Катя села на свою любимую скамейку, достала из кармана драной куртки банку дешевого пива, и залпом выпила. Создав себе жизнеутверждающее
настроение, она выдвинулась на свой любимый маршрут, который был пока еще свободен. Она шла к новым домам, куда только-только заселились, в основном, не москвичи, а богатые люди из нефтеносных северных регионов России.
Помойки, к великой Катиной радости, в этом дворе были щедрыми. Дорогая колбаса, сыры, остатки салатов и кулинарных изделий из дорогущего магазина «Азбука вкусов», что стоял неподалеку, новое, с точки зрения Кати, модное шмотье, глянцевые журналы, детективы, остатки косметики, игрушки для детей, корзины с цветами – Катя просто балдела.
Второй Катиной радостью от посещения злачного прииска, даже более для нее важной, чем первая радость, было то, что здешняя охрана ее не гоняла. Территория двора была огорожена высоким металлическим забором. Катя нашла лазейку в нем, и, тихой мышкой прошмыгивая, аккуратно, ничего не разбрасывая, тщательно искала в мусорных контейнерах нехитрую, но такую желанную добычу.
Искала привычно, умело: тяжелый пакет мог порадовать ее чем-нибудь съестным, легкий и объемный – пустыми банками из-под пива. И то, и другое ей было необходимо. Съестное – понятно, да и с банками все ясно, сдала, получила денежку, да и купила пивка, и на утро, и на вечер. Хорошо! – радовалась Катя, копаясь в контейнере. За годы своей бездомной собачьей жизни, она уже давно научилась радоваться малому.
- А, это ты, - услышала она хриплый мужской голос, и от страха и неожиданности, присела. Перед ней стоял высокий охранник из ближайшей высотки и весело на нее смотрел.
- Ну, чё, надыбала пожрать чего–нибудь?
Катя не отвечала. Она, испуганная вусмерть, смотрела на плачущего крохотного щенка, которого охранник вынул из-за пазухи. Щенок был черный, без единого пятнышка, толстый крепыш с только-только открывшимися глазками. Он не скулил, а тихо плакал: ай, ай, ай ...
- А куда Вы его? – пролепетала Катя.
- А вот сюда, – громко засмеялся, и высоко подняв щенка над помойкой, разжал пальцы.
- Достал , сучонок. Какая-то баба подбросила, консьержка пожалела, спрятала в своей будке, домой не отнесла. Говорили ей с пацанами, забери себе, Петровна, так она на сына валит, говорит, что он по пьяни прибьет и ее, и сучонка. Молоком поили, прятали, чтоб жильцы не видели, и не слышали. А чё, чё ему надо, поспит, пожрет и поссыт. А вчера один жилец с кабака ночью в подъезд завалился, а сучонок возьми да и вылези, да и лужу под ноги паразиту напустил. Вот, консьержку выперли сегодня с утра, а мне сказали, чтоб девал куда хочешь. Ладно, гребись тут тихо. Знаешь, как курица в навозе тихо гребется? Вот и ты, давай так. Курица. Ну чё, я пошёл.Бывай.
Катя боялась даже заглянуть в контейнер с отходами, но щенок , вдруг громко снова заплакал. Она оглянулась, бережно взяла малыша, сидевшего на картофельных очистках, и спрятала у себя на груди под курткой.
Она медленно пошла к своей лазейке , пакеты с добычей взяв в одну руку, а второй прижимала к себе горячий комочек.
- Йогурты я нашла, банки сдам, куплю пива, отдам своим мужикам, уж они меня точно из подвала не выгонят. И собак они любят, – радовалась Катя.
***********
С Катей я познакомилась на «ее» скамейке. Я сидела, курила и думала о своем. Она подошла к скамейке, увидела меня, напряглась и хотела уйти.
- Хотите сигарету? – протянула ей пачку. Она взяла и села подальше от меня, на самый краешек. Я услышала тихое скуление щенка.
- Кто это у Вас? – улыбаясь, как можно приветливее, спросила я.
- Найденыш – улыбнулась она, и, достав грязными руками из–под старой убитой куртки, показала мне кроху.
***********
Мы долго–долго курили,пока она рассказывала историю Найдёныша.