Ерническая сказка с элементами плагиата
О злобных происках Кощея и о том, как с ними. геройски боролись Митрофан богатырь и его новый друг, кот в сапогах по имени, Де ля Промот.
ГЛАВА 1. Встреча на семи ветрах.
Однажды, а это было не совсем недавно, а точнее очень давно, на перекрестке двух, грунтовых дорог, местного значения. Аккурат возле камня подорожного, да столба верстового, покосившегося, произошла знаменательная встреча.
Встретились здесь два былинных богатыря. Один малоизвестный, но очень бывалый, а другой, наоборот персонаж Заморянского фольклора. Один в шапке ушанке, небрежно надетой поверх соломенного цвета кудрей, а другой в шляпе фетровой, с огромными полями и потрепанным страусиным пером, хвост которого волочился в дорожной пыли. Первый - ну тот, что в шапке, оказался грозного вида добрым молодцем, одетым в много раз починенную кольчугу, надетую поверх холщовой рубахи и шерстяные, залатанные многократно штаны защитного цвета. А так же, добротные лапти из лыка. На другом, не было практически ничего кроме, вышеназванной шляпы, пояса со шпагой и кожаных сапог, с оторванной подметкой. Собственная, линялая шерсть, местами, свалявшаяся колтунами, заменяла ему остальную одежду.
-Стоять, бояться, деньги на бочку!! - Воскликнул, выскакивая из за камня серый кот. На морде его, кроме сверкавших геройским огнем глаз, белел выдающийся во всех отношениях шрам, который тянулся от левого уха через усы, до подбородка.
Кот со шрамом обнажил клыки, при этом было видно, что верхний правый обломлен начисто, а остальные, порядком сточились от времени.
-Стою. Ответил богатырь в кольчуге и опершись на дубину, удивленно стал разглядывать животное, преградившее ему путь.
Животное стояло на задних лапах обутых в видавшие виды сапоги, в левой верхней лапе у него была длинная рапира, грозно направленная в живот, лаптевому богатырю.
-Жувепа, де тельнасьён, таун! Алягера ком Алягеро! Пискляво заявил кот, поправляя шляпу.
-Ето ты по-каковски? Сам-то понял, чо промяукал? Спросил Митрофан богатырь.
-По Бонжурински, это я, для пущей острастки. А ты чо не видишь? Обиженно ответил кот, и помахал рапирой.
Митрофан сдвинул шапку на лоб и, почесав в затылке, присел на камень. Отведя аккуратно, лезвие рапиры в сторону, задумчиво покачивая головой, сказал.
-Всякого, повидал, всяких бивал, всякими сам – бит был. Однако такого разбою, не встречал. – Ты чо со шпагой на разбой пошел? У нас с кистенем, а то и с вилами, да топором хаживают. А вот с рапирой…..
Кот, поняв, наконец, что ему тут кроме тумаков ничего не отломиться, присел рядом с грустным видом.
-Да я, в общем-то, и не разбойник вовсе. Так, попробовать решил. Больно есть хочется, да и подметка вон, отвалилась, зараза. Утирая лапкой глаз, промурлыкал Кот.
-Да ты, расскажи поподробнее. Попросил Митрофан богатырь, - Авось мы твоему горю поможем, а пока перекуси вот, чем Бог послал. Митрофан вытащил из заплечного сидора краюху хлеба, да пару луковиц, да головку сыра.
Кот в сапогах обрадовано вскинулся, однако к еде приступил с достоинством, жевал, не торопясь, тщательно, соблюдая этикетство. Митрофан тем временем внимательно оглядел сапог и, вынув все из того же сидора молоток, с гвоздями, подбил просившую каши подошву.
-Ну, вот. А ты боялся, держи свою лопать.
-Я, в общем-то, не разбойный Кот. Начал Котейка, подобрав сырные крошки и надевая сапог.
-Оно и видно. Усмехнувшись, поправил Митрофан богатырь.
-Да, да, и еще раз да! Возмутился кот, таким сомнением в своей персоне. – Я, ну, в общем-то, участвовал в паре тройке рисковых предприятий в свое время. И с людоедами и мышами, а иной раз и со всякой нечестью приходилось силушкой помериться. Да нынче вот попал в переплет. Кот опять вздохнул, глубоко и продолжал. - Мой хозяин, чтоб ты знал - весьма глупый, молодой человек в конец разорился. Жена его, прекрасная принцесса, сделала ноги в теплые края, с его бывшим управляющим делами. Оставив маркиза де Карабаса, пребывать в самой, что ни наесть черной меланхолии, и зеленой тоске. Которую он, дай бог ему здоровья, и по сей день, наверное, заливает элем в какой ни будь Бёрнской харчевне.
