Поезд пришел точно по расписанию. Галина осторожно спустилась по мокрым ступенькам (и в Москве дождь!) и направилась к Метро. Как хорошо, что поезд приходит так рано! Народу мало, никто не толкается, не галдит. Сейчас она сядет в теплый вагон, поедет по Кольцевой на «Комсомольскую» и купит на Ленинградском вокзале билет в Мурманск. Там ее семья. Вера, Анечка... И зять.
Она везет им подарки: Вере – шотландский плед, чистая шерсть; зятю – меховую безрукавку (лишь бы размер подошел!), а внучке – коричневого медвежонка. Не было розового, как она ни искала. Галина вздохнула, вспомнив, как три года назад Вера привезла Анечку погостить. «Сегодня мы идем в «Детский мир», - сказала Галина. – Анечка, выбирай любую игрушку». И Анечка выбрала розового пушистого медвежонка. Прижала его к щеке, подумала и сказала – «Этот!» "Анечка, - возмутилась Галина, - ну что ты нашла? Безобразие какое-то. Разве бывают розовые медведи? Положи на место и выбери что-нибудь поприличнее. Вера,пора бы начать воспитывать у ребенка вкус».
Ничего тогда Анечка больше не выбрала, так и ушла домой без подарка.
«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Курская».
Ой, да что же это? Она проехала свою остановку! Задумалась... Ну, ничего. Проедет кружок по Кольцевой – это недолго. Хорошо, что не села в первый вагон: ее предупредили, что там часто ездят всякие бомжи. А здесь тепло, спокойно; она посидит, отдохнет... И что она себя так жалеет? Все у нее есть: и квартира, и дача, и книг полные стеллажи. Сколько на них улетело денег! А времени!
Галина вспомнила, как собирала макулатуру, связывала ее в пятикилограммовые тюки и тащила в приемный пункт; как заискивала перед приемщицей, чтобы получить очередную новинку. А для кого? Сама она что не прочитала когда-то – уже вряд ли прочтет. А Вере не нужно. Ничего ей от нее не нужно.
«От твоей правды не хочется жить».
Она закрыла глаза. Ничего, все пройдет. Она сильная. Только бы сейчас пережить... Не сорваться, не заболеть, не натворить что-нибудь. А потом все уладится. И Вадим приползет, и Вера вернется, и Ленка позвонит. Какой она устроит праздник! Купит хорошего вина, нажарит пирожков, запечет мясо – как свекровь когда-то. А в вазу поставит «золотые шары»; и не забыть про «их» вальс...
Немолодая женщина в темно-зеленом пальто и норковой шляпе с полями отрешенно сидела у окна и, не замечая, как бегут по щекам слезы, улыбалась чему-то своему.
С Вадимом они познакомились на Ленкиной свадьбе. Он был свидетелем жениха, она – невесты. «Не теряйся, - сказала Ленка. – Юрист! Двухкомнатный кооператив! О чем еще мечтать?» «А как же любовь?» - спросила Галина. «О-о-й, не смешите мои тапочки, - протянула Ленка. - Тебе сколько лет? Пятнадцать? В общем, жди сюрприз, потом спасибо скажешь».
Сюрпризом оказался вальс. Молодая жена о чем-то пошепталась с музыкантами и торжественно объявила: «А теперь – вальс! Специально для Галины и Вадима – свидетельский вальс!»
Кружится, кружится пестрый лесок,
Кружится, кружится старый вальсок...
С этого вальса все и началось–закружилось. Через год сыграли свадьбу – теперь уже свидетелями были Ленка с ее Борисом. Первые годы все было хорошо. Соседки завидовали Галине: такого мужа отхватила! Не пьет; во всем помогает, даже к дочке встает по ночам! Галина этого не понимала: да, хороший! Да, помогает! А с чего бы ему быть другим? Она, что ли, бездельничает? Или хуже образована? Она закончила институт и работала инженером в Междугородней связи. Так что если она и отстала от своего мужа–юриста, то совсем ненамного. Как всё было тогда хорошо! Где-то она слышала: счастье – это когда ты утром с радостью идешь на работу, а вечером – с радостью возвращаешься домой. Это про них в те годы. Иногда они устраивали себе праздник: покупали вино, готовили что-нибудь вкусное и ставили кассету со своим «свидетельским» вальсом. Сколько лет сопровождает ее этот вальс? Та-а-к, ей было двадцать шесть, когда они познакомились, значит, - уже тридцать два года. Даже сейчас, в этом чужом вагоне, колеса выстукивают знакомую мелодию:
Волосы ветром сдувает со лба,
Музыка эта – как наша судьба...
