Про то, как генсек Леонид Ильич любил потчевать гостей, в народе догадывались ещё в пору его правления. Конечно, то что, показывалось по телевидению и именовалось официальной хроникой, было скучным, а всё интересное для обывателя оставалось за кадром. В гости в Советский Союз любили приезжать главы держав больших и малых, зная, что лидер страны встретит их со всем добродушием и щедростью, присущими русской душе.
Если в капиталистическом мире Страну Советов с подачи президента Рейгана называли «империей зла», то о лидере этой империи думали иначе. Злым Леонида Ильича никто не помнит.
Но озадаченным и даже обеспокоенным приходилось видеть не раз.
Приехал однажды в Союз Президент Франции Валери Жискар д^Эстен. Конечно, Брежнев встретил его со всеми почестями и уважением. Леонид Ильич старался казаться весёлым и жизнерадостным, чтобы двадцатилетняя разница в возрасте с французским президентом была меньше заметна. Панибратства генсек себе не позволял с лидерами капстран. Другое дело с руководителями соцстран. Здесь можно было вести себя несколько непринужденно, пошутить о политике и даже рассказать про себя анекдот.
Больше всех из лидеров соцстран Леонид Ильич любил Фиделя Кастро. С ним можно было побалагурить, выпить кубинский ром, выкурив гаванскую сигару и при этом искренне радоваться успехам развития острова Свободы, как результату тесного сотрудничества Советского союза и Кубы.
Во всех встречах официальных и неофициальных с французским президентом Брежнев искренне улыбался своему коллеге, что очень располагало большого гостя к нему. Во время ужина французский гость не скрывал своего восхищению русской кухне и даже назвал раковый суп шедевром кулинарного искусства. Леонид Ильич прекрасно понимал, что аппетит, с которым ел французский гость, непременно позитивно скажется на отношениях между странами. Ему был известен случай, когда Генри Киссинджер – госсекретарь США, пребывавший в Китае с официальным визитом во время ужина с удовольствием ел блюдо из пекинской утки. Оно ему настолько понравилось, что он не только вслух восхищался её вкусом, но и в шутливом тоне заявил, что подпишет любой документ. И действительно, в той встречи между США и Китаем были достигнутые договоренности, которые ранее казались нереальными.
Но вернёмся к нашим президентам.
Когда ужин был завершен, Брежнев пригласил д^Эстена поиграть в бильярд. Но французский президент извинился и, сославшись на усталость, отказался от игры.
- Мне нужно ещё встретиться с Самсоном, - уважительно произнёс д^Эстен в надежде, что произнесённое имя вызовет понимание у Брежнева.
Но лицо генсека выражало сожаление о несостоявшемся бильярде.
- В противном случае меня не поймут во Франции, - перевёл переводчик с французского опасения гостя, - ведь Самсона так любят в мире.
Брежнев теперь понимающе покачал головой. Он не хотел подавать вида, что не знает никакого Самсона.
На ночь Леонид Ильич принял снотворные таблетки, запив их зубровкой, считая, что лекарство, таким образом, лучше усваивается.
На следующее утро Брежневу позвонил министр иностранных дел и доложил о проводах президента на родину.
- Андрей Андреевич, а ты не знаешь, кто такой.., - имя Самсона Леонид Ильич запамятовал и продолжал молчать в трубку.
- Вы имеете в виду господина Пансе, Леонид Ильич? – предположил Громыко, называя имя своего французского коллеги.
- Ну, ладно. Президент Франции остался довольным поездкой?
- Думаю, что да.
- Вот и доложишь на Политбюро!
На встречу с американским президентом Фордом, Брежнев отправился на Дальний Восток. Именно здесь они договорились встретиться, как бы показывая миру, что Тихий океан их не разделяет, а объединяет как общая стенка между соседями.
В далёком Владивостоке, за девять часовых поясов от столицы страна вновь блеснула своим гостеприимством. Так комфортно президент себя никогда не чувствовал.
