Вся база отдыха спала крепким предрассветным сном, когда я спускался с удочками к реке. Иней едва заметным налетом покрыл траву. Август уже наметил контуры приближающейся осени желтыми всполохами среди зеленой листвы. Но солнце еще обещает быть во всей своей красе, и жаркий полдень еще не раз развеет смутные предчувствия.
Захожу на лодочную стоянку. Звякнули уключины, весла опущены в воду, и моя лодка плавно заскользила по речной глади. Левый берег Чусовой в этом месте очень крут. Известняковые глыбы отвесно уходят прямо в воду. Ненасытная река каждый год подгрызает их основание, и поверженные гиганты сползают в глубокие омута, унося с собой деревья и кусты. В этом подводном хаосе наводят свои порядки судаки, окуни и щуки. Редкий рыболов откажется попытать здесь свое счастье.
Почти бесшумно работая веслами, я направляюсь к заветному месту. Лодка подплывает к большой осыпи, граничащей с омутом. Ствол упавшей ели завис над самой поверхностью воды. Привязываю лодку к макушке этого дерева. До берега метра четыре. Снарядить спиннинг - пара пустяков. Через пять минут он уже готов к бою. Принимаюсь за поплавочную удочку. С ней возни немного побольше.
На берегу зацокала белка. Поднимаю голову вверх. А вот и она. Распласталась на стволе высокой сосны, как будто пытаясь ее обнять, и, подергивая хвостом, ругает кого-то на своем языке. Вскоре замечаю и причину белкиного недовольства: в небе завис коршун.
Ну ладно ребята, у вас свои дела, у нас свои. Беру удочку и собираюсь сделать заброс. И тут, метрах в тридцати от лодки, по поверхности воды веером «брызнула» мелкая рыбешка. Должно быть, окунь гоняет. В такие мгновения медлить нельзя. Быстро кладу удочку, хватаю спиннинг, и маленькая серебристая блесенка летит как раз в то место. Едва она коснулась воды, как тут же рукоять катушки больно ударила меня по пальцам левой руки. Катушка крутанулась с бешеной силой. Стравливаю леску, уступая невидимому противнику. Из указательного пальца сочится кровь. Наконец рыба остановилась. Пытаюсь подвести ее к лодке. Подматываю леску: пять метров, десять, пятнадцать. Стоп. Рыба снова устремляется прочь. Я медленно уступаю, не ослабляя лесы. Затем опять подматываю. Ближе, ближе. Темный силуэт показался в глубине. Тело, похожее на торпеду, растопыренные плавники, широкий лоб. Жерех. Очень крупный. На секунду мне показалось, что не смогу его вытащить. Он, будто прочитав мои мысли, ушел под лодку. Борьба продолжалась еще минут пять. Наконец мне удалось подвести к голове рыбы подсачек и, резко подхватив, затащить жереха в лодку. Есть! Теперь можешь шуметь и буянить. Каков красавец! Он долго еще «пробовал на прочность» дно лодки, широко раскрывая при этом рот, в котором мог бы поместиться мой кулак.
Рыбачить больше не хотелось. Впечатлений на этот раз достаточно. На обратном пути я время от времени поглядывал на добычу, все еще не веря, что смог поймать такую рыбу. Старик, дежуривший на лодочной станции, увидев мой улов, в изумлении выругался, что равносильно высшему баллу по шкале рыболовов.
А потом был рыбный пирог, испеченный моей матушкой. И куда там до нашего уральского жереха какому-нибудь хеку. Надламываешь золотистую, румяную корочку, а там, внутри, переложенные тонкими колечками лука, на белоснежной рисовой подстилочке лежат лоснящиеся от собственного жира аппетитные куски жерехового мяса. С такой закуской и пятьдесят грамм водочки поднять совсем не грех. Чтобы и в следующем году, да в ту же пору, да с тем же дружком, да с таким же пирожком.
1995 год