Мечта на обломках

(Полная версия)

Мечта на обломках.
 Часть 1
Возрождение
   
   
  Спать отчего-то не хотелось. То ли усталости не было, то ли еще от чего, но факт на лицо - уже третий час ворочаюсь с боку на бок, а все бесполезно. То мысль дурацкая в голове засядет, и пока ее не обмозгуешь со всех сторон, она тебе покоя не даст. То узор причудливый от теней деревьев на потолке увижу, и сон как-то сам уступает место живому интересу. А то и вовсе настанет жуткая пустота, от которой не то, что спать, от которой страшно становится.
  А если честно, я и не пытаюсь уснуть - боюсь, проще говоря. Каждую ночь, едва я смыкаю глаза, на меня всей своей исполинской тяжестью наваливаются кошмары, виденья, сумасшедшие сны и прочая ерундятина, которая больше изводит, нежели прибавляет сил. Вот и получается, что от сна толку нет. Остается только бодрствовать, думать, мечтать и не позволять скуке и отчаянию засесть у себя в душе.
  Вдруг откуда-то неподалеку раздался гулкий, словно раскаты грома, храп.
  Проклятый Будда! Слоны и то тише храпят!
  И словно в подтверждение моих мыслей с нижней койки послышалось недовольное сопение и постанывание Рузвельта, а вечно заводной Элвис, внезапно умолк и сладко причмокивая, накрыл голову подушкой.
  Дурдом! - Скажете Вы, и окажетесь совершенно правы - это психушка в самом ярком ее проявлении. Белые стены, пол и потолок, казарменный стиль так же в комплекте, осталось только приправить кучкой психов и дюжиной санитаров-амбалов, что налево и направо раскидываются глупыми шутками.
  Идиллия! - Скажет Коберкович, наш главврач и с нежной улыбкой накачает кого-нибудь транквилизаторами, от которых помутнеет в глазах, отнимутся все части тела, а во рту появится ужасный привкус дохлых котов.
  Кошмар! - Скажу я. И даже не потому, что я рядовой псих, который считает себя здоровым, а потому что я действительно здоров. Как бы бредово это ни звучало. Конечно, все так говорят, но дело даже не в этом, как объяснить то, что я не знаю своего знаменитого имени, например? Или что я делаю в этом отделении? И вдобавок то, что прекрасно понимаю, что не знаменит, и до мелочей помню свою, не знаменитую жизнь?
  Ну, или хотя бы то, что меня не мучают приступы дурацкого бреда, не сводят судороги и не мерещатся галлюцинации? Хотя может это все одна большая галлюцинация? Хе, хе, хе....
  Слишком много нестыковок, вот что я могу смело заявить.
  Честно говоря, только сейчас, совершенно недавно, меня посетила одна гениальная мысль о том, что пора покинуть это э..., с вашего позволения, заведение. Как? - Спросите Вы. А вот так! - отвечу я. Все очень просто - побег.
  Да, да, да, не нужно аплодисментов, именно эту, затертую до нестерпимого блеска идею обдумывает мой измученный мозг уже третий день. И надобно заметить - небезуспешно. Общий план, конечно, оформился давно, был заверен и отправлен в печать. Остались только приятные мелочи, которые пощекочут нервы, как мне, так и моим тюремщикам. Как Вам, к примеру, похищение собственного личного дела из кабинета Коберковича? Или предстоящая драка в столовой?
  Красота! Это увековечит мое имя в стенах этого места. Обо мне станут слагать легенды и повести, а может, и поставят памятник, причем еще при жизни.... Ой, что-то я заговорился. Давайте прямо к делу.
  С этой мыслью я снова перевернулся на другой бок, и со счастливым выражением лица принялся дожидаться утра.
   
  Утро наступило быстро. К моему удивлению.
  Знаменитости приняли очередную порцию розовых пилюль и под веселые комментарии санитаров принялись ожидать похода в столовую.
  Когда, наконец, раздалось заветное " На обед!", как обычно, всех хорошенько обыскали, и по одному проводили в общий зал.
  Столовая! От одного этого слова на душе становилось тепло. Нет, не потому что я обжора, а скорей из-за того, что именно здесь происходит большинство интересностей, и именно тут можно увести то, что мне нужно - кусок проволоки, которая осталась тут с момента окончания в этой комнате ремонта.
  Вскоре передо мной оказалась моя порция, взглянув на которую моя улыбка медленно сползла. Вареная скумбрия, какой удар, - как истосковался по ней мой голодный больной желудок. Вот и пожалуйста вам, чем не причина для побега? Изо дня в день одно и тоже - жареная скумбрия, вареная скумбрия, жареная, вареная.... Прямо издевательство какое-то, причем моральное в большей степени. Я кольнул золотистый бок рыбины вилкой и поморщился - слава Богу, хоть тебя есть не нужно, а вот наваристую пшенку, увы, придется, потому, что неизвестно когда мне представится возможность "дозаправиться".
  Проглотив свой завтрак, стараясь не замечать вкуса, я обратил свое внимание на Элвиса. Он не успел прожевать и половины порции, и, не теряя времени, я метнул в него рыбу. Получив столь неожиданный подарок в спину, певец обернулся, сверкая глазами, и вопрошающим взглядом посмотрел на меня.
  Ну и что он ожидал увидеть? Вот скажите мне? Показывать пальцем на кого-нибудь, конечно, нехорошо, но я все же пренебрег этим правилом, и показал в сторону Линкольна.
  Вы знаете, что я уважаю в этих людях? Нет? Это страстную жажду действий, и отсутствие лишних вопросов.
  Элвис, словно тигр, бросился на предполагаемого обидчика, и первый дал ему по роже. И, как говорится - понеслась. Политики принялись грубо избивать любителей музыки, и наоборот - музыканты элегантно политиков. Естественно сие безобразие не осталось без внимания лихой гвардии блюстителей покоя - санитаров. Они тут же влетели в кувыркающуюся кучу, а я спрятал проволоку в разрез на подошве и отскочил в сторону, мол, я тут не причем.
  Немного помятых, но довольных завтраком нас обыскали на наличие острых предметов и проводили обратно в жилую комнату.
  Вечер прошел спокойно, предоставив мне возможность смастерить очень удобную и маленькую отмычку. Она легко пряталась в рукаве, под воротником и много где еще, так что с местом ее пребывания у меня не должно возникнуть проблем.
   
  За окном наступала ночь. Она медленно наползала на перламутровое небо, словно фантастические лианы, окрашивая его в темно-синие цвета. Некоторое время она игриво мерцала, позволяла проскальзывать тоненьким солнечным лучам, но вскоре окончательно вступила в свои права и наступила ночь. Темная и непроглядная.
  Сегодня побег. И ни о чем другом думать больше не хотелось.
  Я перевернулся на другой бок, и подумал о том, что я стану делать, после того как убегу.
  Первым делом допишу свой рассказ, конечно. Я говорил вам, что я писатель? Нет?! Как же я так? Но ничего, сейчас я исправлю свое допущение.
  До того, как меня забрали в больницу, я работал самым обычным продавцом в магазине. Долгое время жил один, был самым обычным рядовым горожанином. Ел, спал, работал, смотрел телевизор, развлекался с друзьями. Однако многое, ведь, в жизни происходит как-то неожиданно, спонтанно, и главное столь резко и беспощадно, что вслед за одним событием следуют и другие, меняющие понятие о жизни, да и саму ее тоже. Просто, однажды вечером, я взял лист бумаги, и, словно бы повинуясь странному порыву, написал несколько строк о том, что первым пришло на ум. Перечитывая написанное, меня словно молния ударила. В один миг все перевернулось с ног на голову, и я понял... А что, собственно понял? Даже странно, но объяснить не могу. Все равно, что если бы доисторический австралопитек понял устройство телевизора, его принцип работы, но объяснить что именно он понял, - не мог. Просто.... родилось некое новое мировоззрение, совершенно отличное от того, что было раньше. Я стал по-другому воспринимать мир и людей вокруг. Мои чувства стали несколько более тонкими и сильными, а в голове родилась совершенно бредовая на первый взгляд мысль о любви к ближнему, всеобщему уважению. Все время оно накапливалось внутри, билось, стучало, страстно шептало, требуя выхода. Я пробовал рисовать, сочинять стихи, но того благоговейного опустошения и покоя достигал только тогда, когда описывал родившийся во мне Мир. Он был не только для меня, он был для всех, кто прятался за маской современного человека, прятался за своими проблемами и суетами, но в душе мечтал о чем-то высоком, божественном, что может дать ему покой. Когда новая душа сливалась с созданным мной, миром я чувствовал это и был искренне рад, доволен, что хоть кто-то освободился от своих духовных цепей и воскрес, став Человеком. Это было своего рода перерождением, становлением новой личности, с новыми интересами и жизненными целями.
  Вспоминая обо всем этом, мое сердце сжалось в комок. Мир.... Как бы я хотел вернуться обратно....
  Но все прекратилось так же неожиданно, как и началось. В один миг все перевернулось снова. Я лишился своего стремления, цели, и мой разум накрыло плотное покрывало одиночества. Меня покинуло вдохновение.
  Опустошение перестало быть приятным - оно превратилось в наказание, и я замкнулся в себе, ушел от общения с теми, кого любил. Дни напролет я проводил в одиночестве пытаясь понять смысл произошедшего, но он был далек. Истина была не нужна, а когда это понимаешь, становиться страшно за себя, словно раньше был весел и пьян, но вот оно - леденящее отрезвление, от которого, не скроешься и не убежишь, с которым можно только смириться.
  Иногда, сидя за столом, и раскинув черновые листы перед собой, я замечал, будто ухожу в свой мир реально. На секунду мой взор заполняла темная пелена, и я оказывался там. Обескураженный, я долго не мог понять, что все это значит, отрешенно бродил, глядел по сторонам, все еще раздавленный, все еще пустой. Вокруг бегали счастливые и беззаботные, а главное любимые мной люди, и мне становилось легче с каждым взглядом на них. С каждым днем я все больше и больше времени проводил в этом состоянии, и с каждым разом все труднее оказывалось из него выйти. Нужды моего бренного тела крепко удерживали меня в реальном мире, так же как и мысль о том, что это все не более чем иллюзия.
  Но однажды наступил тот самый предел, о котором вечно забываешь - я не смог выбраться.
  Вначале я испугался. А потом забыл про все и окунулся в свои мечты. Так ведь происходит всегда. Не правда ли? Ты боишься, но и страх отступает перед блаженством. Ты готов пожертвовать всем, ради малой его доли. Но там оно не таково - наслаждается не тело, а душа. И это опаснее всего.
  Я жил в своем мире долго и счастливо. Меня более ничего не заботило, не ввергало в мысли о проблемах и не рвало изнутри. Я постепенно привыкал к ней - такой жизни и забыл о той, что текла реально.
  Однако неожиданности не закончились на этом. В один из дней, я почувствовал, что та единственная ниточка, что связывала меня с реальностью, стала крепнуть, поля иллюзии сужаться, а я всеми силами противился этому, понимая, что происходит, и, зная, что там меня ничего хорошего не ожидает. Снова боль, страдания, каменные тиски городов, искаженные лица и хоровод безумного давления со всех сторон. Оно словно океанская вода в глубине - мнет и терзает жалкий батискаф, стараясь его раздавить, сплющить и выжать из него жизнь. Пока ты борешься - ты живешь, а когда силы на борьбу кончаются - гибнешь. Нет, конечно, не в смысле смерти телесной, но духовной. Твоя душа увядает, а вместе с ней и ты.
  Когда просторы Иллюзии пропали окончательно, осталась только сливающаяся пляска разноцветных пятен и новых, совершенно неприятных звуков. Это были голоса, скрежет металла, и постоянный непрекращающийся писк.
  Мое сознание возвращалось болезненно и медленно.
  Придя в сознание окончательно, я обнаружил себя лежащим на больничной койке. Не могу с точностью сказать, кто меня спас, но спасибо я ему сказал. В сердцах, конечно, и даже не понимая за что.
  После долгого курса лечения, тонн таблеток, капельниц и утомительных бесед с врачом, я быстро пошел на поправку, и меня отправили сюда.
  И даже не хочу знать, почему именно в психушку. Я просто хочу выбраться и разобраться во всем сам. Что-то произошло со мной, и что именно я хотел знать.
   
