***

Русское устье.
На Севере страны, в междуречье рек Яны и Колымы, в тундре, среди двух горных хребтов, протекает великолепная река Индигирка, воспетая в легендах местных жителей как река, ведущая к морю, к морским богам, запретная для людей – как царство бога КИ-ТА.
Среди болот,  тундровых кочек, заросших мхами, лишайниками и редкими кустар-никами, проходит линия НЮЧА, за которой начинается мир иной. Южнее этой границы, живут и кочуют оленеводы и охотники – эвены и эвенки. Это красивые люди небольшого роста с азиатскими чертами лица, выносливые и отважные.
На север, за границу НЮЧА, шаманы и поверья запрещают местным жителям хо-дить и охотиться. Тот, кто не послушался шаманов, неизбежно погибает через несколько лет. Никто из местных жителей не видел земли «НЮЧА», но легенды об этой богатой земле передаются из поколения в поколение по всей Якутии. Известно также, что Богом этого края является Кит – зубастый и большой, справедливый и дающий тепло.
Я, на севере известный среди местного населения как Высокий Гость, а, в сущно-сти, геолог, начальник партии, человек высокого роста и глубокого уважения к местному населению, был своим среди жителей тундры.
Проводя геологические маршруты вдоль побережья моря Лаптевых, направился к устью реки Идигирка. В один прекрасный летний день, взмокший от брезентовой штор-мовки, резиновых сапог, накомарника и, висевшего тяжелым грузом, тридцатикилограм-мового рюкзака, я вышел на край плато и увидел это… Земля Санникова! – первое, что пришло мне в голову. Неизведанная земля. Откуда это чудо? Устье большой реки с хоро-шо сформированной дельтой, что нехарактерно для северных рек, имело четкие округлые границы. Здесь росли громадные деревья – тополя – (на всем побережье от полуострова Таймыр, я тополей не видел), обвитые лианами и плющами, высокая трава и папоротники,  и великолепные кустарники охты (это черная смородина), но величина плодов превышала виноградные гроздья. Удивительная растительность среди безжизненной тундры навевала мысли о внеземном, высшем происхождении этого земного Рая.
Через двое суток, спустившись с плато, преодолев ряд речек и ручьев, я вышел к берегу океана. Передо мной предстали добротные жилые строения, рубленные из лист-венницы, часовня, площадки для выращивания каких-то растений, коровы в загоне, сви-ньи и множество собак, похожих друг на друга.
О собаках скажу отдельно. Это были карело-финские лайки – рыжие, с хитрыми глазами, закрученными в крендель хвостами, небольшого роста. Что характерно, я не ус-лышал лая. Собаки виляли хвостами и, подбегая, терлись о ноги. Один громадный, лохматый пес (позже, я узнал, что его зовут Миша) сидел на возвышенности и созерцал, что творится вокруг. Оказывается, он руководил ситуацией и, если бы он подал сигнал, мне бы не поздоровилось.
Навстречу мне вышли люди. Я был как во сне. Мне предстояло увидеть мираж… Мужчины, женщины и дети в древнерусских одеждах с хлебом и солью встречали меня.
Прошло уже около 40 лет, но я вижу это как тогда… Мужчины высокого роста, около двух метров, широкоплечие, с русыми волосами, перетянутыми тесьмой, все со светлыми глазами (голубыми и серыми).
Молодые люди с пробивающимися усами, но с крепкими руками. А за их спинами стояли настоящие богатыри с окладистыми бородками, в рубахах навыпуск, под которыми виднелись мощные торсы. Глаза и выражения лиц этих воинов (богатырей) были лишены ненависти, жестокости и недоброжелательности. Напротив, они источали доброту.
Женщины и дети тоже были одеты в холщевые наряды, улыбались и с интересом смотрели на меня. Я был обескуражен…. Как выяснилось позднее, я не был, конечно, пер-вым человеком в этом поселении. Но все произошло как в первый раз…
В 19 веке русские казаки поселились в устье  реки Индигирки (я не историк, не знаю, почему и зачем). Занимались рыболовством, земледелием, торговали с американца-ми (есть концессии, где еще сохранился хлеб производства США 1930 года, а также ору-жие Cardit exspress magnum Winchester 1913 года, что удивительно). Близкие по крови лю-ди сохранили и преумножили свою популяцию, не вымерли, и были обозначены в Якутии как народность под названием рускоустинцы. Территория, на которой они поселились, по геологическим данным, являлась радиоактивным месторождением с активностью, в сотни раз превышающей естественный фон. Именно этому излучению обязана активная форма жизни растений и микроклимат региона. Кстати, замечу, что лоси, которых я видел в лесах, превышали обычных своих сородичей не меньше, чем в два раза. На людей, поселившихся в этом районе, вторичное радиоактивное излучение также оказало благоприятное воздействие. До сих пор я вспоминаю эти встречи с радостью и гордостью, но грущу о другом…. О последнем юкагире (тоже народность), умершем на моих руках в поселке Юкагир в 1,5 тысячах километрах от этого места на побережье моря Лаптевых.

Последний из Юкагиров
В нижнем течении реки под названием Яна, что впадает в море Лаптевых, находится населенный пункт под названием Юкагир. Совсем «рядом», километрах в восьмистах – поселок Туммат. Вот и все населенные пункты на побережье моря Лаптевых от устья реки Лена до устья реки Колымы. Если взглянуть на глобус, то видно, что расстояние это, даже на картонном шарике, очень велико. А вот населенные пункты – очень малы, но, за отсутствием других, указаны на картах.