Простота и душевность советского лидера ему явно импонировали. Вечером, после очередных переговоров, Брежнев через министра иностранных дел предложил Форду провести вечер в непринужденной обстановке.
Когда побледневший Громыко старался дипломатично передать Леониду Ильичу, что Форд сослался на занятость из-за встречи с неким Самсоном, уставший Брежнев подпрыгнул на месте.
- Вам нехорошо? – поинтересовался Громыко.
- Нет, я в порядке, - ответил Брежнев,- а кто такой этот Самсон, Андрей Андреевич?
Громыко сделал озабоченное лицо, словно, что-то пытался вспомнить.
- В политбюро у нас Самсонов нет. Может быть, у тебя в МИДе такие кадры числятся?- шутливо спросил Брежнев.
Громыко обещал разобраться и доложить генсеку о Самсоне. Они перешли на другие темы, и оказалось, что дел в министерстве предостаточно и вопрос о Самсоне был перенесён.
Перед тем, как отправится почивать, Брежнев решил рассказать Громыке анекдот.
- Этот анекдот ни только про меня.
- Вот как, - Громыко улыбнулся, готовя себя к смеху.
- Брежнев и Громыко прилетели с дружеским визитом в африканскую страну, - рассказывал Леонид Ильич, Громыко вытянул шею, - Трап обступили встречающие африканцы. На трапе Брежнев подкинул монету, посмотрел - "орел". Тогда он говорит Громыко: «Теперь твоя очередь целоваться».
Громыко искренне засмеялся не только анекдоту, но и тому с каким пафосом рассказал этот анекдот Брежнев, который казалось, и не поздоровается без написанного текста приветствия.
Перед встречей с премьером Индии Индирой Ганди, министр иностранных дел предупредил Брежнева, что при встрече с Ганди, целовать её нельзя.
- Что опять орёл выпал? - пошутил Брежнев.
Громыко улыбнулся, вспоминая анекдот.
- У них в Индии не принято целоваться прилюдно.
- Успокойся, я это знаю. Прилюдно её целовать не буду, - без улыбки пошутил Леонид Ильич.
Во время встречи с Индирой Ганди, советский лидер не сводил глаз с красивого лица премьер-министра.
Текст своего приветственного выступления Брежнев казалось, читает с умилением и нежностью.
«Дорогая госпожа Индира Ганди!». Эту фразу любили повторять в народе, акцентируя на том, как Брежнев произносил букву «Г», по-украински, как слияние двух согласных Ге и Ха.
Проницательный взгляд посланницы Индии ни мог не пробудить в душе генсека чувства, которые он испытывал, глядя на красивых женщин. Но те чувства были несравнимы с тем благоговением и восхищением, которые вызывала в нём премьер-министр.
О светлых чувствах Леонида Ильича можно было бы писать долго, но Индира Ганди во время беседы, словно невзначай поинтересовалась неким Самсоном.
Брежнев и виду не подал, что внутренне пришёл в замешательство и спокойно ответил, что Самсон живёт неплохо, и передал Вам привет.
- Мне стало известно, что у него родилась внучка, и он пожелал, чтобы я стала её крестной матерью. Я бы хотела назвать его дочь именем своей внучки – Прияной. Всё-таки, Самсон в мире пользуется большим уважением…
Это сообщение вызвало в генсеке умиление. Он знал, каким уважением в Союзе пользуется Ганди и в её лице вся Индия. Многие называли своих детей её именем, особенно это наблюдалось в южных республиках страны. Но имя Самсон вводило его в конфуз.
Сразу после вылета премьера Ганди на родину, Брежнев вызвал к себе Андропова.
- Юрий Владимирович, а как мне познакомится с Самсоном.
Андропов недоуменно посмотрел на Брежнева.
- Понятно, - произнёс генсек, - весь мир знает Самсона, а наше всесильное КГБ понятия о нём не имеет.
- Леонид Ильич, разрешите Ваши слова считать как руководство к выполнению задания?!
На следующий день Брежнев вылетел в Предуралье, а может быть в Центральную Сибирь или в Забайкалье. До сих пор номера самолёта и вертолёта, дата и время вылета, расход горючего, фамилии пилотов и всё остальное, что связано с этим вылетом находится под грифом «Совершенно секретно».