  Наконец наступил момент побега. Едва санитар сомкнул глаза, как я выскользнул из-под одеяла и, подойдя к двери, попытался вставить отмычку в замочную скважину.
  Время побега я выбрал не случайно. На прошлой неделе мне довелось подслушать разговор санитаров, которые сетовали на то, что из-за ремонта все системы безопасности отключены, и теперь со всех требуют усиления контроля и строжайшего секрета. Естественно, особой умственной одаренности не нужно, чтобы понять - это твой шанс. Нужно драть когти пока не поздно.
  Некоторое время я усердно шевелил ее, пытаясь отрыть замок, как вдруг понял, что проволока слишком толстая и не входит в замок до конца. Мой лоб покрылся холодным потом, и я подавил страстное желание отказаться от всей этой затеи, и отправиться спать, пока меня не заметили, и не приняли соответствующих мер. Несколько секунд я судорожно оглядывался, мой мозг напряженно думал, и наградой моим стараниям стало отличное, на мой взгляд, решение. Я размял пальцы и осторожно, почти что нежно засунул руку в карман к санитару в поисках связки ключей. Нащупав заветный металл, я медленно вытянул ключи и, открыв дверь, словно тень, выскользнул в темный коридор.
  Так, я уже частично свободен и пора наведаться в одно место.
  Вперед, потом направо, снова направо, по лестнице вверх и вот он, кабинет Коберковича. У массивных дубовых дверей, меня ожидала совершенно милая картина, сразившая меня наповал - два санитара, опершись головами, дружно похрапывали друг другу в такт, словно во сне напевали знакомую мелодию. Но, увы, времени любоваться у меня не было. Меня ждали великие дела.
  Дверь в покои главврача открылась, и я принялся рыться в его документах. Кучи папок, статей, каких-то рисунков, повестей и рассказов, среди которых, совершенно случайно, я нашел описание своих миров. Руки ожили, схватив тетрадь и прижав ее к груди. Сердце взволнованно билось, и я уже собрался погрузиться в чтение, как понял, что это будет моим обратным билетом в больничные палаты. Я осторожно отложил рукопись в сторону и занялся поисками своего личного дела.
  Различным бумажкам, пометкам и прочей макулатуре, казалось, не было конца. Она была в полках, в картотечных шкафах и даже на полу. Ну и неряха же, этот Коберкович! А я-то считал его человеком, помешанным на порядке! Среди всего этого беспорядка найти нужную папку было задачей очень сложной, и, в конце концов, я бросил эту затею и ограничился найденной рукописью.
  Осторожно миновав спящую парочку, я оказался около лестничной площадки, и в эту же секунду по коридорам больницы вихрем пронеслась сирена.
  Сирена! Этого не может быть! Она ведь отключена на время ремонта! Я сам проверял!
  Бред какой-то. Тем не менее, факт остается фактом. Я громко выдохнул, стараясь успокоиться.
  Нужно было действовать. На все про все, у меня было не более десяти минут.
  Главное, никому не попадаться на глаза и как можно быстрее добраться до гардероба - если я смогу раздобыть врачебный халат, у меня появится шанс добраться до выхода незамеченным.
  Распахнув дверь на лестничную площадку, я спустился на главный этаж. Если мне не изменяла память, именно здесь находится нужное мне место. Но где? Здесь три коридора, ведущие в разные стороны. Слева.... Налево мы поворачивали, когда шли на процедуры, и сюда уводят припадочных. Нет. Значит, не здесь.
  Я посмотрел направо.
  Что же там? Думай! Думай!
  Что ты помнишь? Когда меня уносили из реанимации, я видел дверь с надписью лифт на углу этого перекрестка. Но он был справа, значит, меня уносили оттуда.
  Я указал в правый коридор, и обернулся - на лестнице раздались шаги и замелькали лучики фонарей. Не долго думая, я помчался что есть сил по прямой. Передо мной был длинный коридор с дверями по обе стороны. Таблички над ними гласили: платы, санитары, хирург, психиатр и прочее. Они мелькали одна за другой, но той, что мне была нужна - не было.
  Добежав до середины, я остановился. Справа была нужная мне дверь, и я без раздумий в нее вломился.
  Внутри было темно и душно. Пахло стиральным порошком и... одеждой. На секунду я потерял ориентацию и беспомощно махал руками, старясь хоть за что-нибудь зацепиться.
  Я пошел вдоль стены, стараясь нащупать выключатель, и когда лампы на потолке зажглись, я замер - посреди комнаты стояла кровать, а на ней спал санитар.
  От неожиданности я побледнел и потерял способность двигаться.
  Придя в себя, я осторожно снял с вешалки белоснежный халат и, сняв с себя одежду пациента, надел чистую рубашку с брюками и накинул его на плечи, краем глаза поглядывая на санитара, и готовый в любую секунду бросится бежать.
  Пора убираться отсюда. И только я подумал об этом, как сзади раздался хриплый голос:
  - Эй, слышь, а чего сирена ревет?
  - Да замкнуло где-то. - Еле сдерживая дрожь в голосе, ответил я не оборачиваясь. - Техники сбились с ног - найти не могут где.
  - Черти бы их побрали с этим ремонтом. - Покачал головой санитар. - Третью неделю покоя не дают.
  - Это точно! Пойду, место потише отыщу и попробую поспать еще немного.
  - Доброго сна! - Пожелал санитар.
  - Тебе того же, - ответил я и вышел из гардероба.
  Ух! Еще бы чуть-чуть и сорвался бы.
  Пора уносить ноги. А то очень скоро весь персонал будет на ногах.
  Где выход я помнил ясно. Путь к нему я запоминал и повторял, словно молитву на ночь.
  Каждую ночь я мечтал о том, что распахну эти двери и исчезну из этого адского места.
  Теперь именно этот момент.
  Я побежал в сторону общей столовой. Миновал спальни персонала и оказался на прямом коридоре. Впереди была спасительная дверь. По пути мне встретилось несколько санитаров, но они не обратили на меня никакого внимания и продолжили свой путь куда-то вглубь лечебницы.
  Вот он! Путь к свободе - мелькнула мысль, и, повинуясь мимолетному порыву, я побежал к нему. Я свободен!
  - Стой! - пронеслось по коридору. - Стой! - Повторилось оно.
  Я посмотрел через плечо и увидел бегущую следом толпу.
  Как? Как они меня нашли?
  Выход был близок. Я чувствовал едва уловимые струи свежего воздуха и мчался к нему изо всех сил. Но у самых дверей, где была разобрана приборная панель, я споткнулся о разбросанные на полу провода. Я вылетел из дверного проема на улицу, ударился плечом о землю, несколько раз перевернулся и застыл лицом к низу. Это конец. Я проиграл. Стук собственного сердца заглушил звук застрявшего в горле рыдания.
   

  Несколько минут я оставался неподвижен, ожидая, что меня схватят, поднимут, хорошенько встряхнут, мол, что же ты творишь, негодяй, и вернут обратно. Охрану они усилят - это естественно, а после этого, здесь даже утечки воздуха, не то, что побега не произойдет.
  Время шло, но ничего не происходило. Я осторожно приподнялся и посмотрел по сторонам - никого и ничего не было. Один большой, широкий луг, усеянный цветами.
  Больница тоже пропала, словно испарилась. Я поднялся и посмотрел по сторонам - место знакомое. Но откуда я его помню? Увы, это не один из моих миров, в которых я уже побывал, это нечто особое.
  Высоко в небо прорывалась огромная скала. Она брала свое начало глубоко в недрах земли и поднималась в заоблачную высь. Здесь всегда была ночь, и царствовал холод. В призрачной пустоте между ними витал одинокий странник ветер, принося с собой шепот живых и мертвых, духов и богов. Таких скал было много. Сотни, а может быть и тысячи - их никто никогда не считал. Все они были разными, по высоте, размерам и толщине, но в голубом сиянии ночи они казались абсолютно одинаковыми. Некоторые были покрыты лианами, а другие плотными зарослями деревьев, но главное - на вершине каждой была поляна. Огромная или маленькая - не имело значение, важна была удивительная красота каждой. Она убаюкивала, успокаивала и давала душе умиротворение. В призрачном ночном свечении миллионы цветов благоухали как-то особенно сильно, а холодные дуновения ветра бодрили необычайно сильно. Они давали телу бодрость и ясность мысли. Было и еще что-то, едва уловимое и почти незаметное - странное ощущение, которое было трудно объяснить простому человеку.
  Я сделал шаг назад, и сел на землю. В моих руках лежала незаконченная рукопись-описание.
  Перевернув несколько листов, я прочитал строки вслух:
  - Долину заполняли огромные скалы-столбы, всей своей громадой, точно наперегонки рвавшиеся в небо. Они разны по размерам, но одинаковы по красоте....
  Я вздохнул и лег на траву. На лице появилась довольная полуулыбка.
  Значит, я снова в своих мирах. Снова. Это радует и... настораживает. Неужели я остался лежать там - на холодном асфальте? Если это так, значит, они снова меня вытянут. Найдут способ повторить это.
  В любом случае, произойдет это не скоро.
  В душе боролось желание вновь насладиться тем недолгим промежутком времени, что отведен мне на эту встречу.
  Я вздохнул.
  Нельзя об этом думать. Чем глубже я зарываюсь в свои размышления, тем больнее их принимать, и сложнее разобраться в них. Нужно передохнуть, а там поразмыслим над ситуацией.
  Немного успокоившись, и побродив по поляне, я уселся под дерево, закрыл глаза и, вдохнув свежий воздух,... закашлялся - он был отвратителен. Словно на помойке. Мне потребовалось невероятное усилие воли, чтоб открыть глаза и оценить ситуацию.
  Жаль, но я оказался прав. Вокруг меня стояли сотни баков с гниющим мусором, отовсюду сновали бомжи и рабочие. Они кричали, ругались, махали руками, отовсюду сновали нагруженные мусором грузовики, сбрасывающие его, где попало.
  Не веря своим глазам, я поднялся - мир кружился вокруг меня. Разочарование, недоумение и... обида вкрались мне в душу. Я стоял, взявшись за голову и закрыв глаза.
  В горле застрял отчаянный крик - Нет!
  Все кружилось быстрее и быстрей. Очертания всего вокруг сливалось воедино превращаясь в сплошную черную полосу. Я застонал, стиснул зубы и, словно обессилев, упал на колени. Из глаз текли слезы.
  - Зачем... - прошептал я. - Зачем...
  Лучше бы этого не было. Лучше бы все осталось позади - далеко в прошлом. Я ведь почти смирился с этим! Почти научился жить по-новому!
  Но, видимо судьба решила иначе. Видимо, я обречен на страдания.
  В молодости я думал, что все, что происходит в жизни человека - это испытание. Оно не для воли человека, и не для его тела, а для души и мыслей. Я думал, что проблемы посылаются высшими силами для того, чтобы подтолкнуть к размышлениям, для того, чтобы сделать вывод. Какой - зависит от самого человека. И этот вывод становится высшей ценностью в его жизни. Человек возносит свое творение и делает мудростью жизни.
  Но многих это ломает. Жестко и безжалостно.
  Я вновь испробовал соблазн созданного собой мира. Искушение столь велико, что я не смогу ему противостоять. Больше не смогу. Мое испытание мне не по силам. Мое творение, оказалось столь велико и совершенно, что я не смогу нести этого бремени - я не такой. Пусть он создан мной - но не для меня. Я не должен быть в нем. И только он должен быть внутри меня, и должен подталкивать меня только к одному...
  Я должен его дописать. Я чувствую это в глубине души, и тогда, может когда-нибудь, кто-нибудь осилит, поймет, сможет укротить созданный страстным порывом души Мир. Именно тогда я обрету счастье и покой. Возможно тогда моя жертва будет не напрасна.
  А теперь - скрыться от всех, убежать в лесную чащу, спрятаться в пещере, или упасть обессиленным на горячий песок пустыни - но забыться последним вечным сном. Укрыться за ложью Иллюзии и спрятать свое сердце от страданий этого, совсем реального мира, чтобы завершить начатое.
  Я поднялся и пошел в город. Там меня ищут, но увидеть ожидают меньше всего. Найду тихое место и закончу свою великую работу.
   
 
 По обе стороны улицы по тротуарам струились огромные потоки людей, которым не было видно ни конца, ни начала. Словно блестящие змеи, ползущие к горизонту и медленно извивающиеся между зеркальными боками небоскребов и многоэтажных домов. Все спешили по своим делам, и никому попросту не было дела до странного прохожего в грязном, заляпанном медицинском халате. Я осторожно шагнул из-за угла и попытался сделать угрюмый, и несколько отрешенный вид, спешащего на работу или по делам человека. Да в общем-то, разницы кто и что думал мне не было, главное ведь, никто не замечает. И то полдела. Главное, не отвлекаться и вести себя как можно спокойнее, не вызывающе.
  Слившись с людской массой, я некоторое время, поддаваясь силе этого потока, шел вместе со всеми, лишь изредка поглядывая на ориентировочные знаки улиц и проспектов, которые были заблаговременно установлены высоко над головами прохожих.
  Заметив нужный мне указатель, я осторожно начал сходить в сторону, к узенькой полоске асфальта, специально предназначенной для того, чтобы спокойно подойти к пешеходному переходу, не опасаясь быть вытолкнутым на дорогу под колеса автомобилей.
  Вместе с каким-то мужчиной в синем плаще я перешел через дорогу, свернул у блестящей витрины магазина, и ориентируясь на ярко-красную вывеску "Метро", направился ко входу в поземный туннель.
  Я остановился у входа на линию метро и замер: впереди стоял патруль.
  Это было несколько неожиданно. Но все-таки - разве стоит приукрашивать мое положение, и врать самому себе? Конечно - нет. И хоть патруль на входе в метро меня несколько удивил, все же это было предсказуемо. Глупо было даже надеяться, что они пренебрегут элементарными правилами и оставят улицы города совершенно без присмотра.
  Однако долго думать мне естественно не дали. Я в некотором роде уже привык к этому, но, тем не менее, был несколько удивлен, как быстро среагировали мои преследователи. Полицейские не стали тратить свое время на традиционно бесполезные крики и оглушительный свист, (что нужно признать, очень странно), а быстро, или даже, молниеносно сорвались с мест в мою сторону. Толпа послушно расступалась, словно толща воды под килем корабля, по-прежнему не обращая на меня никакого внимания, и лишь когда я бросился бежать, раздались крики, а кто-то особенно законопослушный попытался схватить меня за рукав. Кто бы то ни был, нужно отдать ему должное - держал он меня крепко, ровно до тех пор, как я ударил наугад кулаком, предварительно попросив прощения, естественно. Цепкие пальцы разжались, и я бросился бежать что есть мочи к узким переулкам, в надежде укрыться там.
  Распихивая людей на своем пути, я выбрался к дороге. Мои преследователи не унимались и не отставали от меня ни на шаг. Внезапно, совсем рядом с моим плечом что-то прожужжало и негромко трескнув утихло. Я обернулся и краем глаза увидел лежащие на асфальте тонкие проводки с металлическими наконечниками. "Парализатор!" - мелькнула в голове мысль, и я ускорился.
  О да! Чудо техники, активно применявшееся спецслужбами при поимке особо опасных преступников. Маленький и удобный, он с виду напоминает обычный пистолет, однако вместо патронов заряжается двумя длинными проводками со стальными наконечниками. При помощи мощного магнитного поля наконечники выплевываются и, попадая в тело преступника, сообщается сигнал, сразу за которым следует мощный удар током, обычно парализующий жертву часа на два. Этого обычно достаточно, чтобы доставить человека в отделение милиции, или в заведение этого рода.
  Однако наряду с преимуществами, у этой штучки есть один, но существенный недостаток - дальность стрельбы ограничена длинной проводов. Так что, достаточно держать соответствующую дистанцию, не сближаясь с преследователями, и у тебя появляется шанс улизнуть от погони.
  Я бросился в чернеющую пасть городских закоулков, в попытке скрыться от преследователей. Свернул за угол, миновал мусорные баки, снова за угол.... Узкие улицы быстро начинались, заканчивались и опять начинались. Дышал я ровно, придерживаясь определенного темпа, стараясь четко подбирать шаг к своему дыханию, чтобы как можно дольше продержаться на бегу.
  - Беги, беги пока можешь.... - шептал я, стиснув зубы, - не сдавайся!
  Я неплохо знал эту часть города, так как в свое время жил здесь. Давным-давно, в своем далеком детстве. Это не сложно понять, особенно тому, кто хоть раз играл в прятки по городу, или в догонялки. Ведь до тех пор, пока никто тебя не видит, или же ты знаешь кратчайшую дорогу к своему "укрытию", ты можешь быть в игре, или в роли убегающего. Согласитесь, это много приятнее чем догонять.
  Я оказался у входа в подъезд, но вместо того, чтобы забежать внутрь, я запрыгнул на пожарную лестницу сбоку от дверного проема, подтянулся, взобрался на небольшую железную платформу, и осторожно, прижавшись спиной к стене, шагнул за угол здания.
  Через несколько секунд раздались громкие шаги, которые вскоре стихли, проглоченные мраком подъезда.
  Я облегченно вздохнул и присел перевести дух.
  Нужно было найти укрытие, иначе привести мою задумку в жизнь будет очень сложно. Ведь бродить по городу, постоянно натыкаясь на патрули, согласитесь, глупо, тем более, что теперь, они наверняка знают, что я в городской черте, и усилят контроль за улицами. В любом случае, времени в обрез.
  Единственное, что я четко знал - дороги в мои предыдущие места пребывания закрыты. И лучше даже и близко к ним не подходить. А вообще, в первую очередь, следует покинуть хотя бы "новую" часть города, со всеми ее видеокамерами, пропускными пунктами и патрулями. Причем как можно скорее. Да и к тому же, демонстрация моих спортивных способностей наверняка помогла сделать их соответствующие выводы.
  Нужно бежать.
  Ответ напрашивался сам собой - в бедные кварталы.
   