Что же оставалось делать мне, горемычному коту, как не податься в наемные телохранители и оруженосцы, к одному очень известному, но бедному рыцарю. Мотала нас жизнь по всей великой Заморянии и прочим крестовым походам, до тех пор, пока мой рыцарь «Печальной надежды», не попал в вашу Миронию. Здесь во славном, во городе, во Стародыме, он и принял смёртушку, лютую. Поскользнулся на мостовой, которой там отродясь не было, и ударился своей буйной головушкой об оглоблю. Которую твои земляки зачем-то в руках держали. Меня в суматохе ни кто по началу и не приметил. Вот потому-то я и сижу сейчас с тобой беседую. И вообще, говорил я своему господину – рыцарю, тихо сидеть, Стародымчан не трогать, если они брагу пьют. А он…. Сними - биться, биться! Да чо там биться….! Они как выскочат, как выпрыгнут….. Ну, в общем, пошла потеха. И остался я один одинешенек, пришлось опять наниматься. На этот раз к купцу из Бонжурии. Он - гнида беспардонная, даром что Бонжуринец. Вором оказался! Эх….. И по Бонжурински, как оказалось ни слова, ни полслова. «Ни туды, Николай - ни сюды Мыкола.»
Ваши его живо на чистую воду вывели и на кол усадили. Чудный у вас народ! Справедливый….. Вот я и стою, здесь, на семи ветрах, добываю хлебушек подаянием и молитвой.
-Да…. Сочувственно протянул Митрофан богатырь. Такое не каждый переживет, прям из огня да в полымя. А я, вот, тоже по всяким землям мотаюсь, в горячих точках участвую. Все больше по приказу князя своего Миронийского. Теперь вот возвращаюсь на родную заставу богатырскую в городище Заречное – Прибугорье, Кудытовской волости, Сюдытовского уезда. Хочешь, со мной пойдем, Воевода батюшка у нас мужик справедливый. Авось сговорим тебя в службу. Будешь до старости лет в кашеварах, или там в каптерах. А там глядишь пенсион и прочее.
-Пенсион это хорошо, и кашеварство не плохо. Да вот беда, иностранец я. А ваши, иностранцев хоть и уважают….. Но все же как-то недолюбливают, все норовят оглоблей. Промурлыкал Кот в сапогах. Тяжело вздохнув.
-Эт, точно, эт ты верно. Дак ты про иностранное происхождение свое, сочини историю жалостливую, мол, мамка увезла в Заморянию, когда дитем был неразумным. А папашу, дескать, и вовсе не помню. Наши, такие истории страсть как любят. А про то мы с тобой одни знать будем, - лады? Хитро подмигнув, сказал Митрофан богатырь.
-Лады - ударили по рукам.
-Давай хоть познакомимся что ли? Предложил Кот в сапогах при этом он соскочил с камня и церемонно поклонился, сняв шляпу.
-Барон Де ля Промот де Буль-Буль первый, и к несчастью последний. Друг и советник Короля по вопросам борьбы с мышами и людоедами. Он еще пару раз подпрыгнул, изображая положенные по этикету па и надел шляпу.
Митрофан встал с камня и стукнув ушанкой о землю громко рявкнул.
-Митрофан Миронийский, богатырь и по совместительству защитник сирых и убогих, а также, боевой лазутчик Заречно – Прибугорской, пограничной заставы. Затем перевел дух и спросил. – Чо хватает? Или дальше продолжить?
-Да нет, и так круто. Ответил Де ля Промот. И добавил – Ты меня просто Котом зови. Ладно?! А то у вас у Миронийцев с «Промотом» не все понятно.
-А ты меня просто Митрофаном.
-Идет….
Вот так они встретились, два как потом окажется, очень похожих друг на друга, человека, два будущих боевых товарища.
ГЛАВА 2. Боевая обстановка, сближает лучше всего, даже водки.