А потом будто черная кошка пробежала. С чего все началось? Наверное, с той поездки в Оршу на похороны его отца. Верочку оставили с соседкой – большая уже, пять лет; да и уезжают они всего на три дня. В поезде Вадим неожиданно сказал: «Галя, мать придется забрать к себе. Как она одна будет? Пусть продает дом и перебирается. Да и с Верой поможет». Галина не сразу нашлась, что ответить. «К нам? И как ты это себе представляешь? Она же притащит свою кровать, свои тряпки, кастрюли... Может, и спальню ей нашу отдать?! И не смотри на меня так! Или я не правду говорю!?»
На похоронах и поминках они почти не разговаривали. На вокзале заплаканная свекровь обняла Галину: «Галя, смотри Вадика. Один он у меня остался». «А может, пусть Вадик смотрит Галю?» – ответила она. Вадим молчал.
И в чем она была неправа? Что, мало примеров, когда люди расходятся из-за свекровей? И потом, она же не тащит к ним свою мать! Та тоже живет одна. Вадим еще спасибо скажет, что она не согласилась!
Да вот что-то не говорил он ей спасибо. Стал ездить в Оршу почти каждые две недели – то матери нужно огород запахать, то картошку посадить, то выкопать. Ездил один, а потом стал брать с собой Верочку. Галина не возражала – она любила оставаться одна. «Сама себе барыня».
Свекровь умерла, когда Верочке было десять. Вадим продал ее дом, а на вырученные деньги они поменяли с доплатой свою квартиру на трехкомнатную – улучшенной планировки, с балконом и лоджией – и купили дачу. Вот когда пригодились старая мебель и кастрюли его матери! Вадим даже выкопал и перевез высоченные золотые шары. «Зачем ты притащил эту гадость? – возмутилась Галина. – Знаешь же, что я мечтаю разводить гладиолусы! Эти сорняки все забьют! Ну, что ты молчишь? Разве я не права?»
Не забили. Цвели каждый год. Ни поливать их не нужно было, ни луковицы каждую осень выкапывать. Росли себе и росли.
"Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Комсомольская».
Её станция! Сейчас она выйдет, купит билет и поедет к Вере и Анечке в Мурманск.
«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Курская».
Верочка выросла и влюбилась. И ладно бы в кого-нибудь путного, образованного – так нет, нашла себе фельдшера. Не врача, а именно фельдшера. У Галины был на примете парень, сын продавщицы из книжного магазина: студент, хоть и заочник, но перспективный. А этот? Одно слово – фельдшер! А от Вадима никакой пользы! «Поговори с ней! Объясни, что он ей не пара! Ты же отец!» Все впустую. «Оставь ее, - ответил Вадим. – Ей решать».
Она и решила. Выскочила в девятнадцать лет замуж и уехала к черту на рога, в Мурманск; там у ее благоверного был друг, который устроил его на автобазу: шоферов в рейс допускать. Много надо ума, чтобы давление померить да анализ взять!? Ну разве она была не права, когда говорила, что ничего хорошего из этого замужества не выйдет?!
Вера устроилась в детский сад нянечкой – а куда еще без образования возьмут? – а потом ушла в декрет. Родилась Анечка. Галина накупила ползунков, распашонок, пеленок и поехала в Мурманск. Внучка была славная, спокойная. Да и Вера выглядела счастливой. Если бы только жили они поближе! Но зять ни за что не хотел возвращаться. «Мы хотим быть независимыми», - сказал он. Можно подумать, кто-то покушается на его независимость! Нет, чует ее сердце, ничего хорошего из этого брака не выйдет!
Поезд мчался по Московской кольцевой; пассажиры входили и выходили – и только Галина неподвижно сидела у окна, ничего не замечая вокруг.