  Было утро. Лучи восходящего солнца были видны, не смотря на густой туман, и от того воздух казался ярко оранжевым, почти желтым. Легкий ветерок трепал мои волосы, а проходящие мимо машины обдавали мощной волной воздуха вперемешку с брызгами от луж. Было холодно, каждая мышца дрожала, и я пытался унять непослушно, стучавшую челюсть.
  Улицы кончались быстро, и также быстро начинались новые. Они мелькали одна за одной, оставаясь не замеченными мной.
  Что сейчас делать, я не знал, ровно как и не знал куда идти. А идти было действительно некуда. Даже мой дом, о котором почти никто не знал, казался сейчас не самым подходящим местом. Наверняка меня там уже кто-нибудь караулит.
  Полицейских было немного, как бы ни странно это было. Тем не менее, следовало быть предельно осторожным - я не мог знать какие планы, и есть ли они вообще, по моему перехвату.
  Я укутался в грязный, серый плащ поплотнее.
  Возможно, следовало, найти укромное местечко. Что угодно - отель, пансион, да хоть коробку картонную, лишь бы было место, где можно было бы укрыться от постоянных дожей и туманов и дописать последний из Миров.
  День прошел быстро, почти незаметно. Солнце начинало садиться. Около одного из домов возле входа стоял нищий. Он опустил голову, разглядывая что-то на земле. Сделав несколько шагов дальше, я остановился, и, развернувшись подошел к нему. Я пошарил в карманах и, отдав ему найденную двадцатку, пошел дальше.
  - Спасибо!- раздался голос за спиной.
  Услышав слова благодарности, мне стало приятно. Как хорошо, что есть еще люди знающие их. Давно, очень давно я их слышал в последний раз.
  Слева от меня была небольшая дорога, которую следовало перейти.
  Сделав несколько шагов к ней, я не глядя шагнул на асфальт.... И вдруг резкий гудок, я обернулся и увидел огромный грузовик, мчащийся ко мне. Я застыл на месте.... Крик, удар.... Это конец.

   
  Был ли я мертв, или жив, как ни странно меня сейчас не волновало. Если мертв - хорошо, значит закончились мои муки. Жив - в принципе, тоже неплохо, - мои муки и изыскания продолжаются.
  Я усмехнулся собственному безразличию.
  Вот только где я?
  Открыть глаза было тяжело. И больно. Я некоторое время боролся сам с собой, и мой разум победил над телом. Затекшие веки поднялись, и мне в зрачки ударила волна яркого света. Пришлось снова зажмурится.
  Некоторое время, я, часто моргая, привыкал к свету, и когда мои измученные глаза приспособились, приподнявшись на локтях, осмотрелся.
  Я был поражен до глубины души - это был старый, полуразрушенный храм. Или, что-то вроде этого. Его исполинские своды исчезали высоко над головой в перевернутом океане мрака. Здесь не было дверей, или врат, только один такой же огромный как и все меня окружавшее витраж. Через его серебристо белые стекла храмовый мрак рвал косой столб мертвенного, словно бы лунного света, в котором лежал я. Вместо колонн, державших купол, были статуи, вырезанные словно из цельного куска камня. Их лица были грубы, и... отрешенны. Храм был очень стар. Не знаю почему я так решил, просто чувствовал это, и все тут - здесь все было пропитано этим ощущением, от пыли, парящей в воздухе, до алтаря стоящего немного впереди.
  Некоторое время я оторопело оглядывался по сторонам, напрягаясь вспомнить - что же это такое и откуда взялось? Но в голову ничего не лезло, сколько я ни пытался вспомнить.
  Но вдруг, далеко в углу храма, я заметил тусклый, но теплый на вид огонек, словно бы от старинной лампы или свечи. Он плавно покачивался из стороны в сторону и мигал, будто подзывая к себе.
  Это была толстая, почти что полностью расплавленная свеча, какие я видел только в кино про средневековье. Она стояла на гладкой, каменной плите рядом с потрепанной тетрадью, на которой красными чернилами было написано: "Дневник".
  Я удивился находке, ничуть не меньше чем своему попаданию в это место. Тем не менее, тетрадь наталкивала меня только на один вывод - кроме меня здесь был другой человек.
  Я поморщился. Даже мысль об этом была какой-то нелепой и глупой, но это было именно так, и, взяв в руки тетрадь, открыв ее на первой же попавшейся странице, я к своему удивлению обнаружил, что во всей тетради был описан только один единственный день - день 369. Страница имела следующее содержание:
  "...Я бежал. Долго, беспощадно терзая свое тело. Я не знал, от чего бегу и куда, но меня это не волновало. Только одно желание переполняло мой разум - бежать, больше ничему места не находилось. Мне было страшно, но не смерти, а того, что я увидел. Я бежал не оглядываясь, потому, что оглянувшись, меня накрывала волна безумия, и я не мог бежать.
  Наконец я упал. Обессиленный и изможденный. Сколько я бежал? Час? Два? Или вечность? Так или иначе сил больше не было. Даже на то, чтобы плакать, кричать, или в агонии скрести теплую землю, вырывая из нее клочьями траву. Даже на то, чтобы в своем бессилии проклинать надвигающуюся пустоту.
  Она медленно наползала черным покрывалом, впиваясь своими щупальцами мрака в плоть моего Мира. Тьма высасывала все чувства и краски, оставляя после себя лишь пустоту. А мне оставалось только бежать, даже не зная, а просто чувствуя, что это начало конца....".
  Я судорожно сглотнул, отложив дневник в сторону и по-прежнему не понимая, что все это значит - это место и эта тетрадь. Единственная мысль выкристаллизовалась в моем мозгу - здесь описана гибель Мира, и описывал трагедию его создатель. Но разве кто-то был здесь до меня? Разве это может быть? Ведь это моя фантазия, и я сам воплотился в этом месте! Как кто-то иной может здесь быть без моего ведома? Или до меня?
  "Но, может, я в чужом Мире? - мелькнула мысль в голове. - Так же как и те люди, которые живут моими творениями...."
  Но закончить я не успел.
  В глазах все расплылось а разум на мгновение отключился. Я возвращался в реальность.
   
   
   
  Когда я открыл глаза, то моему взору предстала.... Ни за что не догадаетесь! Самая обычная картонная коробка. Причем я был внутри. Я усмехнулся, вспоминая, как желал найти подходящее место для ночлега и работы. В своих словах я упомянул пансион, отель, и коробку. Естественно, сказал я это в шутку, но кто ж знал, что именно в коробке я и окажусь? Но скажите - почему не в отеле?
  Никакой системы, или логики, в своих исчезновениях я не видел. По крайней мере, в том, где я появляюсь, после своего непродолжительного пребывания в Мире. Возможно, я уже даже осознал, почему исчезаю. И теперь это казалось мне, чем-то элементарным, и ясным как Божий день: в любой экстренной ситуации, когда моей жизни грозит опасность, мой Мир, словно пытается защитить своего хозяина, и без его просьбы, или желания заключает в свои объятия, чтобы потом вернуть в реальность в безопасном месте. Одного я не мог понять, как ни старался: чтобы и плоть мою в фантазию забросить.... Это, извините, выше моего понимания.
  Коробка была просторной, теплой и мне никак не хотелось из нее выбираться, поэтому я просто отогнул крышку и выглянул наружу, движимый самым обычным, и присущим каждому человеку интересом узнать - где же я в этот раз? Как оказалось на берегу реки. Увы, не живописной, чистой, а темноводной городской, над которой, изящно изогнувшись, нависла бетонная громада автомобильного моста.
  Я усмехнулся и забрался обратно в свое "убежище", дабы хоть немного отдохнуть за эти несколько дней. Благо я мог себе это позволить, потому что рассчитывал, на то, что мои исчезновения сбивают со следа моих преследователей.
  Рядом со мной лежала моя рукопись, завернутая в кусок ткани. Я осторожно развернул ее и, положив перед собой, некоторое время просто смотрел на нее, собираясь с мыслями и духом. В эти секунды я не чувствовал абсолютно ничего, специально нагнетая эту самую пустоту, чтобы потом высвободить из глубоких уголков свей души, загнанный, и почти атрофировавшийся океан красок и образов. Я осторожно, потревожил Его, мысленно коснулся Его кокона, в котором Он был запечатан год или два, и провел по Нему кончиками пальцев. В ответ лишь сонное шевеление, и странный звук, больше похожий на недовольное бурчание человека, разбуженного в самый неподходящий момент. Я снова попробовал пробудить Его, уже более настойчиво. И ответом стало растущее тепло, которое потоками заструилось откуда-то изнутри серебристого, блестящего кокона.
  Едва я коснулся третий раз, как блестящая граница лопнула миллионами серебристых брызг и звоном, разлетелась огромным облаком и вспыхнула ярким светом. Мощная волна метнулась подобно цунами, пробираясь во все трещинки измотанной души, захлестывая каждый темный уголок, и освежая разум миллионами, давно забытых запахов.
  В сознании всплыло после долгой спячки древнее знание, вдохновение и страстное желание. Они сплелись воедино, рождая невиданную способность создавать миры внутри себя, связывая их со своей душой книгой, для которой даже не нужны чернила - слова сами выявляются на бумаге.
  Я снова ожил! Я вновь художник! - хотелось выкрикнуть, но я подавил в себе это желание.
  Размахивая невидимой кистью, я принялся доделывать начатое.
  Оставшийся кусок пустоты в моем Мире стал медленно проявляться. Так же, как и в дни сотворения мира - тьма стала светом, пустота обрела плоть. Вечная ночь сменилась днем.
  Я внес в пустой камень краски - и родилась в нем жизнь - растения и животные. Еще взмах - и мягкое покрывало земли обратилось водой, и явились Миру реки, озера и океаны, в чистых водах которых жила рыба и растения.
  Уставший, я шагнул на свежую землю, и трава вспыхнула ярким покрывалом цветов, от запахов которых кружилась голова.
  Медленно, пустота исчезала, шаг за шагом отступая перед натиском явившейся новой плоти Мира. Однако она не исчезла совсем.
  В самом краю, там, где заканчивалась пустота, и где начиналось великое Ничто, из которого невозможно ничего создать, остался ее маленький кусочек, не поверженный, и не трансформированный. Он одиноким колодцем остался один, окруженный с одной стороны чем-то прекрасным, а с другой, чем-то таким, что отвергает все сущее.
  Я удивленно посмотрел на него и подобрался поближе. Пустота.
  Я провел по ней рукой, и увидел, что она исчезла за странной, серой пеленой, словно за каким-то покрывалом. Я тяжело вздохнул, и сделал шаг в нее.
   
  Моему взору открылся тот самый храм, в котором я был раньше. В нем все осталось, как и прежде, вот только дневник теперь лежал в другом месте. Я подошел к каменному алтарю и взял тетрадь в руки:
   
  День 701
   
  "...Все рушится. Храмы, города. Люди исчезают, охваченные паникой. Горы иссекают трещины, рвут их изнутри, и они рушатся в небытие. Раскрывают свои черные пасти бездны, высыхают реки, озера и океаны. Солнце, вечно яркое, золотое - гаснет. Пропадает тепло, и наступает холод первозданной пустоты.
   А я только стою и смотрю. Смотрю, как все гибнет. А что мне остается делать? Я ведь, даже не знаю, что происходит. Огромная стена пустоты, той самой, из которой я когда-то создал свой Мир, снова ожила, и нещадно поедает все. День за днем. Шаг за шагом.
  Мой дикий страх исчез, но вместо него явилось странное безразличие, апатия и даже обида. Я уже не бежал. Я стоял и прямо смотрел на надвигающуюся черную волну, изредка делая шаг или два назад..."
   
  День 711
   
  "...Больше ничего нет. Просто исчезло, растворилось в том, из чего было создано. Ничего не осталось. Кроме этого Храма. Даже не знаю почему. Он был всегда. Наверное потому, что он не пустота, хоть именно таким, обычным пятном мрака, как и все остальное, я его и видел, до тех пор, пока не оказался в нем. Мне просто не осталось места бежать - теперь я заперт в нем. И вроде бы - все, можно уходить, рвать на части рукопись, но воли не хватает, а может быть, страшно лишится даже этого единственного кусочка фантазии, в котором можно побыть хоть ненадолго. Я возвращаюсь сюда снова и снова, беру в руки те самые осколки, которые унес с собой, спасаясь бегством, и впадая в безумие, пытаюсь снова творить, но мой дар пропал.
  Я украшал стены храма кусками картин, осколками мостовых, как заметил, что Храм меняется по моему желанию..."
   
  День 738
   
  "... Я смотрел в окно. Странно, но из него светит свет. Ночной, лунный какой-то. Я подошел к нему и всмотрелся - клубы мрака переливались, создавая причудливые формы, и распадались снова. Вдруг я увидел человека. Нет, не того, который был поглощен пустотой, но того, что творил. Я понял это сразу. С первого взгляда на него. Его лицо врезалось мне в память, точно выжглось кислотой. Я его знаю..."
   