Осенняя листва пугливо срывалась с веток, кленов и осин, когда эти двое шагали вдоль леса, напевая походную песню. Ночевали под звездами у костра и ловили зайцев, в ловле которых Котейка, проявил себя как профессионал высокого класса. О многом говорили. Оказалась, что судьба кидала их по миру с одинаковой точностью, только иногда они оказывались по разные стороны баррикад. Однако воспоминания о погибших боевых товарищах и сражениях, которые довелось пережить, сближали. Да еще зелено вино, которое как ни странно оказалось у Митрофана в туеске из березовой коры.
И вот, что получилось, когда они благополучно вышли на Большак, что вел к стольному Мухосрамску. Дело было под вечер, когда ветки ближайших, к дороге дубов затрещали и с них посыпались – нет, не желуди. Посыпались мужики звероватого вида, с кистенями и долотами, в рваных и грязных зипунах, бородатые, лохматые! Самый крупный, одноглазый мужик с дубиной на перевес вышел на центр дороги и тихонько так, шепеляво заявил.
-Деньги за проход гоните….. А то!!!
-Да без проблем. Спокойно шагая на него, ответил Митрофан богатырь и также тихо прошипел. Сколько накладывать?
-Все, какие есть. Уже, громко так и властно, рявкнул атаман разбойников.
-А потянешь, все-то? Так же негромко спросил, не переставая надвигаться на атамана Митрофан. Что-то в его голосе заставило атамана попятится. Он вскинул дубину и заорал, боевой кличь. – На солом…!
Разбойники кинулись все разом. И тут…. Дубина в руках Митрофана начала выписывать невероятные фортели, сшибая набегающих разбойников с ног. Оглянувшись, Митрофан успел увидеть, как Промот храбро и упорно, рубиться с одним из разбойников. При этом Котейка орал как будто сейчас был не октябрь, а самый настоящий март. Разбойники смело валились на усыпанную осенней листвой землю, плевались зубами, орали, благим матом. Каждый раз, познакомившись с Митрофановой дубиной и вдоволь наобщавшись с ней, какой ни будь разбойник, в лучшем случае убегал, забыв про все на свете кроме своих портков. Наконец бой был окончен. Солнышко, устав наблюдать это непотребство, закатилось за дальние горы и в вечернем полумраке, Митрофан разглядел, стонущих, или недвижно лежащих разбойников и Промота, который валялся, раскинув в стороны лапы, все еще сжимавшие рапиру, испачканную кровью.
-Как ты там? Воскликнул он, кидаясь к коту.
-Здоров, бывало и хуже. Весь хвост оттоптали сволочи. Простонал Промот, вставая на лапы, и отряхивая шляпу. Он бережно вытер рапиру зипуном проткнутого им разбойника, и прицепил её к поясу.
-Здоров же ты брат Митрофан дубиной владеть. Прямо как поп Чайнийский. Ну….? Видел, таких, лысых, маленьких, узкоглазых. Они так же, палками дерутся, только визжат по-кошачьи и прыгают по-лягушачьи.
-Да был я в той Чайнянии, прямо в монастыре ихнем. Драться да визжать, они горазды, однако, добрый кулачный удар не сдюжат, мелковаты больно. Ну, поучился у них малость, задание там у меня было. Потом как ни будь, расскажу.
Митрофан подошел к тихо лежащему атаману, и легонько пнув его, сказал.
-Хватит притворяться, милый…. Вставай, разговоры разговаривать будем.
Разбойник открыл единственный глаз и боязливо спросил.
-А бить, будете?
-Будем, так же спокойно сказал Митрофан. – И пытать будем, пока не обделаешься, а потом за то, что обделался.
Осенний воздух, наполненный ароматом падающей листвы, и брусники, сразу испортился. При этом атаман как-то странно засмущался.
-Ну, вот…. Сказал Де ла Промот. – Вечно они торопятся. – И к Митрофану. – Ты же пошутил насчет пыток, правда?
-Да поторопился. И склонившись к Атаману, он закрыл пальцами нос. - Говори на кого работаешь гад?! А то мой дружбан, тебя до смерти своей сабелькой затычет. Получилось гнусаво, но внушительно.
Атаман, сел на корточки поерзал, поморщился и начал рассказывать.
-Смилуйся батюшка богатырь, спаси и помилуй ради….
-Заткнись причитать, геройская твоя рожа! Оборвал его Митрофан. – По делу главное, по делу. Кто, зачем и почему? Ясно?