Когда они перестали понимать друг друга?
Вспомнилось, как странно смотрел на нее Вадим, когда она рассказывала ему о Тамаре с ее деньгами. В тот день в обеденный перерыв она сидела в соседнем сквере и наслаждалась солнечной теплой погодой.
«Галина Владимировна! – к ней подошла Тамара: нормировщица, несколько лет назад уехавшая куда-то в Тюмень. – Сколько лет, сколько зим! Как я рада вас видеть!» «Я тоже, - ответила Галина. – Ну, расскажи, как ты устроилась в своей Тюмени». «Отлично, - затараторила Тамара. – У мужа такая хорошая работа, что я решила отдохнуть, посидеть дома. Там тоже дел хватает! Вот, заехали стариков навестить – и на море! В Турцию послезавтра летим».
Они поболтали еще немного, и Тамара заторопилась: муж ждет. Обед закончился; Галина встала и увидела забытую Тамарой сумку. «Этого еще не хватало, – подумала она. – Ладно, возьму с собой, посмотрю, может, адрес есть или телефон, позвоню и отдам».
В своем кабинете она раскрыла сумку и ахнула: перетянутые синими тонкими резинками, там лежали несколько тугих пачек долларов и российских рублей.
После работы она поспешила домой. «Вадик, смотри! Здесь целое состояние! Я уже прикинула, сколько будет двадцать процентов - хватит на новую мебель в гостиную. Еще и останется!» «Что за двадцать процентов?» «Как что? Я точно помню, это вознаграждение за находку! Как будто ты не знаешь!..» «Где ты это взяла?» - бесстрастно спросил он. «Тамара сумку забыла, а я подобрала. Нужно ее срочно найти, а то им в Турцию лететь. Ну, что ты молчишь?» «Отдай сумку и все деньги, - сказал он. – И забудь про эти проценты». «Еще чего! – возмутилась она. – Не будет в следующий раз забывать! Закон есть закон! Ну, что ты так смотришь? Разве я не права?» В дверь позвонили. Тамара. Заплаканная, взъерошенная... «Галина Владимировна, милая, вы не находили мою сумку? Я, растяпа такая, потеряла все деньги, паспорт...» «Здесь ваша сумка, - сказал Вадим.- Все в целости и сохранности, не волнуйтесь». «Спасибо, - расплакалась Тамара. – Слава Богу, что это вы ее нашли, а не кто-то другой!»
После того, как Тамара, наконец, ушла, Галина демонстративно постелила себе на диване и, не ужиная, легла спать. Несколько дней они не разговаривали, а потом и это забылось. Забылось ли?
Как надоел этот вальс! Звучит и звучит. И колеса приноровились стучать ему в такт:
Мы расстаемся, чтоб встретиться вновь,
Ведь остается на свете любовь...
Любовь... «О-о-й, не смешите мои тапочки» - сказала бы Ленка. Единственная подруга.
Ленку она знала всегда. Как говорят, выросли в одной песочнице. Андрей – ее сын – был на полгода старше Верочки, и они часто шутили: вот вырастут наши дети, мы и породнимся. Не породнились. И не породнятся. Нет больше Андрея – невысокого, коренастого, молчаливого. Он с трудом закончил школу, связался с какими-то неприятными молодчиками, и – Галина так и не знала подробностей – однажды Ленка нашла его дома с простреленной головой. Самоубийство. Ленка вся почернела от горя. На поминках, не зная, как ее утешить, Галина сказала: «Лена, не плачь. Ты еще не старая, родишь ребенка. Только на этот раз уж постарайтесь уделять ему больше внимания». «Не понял?» - повернулся к ней Борис. «Что ж тут непонятного, - вздохнула Галина. – Андрей ведь у вас всегда был сам по себе, а за детьми смотреть нужно. И ружье хранить как положено!» «Прекрати, - попросил ее Вадим. – Людям и так тяжело, а ты со своими поучениями...» «Что значит – поучениями? – взорвалась Галина. – Вспомните – вы тo в Польшу за товаром, то в Москву, то на рынке целый день. Бизнес, видите ли! А Андрей один остается. Вот и дооставался. Что вы все на меня так смотрите? Я что, неправду говорю?!»