  День 743
   
  "...Я нашел его. Стоит лишить его дара.... Как? Моя проблема. У меня есть шанс, и от этого становится теплее...."
   
  На этом записи обрываются.
   
   
  Я не почувствовал как снова оказался в реальности. Просто закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, а когда открыл снова, то понял, что стою на автостоянке. Как? Зачем? И почему? - эти вопросы я не успел себе задать - они отпали сами собой, едва я увидел патруль. Мы заметили друг друга одновременно, и, не теряя времени, я разбил стекло в первой попавшейся машине и влез внутрь. В салоне мне пришлось разворотить приборную панель и замкнуть провода зажигания. Едва раздалось размеренное урчание двигателя, как я вдавил педаль газа в пол, и громко взревев, точно от негодования, машина выскочила на дорогу прямо перед ошарашенными патрульными.
  Однако сейчас, наши доблестные стражи правопорядка сели мне на хвост. Дорогу впереди уже перекрыли, и, судя по всему, тоже самое происходит сейчас за моей спиной. Но преимущество на твоей стороне, ровно до тех пор, пока ты знаешь объездной путь. Сирены ревели по обе стороны машины, что-то вещали громкоговорители, гудел воздух за окном. Мы неслись по опустевшим улицам с огромной скоростью, оставляя далеко позади встречавшиеся нам автомобили. Сколько я не вилял, сколько не пытался скрыться от преследователей в узких переулках, и какие только не выделывал виражи - все тщетно - милиция не отставала ни на шаг, ни на один метр, и это начинало давить мне на нервы, а потому нужно было что-то делать.
   Примерно на сороковом километре автострады я увидел далеко впереди милицейский "блок", который быстро приближался, и, смекнув, что встреча с ним мне ничем хорошим не грозит. Я принялся усердно размышлять о том, что же мне делать. Машина неслась по горячему от летного солнца асфальту, с каждой секундой приближаясь к заслону. Кровь прилила к лицу - впервые у меня не было плана, даже крохотной зарисовки. Останавливаться - смерти подобно, меня тотчас возьмет в "коробочку" преследующая меня орава сине-белых, свернуть некуда.... А впрочем, так уж и некуда?
  Я выглянул из окошка, всматриваясь вперед, а затем вдавил педаль газа в пол, и резко свернув вправо, проехал под одиноким лесовозом, и вылетел с дороги. Ограды не было и машина прошла спокойно не получив ощутимых повреждений. Я вылетел с верхней полосы дороги, подняв столб пыли, и уже вовсю пикировал на нижнюю, которая шла параллельно верхней, и немного в стороне. Но вдруг, я понял, что подомной движется грузовик, перевозящий в огромной цистерне газ, и я неминуемо движусь прямо в него. Себя мне было не жалко, но я понимал, что пострадают невинные, ведь взрыв будет нешуточный.... Я закрыл глаза, приготовился принять свою горькую участь, и даровать ее другим.
  Однако столкновения не произошло - что-то сильно ударило в бок машины и в диком треске и грохоте, в туче стеклянных брызг и железяк, я вылетел из-за руля, упал на землю, и кубарем откатился в сторону. Немного придя в себя, я сообразил, что произошло: отважный милиционер видимо понял мой замысел и, заметив угрозу мирному населению, пробил ограждение на повороте и на полной скорости попытался ударом отклонить машину. Но трагедии избежать не удалось: сбив с пути мою машину, он видимо не подумал о своей. Через секунду после удара раздался оглушительный взрыв. Покореженный Уазик подбросило в воздух, и раздался второй - автомобильный бак. Проклиная все на свете, я пешком побрел к обрыву, не обращая внимания на вонзающиеся рядом в землю осколки стекла и железа. Уже через несколько минут взорвалась моя машина, валяющаяся в нескольких метрах от грузовика.
  Я обернулся и увидел двух преследователей.
  - Ну, все, добегался гад. Надеюсь, что тебя расстреляют за это.
  Я стоял на краю обрыва, загнанный в угол, словно дворняга. Бежать было некуда, и я прекрасно это понимал. Полицейские нацелили на меня оружие и в воздухе звучало: "Подними руки вверх и медленно подходи к машинам". Тем не менее, я медлил, словно чего-то ожидая, ведь чувства не могли меня обманывать - после всего, что случилось, после всего, что я пережил, в этот последний момент чего-то не хватало, что-то должно было произойти. Я знал это.
  Я посмотрел на своих преследователей, потом в пропасть.
  И тут меня осенило! Как же я раньше не догадался! Мой мир дописан! А мне, чтобы слиться с ним навечно, насладиться его великолепием и полнотой, оставался всего один единственный шаг - шаг в пустоту. Ведь именно об этом я и мечтал, отринуть жестокость реальности, и спастись за гранью выдумки, что так приятна мне, что создавалась с такой любовью и усердием.
  Я отвернулся от полицейских и с довольной улыбкой на лице шагнул в пропасть.
  - Стой! - крикнул кто-то из них. Но было уже поздно.
   
  Я открыл глаза, и с изумлением понял, что, увы, нахожусь не там, где рассчитывал быть. Это снова был тот самый заброшенный храм.
  С момента моего последнего визита прошло не так много времени, и обстановка здесь никак не изменилась. Только когда мой взгляд скользнул по тому месту, где раньше стоял алтарь, я понял, что вижу человека. Человека в больничном халате....
  Я шагнул в его сторону, и когда он обернулся, едва не лишился дара речи.
  - Ты.... - выдохнул я.
  - Да! - прокричал он. - Да это я! Не ожидал? Вот мы и встретились.
  Я был поражен, обескуражен, сломлен. И не потому, что в моем Мире был другой человек во плоти, а потому, что передо мной стоял не кто иной, как Коберкович. Это было не просто неожиданностью, это было ударом помеж ног, - я ожидал увидеть кого угодно, но только не его.
  - Ну что? - он посмотрел мне в глаза, а потом прошипел - Вор! Явился! Собственной персоной! Как же долго я ждал этого момента, с той самой секунды, как ты сбежал из психушки. Там тебе и место.
  - Как такое может быть? - только и смог я спросить.
  - А вот так! Ты, я думаю, уже читал мои дневники, и уже все понял.
  И я действительно начал понимать.
  - Но я ведь не хотел никому причинить вреда!
  - Но причинял! И с огромным удовольствием. Ты причина гибели моего Мира! В этом измерении место только одному человеку, но почему, почему именно тебе? - Коберкович поднял руки к небу, и медленно опуская их к земле, заговорил. - Все, от неба, облаков, воздуха, земли и даже огня, ты уничтожал постепенно. Чем шире становились твои владения, тем быстрее гибли мои. Шаг за шагом, ты наполнял свой Мир красками, лишая их мой. Все созданное мной, для тебя было пустотой, и ты стремился ее уничтожить, наполнить плотью и светом, и наоборот, все, что делал ты, я видел как пустоту, страшился ее, и бежал, когда он наступала. Ты забывал обо всем на свете, стирая в порошок, что было создано мной, и возводя на их обломках свои мечты.
  В один момент могучая Империя Миров исчезла, а ее создатель, был вынужден бежать как крыса. Прятаться, пытаться собирать из осколков разбитое, но все получалось не так как раньше. Уже не было той легкости и света, желания делать приятно. Вместо них появилось жгучее чувство мести, усиленное в тысячи раз линзой Мира.
  Именно потому я и нашел тебя, вытащил, засадил в психушку, и держал в узде несколько лет, накачивая таблетками, и лишив тебя рукописи. Чтобы получить отсрочку, возможность восстановиться.
  Но и после этого, покой не приходил. Моя первородная сила была искалечена. Это, то же самое, что для зрячего, в один прекрасный миг, ослепнуть! Я стал калекой!
  Ты ведь не знал, что Мир ограничен? И когда появляется кто-то новый, он вытесняет своего старого хозяина. Конечно, нет. Но мне, в самом начале хватило мозгов узнать как это на самом деле. А вот тебе - нет. Ты ворвался как торнадо, силен волей, исполнен мечтами и желаниями, подавлен серой жизнью. И я не смог противостоять тебе. Это все равно, что сражаться с цунами. Все что мне оставалось, это просто стоять на обломках своих творений. И ты не представляешь, как это тяжело, жить и чувствовать, что чего-то лишился, что чего-то тебе не хватает, а когда понимаешь чего, то становится горько, печально. Вначале обида, потом грусть, а потом вдруг - раз! Глядишь и заискрился уголек гнева.
  Но я предвидел этот момент. Я знал, что мы с тобой встретимся, и я готовился. Видишь этот храм?
  Это последний мой оплот. Его нельзя уничтожить. Теперь он то, что составляет основу этих владений, наравне со всем остальным. Здесь, я собрал осколки уничтоженного тобой, гримасы страха, боли, гнева, отражения уничтоженных городов, - все, чему причиной ты. Здесь, решится судьба Мира! Мы сразимся. Хочешь ты этого или нет.
  Он замолчал.
  - Если бы я знал....
  - И что тогда? - подскочив, заорал Коберкович. - Ты бы остановился? Вернул бы все обратно? Нет, нет, нет, н-е-е-е-е-е-т. Это ничего не изменило бы, и ты сам это прекрасно знаешь.
  Наступило тяжелое молчание.
  - Дуэль, - раздался тихий голос. - В старом добром стиле. Наносить удары по очереди.... Только вместо оружия, будут мысли. Что сможешь, то и используй.
  Сбежать, едва окажешься на Арене, не получится ни у тебя, ни у меня, ровно до тех пор, пока из нас не останется кто-то один.
  - Не будем медлить, - сказал я, и сглотнул ком в горле.
   
   
  Огромные стены храмовой Арены оканчивались сотнями острых шпилей, рвавшими нависшие так низко облака. Туман, взявшийся неизвестно откуда, словно бы чуял что-то неладное и спешил убраться с серого гладкого камня площади. Иногда под ногами чувствовались легкие толчки, как от землетрясения, но я знал, что это Мир притаился в ожидании, спрятался как кот за печью, и выглядывал, испуганно ожидая, что будет дальше, что же произойдет здесь, на этом оторванном от реальности и фантазии куске земли. Он чуял, что сейчас решится его судьба.
  Я шагнул через черный разрез в мосту и оказался на Арене. За спиной раздался громкий треск, хруст камня, и, обернувшись, я увидел, как обломки моста обвалились в черную пасть пропасти.
  Теперь пути обратно не было.
  На секунду мрак вокруг меня сгустился, туман опутал тело, и стало так темно, что я едва мог различить свои руки. Так было несколько секунд, а потом тьма расступилась, и из ее предательски мягких объятий на Арену шагнул Коберкович.
  С его плеч струился черный плащ, а все его тело покрывала кольчуга из темно-зеленой чешуи. Подобно перевоплотившемуся дракону, он плавно сделал шаг в мою сторону и остановился выжидая.
  Оружия не было ни у кого, только своя голова, на плечах, и мысли.
  Первым свой ход сделал именно он. Коберкович поднял руку, и в воздухе перед ним, словно из тумана, соткалось короткое острое копье, которое тот час метнулось в мою сторону.
  Я скрестил руки на груди, и туманные лианы, стянувшись с окраин Арены, и тонкими струйками сплелись в толстый щит передо мной. Копье со свистом вгрызлось в его овал и распалось вместе с ним.
  Первый ход был сделан, и туман возвращался на свое место.
Пришел мой черед испытать противника.
Негромко зашипев, собирая волю в кулак, я поднял руку вверх, затем присев на одно колено с огромной силой ударил кулаком в землю. Тотчас от меня метнулась волна вырывающихся из-под земли шипов. Коберкович вначале растерялся, но в последнюю секунду, когда казалось, что шипы вот-вот настигнут, его плащ раскрылся подобно черным крыльям, и Коберкович поднялся в воздух.
  Черная дорожка медленно исчезала, и едва скрылся последний шип, мой враг спустился на землю.
  Как же забавно ощущать себя в роли не творца-созидателя, а самого обыкновенного разрушителя, который, не задумываясь, тратит свои силы на битву, разрушение, свое собственное удовлетворение, и жажду быть первым любой ценой. Когда тебя не волнует, сколько еще сил осталось, и то, на что ты их потратишь, ты просто сражаешься, отдаваясь битве полностью. Еще раньше, совсем недавно, я считал, что это отвратительно, но как же до смешного быстро изменилось мое мнение сейчас....
  Тем не менее, дуэль продолжалась.
  Мой противник издал глубокий гортанный возглас, и, вознеся свою мольбу к небу, принялся "выдергивать" из туч редкие сверкающие молнии, словно бы невидимой гигантской рукой. Он собирал их вместе, как колоски в один сноп, готовя к ужасной силы удару. Однако я сообразил, к чему идет дело, и заведомо принялся сплетать мощный щит-зеркало, дабы не только защитить себя, но и попытаться сразить противника его же силами. Тем временем, молниевый колодец над моей головой разросся и, ревя, словно живой дергался в приступах ярости, пытаясь порвать невидимые оковы и выплеснуть свой гнев на жалкого человека, и едва Коберкович убрал свою хватку, я тотчас развернул свое защитное "заклятие". Ревущий сноп, точно разъяренный пес сорвавшийся с цепи метнулся вниз, врезался в черную гладь зеркала и словно бы с жалким воем отскочил от него, разлетаясь во все стороны сотнями голубых искр. Они веером пронеслись над Ареной, срезая каменные шпили точно нож масло, въедались в блестящий камень пола, а одна с диким визгом ударила в грудь моему противнику. Коберкович с тихим стоном отлетел к каменной стене, ударился об нее и сполз на землю. По его чешуйчатому панцирю пробежали мелкие искорки и угасли.
  Но жизнь, ровно как и сознание не покинули моего противника.
  - Ты проиграл, - сказал я, сделав шаг вперед.
  Коберкович скорчил гримасу.
  - Черта с два!
  В эту секунду он стянул с окраин Арены туман на половину с мраком, и исчез в его клубах.
  - Нет! - выкрикнул я, бросившись следом. Но противника уже не было.
  Хитер, хитер. Ничего не скажешь. Но, если он не может никуда перемещаться, кроме храма, то он именно там. Все-таки оставил себе лазейку....
  Я тот час попытался соткать себе портал, и с удивлением понял, что мне это удалось.
  Врал! Все ведь врал, гад!
  Меня выбросило прямо в храмовый зал, немного позади Коберковича. Он явно торопился, и хромая направлялся к каменному алтарю.
  Чего он добивается? Ведь проиграл же! Мир отвергнет его! У него не больше рукописи... только если он не создал новой!
  Я бросил взгляд на алтарь и увидел небольшой черный дневник в мертвенных лунных лучах. Ах, так, значит.
  Я соткал небольшой шар из тумана и послал его вдогонку Коберковичу. Черный снаряд настиг его примерно на полпути, и, ударив в спину, свалил с ног. В это время я перескочил через черную ограду и помчался что есть сил к алтарю.
  Я оказался рядом уже через несколько секунд, и, схватив дневник, посмотрел на своего противника.
  - Прости, - сказал я, и разорвал токую тетрадь.
  Коберкович приподнялся с тихим стоном, и, скривившись от боли, и, опершись спиной об ограду, сел на полу.
  - Вот и все, - сказал он. - Дописана последняя летопись. Прямо как в книгах - старых богов свергли, и на их место взошли новые. Какая ирония....
  Я подошел и сел рядом, не опасаясь быть задушенным, или сраженным ударом предательского кинжала.
  - И что теперь будет? - спросил я.
  - Ты останешься, - сказал Коберкович, и после минутного молчания добавил, - Но ненадолго.
  - Почему? - изумился я.
  Коберкович повернулся и посмотрел в глаза.
  - Потому, что ты изменился, - он запнулся. - Так же, как и я, в свое время. Ты больше не прежний, ранимый мечтатель, ты теперь бог, но на маленькую, совсем, совсем маленькую вечность. Ты сразился за свое право ВЛАСТВОВАТЬ, а не за любовь и счастье.
  И теперь тебя ждут долгие годы упадка, страданий, а в самом конце, твоим убежищем так же станет этот Храм. Храм Заката. Тебе останется только дождаться, когда появится кто-нибудь, кто тебя свергнет, освободив от твоего бремени.
  - Неужели это участь всех....
  - Думаю да.
  Я замолчал, хоть в глубине души чувствовал ответ на только что родившийся вопрос. Однако все мое существо отвергало его, боролось, не желая поддаваться порыву отчаяния. И банальный вопрос снова сорвался с моих губ:
  - Ну почему же так?! Почему?!
  -Да потому, что не создан человек, чтобы властвовать Миром грез. Он просто не может, жить, полностью посвятив себя другим, даруя им то, чего они хотят, к чему стремятся в душе, и при этом оставаться равным им. Не выделяясь и не возводя себя в ранг бога. А потому, и гибнет мир, раз за разом, как и его владыка. На чем ты строишь свой мир, то его и губит. Прощай. - Сказал Коберкович, и растворился в воздухе.
  А я остался наедине... с мечтой на обломках.

