Нефедов Федя и его жена Ольга.
Из детей помню его рыжего сына Колю. Когда в 1985 году умер мой отец и я прилетел из Гаваны на похороны, то я попросил Колю сделать моим фотоаппаратом фотографии похорон папы. Он сделал их и очень хорошо. Спасибо ему большое... Еще, кажется, дочь есть. Федя был нашим деревенским ветеринаром.
Федя, один из нескольких мужиков, в деревне был рыжий, да еще его сын Коля был рыжий, да еще Костя был Рыжий. А из баб – Манька рыжая была. Вот вроде бы и все рыжие на всю деревню. Нет! В детдоме еще Верка Ястремская рыжей была. Вспомнил.
Федя, вообще, мужик был безотказный – находка для всей деревни. Его поднимали к больному скоту в любое время – и днем и ночью. Федя шел сразу же. То корова клевера объелась и ее раздуло как пузырь. То кабанчика или барашка надо кастрировать – Федя тут, как тут. Отел коровы – опять Федю зовут.
Ольга - его жена, была очень хорошей и красивой женщиной. Я думаю, что многие мужики в деревне завидовали Феде. Как говорится в пословице: «В 45 баба ягодка опять!». Вот после 45 Ольга вдруг и запила и загуляла, да так, что Федя этого не выдержал. Кончил Федя плохо – повесился на крыше дома своего. Дело в том, что водка многих погубила, а Федя к ней был очень уж близко, пей - не хочу, да еще и жена помогала в этом. Встати, на январь 2018 года, Ольга продолжает жить в Немойте и, как говорят, рюмку мимо рта не пропускает...
Федя был нашим деревенским ветеринаром. Между прочим, никакое деревенское хозяйство без ветеринара обойтись не может, потому что в известное время года, например ранней весною, в каждом хозяйстве бывает необходимо кастрировать каких-нибудь животных: поросят, баранчиков, бычков, жеребчиков. Без Феди никто поэтому обойтись не мог. Сама необходимость иметь такого человека в деревне была вызвана тем, что колхоз наш имел достаточно большое хозяйство: более сотни коров, сотни телят, овец и свиней требовали, чтобы в колхозе был специалист ветеринар-коновал, который бы занимался кастрированием животных и отчасти их лечением.
Федя в своё время учился в селскохозяйственном техникуме на ветеринара. Он был сметливым, умным и обладающий необыкновенною памятью на людей и скотину. Он любил животных и готов был прийти им на помощь в любое время суток - по первому зову хозяина.
Работая много лет в нашей деревне, Федя имел свою постоянную ветеринарную практику, и, каждая ближайшая деревня, и каждый хозяин знал Федю, как своего личного ветеринара, который побывает у него миниму три-четыре раза в год - два раза весною и два раза осенью. Федя заходит в каждый дом и кастрирует все,что требуется... Понятно, что он знает все свои деревни и в деревнях всех хозяев поименно. Обыкновенно, идя к любому хозяину по вызову, Федя садился на свой велосипед или лошадь, которая была за ним закреплена колхозом, и вперед - на работу, хоть в Немойту, хоть в Головачи, хоть Розмыславо или даже в Заборье. Федя был, насколько я помню, абсолютно безотказным человеком, да платы за свою работу - по крайней мере у нас, он вроде бы и не брал. А может быть отец и давал ему 3-5 рублей, но я этого никогда не видел. Но, зато после кастрирования, стол с выпивкой и хорошей закуской был всегда накрыт... И так было у каждого хозяина.
Пройдя пешком или проехав на лошади или на своем велосипеде за год не одну сотню километров и обойдя сотни крестьянских дворов, Федя кастрировав несметное число баранчиков, поросят, бычков. Да плюс к этому,у Феди ведь была и колхозная работа с её коровниками, свинарниками, овчарней и конюшней. И везде он успевал - и днём и ночью.
Помню, как каждый год мы оставляли двух-трех поросят на зиму. Когда им исполнялось 3-4 месяца и весили они пуда два, к нам во двор появлялся Федя со своим знаменитым чемоданчиком, где имелось, все – от скальпеля с йодом, до различных свинно-коровье-козьих лекарств и иголок с нитками.
Поросята, чувствуя, что их должны лишить главного достоинства, начинали визжать как резанные еще за два часа до прихода Феди. Они, видимо, узнавали Федю по запаху за километр, а затем этот запах уже передавался по наследству всем будущим свинским потомствам. Короче, когда Федя появлялся на дворе, все два-три поросенка, уже не визжали, а только хрипели и ждали своей печальной участи...