В поселке Юкагир проживало две сотни людей местной национальности, а в Тум-мате – человек пятьсот, где имелся и свой сельсовет. Поселок Юкагир был назван в про-шлые времена проходимцами (или проходчиками) по сим неизведанным землям по на-именованию редкой народности в этих северных краях.
Юкагиры – поморы и охотники на морского зверя, рыбаки, снабжавшие фактории американских предпринимателей пушниной и вяленой рыбкой, так ценимой в кабаках Аляски. В обмен получали патроны, мелкашки образца прошлого века, соль да одежду – добротную, с капюшонами, и сапоги на жесткой подошве. Одежду и обувь никто не оде-вал, а вешал в юрте так, для красоты. Своя амуниция более приспособлена для жизни и комфортного существования.
Так вот, в этом поселке под названием Юкагир остался один-единственный пред-ставитель этой народности. Все остальные  были эвенами, эвенками, якутами и прочими, а вот последний из юкагиров, по причине преклонного возраста, не смог уже продолжить род и оставил стойбище без наследника. А был он Героем Советского Союза и носил этот знаменательный знак на самом видном месте своей оленьей кухлянки.
Перед самой войной, от имени всей Якутии, был отправлен на ВСНХ (далее ВДНХ, ныне ВВЦ) как знатный оленевод и охотник.
Война застала Иннокентия Стручкова в городе Москва. Плохо владея русским язы-ком, обратился к организаторам выставки, на что был удостоен грамотой и наилучшими  пожеланиями. Определил для себя направление и маршрут отхода и двинулся вместе с поездами эвакуированных на Восток. Бумаги, выданные в Москве, пригодились. Никто не понимал, что они значат, и отпускали терпилу по одному ему известному маршруту. Так, он оказался на Урале. А поскольку, поезда дальше не ходили, добраться до своей тундры не представлялось возможным.
Имея природную смекалку и способность к выживанию в суровых условиях, решил явиться в военкомат. А было ему тогда уже более сорока лет отроду, да и ростом он не превышал один метр и пятьдесят сантиметров. Таких, даже в суровых условиях начала войны, в армию брали не с очень большим удовольствием по причине того, что «трехлинейка», которыми вооружали новобранцев, превышала рост бойца.
Но, отсутствие денег и оружия, с помощью которого охотник мог добывать себе пищу, определили настойчивость новобранца. В военкомате какой-то молодой лейтенант, окончивший курсы после десятого класса школы, радостно воскликнул:
– Якутский охотник белку в глаз – снайпер.
Тогда этих молодых лейтенантов готовили топографами-наблюдателями.  Умение обращаться с топографическими картами преподали за две недели. Далее, условными значками, наблюдатель должен был означать где окопы противника, где огневые точки, где минные заграждения и так далее. А, чтобы зря не болтались по колокольням и прочим возвышенностям, придавали им снайперов, которые вели огонь по зазевавшемуся против-нику, на что в соответствующем журнале велся учет убиенных врагов.
Молодой лейтенант еще не имел напарника и находился в резерве, но рвался в бой и привел якута-охотника к особисту. Ничего не поняв в документах Иннокентия, особист дал добро на совместную военную деятельность. Так началась война для якутского снай-пера и лейтенанта-школьника.
По национальности Иннокентий был юкагиром, но в военкомате все лица Якутии значились якутами, а из более дальних земель – чукчами, особенно, если имели японский разрез глаз. Очень  сообразительные  и смышленые жители Якутии всегда превосходили своих соседей – чукчей, о которых впоследствии сочинялись легенды и анекдоты.
Так вот, пока лейтенант держал в руках планшетку и ориентировался на местности, снайпер выбрал цель и диктовал своему начальнику, сколько убиенных солдат и офицеров погибли от его меткой пули. Через несколько месяцев, число убитых немцев перевалило за сто. Лейтенанту дали звание старшего, а снайпера решили пропечатать во фронтовой газете.
Приехал корреспондент с фотоаппаратом, снял якута с трехлинейкой, напечатал о подвиге героя-охотника, газета «Красная Звезда» перепечатала очерк, заметка попала в руки командующего Округа, и наш Иннокентий был представлен к званию Героя.
Какой-то шальной пулей он был ранен в правый глаз, но с жизнью не расстался и, после госпиталя, был отправлен попутными транспортами в город Якутск. Еще через полтора года, на самолете главного геолога «Дальстроя» – товарища Цареградского, был доставлен в родной населенный пункт под названием  Юкагир. В звании Героя Советского Союза был назначен начальником в своем поселении, где и пребывал в этом звании до смерти.
Историю своей военной жизни он поведал мне, начальнику геологоразведочной партии, которая базировалась в поселке целый полевой сезон и значительно улучшила рождаемость и здоровье местного населения.
С Иннокентием подружились, вместе пили по вечерам бражку, а вот, однажды, присев рядом со мной на нары, он произнес:
– Вот и пришел мой  час.  Мне  уже около ста лет. Ухожу из мира земного. А, ведь я – последний из юкагиров.
Положил он мне голову на плечо… и умер. Спокойно и тихо….