Мечта на обломках.
Часть 2
Пласты миров.

Я по-прежнему был один, наедине с собой. И хоть мой Мир был обречен, он все еще был, существовал не исчезая. Почему? Почему…. Нет, еще не появился новый творец, коим был я когда-то. Но яркие краски моих фантазий поблекли, счастье сменилось унынием, а Миры постепенно опустели. Теперь, они перестали быть нужными.
Пустота все еще дремала, загнанная мной в Храм Заката, ставший для меня тюрьмой, и местом моего страшного суда. И теперь я ждал с диким упоением и страстной надеждой, когда же она оживет,  начнет свой крестовый поход, разрушая все то, что когда-то было создано мной. Я ждал, когда Храм станет истоком нового творца, и тьма сотрет мои ошибки, освободив меня. О! Как же я боялся этого раньше! Как же я был слеп! Самонадеян и глуп!
Но…, в чем же моя ошибка? С чего все началось?
Я провел рукой по волосам и вздохнул, понимая, что ответ вроде бы понятен. Но как неохотно я с ним соглашался.
Что же, теперь не было смысла что-либо отрицать – ответ был один – Храм. Глупо, конечно, но он стал единственным, и самым весомым аргументом.
Все мое время уходило только на то, чтобы порвать невесть откуда взявшиеся оковы, и поддержать свои Миры новыми красками. Поначалу это удавалось без особого труда, но с каждым разом, цепи на моем разуме крепли, я становился слабее, а власть над собственным творением исчезала вместе с драгоценными силами. Каждый раз, когда вяло дерево, или стирался один из Планов моего парадиза, я ничего не мог поделать, и все что оставалось, это в своем бессилии глядеть на осколки мертвых Миров Коберковича, что в обилии украшали стены. Не поленился Творец, нечего сказать. Собрал все, что только сумел. Ее бы – времени было предостаточно. А тем более, кода он понял, что все, что в его силах, это подобно падальщику выхватывать остатки своего величия из-под черной лавины.
Я поднялся с каменной скамьи, и подошел ближе.
Да, все было именно так. Искаженные и помятые куски стекла с изображениями серых руин…. Я прикоснулся к холодным зеркалам и провел по ним рукой, остановившись на одной из картинок. Что-то странное исходило от нее, и это привлекло мое внимание. На мгновение я замер, пытаясь сообразить, что же именно мне показалось странным, но сделать этого я не успел – перед глазами все поплыло, и потемнело. О как же знакомо это ощущение….
Когда все снова проявилось, я огляделся вокруг и с изумлением понял, что оказался внутри изображения. Передо мной раскинул свои мрачные объятия очередной храм. Это все, что уцелело в этом Осколке. Но и ему досталось немало – примерно половину его словно снесло огромной булавой, и там где оканчивались трещины, начинался черный, бездонный колодец.
Далеко впереди я увидел небольшой пьедестал, от которого исходила непонятная аура.
Оказавшись рядом с ним, я обратил свое внимание на книгу в черном переплете,  что лежала на нем, рядом с небольшим письменным Пером. Секунду я медлил, не решаясь протянуть руку, и пытался понять, что же все-таки меня насторожило, и вызывало в душе непонятное смятение. Я вновь окинул взглядом черную обложку, Перо, и …. вздрогнул от неожиданности – оно было цветное! Оно  живо и полно красок! В это мгновение, незаметная аура света, исходившая от книги, вспыхнула ярче, представая моему взору, словно подогретая одной только мыслью о себе. Маленький островок жизни в разрушенном, истлевшем вокруг мире. Что же именно держало его здесь? Почему он не исчез? Как обычно, вопросов было больше чем внятных ответов на них.
Отбросив сомнения, я осторожно взял книгу в руки и открыл на первой странице. Моему удивлению не было конца – книга была пуста. Пожелтевшие страницы не были украшены ни символами, ни рисунками, ни чем иным. Ни одной капли чернил.
«Что за бред?»- подумал я, и почувствовал, что рот открылся сам по себе от дикого изумления, когда на желтых страницах стали появляться слова, словно бы кто-то невидимой рукой писал их стоя у меня за спиной.
«Бред? Я так не думаю. Это все твоя реальность».
- Что все это значит? – спросил я вслух, оглядываясь по сторонам, и пытаясь найти того, к кому я обратился.
Вновь на бумаге проявились слова, и я готов был поклясться, что слышал скрип пера….
«Это значит, что сейчас ты говоришь с одним из Творцов. Я твой предшественник, я думал, что ты уже догадался».
- Коберкович?!
«Наконец-то, ты проявил долю сообразительности. Да это я. Не ожидал?»
- Не знаю. В последнее время, я готов почти ко всему, что может здесь произойти.
«Почти?»
- Да. Именно почти. Не могу точно сказать, к чему я не готов.
« Зато я могу сказать. С того самого момента, как я растворился в Мирах, у меня была  возможность поразмыслить,  многое увидеть и понять».
-Понять?
«Именно. Ты молод, импульсивен, и это тебя погубило. Не смотря на твой талант».
На секунду, слова перестали появляться на бумаге, словно бы собеседник сделал паузу специально, с ловкостью мастерского оратора, давая собеседнику вдуматься в его слова, и ощутить их смысл. Или, он просто запнулся, вспомнив о себе самом.
«Эта… участь ждала всех. Без исключения. Но… они не виноваты в этом».
- Что ты хочешь сказать?
«То, что проблема в самих Мирах и в нас».
Я задумался, и, видимо, мой невидимый собеседник это понял, и я с удовлетворением заметил, что он «замолчал».
Для меня Коберкович по-прежнему говорил загадками. Он утверждает, что мы, Творцы не виноваты, и в то же время, что проблема как в нас, так и в той сущности, с помощью которой мы созидаем… или разрушаем. Разве такое могло быть? Но умудренный опытом, я с долей сарказма понял, а может быть, просто вспомнил, что здесь, невозможного не существует. А тем более, такого явления, как несоответствие здравому смыслу. Уж он-то, точно пострадал больше всего. Вспомнить хотя бы тот факт, где я сейчас, и как сюда попал. Расскажи это «нормальному» человеку, как он тут же покрутит тебе пальцем у виска.
Однако легче от этого мне не становилось.
«Мы просто очень… неустойчивы. Да, мы яркие, да мы лучшие из тех, других существ, что когда-либо пользовались Мирами, но нам постоянно нужно больше. А в итоге? В конце концов, хрупкий баланс между дозволенным и запретным нарушается, и абсолютно все летит  к чертям. Как, впрочем, и было….
-Кто-то нарушил баланс? – удивился я.
«Да. Самый первый из нас. Первый из людей, открывший Миры».
- Хм, - я потер рукой по подбородку, и на секунду вновь погрузился в размышления.
Баланс – новое слово, вступило в эту драматическую игру. Я никогда не слышал о нем.
Когда я впервые вступил по владения этого измерения, то представлял его себе несколько, иначе. Возможно, потому что я был молод, и не осознавал всей важности своего открытия? Как первобытный человек, глядя на небо, и считавший его черной водой, или куполом усеянным белыми точками. Как древние греки, считавшие, что земля плоская…. так и я?  Взрослея, наши знания расширились, углубились, и стали более или менее исчерпывающими…. Как и осознание всей сложности нашего мироздания.
Я явился туда, о чем ничего не знал, и не задумывался ни о балансе, ни о последствиях. Как опьяненный, считая, что море всего лишь по колено.
Как же горько я ошибался.
«Тот человек, был первым, он властвовал долго, но однажды, настал тот день расплаты, который ожидал и нас. Его знания о Мирах оказались сильнее их самих. Я не знаю, что именно он сделал, но та отрава, что влилась в жилы Миров, отравляет их и по сей день». 
- Ты хочешь сказать, что мы платим за ЕГО ошибки?!
Я был обескуражен, и чувствовал, как во мне закипает кровь, от одних только слов об этом. На мгновение слова вновь перестали появляться, и я ждал того момента, когда последнее слово увидит свет, поставив точку в моих размышлениях и догадках.
«Да».
В эту же секунду я взбесился не на шутку, и со всего маху ударил книгой по пьедесталу, и, сбрасывая с него осколки камня и облака пыли протянул ею по его серому камню; сияющее Перо упало к подножию камня и свечение его на секунду приугасло, словно от страха. Именно это привело меня в чувства - я застыл, замахнувшись дневником, и не отрывая взгляда от Пера. Казалось, что целая вечность прошла с того самого момента, как я обратил на него внимание, и постепенно гнев мой угасал. Я расслабился, вздохнул и вернул книгу обратно.
Больше я не мог оставаться здесь. Все что надо я узнал. И собравшись уходить, услышал шепот, который отражаясь от полуразрушенных сводов храма, достиг моего слуха – «Перо…. собирай краску…. Забери его…. Спаси от гибели….»
Я стоял, не двигаясь, и глядя в одну точку, чувствуя, что смысл всего этого достиг моего сознания, и постепенно, план действий оформился в моей голове. Я развернулся, подобрал венок, и снова вернувшись в центр храма, стал собирать силы своих миров воедино, чтобы совершить прорыв дальше. Вглубь.
Огромные потоки энергии струились сквозь мое тело, и от них разливалось приятное тепло, ласкающее душу и тело. Постепенно тепло переросло в жар, и в дикое, испепеляющее пламя, пока, наконец, не стало рваться наружу. И я ударил. Ударил так, как еще никогда не бил никого и ничто. Стараясь вложить в этот удар всего себя до последней капли, все свои эмоции и силы.
На шее набухли вены, рот открылся и на свет вырвался дикий вопль боли и стремления ее превозмочь. Огромная, всепоглощающая волна, заполнившая собой каждый уголок храма, в эту же секунду взметнулась от меня во все стороны, а с моих пальцев сорвался огромный, шипящий и дергающийся, словно живой клин света, чистой энергии, собранной мною. Яркое копье взорвало землю подо мной, с диким грохотом подняв в воздух облака пыли, кусков камней, и устремилось вглубь, разгрызая пласт мира, разрывая его плоть и создавая проход туда – вниз. В диком водовороте все кружилось вокруг меня, а перед глазами плясали яркие огоньки. Постепенно  ширившаяся у моих ног воронка ожила, и начала втягивать в себя все, что было вокруг – камни, песок и пыль, словно пробивший корпус космического корабля вакуум. Инстинктивно  я попытался ухватиться за что-нибудь, но сила увлекающего меня за собой потока, оказалась несоизмеримо великой. Я держался изо всех сил за края пьедестала, но вскоре мои силы иссякли и я разжал пальцы. Под оглушительный вой черной воронки я провалился в ее темноту и полетел вниз, глядя, как отдаляется от меня проход наверх. Он стремительно уменьшался, пока и вовсе не исчез из виду.