Кастрация свиней (холощение) – это чаще всего хирургическая операция, заключающаяся в принудительном приостановлении деятельности или полном удалении половых желез. Поросята, как и другие животные, растут, взрослеют. По мере их роста увеличивается выработка в организме эстрогенов и андрогенов – половых гормонов. Происходят различные изменения в организме животных, которые часто являются не только нежелательными при откорме свиней, но и приводят к прямым экономическим убыткам. У некастрированных животных регулярно (ежемесячно) возникает половая охота, которая приводит к перевозбуждению свиней обоих полов, излишнему беспокойству, потере аппетита, и, как следствие, потере привесов и ухудшению качества продукции; Достигшие половой зрелости непригодные по каким-либо причинам для воспроизводства потомства некастрированные хряки могут случайно покрыть свинок; Кастрация хряков предотвращает их агрессивность в более взрослом возрасте. Они не нападают друг на друга и на людей, не ломают инвентарь;
Мясо некастрированного хряка обладает характерным неприятным устойчивым запахом, который делает продукцию непригодной к употреблению в пищу. Поэтому всех животных, выращиваемых с целью получения мясной продукции, обязательно подвергают холощению.
Федя во дворе, на лавке у входа в корридор, открывал свой чемоданчик, вынимал оттуда необходимый инструмент - скальпель, ножницы, зажимы, иглы и нитки, лекарства и обязательный йод. Мама приносила из печи во двор в ведре горячую воду и большую миску. Поросят по очереди вытаскивали во двор, валили на землю и Федя приступал к экзекуции, которая занимала у него минут 5-7. Поросенок и испугаться не успевал, как оставался без обоих яичек. Два надреза скальпелем, вылущивание яичек наружу, перевязка ниткой семенников, отрезание яичек, зашивание разрезанной шкуры, смазка йодом, толчок под задницу – следующий! Все повторялось в том же темпе и по этой же схеме.
Важно было надежно зафиксировать кабана на спине, либо в другой доступной позе, обеспечив его неподвижность. В этом деле я обычно помогал Феде, и не раз, чтобы он мог безопасно сделать операцию кастрации. Как это делалось я сейчас подробно опишу. Кожу мошонки и прилегающую к ней кожу Федя сначала обмывал мыльным раствором, обсушивал и обрабатывал раствором йода. Затем необходимо было провести местное обезболивание 0,5 % раствором новокаина. Кожу мошонки Федя собирал в поперечную складку и производил на моих глазах рассечение так, чтобы ненароком не повредить влагалищную оболочку (характерного синеватого цвета). Потом он захватывал семенник вместе с оболочкой, кожу мошонки отодвигал вверх. Я всё это наблюдал, сидя на поросенке верхом, держа его за уши. После этого семенник и общую влагалищную оболочку Федя поворачивал (выворачивал) вокруг собственной оси на 360° и накладывал прошивную лигатуру, на минимальном расстоянии от пахового кольца. Лигатура – это стерильная нить из различных материалов, используемая в медицинской практике для перевязки сосудов и тканей. Затем он надежно перевязывал и обрезал семенной канатик вместе с захваченной оболочкой, отступив от места перевязки на 1 см. Для лучшего заживления раны, на нее он наносил, вроде бы пенициллин или трициллин и посыпал кожу стрептоцитовым порошком. Всё! Финита ля комедия! Я это так хорошо помню, так как вместе с Федей принимал в этой операции участие с десяток раз... Он иногда давал скальпель мне и говорил, что я уже сам могу кастрировать небольших кабанчиков... Но, моя рука на такую экзекуцию так ни разу и не поднялась!
Кастрирование домашних животных - эта такая потребность, без которой не может существовать ни одно деревенское хозяйство. И вот эта потребность, создала таких вот деятелей-специалистов, как Федя, достигших в этом деле замечательного искусства, и устроила его жизн необыкновенно практично, просто и удобно. В производстве самой операции кастрирования Федя достиг большой ловкости, что совершенно понятно ввиду той огромной практики, которую он получил на тысячах животных. Проводить кастрацию животных можно в любое время года, но по времени суток - лучше организовать эту процедуру утром, т. к. у вас будет впереди целый день для наблюдения в послеоперационный период.
В течение многих лет Федя кастрировал в деревнях множество различных животных, и не было ни одного несчастного случая - все животные после операции выхаживались легко и скоро. Точно так же, я не помню ни от одного из жителя соседних деревень, чтобы когда-нибудь наш ветеринар-коновал сделал операцию неудачно,чтобы животное околело вследствие операции. Это и понятно, так как Федя дорожил своей репутацией. Всегда, осмотрев животных до операции и заметив, что которое-нибудь животное нездорово, он предупреждал отца или мать об этом и указывал в чем болезнь, для того, чтобы потом не подумали, что животное заболело от операции.
А мать уже зажигала керогаз, ставила большую сковороду и зажаривала сало. К моменту прожарки сала, я приносил ей большую миску с 4-мя или 6-ю свиными яичкам, которые тут же обмывались, резались на колечки и отправлялись на жареху. Сверху засыпался порезанный кольцами лук, чеснок, солили, перчили – и получалась отменная закусь. На стол ставились закуски, водка и жареха из свиных яичек… Такое у Феди было чуть ли не каждый день. Я тоже любил похрустеть этим деликатесом... Запомнилось до сих пор, как яички хрустели на зубах, когда их жуешь. Тоже самое делалось, когда кастрировали бычков, барашков и даже козлов. Правда, козлиные яйца я не пробовал. Хотя Федя был сам по себе здоровый малый, но водка довела его до смерти. Осталось у Феди с Ольгой четверо детей – Василь, Галя, Витя и Саша.
