К зубным врачам я с детства отношусь с предубеждением. В то время бормашины не такие были – доктор крутил привод как швейную машинку ногой. Незабываемое, скажу я вам, ощущение.
Однажды, когда я уже взрослым дядей был, порвал докторше колготки.
- До-о- к-о-р,- промычал я с открытым ртом, - у меня не-е-лв...
- Да-да, миленький, я только посмотрю, - мило улыбнулась симпатичная женщина-врач.
И крючком этим блестящим - в дупло!
Я её - за предплечье, и ногой дрыгнул рефлекторно. Колготки – ладно, хорошо, что руку не сломал.
Так что, вы понимаете, зубников я не жаловал.Но как-то раз мне пришлось, не желая того, выступить в роли коммерческого агента стоматологического кабинета.
А дело было так.
Работал на нашей фабрике Сергей Самусенко. Знал я его давно, лет двадцать если не больше. Когда-то сидели в соседних кабинетах: я - в кресле Председателя профкома, а Сергей Андреевич был избран Секретарём комсомольской организации фабрики. К нам он пришёл с должности Первого секретаря Волховского райкома комсомола. Что-то он вовремя не угадал ... И хотя по специальности Сергей – дипломированный ЛОР (помните, у Райкина: «что-то там, в носу...»), на комсомольском фронте, как он сам рассказывал, трудиться приходилось в основном печенью. Такова специфика общественной работы. Увы!
Говорят, что у настоящего мужчины обязательно должны быть большое, доброе сердце и большая, рыхлая печень.
Большая, согласен, но не гигантская же? Короче, перевели Серёгу слесарем, печень у него продолжала расти и развиваться, что, естественно, начальство беспокоило...
Лет пять тому назад (я в то время был Главным механиком, а Самусенко работал у меня бригадиром) заболел у него зуб, и, не исключено, что печень – тоже.
Неделю они у него продолжали болеть, вторую... Они болели, а работа, как водится, стояла.
«С утра выпил – целый день свободен», - говорят.
Стоило подойти к Сергею, он хватался за щеку, делал честнейшие глаза – за годы комсомольской работы отрепетировал – и демонстративно страдал, на жалость бил.
Раза два пришлось отпустить его к зубному с обеда. Не дошёл. Боюсь, говорит...
В конце концов, надоела мне вся эта свистопляска, устал я смотреть на его пьяную рожу и слушать душещипательные рассказы о зубах, корнях, деснах, парадонтозе и пульпите. Предложил я тогда Самусенко на выбор два варианта развития событий: или – со мной к зубному, или – в медпункт с мастером для освидетельствования его нетрезвого состояния в рабочее время. Освидетельствования Сергея, естественно, а не мастера. Хотя...
Привёз я его в клинику, поднялись в хирургический кабинет.
Огромная такая приёмная - две медсестры карточки оформляют, одна деньги принимает, шесть врачей зубы рвут за закрытыми дверями, а всё равно слышно! Конвейер, одним словом.
- Можно мальчику зубик удалить?
А «мальчик» усы с проседью повесил, на глазах - слёзы, трезветь начинает.
- Сколько лет мальчику? - спрашивают.
- Тли-и-дцать тли, – отвечает жалобно Серёжа.
Десять лет себе скинул, мерзавец. Зуб болит, а туда же...
- Трезвому – триста пятьдесят, а так, как пьяный... пятьсот.
Сергей наш разговор не слушает, на дверь хирургического кабинета глядит, даже о щеке, которую придерживать рукой надо, забыл.
А там, за дверью, больной орёт благим матом, надрывается. От новокаина сам отказался, пошёл на «голгофу» первым. Все остальные сидят «наколотые», время выжидают, языками больные зубы трогают, прислушиваются... Выходит этот, который первый, щеки, как у хомяка, ватой набиты. На улыбающихся губах кровавая пена пузырится. В глазах счастье плещется. Мазохист, не иначе. Три пальца показывает, мол, три зуба удалили. Выходит, копил специально, чтобы вернее кайф поймать.
А тут ещё мужчина молодой, лет тридцати, с завязанной щекой и огромной, литра на три, пустой пластиковой бутылкой в руках заявляется. У болезного, видать, голова кругом пошла. Представляете, явился в платную стоматологию без денег. В наше-то время! Когда ему отказали в лечении, зашёл, не спросив разрешения, в служебный туалет, наполнил бутылку водой и тут же, в приёмной, стал полоскать больной зуб. Запрокинул голову, глотнул из «горла», и медленно так:
- Вжик, вжик...
И на самую симпатичную сестру выпученными глазами уставился, мол, куда сплюнуть? Под её взглядом, чуть было не поперхнувшись, глотнул-таки.
- Через каждые две минуты охлаждать зуб приходится, - пояснил застенчиво. Лицо его разгладилось.
- До дома должно хватить, - встряхнул он трёхлитровую посудину.
А мой подопечный меж тем уже к выходу устремился. Пришлось опять ему напомнить о двух вариантах его судьбы.
Зуб удалили, деньги я заплатил из своего кармана.
- Сергей, - разрешил я, – иди сейчас домой, пятьсот рублей можешь мне не отдавать.
Это я по его мужской гордости так проехался. Психология... Народ у нас в слесарях в основном - «подлый», пьяный, а план давать надо, без подхода – ну, никак.
На следующее утро пришёл Серёга на работу трезвый, выбритый, лосьоном от него пахнет. Приятно посмотреть. Положил, не глядя, на мой письменный стол деньги. Ни - здрасте тебе, ни - спасибо!
«Бог с ним, - думаю. - Главное, что из запоя вышел».
Год назад, когда меня на пенсию провожали, поддатый Сергей, обнимаясь после поздравления, полушутя полусерьёзно прошептал на ухо:
- Хороший ты мужик, Петрович, но ту «пятихатку» я нипочём тебе не прощу. Я же мог и бесплатно вырвать зуб в районной поликлинике.
Выходит, что четыре года его «жаба душила». Эх, нет у нынешних «комсомольцев» той широты, о которой рассказывал Островский. Потому и просрали, пардон, страну.
А «...с деньгами надо расставаться легко», - учил нас Великий комбинатор.