчас, но сразу это как-то не осознавалось. Повстречавшись с ним примерно год, Марина осознала, что она вся вымотана, устала, как лошадь, на которой сено возили. Она не хочет больше хамства, грубости, негатива. И попробовала уйти. Ушла. Но Ярослав с видом побитой собаки стоял под дверью, умолял вернуться. Умолил таки… Вернулась, дурёха. Через год ситуация повторилась. Марина отрезала все концы, закрутила роман с одногруппником. Но Ярослав снова с теми же печальными глазами, недельной небритостью, потерянным видом вызвал жалость к себе. И Марина пожалела. Скоро пожалела себя и маленькую дочку… «Ты, шкура, можешь вообще валить вон», - в ярости орал Ярик и хватал Марину то за воротник рубашки, то за волосы, - «собака, ты мне всю жизнь испортила!».
Маленькая Вероника, стоя в своей кроватке, заливалась слезами. Это стоило не одного месяца вздрагивания по ночам, слёз во сне и успокоительных препаратов…
«Убью, паскуда!» - полночи Ярослав мог толкать кулаками в спину жену, пытающуюся убаюкать дочь, а с утра садился рядом на кровать, обнимал Марину, шептал на ушко, как он любит своих девочек.
Девочек, как оказалось, у него было много: «А что, как хочу, так и живу! Ты мне изменяла, и я тебе буду!» - никак не мог он простить Марине недельный роман с одногруппником Лёшей, спокойным, добрым, домашним мальчиком, - «пять лет буду изменять, по году за каждый день, чтобы ты поняла, как мне было плохо! Ты ещё пожалеешь!»
…Подросла Вероника. Марина вышла на работу. Жизнь, кажется, начала налаживаться. Посоветовавшись со знакомыми адвокатами, она начала собирать документы на развод. Ярик, оборотень в погонах,как она его называла за глаза, сразу стал нежным и ласковым. Марина не знала, что он исколол булавками презервативы… На аборт не пошла… В это же время забеременела и любимая женщина её мужа. Марина просто физически почувствовала, словно на её шее вновь защёлкнулся тяжеленный ошейник с массивной цепью, натянутой по периметру квартиры, чтобы она беспрепятственно могла стирать, гладить, убирать, готовить. И не более того.
…Через два года она развелась с ним, подала на алименты, стала на очередь на квартиру. Правда, ещё какое-то время ей с детьми пришлось делить крышу с бывшим мужем. С крепких напитков он перешёл на плодово-ягодные недорогие вина, милицейские погоны сменил на вахтёрский хлеб, но и там не задержался...
...Марина с детьми сейчас живут в новой квартире, Ярослав с заскорузлыми старыми обидами – в старой. Там, где когда-то пахло пирогами и борщами, где всегда было прибрано и уютно, там, где звенел детский смех, когда папа был трезвый и не злой, сейчас вонь, грязь, и пустота. А память? То она подбрасывает Ярику воспоминания о том, как он кружил на руках свою Марину в день свадьбы и её глаза светились радостью и надеждой, то, как он забирал из роддома Вероничку, и как забавно она потом щебетала и просила папку : «Покатай на «конике»»...
В такие минуты он брал трубку и звонил Марине: «Я не могу без вас. Мне плохо. Я приду?». Идиллии хватало на два часа. Любой разговор переходил на личности и Ярик снова вспоминал всё. Если не хватало доводов – в ход шли домыслы.
Прошла и вся Марина любовь – вот так, как-то незаметно, сошла на нет. Небритый, грязный, пьяный мужик не вызывал у неё никаких чувств, кроме отвращения. Поменялись ролями? Марина из затравленной тени снова превратилась в яркую, весёлую, жизнерадостную красавицу. А вампиру Ярику не хватает крови для подпитки своей энергии. Сидит в затхлой дыре. Считает «злы»…