Рядом с домом бабуси жили Петровские Александр Карпович и его жена Анна Болеславовна. Они имели три сына – Шурика, Ваську и Леньку. Шурик был на год старше меня, Васька на год младше, а Ленька – лет на 5 младше. С Шуриком мы подружились, когда мне было года 4-5, и дружили до тех пор, пока он трагически не погиб. Из-за Шурика я стал моряком, а его судьба сложилась трагически. Не поступив в ЛМУ, Шурик пошел в авиацию – стал десантником. Женился. Жил в Витебске. Родился в его семье ребенок. Когда однажды утром он шел на работу, как там случилось – не знаю, но грузовик снес ему полчерепа. Осталась молодая жена с маленьким ребенком.
Васька живет в Витебске, а Ленька работал в Сенно в милиции, но его оттуда выгнали за пьянь. Затем Леньку посадили года на 4 за изнасилование 83-летней старухи – Немки (глухонемой старухи), кстати - родной сестры тёщи ветеринара Феди... После тюрьмы он вернулся в Немойту, но после смерти родителей – куда-то уехал. А недавно от знакомых из нашей деревни я узнал, что Лёнька умер лет 10 назад, т.е, где-то в году 2008 или в 2009.
Александр Карпович в войну был летчиком. В деревне он работал в школе – был учителем труда и пения. Помню, как мы мастерили каждую весну скворечники еще до прилета скворцов. Он придумал делать многоэтажные скворечники, с выходом (вылетом) скворцов в разные три стороны, т.е. отверстия для каждого скворечника было направлено на 90 градусов в сторону от нижнего или верхнего. Скворечники делались 6-ти, 7-ми и даже 8-ми этажными. Потом мы их устанавливали на больших деревьях вокруг школы.
Один такой скворечник я сделал для себя и повесил его на большой березе у нашего дома. Интересно было часами наблюдать за этим многоэтажным птичьим коммунальным домиком, особенно, когда вырастали птенцы и на березе усаживались десятки скворушек. Когда скворцы улетали, коммуналки оккупировались воробьями, или, как мы их звали – жидами.
Под крышами, почти у каждого дома в деревне, ласточки делали свои «ласточкины гнезда». Иногда таких гнезд было до десятка под одной крышей. Интересно было наблюдать за этими гнездами, особенно, когда выводились птенцы. Родители целый день носили им пищу – жучков-червячков, мошек-мушек. Как только ласточка появлялась у гнезда, из-за его края высовывалось 5-6 желторотиков. И каждый требовал себе пищи. Но это я уже отвлекся.
Жена Александра Карповича была полячка. Звали ее - Анна Болеславовна и работала она в школе учительницей в младших классах. Ей, конечно, тяжело доставалось из-за мужа. Карпович пил и иногда пил страшно. Иногда он даже запивал на месяцы. Тогда его можно было найти лежащим под магазином на земле или у клуба, а то просто - в луже. Своих денег у него никогда не было, так он приставал к различным компаниям, где собирались мужики и начинал рассказывать им свои героические подвиги во время войны. Ему наливали. Затем Карпович резко завязывал и мог держаться не притрагиваясь к спиртному до полугода.
Помню, когда Александр Карпович вёл у нас пение в шестом классе, то я пел перед всем классом песню «Орленок» и при этом так орал, что А.К. не выдержав моего пения до конца, сказал:
- Славик, прекрати пение, я тебе и так пятерку поставлю – только не пой. Но я так увлекся и так был воодушевлен своим исполнением, что решил допеть "Орленка" до конца, изображая из себя настоящего певца. Орленок взлетал у меня выше солнца и я вместе с ним. Когда же я закончил свою «арию» в классе никого не осталось, в том числе и учителя пения. Они не выдержали моего исполнения и с ужасом бежали на улицу... Но пятерка по пению у меня была годовая.
Александр Карпович был еще и заядлым охотником. У него были всегда хорошие охотничьи собаки – 2, а то и 3. Помню его знаменитую на всю округу собаку - Альму, которая самостоятельно убегала в лес, ловила там зайца и притаскивала его домой. Карповичу даже и ружья не надо было иметь. Но, однажды Альма ушла и не вернулась. Говорили, что ее украли приезжие охотники из другого района. Карпович запил на полгода… Сейчас Александр Карпович и Анна Болеславовна лежат на нашем деревенском кладбище, где покоится и их директор - мой отец. Земля вам пухом, мои дорогие!
Давно уже нет старшего сына Петровских и моего друга - Шурика... А вот недавно узнал, что и младший сын Лёнька умер лет 10 назад. Один Васька живой осталсся из Петровских. Живет он в Витебске со своей женой Валей, а в Немойте еще они пашут огород. И дом Яди и Петрока сохранился в первоначальном виде.