-Слушаюсь, отец родной….. Взвизгнул атаман разбойников, косясь на рапиру Кота, которая, за чем-то дотронулась до его бороды. Де ла Промот брезгливо морщился, фыркал и готов был в любой момент проткнуть шею атаману. Это было написано на его морде.
-Собрал нас на этом большаке, один купец из стольного Мухосрамска. Большой человек, купец первостатейный, приближенный так сказать к кормилу власти. Собрал и поставил, чтобы мы дань подпольную с проезжающих снимали, да половину ему в мошну складывали. А за это городские стражники нас не замечали. Мы ему еще молоденьких девок поставляли, если какая попадалась.
-Имя! Рявкнул Митрофан богатырь.
-Соловей Перекатович Мезгирёв. Испуганно прошипел разбойник.
-Чо с ним делать? Спросил Де ла Промот, деловито помахивая шпагой у носа атамана.
-Пусть дальше излагает, кто еще в это непотребстве замечен? Грозно сказал Митрофан.
-Городской урядник из пыточного приказа, Соловей Перекатович брат его родной. Затараторил атаман разбойников, пугливо сжимаясь. Рука его, незаметно потянулась к сапогу за голенищем, которого был спрятан кривой, янычарский нож. Митрофан в этот момент случайно оглянулся. Атаман сделал бросок, отводя рукавом рапиру кота. Кинжал просвистел над ухом Митрофана, срезав прядь волос, и воткнулся в ствол дуба. Митрофан еще поворачивался, когда рапира кота вонзилась в сердце атамана. Атаман захрипел выпустил пару пузырей и больше не жил.
-Лихо, ты его, унянькал дитятко - не пикнуло. Потирая ушибленное рукоятью ухо, сказал Митрофан.
-А чо делать-то оставалось. Деловито вытирая шпагу, сказал Де ла Промот. И добавил, - Опять же сапоги у него что надо, как раз на твою лапу. А то как-то неловко, я в сапогах, а ты в лаптях. Не по благородному как-то, не по богатырски.
До стольного Мухосрамска добрались утром. На воротах в город, стояли два краснорожих, животастых, стражника с огромными ржавыми секирами и деревянными щитами.
-Плати монету, или отвали, коли, денег нету. Меланхолично заявил один из стражей.
-Зачем нету? Спросил удивленно Митрофан богатырь. – Мы тут на большаке добрых самаритян повстречали, они нам денег на все про все дали.
Глаза стражников и без того огромные по-рачьи выпучились. Они оценивающие оглядели Митрофана и Кота с ног до головы, и обратно. Один негромко спросил.
-А не брешите?
-А чо зря-то языками молоть. Вон и сапоги подарили. И Митрофан припляснул в атамановых сапогах, распугнув поросят валявшихся в ближайшей луже.
-У-у-у….х ты! Восхищенно закрутили головами стражи. - Но, повратную плати! Все одно! Произнес один, как видно старший.
-Куда двинем? Спросил Де ла Промот оглядываясь вокруг.
-Ясно куда, в кабак, или корчму, или в шинок, а то и в столовую. Где наливают туда и пойдем. Ответил Митрофан богатырь.
-Мудрое решение. Где еще все новости, за последние сто лет можно услышать.
Народ встречный пугливо шарахался от этой, странной парочки. Деловито шагающей прямиком в шинок. Шинкарь, дородный, краснорожий мужик лет сорока, родом из Родяньска-Лелечинска. Услужливо подбежал к столу, за который сели, распустив пояса, дорогие гости, по виду богатыри – заступники.
-Шо изволите кушать?
-Все шо из мяса и костей, из градусов и хмеля. Ответил Митрофан и звякнул кошельком, отобранным у разбойников. А Де ла Промот еще добавил сняв шляпу.
-И рыбы, там, и сливок со сметаной. И глядя шинкарю в глаза, продолжил, делая ударения на последних буквах. – Свежее, страсть люблю!
Через минуту, шинкарева дочка, румяная Маломиронийка, подавала на стол жаренного порося, и гуся, и карпов в сметане, и бараний бок копченый, и огурец моченный, пироги с грибами, и бычьи языки, и курячьи окороки.
А запивать поставили молока крынку, и бочонок браги, и хмельного Заморянского, из славной Боригундии - родины Кота в сапогах.
