А там кто знает…
-Ты представляешь, в России каждый второй сумасшедший ! – говорит вместо приветствия, пожимая руку, знакомый учитель физкультуры, с которым не виделись лет десять.
-Не может быть, ну каждый пятый - еще могу поверить… Ну каждый третий… А чтобы каждый второй…
-Да нет, я тебе говорю: каждый второй. Это не я придумал, ты оглянись по сторонам.
Автобус забит людьми, так что крутить головой не было возможности. Перетерли прочие новости, вспомнили общих знакомых, обсудили цены – дорога долгая, с пробками: на все хватило времени. Попрощались; выхожу на остановку, чтобы пересесть на троллейбус все с той же строптивой мыслью - «Ну не может быть, чтобы каждый второй был сумасшедшим… Кто из нас с ним тогда сумасшедший?..» Вопрос сложный, так как вспоминаю его как человека вполне адекватного; признать себя сумасшедшим тоже не могу.
Между парами большое окно, прямо-таки огромное. Чтобы его заполнить иду на книжный развал к Валентину. У него книги рассортированы строго по ценам: трехсотрублевые, стопятидесятирублевые, сторублевые, «пятидесятники», «тридцатники», десятирублевые. Иногда за червонец можно купить весьма познавательную книжонку, а за 150 рэ неплохую научную монографию. Их наплыв обычно свидетельствует о смерти ученого или вузовского преподавателя.
Осматриваю передние отделы: ничего новенького, захожу в десятирублевый. Книги плотно запиханы в стеллажи, сложены высокими стопами. От них веет пылью, нафталином, старческим потом, мочой. Ковыряться не хочу, осматриваю верхние; кажется, ничего новенького. Впереди меня книги перебирает мужчина лет пятидесяти, вполне прилично одетый, вероятно, завсегдатай, - здоровался с Валентином.
Свой осмотр книголюб комментирует почему-то вслух и по-немецки:
-Шайзе… шайзе. Швайн-швайн! Дас ист фантастиш… Гм-м.. Кара-калпаки… Кара-калпаки. Шайзе… О гут!
С выбранной книгой он направляется к Валентину, рассчитывается и громко на чисто русском говорит, явно провоцируя продавца на разговор:
-С этой страной все кончено… Ее не будет в ноябре – помяни мое слово… Надо доставать пулемет… Крупнокалиберный… В ноябре ее уже не будет.
Не понятый и не поддержанный он идет с суровым лицом на выход, а я вспоминаю разговор с физруком и отмечаю про себя: «Ну слава богу, хоть тут кажется понятно, кто из нас сумасшедший… А там кто знает…»