В большом поле, где казалось, вороньё чуралось этих мест, сел вертолёт, в котором находился Леонид Брежнев.
Недовольный утомительным полётом, генсек с трудом спустился на землю. Стоило ему ступить на эту засекреченную до сих пор землю, бодрое настроение сразу овладело им. Чистый воздух без всяких примесей паров цивилизации приятно входил в дыхательные органы, как бы наполняя душу радостью, отчего тело становилось невесомым.
Самсон бороздил плугом, запряженным в двух волов целомудренную землю. Одет он был по-крестьянски, и казалось, выглядел дореволюционным мужиком, но когда он поздоровался с Брежневым, снял шапку. Седые кудри слегка развивались на ветру, открытый лысый лоб придавал ему вид ученого мужа. Теперь внешне он походил на Николая-чудотворца с картины Репина, где этот святой предотвращает казнь невинно осужденных людей.
- Вот Вас весь мир знает, и я пришёл познакомиться с Вами, - с улыбкой произнёс Брежнев.
- Польщён, польщён, - коротко произнёс он.
Самсон был явно не доволен, что его отвлекли от работы.
- Скажите, вот Вас знают даже многие правители, а я Вас впервые вижу.
- Ну, это Ваше дело, - произнёс Самсон, разводя руками. Размеры его кулаков были одинаковыми с боксёрскими перчатками.
- Меня и Папа Римский знает! – добавил не без гордости Самсон.
- Этот, который из наших поляков?
- Он самый! Иоанн Павел Второй!
Брежнев недоверчиво посмотрел Самсону в глаза.
- Не верите, можете поехать со мной в Ватикан и убедиться.
В Италию Брежнев с Самсоном прибыли инкогнито.
Во Дворце Святого Петра Самсону были несказанно рады, а его спутника охрана никак не хотела пропускать.
Брежнев пытался вызвать в них уважение к собственной персоне.
- Леонид Ильич, - шепнул Самсон, - это швейцарцы. Их ничем не убедите. Сейчас я выйду на лоджию с понтификом, и Вы увидите меня.
Обласканный почестями охраны, Самсон прошёл в кабинет Папы Римского. Брежнев стоял на площади перед собором и любовался величественным сооружением Кафедрального собора. На площади было много туристических групп. Леонид Ильич уловил из многоголосия гидов, говорящих на многих языках мира и русскую речь. Русские туристы отличались от других подчеркнутой скромностью и скованностью.
«Руссо туристо – облико морале», - вспомнил он комедию любимого режиссёра.
Когда группы разошлись, очевидно, на обед, Брежнев снял летнее кепи и несколько расслабился.
Он уже хотел покинуть площадь, как увидел Папу Римского с Самсоном. Понтифик казался помолодевшим. По его лицу было видно, что он несказанно рад Самсону.
Брежнев остановил прохожего и, указав на лоджию, спросил, кто есть на лоджии.
- Это сеньор Самсон, а другого сеньора в рясе, поверьте, не знаю, - ответил итальянец на родном языке, который Брежнев больше понял по его жестикуляции.
- Это и весь твой анекдот про меня, - удивленно спросил Брежнев.
Рассказчик кивнул головой.
- Уж очень длинный. А на короткие анекдоты у тебя таланта не хватает?!
- А вы не обидитесь?
- Я тебе не Суслов, и не Андропов!
- Ну, хорошо. Спрашивают у армянского радио: Что будет, если Вас ударят, простите, по голове?
- Ну и что? – заинтересовался Брежнев.
- БАМ!
Леонид Ильич усмехнулся.
-Этот БАМ мы строим, что бы люди могли заработать. Так сказать, решить свои материальные проблемы. Зеки освобожденные могут там устроиться. Ну, ничего. Анекдот так себе. Пойду-ка я спать.
- Спокойной ночи! – пожелал Леониду Ильичу рассказчик, глядя в окно.
Рассветало.