Сколько времени я летел к своей цели? Год? Два? Или вечность? Я помотал головой, и усмехнулся, понимая, что понятие времени, как и многих других, здесь попросту не существовало. Тем не менее, я снова стоял на ногах, вдыхая странный, тяжелый воздух одного из нижних миров. Некоторое время, мои глаза абсолютно ничего не видели, но постепенно зрение возвращалось. Вначале появились белые пятна, потом я мог различать очертания развалин, и, подняв голову к небу, свет некоего светила, подобного Луне. Когда же зрение вернулось полностью, я принялся расхаживать из стороны в сторону, по маленькому островку земли, на которой я был. Все что осталось от этого Мира, ограничивалось  десятью парящими в воздухе островами. Развалин было немного, к моему удивлению – всего лишь двое, одни из которых были неподалеку. Здание, представшее сейчас моему взору, было невысоким, но весьма внушительным по размерам, и представляло собой, скорее остатки от гигантской башни, вершина которой обрушилась от невиданной силы катастрофы, и была съеденной временем. Но основание ее все еще держалось, и, причем, делало это более чем достойно – до сих пор, я мог различить каждый кирпичик в ее стенах. Мне потребовалось немало времени, чтобы осмотреться, и я не тратил его зря. Изучив все, что мне казалось интересным, я направился ко входу в здание, но тут мой взгляд упал на нечто, похожее на фигуру человека.  Я замер от неожиданности, пытаясь сообразить – что же сейчас было передо мной – видение или действительность. Я осторожно, мысленно коснулся дремлющей тяжелым сном силы Миров и по привычке, попытался посмотреть на стоящую передо мной фигуру, совершенно иным взглядом. Однако то, что я задумал мне не удалось – мои собственные Миры были так далеко, что мне просто не хватало сил до них дотянуться сквозь толщи пластов, что были надо мной. Но зато совсем близко, я  почувствовал все еще целый источник энергии этого, погибшего места, который, быть может, чудом уцелел во время терраформации. Как не странно, он был все еще открыт, чего не скажешь об источниках Миров Коберковича, и из него невидимыми потоками лилась холодная обжигающая сила. Едва я коснулся ее, как мой невидимый двойник, что был рядом с источником, резко отдернул руку, словно бы обжегшись. В эту же секунду я вздрогнул и открыл глаза; фигура неподалеку, в это же мгновение резко обернулась, словно почуяв меня, и обернувшись, шагнула из тени. Едва увидев то, что было передо мной, я, наверное, вскрикнул и отступил назад. Человек, стоявший передо мной, был пепельно-белого цвета. Он  был абсолютно наг, и не имел признаков пола. Но не это поразило меня так сильно, но его лицо – его не было. Только две черные дыры там, где должны быть глаза. «Безликий?» – мелькнула в голове мысль, и я снова шагнул назад, чувствуя его голодный взгляд на себе.  И именно это так сильно меня напугало – он смотрел. И даже не совсем как человек, а скорее как что-то мертвое, изголодавшееся. Только взгляд его, пустой и холодный смотрел не на меня, а прямо мне в душу, или… на нее, как на пищу. Я почувствовал странную силу, что влекла меня к нему. Дикая, безумная власть сковала мой разум, и я послушно шагнул ближе, к мертвому чудовищу. Я смотрел в пустые, черные дыры его глаз, и медленно подходил все ближе и ближе. Мысли путались. Тело отказывалось подчиняться, и только воля бушевала, словно заарканенный мустанг, крича беззвучно – «Борись!».  Но бороться от чего-то я не мог.
Прошли всего лишь мгновения, и я оказался прямо перед ним. Безликий положил мне на плечи свои руки, и в  эту секунду его взгляд вспыхнул голубыми лучами впиваясь в мой остекленевший и ослабленный  чарами искалеченного. Яркий луч впился мне в разум и тысячи видений в эту секунду, словно оживший хаос, ворвались в меня, перемешиваясь и утекая из меня вместе с жизнью к безликому. Образы, картины, музыка, стихи, рассказы, и просто короткие строки перемешивались воедино… воедино, и сливаясь образовывали… к… краску!
- Нет! – заорал я и почти что отвердевший дурман лопнул как перезревший плод, хватка исчезла, и я увернулся от его губительных объятий, и, отскочив в сторону, опустился на одно колено. Обессиленный, я держался за голову, и медленно старался придти в себя. Безликий засипел, а я подняв на него глаза, замер от дикого ужаса – с тихим шипением и треском рвущегося мяса, у него раскрывалась узкая щель рта, изгибающаяся в непонятной полуулыбке-оскале. Едва пасть чудовища раскрылась, как он снова бросился в атаку.
Еле сдерживая дрожь во всем теле, я судорожно рванул своего невидимого двойника в омут чужой силы, и, увернувшись от смертельных объятий, выставил руку вперед  - яркий алый луч сорвался с ладони, врезался  в спину безликому, а затем угас. Монстр остался стоять в той позе, в которой его настигли мои чары, а через секунду рассыпался золотой пылью.
Но то, что произошло дальше, могло стоить мне жизни – заглушенная страхом, в тело ворвалась безумная боль от контакта с чуждой силой. Она тысячами ледяных копий вошла в тело, и я как подкошенный упал на землю. Все еще живой, страх, граничащий с грядущим за ним безумием, сковывал снова меня, и я лежал, корчась, и скребя холодную, мертвую землю окровавленными пальцами.

Я лежал, прижавшись к холодной земле, боясь пошевелиться или неловко вздохнуть. Боль, настигнувшая меня как расплата за вторжение в чужую силу, могла вернуться в любую секунду. По крайней мере, я так думал. А быть может, просто боялся, потому как воспоминания о ней были слишком свежими и яркими. Я лежал думая о том, почему все произошло именно так? И что это было за отвратительное существо? Но ответ на этот вопрос моментально вспыхнул в моей голове, и я вздрогнул от неожиданного осознания, того, что же именно происходило в Мирах, до меня. Я понял, что безликий монстр был всего лишь одной из жертв гибели своего измерения. Некогда бывшие людьми, они не успели скрыться, покинуть это место, а может, просто не пожелали или не могли этого сделать. И волна пустоты накрыла и их, вытягивая эмоции, энергию, и превращая в бездушных вампиров, жадных до всего, что когда-то для них было чем-то естественным – эмоций, красок, вдохновения, и, наверное, ненадолго оживляло этих несчастных, выдергивая их из черного омута жуткой пытки. Как ужасна их участь, и от этой мысли, мне становилось так же холодно, как и им, так же горько и страшно.
И что за голос был в Храме, сказавший мне забрать Перо? Что все это значило? Естественно, ответов у меня не было. Кроме одного – чтобы все понять, я должен был вновь и вновь совершать прорывы, собирая те редкие предметы, что все еще сохранили Силу их создателей, и так до того момента, пока я не дойду до истока. Пока не окажусь на дне Миров.
Странное шипение неподалеку, привело меня в чувства, выдернув из задумчивости. Забыв про свой страх, я приподнялся на локтях и, оглядевшись, обомлел – со всех сторон, меня окружали сотни тех безликих, одного из которых я сразил в своей первой битве. Испугаться я, наверное, не успел – рефлексы сработали быстрее, чем страх. Через секунду я был уже на ногах, и мчался из всех сил к остаткам башни. Оказавшись внутри, я заметил большую, черную лестницу по контуру стены башни, что вела наверх, и без лишних раздумий вскочил на нее. Эмоции лились рекой, и именно это, наверное, еще больше привлекало моих преследователей - они дико ревели, шипели, скрежетали когтями по стенам, хлопая босыми ногами по черным ступеням. Меня колотило от невообразимого ужаса, а мышцы, все еще не успевшие оправиться от страшного удара боли, уже начинало сводить. Лестница вилась по кругу, и за новой ступенью откуда-то сверху появлялась еще одна, удлиняя мой путь к спасению. Голова кружилась, а силы вытекали быстро, будто из опрокинутого кувшина вода, но вопли за спиной гнали, не давая остановиться, ни на секунду. Остановись и – смерть.
Наконец из-за стены я увидел серое небо, как знак того, что я у цели. Перемахнув последние ступени с невообразимой легкостью, я мигом подскочил к пьедесталу и, схватив перчатку вместе с книгой, я вновь сконцентрировался для удара, но с ужасом понял, что тех мирных сил, которыми бы я мог свободно воспользоваться вокруг не было. Только тот самый холодный, жгучий источник, едва не лишивший меня жизни.
- Что делать?! Что делать?! Что делать?! – быстро шептал я, не останавливаясь ни на секунду.
Тем временем вопли на лестнице становились громче, и вот уже первый безликий вскочил на платформу передо мной. Недолго думая, а просто повинуясь дикому порыву, я подпрыгнул к нему и с громким ревом ударил безликого ногой в грудь, сталкивая его вниз, на бегущую следом ораву. Его голодные товарищи не сумели удержать равновесие, получив столь тяжелую ношу на руки и покатились по ступеням вниз. Тем временем я судорожно пытался сообразить, что же мне предпринять. Мой взгляд упал на перчатку в моих руках, и без размышлений натянув ее себе на руку, я схватил валявшийся рядом камень и запустил его в появившегося в поле зрения врага. Он дико взвыл, шагнул назад, и, потеряв равновесие, рухнул вниз, увлекая за собой, собратьев по несчастью. Перчатка на моей руке постепенно становилась горячей, и начала вибрировать, будто пытаясь мне что-то сказать.
Безликие тем временем уже беспрепятственно лезли через окна башни, мчались ко мне, выбравшись с лестницы, и переваливались через разбитые края башни. Их были сотни, а может тысячи. Они шипели, ревели, цеплялись за меня, пытаясь повалить на землю. Время замедляло свой бег. Я кричал, шипел, скалился и рычал, вырываясь из объятий смерти. Но это не давало почти никакого результата – с каждой секундой их становилось все больше, они заполняли собой весь огромный зал башни, и я чувствовал, метаясь между ними, как сердце мое упало от безнадежности. Наконец они свалили меня с ног, пытаясь разорвать на части. Я чувствовал отвратительный смрад, исходящий из их пастей, а жуткие вопли сливались, словно шум бушующего моря. В отчаянной попытке спастись я рванулся к чуждому мне омуту, и вновь оказавшись внутри холодного источника, ударил из последних сил. Последнее что увидели мои глаза, как превращал яркий свет, метнувшийся от меня безликих в пыль, и как разинула свою пасть черная воронка.

Сознание вернулось резко и болезненно, принеся с собой жуткие образы битвы и отголоски боли. Я вздрогнул всем телом и подскочил на ноги, напряженный как пружина, и готовый в любую секунду вновь начать борьбу, или бежать. Однако окинув взглядом окружавшее меня пространство, я не увидел никого и ничего, что могло бы представлять для меня опасность, и позволил себе расслабиться. В голове все еще шумело от диких воплей, а все тело ломило так, словно меня пропустили через мясорубку, и единственное что взбудоражило разум, -  это перчатка. Казалось,  она была сделана из самого обычного материала, как и любая другая, но необыкновенной красоты узор из нитей золотого цвета, струившихся от запястья к кончикам пальцев, предавал ей совершенно фантастический вид. Золотые дорожки извивались, охватывали ладонь, пальцы,  и от них исходило теплое, нежное свечение.  Я был готов поспорить, что этого узора не было, до тех пор, пока я не… коснулся ею той самой ледяной силы…. Значит, я все-таки прорвался еще ниже. Но, как же боль, которую я должен был испытать? Странно, но ее было, что наталкивало не мысль о том, что, быть может, законы каждого Плана отличаются друг от друга. Если в одном, я обязательно получаю наказание, то в другом, я могу его избежать? Очень странно. Я чувствовал, что вопросов с каждым моим движением, и с каждой мыслью становиться все больше, а вот ответов на них – увы, не прибавляется. Естественно, ответы проявятся, едва мне стоит наткнуться на одного из Призраков, коими сейчас были древние Творцы. И что-то мне подсказывало, что именно в этом месте, я приоткрою завесу тайны над некоторыми вопросами.