Никто не отвечал. И в этой тишине хлёстко, как пощечина: «Пошла вон!»
Первое время Галина ждала, что Борис извинится. Потом – что позвонит Ленка. А когда поняла, что извиняться перед ней не будут, позвонила сама. Ленка бросила трубку. Галина звонила еще несколько раз, но едва услышав ее голос, Ленка бросала трубку, а когда отвечал Борис – трубку бросала Галина, боясь снова нарваться на грубость. А потом она узнала, что ее бывшая подруга с мужем продали квартиру и уехали в Минск. Жаль той дружбы, очень жаль! Но разве она виновата? Разве она была не права?!
Ты, совершая положенный путь,
В дальних краях это все не забудь...
Люди вообще странно себя ведут, нелогично, что ли. Даже тетя Валя, бывшая соседка, еще по коммунальной квартире. Она-то с чего обиделась? Поехали как-то Галина с Вадимом на Полоцкий рынок и встретили там тетю Валю. Лет двадцать пять ее Галина не видела. Поохали, поахали, вспомнили Галининых родителей, а потом тетя Валя – гордо так! – сказала, что Жанна, ее дочь, живет в Питере, переводит со шведского чужие стихи и пишет свои. Уже четыре сборника издали!
«Молодец, – похвалила ее Галина. – И интересно, и гонорары, наверное, хорошие?» «Хорошие-то хорошие, - сказала тетя Валя, - да только половину Жанна в детские больницы отдает». «Надо же! – удивилась Галина. – Я ее всегда считала расчетливой, прагматичной девицей, а она... Вот уж правду говорят, неисповедимы пути Господни». «Ну, мне пора», - неожиданно заторопилась тетя Валя и ушла, даже не попрощавшись. «Чего это она?» – удивилась Галина. «Обиделась», - ответил Вадим. «На что?! Что я такого сказала? – возмутилась Галина. Он молчал. - Я же просто высказала свое мнение, что тут обидного? Я действительно не понимаю. Объясни!» «Ну, если ты до сих пор таких вещей не понимаешь – объяснять бесполезно», - ответил он.
Слышишь, тревожные дуют ветра,
Нам расставаться настала пора...
Все чаще Вадим задерживался на работе. Все чаще она ложилась спать, не дождавшись его. Но что поделаешь – работа у следователя такая! Это она уже на пенсии... Нехорошо тогда получилось.
В тот день, когда ей исполнилось пятьдесят пять, к ним в линейно-аппаратный зал пришел начальник участка. Подарил цветы и какую-то грамоту, поблагодарил за хорошую работу и сказал, что им всем будет не хватать ее опыта. Вообще-то, она собиралась еще поработать, но после таких слов... А электромеханики поздравляли ее и даже не пытались скрыть, как им не терпится от нее избавиться. Совести у людей нет! Мало она им всем помогала? А как старалась скрыть повреждения, чтоб никого не лишили премии! И никакой благодарности! Ничего, она и на пенсии найдет, чем заняться; а вот когда ее попросят заменить кого-нибудь на время отпуска...
Однажды вечером раздался звонок. «Галина?» – спросил женский голос. «Да. С кем я говорю?» «Неважно. Разберитесь со своим мужем. И нажарьте ему пирожков, а то он не отходит на вокзале от девушки, которая их продает».
И все. Коротко и ясно.
Она не легла спать, дождалась Вадима с работы. «Ужинать будешь?» - спросила она. «Я не голодный». И тут она не выдержала: «Что, пирожков наелся?» Она надеялась, что он рассмеется, скажет, что перекусил в кафетерии, но он спокойно посмотрел на нее и спросил: «Донесли?» И постелил себе в Вериной комнате.
На следующий день она отправилась на вокзал. Шумное людное место... Ее соперница была невысокой, худой – какой-то невзрачной. Наверное, Галина слишком долго стояла и смотрела на нее, потому что та неожиданно обратилась к ней: «Хотите пирожок? С ливером не предлагаю, они сегодня мало лука в начинку положили, а вот с картошкой очень вкусные. Хотите?» Галина не сразу нашлась, что ответить: « Я не голодная. Вообще–то, я - жена Вадима...» «Я знаю».