Он, как только учуял родной запах, обронил слезу горькую. Ну да быстро утешились. Ели в три горла, зубами кости разгрызали, те, что крупны, те, что мелки так глотали. Жажду заливали литрами, пинтами, и просто шкаликами. Остановились отдышаться, шинкарь тут как тут. – Не желаете осетровой ушицы, или стерляди кусочек.
-Ю…. Выдохнули дружно. Хотели пояса распустить, глядь, а пояса-то сняты.
Тут в шинок вошли четыре стрельца из городской охранной службы.
Поставили чинно свои секиры в угол, одна к одной, как положено по уставу караульной службы, и вежливо попросили шинкаря. – Быстрее тащить им, закусить, и выпить. При этом старший, сразу видать десятник, так посмотрел на осоловевших побратимов, что Кот, даже икнул. Митрофан же просто опустил глаза долу, изобразив опьянение. Сам из подтишка косился на опричников. Выпив и закусив десятник неторопливо встал и подошёл к столу за которым сидели Митрофан и Де ла Промот.
-Откуда будете? Садясь на широкую дубовую лавку, спросил стрелец.
-Из дальних краев, вестимо, господин начальник караула. Смущенно ответил Митрофан.
-И чего в нашем стольном городище вам потребно?
-Да вот зашли по пути в родные края, перекусить, выпить за здоровье князя батюшки и его семейства.
-Вы что не знаете? Выпучил глаза стрелец. – У князя здоровье пошатнулось, лежит себе, горемыка родной, хворает. Беда в стране, всеобщую мобилизацию вот, вот, объявят.
-Да мы вот в дальних странах бывали и про свои дела Миронийские ничего не слыхали. Удивленно подскочив, воскликнул Митрофан. Кот, грозно сверкнув желтыми глазами, схватился за эфес рапиры.
Стрелец, бесцеремонно налил себе из бочонка ковшик браги, и неторопливо опрокинув его себе в глотку, продолжил.
-Объявил царь Кощей бессмертный нам войну, даже две волости пожег, Калачевский уезд и Кудытовскую волость. Одна застава там и уцелела. И то почти все богатыри – заступники полегли. А просит царь Кощей, не сала не щей, а саму княжеску дочь себе в жены, и за ней пол Миронии в приданное.
-Пол Миронии…….! Удивленно воскликнул Митрофан, Кот только мявкнул возмущенно. - А битва с ним была?
-Была. Вздохнув, сказал десятник. – Да где с ним, с бессмертным сладишь. У него и драконы, и прочая гадость, а у нас только честная сила да добрый конь. В общем, кранты нам скоро придет. Если князь батюшка за него дочку не отдаст. А отдаст - так тут тоже бабка надвое сказала, в которую половину царства попадем? В ту, которую отдаст на приданное, или в ту которую оставит?
-А что князь Опричный, говорит? Внезапно, трезво, глянув в глаза десятнику, сказал Митрофан. В его взгляде вдруг проскользнуло, что-то, что заставило сотника отрезветь….. Отрезветь так, что он, подскочил с лавки и махнул своим побратимам удалиться. Стрельцы охранного приказа, встали как по команде. «Сотник». - Отметил про себя Митрофан. – Сейчас, жди приказа….. князем Опричным, на Миронии называли главного приказного начальника тайной княжеской канцелярии, князя Грязнова- Замарайского Его боялась вся Мирония. По его приказу в миг тащили в тайные пыточные подвалы и там…. Человек любого сословия сразу становился покладистым и разговорчивым.
Тут в темную, чадящую, масляными лампами столовую шинкарни, вбежал запыхавшийся хлопец и, наклонившись к уху сотника, что-то оживленно прошептал. Сотник еще больше побледнел и, вскочив, сказал Митрофану.
-Прошу следовать за мной.
Не замедлило ждать себя, здание…..
ГЛАВА 3. Неожиданное Задание.
В комнате, куда их привели, было сумрачно и сыро. Бревенчатые стены, с потеками смолы, были покрыты сажей и паутиной. По середине, стоял огромный стол из скобленых досок и два стула из цельных, чурбаков сработанные. За столом восседал писарчук, и что-то торопливо строчил гусиным пером в грамотку. Митрофан и отрезвевший Де ля Промот, стояли глядя на бледного от частого сидения за бумагами писарчука, и удивленно гадали, что за нелегкая заставила взять их под арест.