Место, в котором я оказался, было таким же безжизненным куском камня, парящем в пустоте Миров.  Единственное, что его отличало от всего увиденного ранее, это отсутствие руин. Вместо него, мертвую землю украшали кривые, черные, приземистые деревья, словно оставшиеся памятником после жуткого пожара. Поражало воображение только то, что на каждом из них, очень трудно, но все-таки можно было различить очертания лиц. Будто когда-то давно, во времена расцвета этого Плана, все они были живы. Но время, и суровые порядки сыграли с ними злую шутку, убив, и оставив их как напоминание, о былом поражении одного из нас. Я осторожно шагнул вперед, все еще вспоминая о битве с безликими, и оглянувшись по сторонам, уже более смело продолжил путь, туда, куда мне показалось, нужно было идти.  Мой путь не был долгим. Совсем скоро я увидел небольшую округлую поляну, если, конечно, это можно было так назвать. Она была огорожена невысоким, изящным забором из стальных прутьев, узор из которых показался мне весьма изысканным. Там были и черные розы, что склонив свои головы-бутоны, словно выражали свое уважение пред этим местом. Там были и совершенно иные цветы, описания которых я не мог пересказать в полной мере, но их красота завораживала, и предавала этому клочку земли совершенную, мрачную красоту, наряду с острыми, как бритвы шипами, стремившимися ввысь, в черное, покрытое трещинами небо.
Чуть дальше, внутри огороженной поляны, я увидел  небольшую беседку, сделанную из таких же прутьев, и украшенную похожим узором. Мне даже не потребовалось усилий, чтобы открыть калитку, и пройти дальше, вглубь этого странного, чарующего места. Порой мне казалось, что оно изначально было создано таким – темным, спокойным, уютным. Под настроение и характер Творца, создавшего его. Ведь были и другие, которые я не видел вживую, но помнил их из своих видений, когда только попал сюда. Словно бы все живое здесь, вся эта странная материя, демонстрировала мне все свои возможности и формы, завлекая и заинтересовывая. Раздувая огонь из искорки, притаившийся в моей душе.
 Пройдя еще немного, я очутился рядом с этой странной беседкой, и заглянул внутрь. Вопреки своим ожиданиям, я не увидел ни рукописи, ни даже тоненькой тетради, в которой бы были заложены основы этого Плана. Только изящные качели внутри тихонько поскрипывали, будто их только недавно оставили, забыв на иссеченном трещинами сидении черный плащ. Я осторожно взял его в руки, прекрасно понимая, что именно за этим я сюда и пришел, хоть и был несколько разочарован тем, что не смог ни с кем поговорить.
Я усмехнулся. Одиночество все-таки давало о себе знать.
Едва в полумраке беседки раздался теплый женский голос, как я вздрогнул, оставив ненадолго свои размышления, и обратив внимание на начавшие раскачиваться качели.
- Ты добрался и до меня. Как тебе мои владения?
Говорить, не видя своего собеседника, было очень тяжело, и меня это очень огорчало, однако  в глубине души я радовался даже такому разговору.
- Это место, наверное, когда-то было прекрасным садом? – спросил я, оглядевшись вокруг.
Раздался приятный, грустный смех, а когда он утих, вновь послышался голос, только теперь немного изменившийся, обесцветившийся, и, казалось, надломленный.
- Нет. Я создала его таким сразу. Он очень мил. Не правда ли?
- Да, в нем действительно есть что-то притягательное.
- Его таинственность, уют, спокойствие и гармония, - закончила она. И снова рассмеялась. – Ты сотрешь его.
Я удивился ее словам, и не ожидая такого вопроса, или даже скорее, утверждения, запротестовал.
- Нет! Нет!
- Ты до сих пор ничего не понял? – казалось, она была удивлена. - Ты стираешь все, что остается за тобой. Едва ты забираешь остатки Творцов, их власти, то исчезает искалеченный Расплатой План.
- Снова?! Снова я разрушаю… - раздался мой стон.
- Почему ты так думаешь? Нет, конечно, нет! Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что здесь нет понятия разрушение или созидания. Все что здесь есть это просто иная форма Миров. Ты несешь спасение всем нам…
Она запнулась и замолчала.
Странно, но в это мгновение, мне показалось, что она заплакала, и, наверное, оказался прав – серебристая капелька слезы упала на камень пола.
- Нам… Призракам.
Мне стало неловко, и я переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать, или сделать. Была бы она из плоти и крови, я обнял бы ее, успокоил…. Но в голову пришла одна единственная мысль, и я робко зада свой вопрос:
- Для чего нужны эти вещи? Перчатка, Плащ, Перо?
- Они символы власти. Они были созданы специально для тебя. Для того, кто принесет спасение и очищение всем нам, и Мирам.
- Это все создано для меня?
- А ты удивлен? О том, что явится человек во плоти и крови, и принесет за собой власть всех Творцов, в руке своей и за плечами, и разверзнутся черные небеса над обителью яда и будет битва меж мертвою ложью и истиной святой? Это знал даже Он.
- Кто?
- Первый из нас.
- Тот, кто отравил Миры?
- Да. Все, что собрано тобой  на этих Планах, вбирает в себя оставшуюся силу их Создателей, обретает краску, и наделяет тебя защитой от яда Первого. Именно Перчатка спасла тебя от смерти, когда ты вобрал в себя чужой источник, и то же самое сделает мой плащ, едва ты совершишь прорыв ниже, обратившись к моим силам. Здесь все взаимосвязано, как ты уже это понял.
- Так это перчатка уберегла меня…. – еле слышно пробормотал я. – А что станет с тобой? Ведь, если я пойду дальше, твой Мир погибнет.
- Со мной ничего страшного не будет. Так же, как и со всеми другими. Мы, наконец, сможем покинуть наши темницы, и будем ждать последней битвы в тайном месте, где веками собирались Призраки, быть может, до нас.
- Мне придется снова сражаться?
- Боюсь, что да. – Голос на секунду утих, а затем продолжил. – Уходи. Тебе пора. Общение со мной, тебе больше ничего не даст.
Едва она это произнесла, как я заметил, что качели прекратили раскачиваться, и еле слышимый скрип умолк, оставляя меня снова наедине с собой.  Я отвернулся от них, и глубоко вздохнув, накинул черный плащ на плечи. Пора идти дальше.

Я прошел еще три эпохи, и это было ужасно. Чем глубже я опускался, тем страшнее становились остатки Планов, и всего того, что было с ними связано,  дневники попадались все реже, а те редкие были неразборчивы, и порой, противоречивы. Все диковиннее становились Миры, а в сердце начинал зарождаться страх. С каждым новым шагом, мне все сильнее казалось, что я сам, добровольно спускаюсь в пучину ужаса, или в обретающий плоть ад.
Кто все это создал – возникал порой вопрос, и тотчас угасал, словно бы его и не было.
Действительно, в этих местах все было настолько непостоянно и изменчиво, что даже мысли порой исчезали, в этой невероятной ауре, не успевая родиться.
Я шел мимо диковинных башен, увенчанных огромными черными шипами, концы которых были выкрашены красным цветом. Удивляло еще и то, что наряду с серостью и мрачными, темными тонами, стал все чаще проявляться ярко красный, кровавый цвет.
Миры были подобны огромному, почти безграничному пирогу, в которых План одного Творца, накладывался на План другого. Предыдущий гибнет, а его покрывает новый, расцветающий и набирающий силу. А потом все повторяется заново, словно бы какой-то ужасный цикл.
Однако, никому из моих предшественников не давалась такая возможность, свободно перемещаться по просторам старого и нового циклов, посещать разные эпохи и пласты. Да, конечно, от них мало чего осталось, но это немногое, потихоньку открывает мне глаза, и дает понимание того, что здесь произошло, понимание истории Миров.
Я постоянно думал об этом, вспоминал себя, как я все делал, и к чему все шло, сравнивая себя с тем человеком, что был до меня, поражаясь, насколько все похоже, и как очевидны были наши ошибки. И мне было очень неприятно. Отчего-то, вместе с этим, у меня появлялось странное, очень сильное желание все исправить. Возможно для того, чтобы хоть как-то оформить для себя цель и следовать ей. А самым главным, что быть может я понял уже давно – было то, что нужно пробираться вниз. Пласт за пластом, эпоха за эпохой, к началу всего, чтобы понять, где началась первая ошибка.
Воздух этого, казалось, совсем недавнего времени, самая его окраска, его характер, слагавшийся из неисчислимых черт, - все это почти потеряно для всех, и даже для меня. Новое поколение уже не сможет ощутить все величие этого места, времени, этой эпохи. Она закроет свой простор, свои изломанные и побитые в жестокой борьбе осколки, и они останутся навечно запечатленные на стенах Храма.
Я шагал по пыльной земле, усеянной обломками, клочками бумаги, кусками камней и мостовой, и мне казалось, глядя на все это, что не нашлось бы ничего иного, что могло бы дать такого точного ощущения прошлого, как эта прогулка по мертвым, выцветшим, серым остаткам  мира предшественника. Абсолютно все, словно огромная книга, могло рассказать о характере того человека, что создавал План. О его пристрастиях, мечтах, и тайных желаниях, о которых он и сам мог не догадываться, не смотря на то, что он наверняка ощущал на себе их влияние. И оно отражалось абсолютно во всем – начиная от архитектуры, и заканчивая любой растительностью, что только могла остаться, или хотя бы быть созданной. И сколько бы ты не видел Планов, не смотря на то, что они опустели, и были разрушены большей частью, все они отличались друг от друга, так сильно, что порой, казалось, что они созданы вовсе не людьми, а какими-то неведомыми существами, которые обрели в себе талант Творца.
Я ухмыльнулся, осматриваясь по сторонам, и пожал плечами – кто его знает? Быть может, так оно и есть.
Вместе с сильными изменениями во внешнем виде каждого нового мира, чем ниже я спускался, и чем ужаснее становилась окружавшая обстановка, я, как ни странно, чувствовал себя легче, и даже веселее. Нет, не потому что мне нравилось все то, что вызывало отвращение, а потому, что я чувствовал, как с моих плеч постепенно сваливался огромный груз вины. Чувство, которое давило мне на плечи, не давая подняться, и вновь воспрять духом.
Каждый мой прорыв стирал из памяти Миров еще один из Планов, что веками накапливались один на одном, а после пришествия Расплаты, просто остались, избитые, серые и пустые и загнивающие. Они становились тем проводником яда, что выходил наверх, отравляя все новые и новые просторы, вытягивая из них жизнь и напитывая ею те измерения, которым лучше бы никогда и вовсе не появляться.
Мои мысли прервались едва я подошел к месту моего следующего прорыва. Я остановился, вздохнул, и, окинув взглядом это место, попрощался с ним.

Воронка, что каждый раз переносила меня в новые земли, теперь стала уже чем-то совершенно привычным и естественным. Она больше не пугала, и после стольких переходов, я даже натренировался приземляться на ноги, что оказалось весьма удобным, и менее болезненным, нежели падать на спину, или на бок.
Вокруг меня вновь царила полная темнота, заполненная звуками чем-то напоминающими завывание ветра, среди которых выделялся очень похожий на треск молнии.
Под ногами появилась маленькая серая точка, и я стал готовиться к выходу из этого импровизированного портала. Точка становилась больше и больше, и постепенно превратилась в отверстие, из которого лился белый свет. Оно стремительно приближалось, и вскоре проглотила меня.
То, что я увидел, потрясло меня так сильно, что на время исчезло волнение, и страх перед падением в нечто такое, что было сложно описать словами. Далеко внизу от края до края горизонта простирался серый океан каменных глыб, парящих в таких же серых порывах ветра, что озлобленно выл, и скручивался в различимые  петли, ударяясь об острые края камня. Небо, на которое я только сейчас обратил внимание, было заполнено тяжелыми, готовыми обрушится в жуткий океан своей тяжестью тучами. Единственное ощущение вспыхивало в душе, едва взгляд касался их темных краев, было ощущение вечного шторма и беспощадной бури, грозящей только одной вечной пыткой, быть захваченным одним из течений ветра, что бушевал внизу вместо соленой морской воды.  И тогда ничто уже не могло тебя спасти от его холодной, жгучей хватки, и оставалось только смириться с этим криком, что вырывался из груди, когда глядя на отдаляющиеся края твердой почвы, ты чувствовал что отдаляешься от нее невероятно далеко, во мрак вечного страха и одиночества.
Я помотал головой отгоняя мысли и видения, нахлынувшие на измученный долгим, мрачным путешествием рассудок, и как только способность мыслить спокойно  вновь  вернулась ко мне, я тотчас оценил ситуацию. И она оказалась весьма и весьма гадкой. Не смотря на то, что мне было под силу использовать накопленную мощь в Артефактах для смягчения своего приземления, отчего-то мне было боязно. А когда я понял почему, то чуть было не опоздал. Мощные вихри, кружившие между каменными глыбами, чуть было не ухватили меня еще на подлете к твердой земле, но вовремя сообразив, я воззвал к спящим внутри меня энергиям, и в ту же секунду вокруг меня появился сияющий ярким желтым цветом кокон.  Ветер бил в его стены, скреб невидимыми когтями и, казалось, завывал еще грознее и яростнее, словно осознавая свое бессилие. Я плавно опустился на ноги, ступив на каменную платформу, и огляделся удивленный тем, что она была рукотворной.
- Приветствую тебя, - раздался голос, неподвластный, казалось тому дикому вою, за пределами  камня.  – Я Лигонъер.  Третий из Первых. А это мой мир. Добро пожаловать! – рассмеялся он, не скрывая того, что действительно рад этой встрече.
Некоторое время, я размышлял, молча, даже не оглядываясь по сторонам, в поисках того, кто сейчас со мной говорил, как это было при первой моей встрече с Призраком.
Третий из Первых. Это что-то должно было значить, и я отыскал загадку в самом титуле. Эти слова повторились несколько раз в моем разуме, и я понял, что говорю с одним из самых древних творцов, который открыл для себя Миры, бывшие еще чистыми от бремени Расплаты.  А точнее с его призраком. Не смотря на толику безумия, что исходила от этого странного голоса, древняя мудрость так же была его частью, и это чувствовалось так сильно, что не прибегнуть к ней было просто глупостью. Я не знал, что ждет меня дальше, как и того, что мне нужно будет сделать, а потому этот разговор, должен был стать для меня, своеобразным мостиком в неизведанные просторы.
- Ты жаждешь знаний, - прогремел голос. – Что ж, я дам тебе то, за чем ты пришел. Но не подумай, что я желаю тебе помочь.
Он говорил неторопливо, словно пытаясь показать свою власть, и сломить того, кто сейчас был перед ним. Но последняя фраза, сводила на  нет все его старания. По видимому, он слишком долго был один, чтобы помнить о том, как прятать в интонации голоса свои чувства, что было мне на руку, и я тотчас принялся играть в свою игру, уже сообразив, с кем имею дело.
- Какие они были? – спросил я, силясь перекричать разъяренный рев ветра.
- Миры это погибель, для тех, кто оказался слаб. Они, то, что использовало их, подобно тому, как используют стадо животных. Мир, и именно так следует его называть, он подобно вампиру постепенно иссушает твои эмоции, фантазии, чувства, впитывая в себя как губка. А после этого наступает Расплата – в ту секунду, когда ты становишься пустым и ненужным. Так он существует. Но Первый из нас нашел знание, которое сумело спасти его владения от краха. Он уберег все, что было для него дорого, и хотел помочь нам, его братьям, сохранить и свое тоже. Но было слишком поздно. Я оказался слишком наивен и глуп, и именно это не дало мне своей возможности использовать его знание в полной мере. Теперь ты видишь, что осталось. Во многом, это практически ничем не отличается от полной гибели.
- Что это за знание?
- Я не знаю…. Теперь. Я не смог его понять, слепо следуя его принципам, но того оказалось слишком мало. И я проиграл.  А потом, я просто забыл его. Это знание стало бесполезным и не нужным, а потому его настигло забвение.
В воздухе повисло долгое, томительное молчание, словно мой собеседник обдумывал сказанное, наравне со мной. Но это было не так, он думал, что сказать дальше, либо просто исчез.
- А потом все стало еще хуже. Когда появились Творцы. Эти надменные идеалисты. Они осудили нас, Первых! Этим юнцам еще ничего не было известно, а они уже судили тех, кто изучал миры веками! Они испугались того мрака, что царил у нас. Им казалось это кошмаром, адом, только потому, что они привыкли думать так, привыкли сравнивать только с собой. А нас причислили ко злу, с которым следует бороться. Изгнание не заставило долго ждать, и вскоре они просто заперли нас. В наших измерениях. Ха! Однако Творцы-святоши не побрезговали пить нашу силу и наши знания, когда настал их Час Расплаты! Они ползали у наших ног, вымаливая совета, и проклинали в своей ярости, едва услышав отказ. Это было весело. И так долго. Пока не умер Льярд. Второй из Первых. Горе ослепило нас. И оставшись вдвоем с первым, мы сами закрылись от всех. Никто больше не мог к нам попасть. Изредка мы слышали их мольбы, там, далеко у купола, скрывавшего нас, их просьбы, их боль и отчаяние.
Все слишком усложнилось. Творцы не были больше олицетворением мечты. Они превратились в бездушных наркоманов, а они долго не живут….
- Первый ждет тебя. Он знает, что ты все можешь изменить. Надеюсь, он не ошибся.
На секунду я задумался и задал последний вопрос:
- Где место прорыва?
- Тебе не нужно больше попусту тратить свою силу. Я могу сам открыть тебе портал. И еще…. – Лигонъер запнулся. – Возьми этот кинжал. Он достался мне от одной…. Одного…. Творца…. Она верила в то, что ты спасешь Миры. Я хочу сдержать обещание данное ей… хоть и не разделяю ее веры.
Я кивнул и, развернувшись, подошел к засиявшему порталу.