Похоже, все всё знали – кроме нее.
По дороге домой она купила тесто и фарш. Нажарит ему пирожков (уж лука-то она не пожалеет!), поставит «их» вальс... Вадим собирал чемодан. «Уходишь? – спросила она. - К этой?! Ни рожи, ни кожи! Пирожками! Торгует! На вокзале! С ума ты сошел?» – кричала она.
Вадим не отвечал, и это било больнее слов. "Ну, что ты молчишь? Разве не правду я говорю!?»
Он закрыл чемодан и стал надевать куртку.
«Вадик, - почти прошептала она. – А как же я? Одна...»
«Ты не одна, - ответил Вадим. – У тебя есть твоя правда».
Она уехала на дачу. Выкопала лук и морковь; собрала сухую ботву; вскопала на зиму грядки. «Сама себе барыня».
А потом зарядили дожди. Галина лежала на широкой, еще от свекрови, кровати и смотрела, как бьются в окно мокрые золотые шары. «Как маленькие солнышки!» - сказала Анечка, когда впервые увидела их. Не гладиолусы, не астры – именно эти высокие деревенские цветы показались ей солнышками.
«...Даже не спорь, я все перепробовала, - вдруг услышала она. На соседнем сиденье сидели две средних лет женщины. – И от Рязанского проспекта ездила, и от Площади Ильича. Ближе всего от Пролетарской, там и пешком недалеко. Главное, матушка Матрона поможет. Помнишь Сергея из первого подъезда? Уж как он пил – из запоя в запой. Всё, бросил! Бывшая его – помнишь, высокая такая, стюардессой летала? - поехала к матушке, попросила помощи - и ведь помогло!» «Да ты что! Совсем не пьет?» «Совсем не совсем, но без запоев. И работу сразу нашел. Все, приехали! Наша станция». Женщины вышли, и Галина снова закрыла глаза. Как просто – поехала к какой-то матушке, попросила помощи... Ерунда какая – то. Верят же люди! А может, и ей поехать? Эх, надо было спросить, что за матушка...
Кружится, кружится...
Что ей делать на этой даче? Дождь. Все убрано. Она перечитала все, что можно: старые газеты, которые они собирали на растопку, какие-то журналы... Пора собираться...
Вечерним автобусом Галина приехала домой. На кухне горел свет. «Вадик!»
Она взлетела на третий этаж и открыла дверь.
«Мама! Наконец-то! – вышла к ней Вера. – Я уж хотела утром ехать на дачу. Папа сказал...» «Ты знаешь, что он ушел?» «Да. Я приехала, чтобы с ним посоветоваться. У нас несчастье». «Аня?» «Нет. У Юры неприятности на работе».
Вера рассказала, что Юрий проводил медосмотр и допустил своего друга в рейс, а тот попал в аварию и оказалось, что он нетрезв. На разбирательстве этот друг заявил, что выпил пива уже в дороге, но Юру все равно отстранили от работы. «Папа сказал, что согласно статье 141...» - говорила Вера, но Галина уже не слушала.
Это шанс! Судьба сжалилась над ней, дала этот шанс.
«Верочка, дочка, послушай меня. Мать плохого не посоветует. Забирай Анечку и возвращайся! Сколько ты будешь жить с этим неудачником?» «Мама!..» «Нет – нет, не спеши. Другие к тридцати годам и квартиру имеют, и машину,и бизнес свой, а этот? Возвращайся! Места много, я буду сидеть с внучкой, а ты – хочешь, иди работать, хочешь – учиться. Сейчас за деньги куда угодно возьмут. Пенсия у меня неплохая, да и отец поможет – он, хоть и подлец, но не жадный...» «Мама!» «Ну, что «мама»? Хочешь, я с тобой в Мурманск поеду? Сама с ним поговорю? Вера! Ну, что ты так смотришь? Разве я не правду говорю?"
« Правду... – тихо ответила Вера. – Ты всегда говоришь правду. Только... почему от твоей правды не хочется жить?»
Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Курская».
Опять она проехала свою остановку! Ну, не беда! Даст еще круг – и на вокзал. К Вере, Анечке и зятю.
Снегом слегка обжигает висок,
Кружится в сердце тот старый вальсок...