Рецензия
Этот "расточительный" Замятин...
Несколько лет назад я прочел в одной из красноярских газет нетривиальные по форме и преисполненные умной иронии рассказы Владимира Замятина о чудаковатом, но чертовски обаятельном местном "светиле науки" -- профессоре Чернове. Не уступал им по самобытности и опубликованный через некоторое время в журнале "Енисейский литератор" мистико-иронический детектив, который отличался не только остроумием, но и вполне зрелым сюжетосложением, умением буквально в одной строчке дать точную психологическую характеристику персонажа.
А затем творческая эволюция Владимира Замятина приобрела еще более симпатичную для меня и множества моих земляков направленность: автор стал буквально на глазах превращаться в энтузиаста героико-патриотической темы! По сердцу пришлись сибирякам-красноярцам его "Казачьи сказки", которые без ложного пафоса, в подкупающей сказовой манере раскрывали подвиг казаков-землепроходцев, заложивших основы сибирского субэтноса и его во многом уникальной цивилизации.
Новым этапом писательского роста стала публикация в 2010 году, в преддверии 65-летия Великой Победы, цикла рассказов о повседневном, "негромком", но поистине бесценном подвиге советского человека на фронте и в тылу. Ведь, собственно, благодаря этой духовной силе Советскому Союзу и удалось победить в планетарном противоборстве с лучшей армией тогдашнего мира -- германской.
В своих "военных" рассказах Владимир Замятин предстает уже как вполне зрелый прозаик, умеющий при подчеркнутой простоте выразительных средств добиться максимального результата. Лично меня прежде всего приятно удивили в них благородная простота и какая-то особенная прозрачность языка, к которым писатель пришел от образной перегруженности, "словесного барокко" своих ранних вещей.
Все новые особенности его творческого почерка в полной мере проявились в рассказе "Красная шапочка, баба Яга и красавец Серый волк". Фабула этой вещи причудлива, как сама жизнь. Вслушайтесь хотя бы в первые фразы:
-- В 1943 году моей бабушке Ванде было 12 лет. Жила она в небольшом селе в оккупированной немцами Белоруссии. Отец Ванды, боевой офицер Войска Польского, пропал без вести в первых же боях Второй мировой войны...
Согласитесь, случай не рядовой: у лирического героя-красноярца -- бабушка полька, да еще жившая в ту лихую годину в Белоруссии, самом что ни на есть партизанском крае. И тут же -- заложенный в само подсознание девочки архетип исчезновения из ее жизни отца. Само собою понятно, что этот факт ставил крест на всем ее будущем и на всех осознанных и неосознанных надеждах. И мотив вины немцев в этом злодействе... Всё это проступает, как водяные знаки, хотя и не обозначено "в лоб".
А второй абзац я, честно говоря, просто смаковал, поскольку он уводит в таинственный и неизъяснимо заманчивый мир мистики. Он представлен бабушкой бабушки -- Ядвигой, которая жила в лесу одна, ибо сельчане ее недолюбливали и побаивались, считая настоящей ведьмой. И даже прозвали Бабой ягой. А она была просто очень незаурядной женщиной, наделенной недюжинным умом и проницательностью, прочитавшей много таинственных книг, знавшей наизусть повадки зверей и птиц, целебные свойства трав. Что и проявилось в полной мере по ходу развития сюжета: провожая внучку на порученное ей подпольщиками опаснейшее задание, Ядвига "сунула ей сверток с пирожками и ушла в свой колдовской лес". А потом Красная шапочка Ванда обнаружила под пирожками теплые варежки, которые очень и очень ей пригодились, когда партизаны переправили девочку на большую землю и она оказалась в Сибири, в детском доме. И долго удивлялась, как бабушка Ядвига могла заранее предугадать, что они больше не встретятся...
Некоторое удивление у меня, как у литературоведа, вызвала расточительность автора: сюжет этого очень небольшого по объему рассказа вполне тянет на полнометражную повесть. Собственно, рассказ и правомерно назвать "конспектом" повести. Чуть добавить лирики, пейзажа, психологических и речевых характеристик, связующих звеньев -- и вот он, печатный лист в полиграфическом понимании, да и далеко не один... Ан нет: Замятин пошел путем другим. Следующий его рассказ на военно-патриотическую тему, "Аве, Мария!" оказался еще более расточительным. Здесь событийная и духовная составляющие способны тоже разрастись до размеров хотя бы повести. Но рассказ в два с лишним раза короче, нежели "Красная шапочка"! Как автор сумел добиться такой ёмкости письма при несомненном присутствии в этой вещи и психологии, и духа эпохи, и даже мистики -- известно только ему самому...
Самобытны и по сюжетосложению, и по языку, и по образному строю рассказы "Благодарность от товарища Сталина", "Прощай, оружие", "Табор" уходит в небо". В каждом из них, как в хитроумной "китайской шкатулке", при вдумчивом прочтении открываются всё новые потайные "ящички", уводящие всё глубже и глубже...
Автору этих строк довелось прочитать черновую рукопись рассказа "Му-му", и впечатление было яркое, но двойственное. Это уже конспект не повести, а полновесного романа о войне как о немыслимом переплетении триумфов и трагедий человеческого духа и плоти. Дай Бог Владимиру Замятину осилить это малоподъёмное, но несомненно глубоко патриотическое и богоугодное дело!
Сергей ЗАХАРОВ