Дверь жалобно скрипнула, и в комнату вошел давний знакомый Митрофана богатыря, князь Разведов – Засыльский. Правая рука Грязнева – Замарайского.
Митрофан, вытянулся, подобрав живот, как полагается по субординации, и застыл, предано глядя в глаза Разведову – Засыльскому.
-Вольно. Махнув рукой в сторону Митрофана и кота, произнес негромко князь. – Присаживайся, разговор долгим будет. Знаешь чо в стране твориться? Какой нынче расклад сил?
- Так точно вас….систво! Рявкнул Митрофан.
Князь Разведов, болезненно поморщился. И указав на кота, спросил.
-Сие животное, откуда взялось?
Пришлось Митрофану, а затем и Де ля Промоту, излагать всю версию их знакомства по новой. Князь внимательно выслушал, затем, поманив пальцем писца, что-то ему шепнул. Писец, не надолго исчез, когда он вернулся я в комнату вместе с ним вошел давешний сотник. Он, страшно и почтительно выпучив глаза, застыл на караул, слушая князя. Князь, что-то подписав, тихо сказал сотнику.
-Мизгиревых взять, и в столицу сопроводить в колодках. Живо!
Сотник, еще больше выпучив глаза, испарился, что-то неразборчиво вякнув.
-А вам, отдельное задание будет. Обернувшись к Митрофану и Де ля Промоту, сказал князь. Митрофан и кот, снова стояли в струнку, и преданно смотрели на пожилого князя.
-Задание ваше такое: Возьметесь извести врага нашего Кощея, по данным лазутчиков смерть у него в яйце. Правда, не уточнили в каком, но я думаю, эту проблему сами решите по ходу пьесы. А вам молодой человек. Обратившись к коту уточнил князь Разведов – Засыльский еще и доказать свою лояльность, по отношению к Мирнийскому государственному порядку придется. Поскольку рыцарь ваш, а затем и другой наниматель, были засылами Заморянской и Бонжуринской разведок. Ясно?
-Так, точно Ваше высоко блаа….е! Мякнул Де ля Промот и отдал под козырек.
После того как два новоиспеченных побратима – богатыря, получили надлежащую одежду и оружие, а так же, небольшое денежное довольствие и сухой, совершенно «сухой» паек, они вышли из городских ворот, немало удивив стражников и прочее население. Своим бравым видом.
-Ну, чо брат Промот, куда двинем? Спросил, поправляя новую портупею с мечом, Митрофан.
-Дорога известная. Глубокомысленно ответил Кот, стряхивая моль с нового шерстяного плаща. – Родину твою спасать, Миронию, а мне еще и реабилитироваться надобно.
И пошли они, ветром осенним подталкиваемые, спасать от Кощея бессмертного, Миронийское, многострадальное государство. А в это время, в стольном граде Болотное место, Князь Всемиронийскй батюшка, Иоанн Абрамович – Большое гнездо. Думал думу тяжкую.
Хотелось Иоанну и девку, замуж выдать и пол царства не потерять. – Как бы все так обстряпать, чтобы и волк сытым остался? И овцы целы. И на елку влезть и веток не сломать. Да вот беда с Кощеем шутки плохи. Такой из под ног подошву спорет. Как говориться: - Мама не горюй!
Все бояре да дворяне с ним в месте думу тяжкую думали, все аж покраснели, от усердия, а «Усердие» в палатах княжеских, от этого напряжения такое сделалось, что даже не продохнуть, стало. Один только князь Грязнев-Замарайский, дело делал. По всем странам, расползлись тайные лазутчики да засылы, разыскивать смерть Кощееву. Войску была объявлена немедленная, боевая готовность, точили мечи булатные, пекли пряники печатные, в общем, готовились.
А наши герои неторопливо шагали в сторону разрушенной змеями Кощея, заставы богатырской. Так незаметно, и добрались они до темного, дремучего леса, в котором по слухам проживала, старинная знахарка и провидица, а по совместительству, еще и персонаж местного фольклора, баба со странным именем, Яга Финоистовна Лесомуромская. Женщина, в общем-то, не старая, лет так за сорок с небольшим. Рукодельница и сказочница, повитуха и стряпуха, ведьмачила понемногу, чисто в свое удовольствие. Была у неё и ступа летательная, на реактивном приводе, и помело, для регулировки встречных ветровых потоков. На ступе, каждую ночь с пятницы на субботу. Она совершала пробные полеты, вокруг леса. Домишко, ветхонький, на куриных ногах, достался ей в наследство от бабки её, Лесомуромской Яги Змиевны, тоже большой любительницы поведьмачить втихаря. Вела женщина вполне уединенный образ жизни, изредка нарушаемый наездами отставного генерала спецслужб, Дерибаса. С Дерибасом, у них был долгий и нежный роман, растянувшийся на многие годы. Тихие встречи и гуляния при полной луне, стихи, там всякие, ахи вздохи, и чаепития. Ну, все как у иных людей.