Едва липкая, холодная хватка портала отпустила меня, то передо мной предстал величественный храм. Нет, не тот, что подобно игле прошивал каждый из пластов Мира, а тот, что хранил в себе нечто такое… темное, и одновременно мудрое. За внешней вычурностью скрывался обман, который был почти что осязаем. Воздух здесь был тяжелым, со сладковатым оттенком разложений, и гниющего мяса. Постепенно запах усилился, превратившись в откровенную вонь, и мне требовались немалые усилия, чтобы заставить свой желудок, не вывернуться наизнанку.  Создавалось впечатление, что стены этого строения, были созданы  из костей и разорванной плоти, что лежала здесь не один день, и постоянно гнила, подогреваемое теплым спертым воздухом.
Я стоял неподвижно, и вглядывался во мрак огромного зала. Странно, но впервые за все время моего путешествия  я впервые испытывал страх, и скорее даже ужас. Не потому что развязка была близка, а потому что это место открывало мне глаза на всю трагичность того, что происходило в течение стольких тысячелетий. Жуткая, постоянно кровоточащая рана на теле Мира рушила не только его плоть, но и его душу.
Зал был очень длинным, и уходил куда-то далеко вперед, и исчезал, проглоченный мраком. По обе его стороны огромные колонны удерживали черный, перевернутый колодец черноты, скрывавшей величественный своды храма. Каждая из колонн была украшена стягами, которые точно алые языки свисали из чудовищной пасти. Они были покрыты странными символами и знаками, рисунками и пиктограммами, что придавали им зловещий вид.
По углам зала стояли широкие жаровни, которые нещадно чадили, но, не смотря на достаточно большие языки пламени, что колыхались там, света от них словно бы и не было.
Постепенно привыкнув к жуткой обстановке, я зашагал вперед, постоянно оглядываясь, инстинктивно выискивая врага, или ожидая удар в спину. Я шел медленно, борясь с тошнотой и страхом, что сковывал мои мышцы словно цепи. Время шло поразительно медленно. Исполинские колонны одна за одной исчезали за моей спиной, и так же появлялись все новые, и постепенно начинало казаться, что он бесконечен. Тьма туманом разливалась по обе стороны от меня, и, взглянув куда-то между колоннами, я обмер – из черных клубов на меня смотрела пала корящих красным цветом глаз. Я застыл на месте, широко раскрыв глаза и боясь пошевелиться, смотрел на них. Чувствуя, как колотятся мои руки, я попытался унять дрожь, но вопреки моему желанию, она только усилилась, охватив все тело.
Что делать?
И только усилив мой ужас, рядом с первой парой глаз, появилась вторая, третья, четвертая… десятая….
Красные огоньки появлялись ото всех сторон. Они светились на крыше, у стен, выглядывали из-за стягов. Их были миллионы. Они зажигались, словно лампочки в новогоднюю ночь. Дикий ужас уступил место удивлению и странному ступору, что возможно и спас мне жизнь. Я развернулся, сделав шаг назад и оторопело оглядывался по сторонам, уже ни о чем не думая.
В реальность меня вернул приятный, глубокий голос.
- Не бойся. Они тебя не тронут.
Я обернулся в ту сторону, в которую шел и увидел стоящего в черном плаще человека. Не смотря на то, что он меня заверил в моей безопасности, мне в это с трудом верилось – казалось, если что, миллионы невидимых тварей сорвутся со своих невидимых цепей, и набросятся на меня, с одной единственной целью – разорвать на мелкие кусочки. Я сглотнул подступивший к горлу ком, и подошел ближе к моему собеседнику.
Человек был достаточно высок, и обладал довольно крепким телом. И это все что я смог о нем сказать, потому как всего его скрывала черная накидка, а голову прятал огромный капюшон. Двигался незнакомец грациозно, плавно, словно матерый хищник рядом со своей жертвой, и готовый бросится в любую секунду. Человек скользнул из объятий липкого мрака, и, спустившись со ступеней, оказался всего в двух метрах от меня. Некоторое время он просто стоял, и глядел на меня, и я готов был в этом поклясться, не смотря на то, что не видел его лица. Постепенно, отходя от странного шока, я расслабился, но одно единственное но, мне не давало покоя – жуткая вонь, что едва не выжигала мое обоняние. Едва этот странный человек оказался рядом со мной, она усилилась в разы, а я чуть стоял на ногах, борясь с приступами тошноты.
- Ха! А ты крепок, - донесся до меня смешок. – А как тебе это?!
Слова раздались из-под капюшона, пронеслись под сводами храма, и, отразившись от стен, утихли. На одну долгую секунду наступила звенящая тишина, которую нарушил только шорох грубой ткани. Незнакомец потянулся к своему капюшону и скинул его со своей головы.
Я замер боясь пошевелиться. Кулаки невольно сжались, а взгляд застыл на его лице. Его кожа была пепельного, серого цвета, и испещрена десятками абсолютно симметричных шрамов, будто бы их кто-то делал специально. Но раны не были зажившими. Они даже не были зашиты – из-под тонкой кожи было видно потемневшее мясо, и стекавшие струйки крови. Я уже не сомневался – холодной крови. Однако самым жутким оказались его глаза, от которых остались лишь пожелтевшие, испещренные тонкими сосудиками белки.
Тонкие почти что черные губы изогнулись в издевательской улыбке. 
- Ты такой же как и они, - скривился он. – Судишь по вешнему виду. А я ведь ожидал, что ты, обладатель столь сильного дара будешь… несколько разносторонним, нежели все твои предшественники. Очень жаль. Хотя….
Первый замолчал, и принялся смотреть на меня странным взглядом, словно что-то придумывая на ходу.
- Что ты знаешь о Мирах? – неожиданно спросил он, и я вздрогнул.
- Миры… это великая сущность…. – только и смог я выдавить из себя, отводя в сторону взгляд.
- Да… это точно…. – захохотал Первый. – Действительно….
Он смеялся от души, постоянно утирая слезы из глаз. Или что там у него.
- Какая наивность, - наконец успокоился он. – Ты и вправду так думаешь?
Я кивнул.
- Зря. Ты обманут, как впрочем, и большинство остальных.
- За исключением тебя, естественно, - не удержался я, чтобы не съязвить.
- И двух других, один из которых обрел окончательную смерть, лишившись своей воли.  А с Лигоньером, ты уже виделся.
Миры это вовсе не то, что представилось тебе, когда ты их впервые увидел, вздохнул Первый. – Это… живое существо. Но оно злобно  словно монстр. Мир, и именно так и следует звать его, он был изначально таким.
На секунду мой собеседник замолчал, словно обдумывая сказанное, и я почувствовал странное сочувствие к нему, даже жалость. Почему-то, не смотря на его внешность, мне не хотелось верить что он есть что-то вроде зла, которым его пытались выставить предыдущие Творцы. Что-то странное исходило от него… грусть, что ли?
- Я…- он запнулся, - я не был первым, кто познал это измерение, столь не похожее на то,  из которого я пришел.  До меня было еще четверо, но они не были людьми. Животные…. Возможно. Но я ведь не видел их, только читал записи, спонтанные, беспорядочные, местами жуткие, но понять о чем они, я так и не смог. Я был озадачен, тем, что увидел в отражениях Храма Межмирья. Вначале я стал изучать все, что от них осталось, и постепенно картинка становилась все более отчетливой, и понятной. Вечные войны, страдания, что постоянно творились, тут были разрушены Расплатой. Это новое слово удивило меня не менее чем все остальные, и постепенно, я стал понимать, что и мне это грозит. Мне было больно знать, что вся созданная мною красота так просто погибнет. Я ведь не понимал, что все это значит. А потом вдруг, когда мои силы иссякли, когда огонек моего творчества постепенно стал угасать, когда я больше не мог привнести ничего нового в Мир, он начал уничтожение моего маленького мирка. Что было потом…. Да… все это  как будто было вчера, я стал бороться не в силах отказаться от всего, что стало мне так привычно. И я нашел способ обмануть его.
Первый мрачно улыбнулся, а в его глазах блеснул странный огонек.
- Я услышал, как пришел новый Творец. Вначале я так и не осознал, что же именно меня так удивило в этом, и так привлекло. Но когда он начал создавать нечто совершенно новое, я стал вытягивать его память, и силы, чтобы самому напитаться ими, создать барьер, который был бы моим щитом.  И мне удалось обмануть всех, даже… самого себя. – Первый поморщился. – Я пробовал помочь и тем двум, что были после меня, потому что они стали мне братьями. Они понимали меня, они уважали мое мнение, мое видение мира, мою душу. И я любил их, так же как и они любили меня - как брата.
Но что-то пошло не так. Словно сбой во всех циклах. Мир перестал уничтожать Планы целиком, коверкая их, и просто вытягивая цвета, эмоции, и разрушал тот хрупкий баланс, что постоянно складывался между человеком и его частью Мира. А все новое, он стал накладывать на предыдущее, предоставив полную волю новичкам, распоряжаться так небрежно собранной силой.
Именно тогда родилась легенда о Спасителе, что придет, и установит новый порядок. Он обуздает Мир, и даст новую жизнь отдавшим ему свою силу. Они еще при своей полноценной жизни собирали остатки своих истоков и заключали в некие вещи. Они свято верили, что вся эта мощь может помочь Спасителю, когда он придет к истоку нашей, человеческой Эры. Именно ты и стал тем самым легендарным героем. И я знаю, что как и прежде не смогу устоять перед соблазном получить в свое распоряжение былую власть.
Первый захохотал снова, только смех его был судорожный, холодный, с оттенком злорадства.
- Ты не знаешь всего своего могущества. Да и если бы ты знал все это, ты не смог бы его использовать!
Я стоял молча, глядя на Первого, и не понимая к чему он подводит свой разговор.
- Глупец! – заорал он вдруг, и я невольно вздрогнул. – Ты даже не понял, что все это пророчество моих рук дело! Я знал, что ты принесешь мне мощь Миров! Это я подал эту легенду им, на тарелке с голубой каемкой! И они поверили, - произнес он более спокойным тоном, немного успокоившись, и снова переходя на смех. – Идиоты!  Они дружно бросились копить свою силу в «артефактах», как они их называли, а я сидел здесь и смеялся, потирая руки и радуясь своей находчивости.
Я отступил назад на один шаг, и посмотрел в глаза Первому.
- Именно из-за тебя все произошло именно так….
- И что? Неужели ты думаешь, что я не стал бы бороться за свою мечту? За полную свободу от своих оков?
Меня передернуло от его слов, а в памяти всплыли мои собственные мучения.
- Нет, конечно. Да и ты сам что? Что ты сделал? А? То же, что и я. Так, что не нужно сейчас читать моралей. А теперь будет битва, - хохотнул он. – Ты ведь уже знаешь правила….
Я покачал головой.
- Я не буду с тобой сражаться.
Первый принял боевую стойку.
- Но не защищаться ты не можешь!
Огненная цепь сорвалась с его пальцев, и алчно потянулась ко мне. Вопреки своим словам я укрылся от нее черным плащом, с золотым рисунком.  Алый росчерк врезался в пропитанную магией ткань и испарился вместе с ней.
Я удивленно глянул на кучку пепла у своих ног, и посмотрел на Первого. Он улыбнулся и шагнул ближе.
- Дурак. Хотя…. Нет – продолжай! Сопротивляйся! Так веселее! О как это драматично! Как грустно!
Но в это мгновение, я почувствовал, как завибрировала рукоять кинжала в моей руке, и я тут же понял, какова моя миссия. Я взмахнул коротким лезвием и закричал:
- Битвы, не будет!
И Оружие вошло в мою грудь, рассекая кости, мясо и проникая все ближе к сердцу, где уже поджидал крохотный огонек. Острие раскрыло мою грудь и изнутри вырвалось огненное зарево.
- Что… Что ты наделал?! – завопил Первый. – Нет! Нет! Ты все уничтожишь! Нет!
Его вопль потонул в огненном шторме. Уже исходя из своего тела, я видел все это. Я видел потемневшую плоть Мира, все еще живую, пульсирующую в посмертной агонии. Я видел, как все было…. Реки крови. Войны. Страх. Мир, молодой, только родившийся, впитывал в себя все это, становился старше, сильнее, менялся, обретал разум. А потом настал его час. Он обезумел. Сошел с ума. Я видел его боль. Его страдания. И он стер их, а потом упал в колодец сумасшедшего бреда, когда он не понимал, что происходит. Когда он повторял все раз за разом, уничтожая всех и вся. Он не знал, кого губит. Просто – не понимал.
И теперь он умирал. Я его убил. Из милосердия.
Я увидел, как лопнули все пласты, и черные трещины пронзили его от истока к окраинам. Они ширились, росли, а вскоре пламя вырвалось из моей груди и заполнило его от начала и до конца. Оно с оглушительным ревом промчалась по его венам-трещинам, выжигая всю скверну. Я слышал, как очнулся Он. Как закричал от боли. Как заметался, запульсировал, пытаясь избавиться от ужасной пытки. Но было поздно. 
- Тише… тише… - давя слезы шептал я, не в силах слышать Его стоны. – Скоро все закончится.
Огонь сжег все и вырвался за пределы красочным фейерверком в пустоте. Мириадами звездочек, он разлетелся во все стороны и угас. Вместе с криками боли и страданий.
И настала пустота.
Я был в ней, но не один. Я обернулся и посмотрел в глаза всем – они были рядом. Без плоти, но все те же. Творцы. Они улыбнулись, а потом…. Заплакали. От счастья и радости, что все закончилось.
Только в пустоте, под их слезами, виделось крохотное семечко из тысяч и тысяч цветов и оттенков. Оно мерцало призрачным светом. Вот он – новорожденный мир. Новое начало.
Все будет хорошо. Я знаю. И теперь мечта не будет на обломках. Она начнется с нуля. Чистой, и незапятнанной.

2007 – 2010г.