…Все попытки Селянова выяснить, кого все-таки Валерия любит больше, его или Павла, разбивались о ее упорное молчание. Правда, месяца через три после их сближения, у Валерии началась паника, которую она не смогла скрыть: «Разве бывает так, чтобы женщина любила двоих сразу? У меня раздвоение. Это ужасно. То я люблю только тебя…то…»
- Ну хорошо, - говорил Селянов, - раз так все это тяжело, давай расстанемся.
- Нет, - жалобно отвечала она, - я уже не могу без тебя.
Потом она стала рассказывать, как сама провоцирует скандалы с мужем, как обвиняет его, Бог знает в чем. Как даже умудрилась приревновать его и обвинить в неверности. Павел смеялся.
Вот он приходит такой счастливый, такой любящий, а она, прекрасно зная все его болевые точки, наносит беспощадные удары сходу. И он бросает ей под ноги сумки с покупками и выбегает из квартиры.
Она, в самом деле, была невротична. У нее был типичный невроз – истерия. При этом она была классическим холериком. Перепады ее настроений были ужасными и для нее самой и для ее мужа. Но он видно привык к этому и мужественно терпел. Но когда все сравнения в постели были совершенно не в его пользу, бедняга получил по полной программе.
Селянову приходилось останавливать свою подругу, ибо она была близка к тому, чтобы просто в лицо сказать мужу, что он лишил ее женского счастья. Это была правда и неправда одновременно. Муж любил ее, но ее тело не принимало его. Разве он виноват в этом? Но женщине-то, какая разница, кто тут виноват, если она страдающая сторона! Ему-то хорошо, а ей-то нет!
Невротические вспышки у нее длились несколько дней, один раз это все растянулось недели на две. Полковник получал по полной программе, она звонила Селянову постоянно, была напряжена, даже до него доходили могучие раскаты ее гнева, но с ним она была по-прежнему мила. И ни разу не сорвала свою ярость на нем. Он поддерживал ее, как мог. Был домашним психоаналитиком, хотя никакой радости это ему не приносило.
Но постепенно и полковника стали разворачивать в нужную сторону, ему объяснили, что женщину нужно любить с открытыми глазами и можно смотреть в ее глаза. Что и до акта любви и во время и после него, женщине нужно говорить нежные слова. И Павел стал исправляться. Дела пошли веселее.
Иногда, правда, по словам Валерии, она плакала во время близости с мужем. Ей было так плохо, что тихие слезы лились из ее глаз.
«Представляю, какое сексуальное возбуждение испытывает полковник, когда она плачет под ним» - думал Селянов.
При всей своей силе Валерия была очень женственна. Если она получала от мужчины то, что хотела, она тут же испытывала желание расплатиться той же монетой. И когда она находилась в хорошем настроении, то это был фейерверк! Это был праздник!
А ее истинное отношение к Павлу открылось случайно. Они разговаривали по телефону, Валерия гуляла в парке, а она очень боялась собак, и вот к ней подбежала большая собака, о чем Валерия сообщила Селянову, и видно эта собака зарычала. И Валерия тут же закричала: «Паша!»
«Ну вот все и понятно, кто из нас главный для нее»,- печально подумал Селянов.
Павел ведь ее действительно любил ее, по ее словам он посвятил ей всю жизнь. И однажды она сказал как-то тихо и вкрадчиво, что Павел ее любит больше, чем дочь.
И был еще один существенный момент, о котором Селянов постепенно стал догадываться. Павел действительно хорошо зарабатывал. Валерия прекрасно знала, что муж зависит от нее психологически и сексуально, что он обеспеченный человек и останется таким, и что никогда ее не бросит. Ну и конечно, как можно было сбросить со счетов вместе прожитую трудную жизнь?
Она вспоминала, как они жили втроем в однокомнатной квартирке, где все текло, а из всех щелей дуло. Как болела дочь, как не хватало ни на что денег. Валерия уставала так, что от супертонуса ночью карябала во сне себе лицо.
Селянов при этом повествовании подумал, что получай она сексуальную разрядку, такого бы не было.
Но все постепенно налаживалось. Валерия становилась все спокойнее, невротические приступы становились все реже: «Это любовь к тебе все сделала», - смущенно улыбаясь, говорила она.
В его квартире она так и не освоилась. Она, конечно, довольно быстро узнала, где и что лежит, какие полотенца надо брать и прочее, но он чувствовал, что она здесь в гостях, а дом ее в другом месте.
Валерия очень любила, когда Селянов готовил, любила наблюдать за этим процессом. Она испытывала нежность к нему, и ей трудно было сидеть и ждать, когда все сготовится и не приставать. Она любила подходить сзади, обнимала Селянова, ее руки ласкали его соски, опускали ниже по животу.
Один раз, когда они были в постели, позвонил Павел. Валерия ответила. Голос ее был абсолютно спокойным. Селянов понял, что по большому счету она совершенно не боится мужа. Она стояла голая, повернувшись к Селянову спиной, видимо за тем, чтобы он не видел ее лица.
Он видел ее прямую спину и поясницу, развернутые роскошные плечи, ее чудесного рисунка попу. А в ее мобильнике рокотал голос довольного и счастливого мужа, который разговаривал с любимой женой.
- Если мы с ним подеремся, ты на чье стороне будешь? - спросил Селянов когда закончился разговор.
- Мне будет страшно плохо, - очень серьезно ответила она, - и я не смогу выбрать.
Похоже, что она не врала. Кажется, она вообще старалась Селянову не врать, он это чувствовал и был ей благодарен.
А с мужем было интересно вот что. Она время от времени говорила, что предала его, но вот этого Селянов и не чувствовал. Это было странно, но так и было. Валерия все-таки не переходила ту черту, когда можно сказать о духовном предательстве.
И чем лучше ей было, чем спокойнее и счастливее она становилась с Селяновым, тем душевнее и нежнее относилась к мужу.
«Мужик, - думал иногда о нем Селянов, - если бы не я, ты бы проклял, что родился на этот свет. Такую жизнь устроила бы тебе неудовлетворенная Валерия. Но спасибо ты мне, в случае чего, точно не скажешь».