Тропа, что долго петляла сквозь дремучий лес, привела наших друзей к избушке бабы Яги, избушка, как и ведется, стояла к непрошеным гостям задом. То есть задней, замшелой стеной, без окна и двери. На коньке зачем-то восседал огромный, черный кот, тоже покрывшийся блинными волокнами лесного мха.
Митрофан богатырь, по привычке почесал в затылке и, вспомнив, что требуется в таком случае, громко заявил.
-Избенка, избенка, повернись к лесу задом ко мне передом.
Де ля Промот подергав его за рукав, вдруг скромно предложил.
-Может, обойдем? А то как-то не вежливо, получается. Приперлись неизвестно кто, и на тебе вертись, крутись.
-Вот еще, буду я всякую рухлядь обходить! Громко заявил Митрофан богатырь и, топнув ногой, снова рявкнул.
-Избушка вертись! Кому сказано!
Замшелый котяра на коньке, приоткрыл желтый глаз и зашипел. Изба тем временем, подозрительно заскрипев бревнами начала поворачиваться. При этом она ревматически постанывала и ворчала.
-Родственник твой что - ли? Усмехнулся Митрофан.
-Эх, зачем же ты так. Сказал, в сердцах Де ля Промот. – Не вежливо это, ох….
Двери избенки скрипнули, и на вывернутых из земли бревнах крыльца возникла, Яга Финаистовна Лесомуромская, собственной персоной. В нарядном, расшитом петухами, сарафане.
-Это кто тут такой невежа? Грозно вопросила она, сверкнув карими очами.
У Митрофана челюсть от удивления стукнулась о грудь.
Кот Де ля Промот поняв что запахло жареным. Выскочил вперед и, сняв шляпу, сделал почтительный реверанс.
-О, прошу прощенья мадам. Мой молодой друг, дик и наивен, он думал, что такое возможно только в сказках. И лишь теперь, когда он убедился в обратном. Он нижайше просит прощения у вас, прекрасная сеньора. Смотрите, как открыт в удивлении его рот вот, вот, он кинется в ноги и начнет просить у вас прощение за свое невежество.
-Сам ты невежа. Покраснев, пробасил Митрофан, обращаясь к коту.
Но Яга, уже не обращала внимания на обалдевшего Митрофана. Она внимательно разглядывала, неустанно кланявшегося Де ля Промота. Котяра делал изысканные реверансы, по всем правилам политеса, подметал пером листву. А на роже его было такое лучистое, масляное выражение.
-Ну, добры молодцы! Смягчилась хозяйка. - Входите, раз пришли, Боги принесли, куда вас денешь. Улыбаясь, и глядя на кота, сказала Яга Финаистовна.
Внутри изба оказалась в три раза больше чем снаружи. Немало удивленные этим обстоятельством богатыри, все-таки воздержались от вопросов.
Яга, женщина как говориться в самом соку пригласила их к столу, поила, кормила, затем погнала в баню, скомандовав им мыться до бела. Де ля Промот по началу было, попытался возмущенно фыркнуть – дескать, нам котам, не полагается по баням шастать. Но Яга так мило улыбнулась ему, что тот, вздрогнув, торопливо скинул сапоги и прошуршал в парную.
После парной, умытые и распаренные богатыри, сидели в горнице и попивали густой чай, заваренный на малиновых листьях. Заботливая и ласковая Яга расчесала шерсть коту в сапогах, частым гребешком. Грозный и рычащий образ боевого кота, сразу растаял в пушистых завитках серой шерсти.
-Не узнаю тебя, котяра. Стоило бабе тебя почесать и всё, все, подвиги позабыл, разнежился. Глядишь, и урчать начнешь, как домашний котейка. Усмехаясь, съязвил Митрофан.
-Да и ты не больно-то на богатыря без доспехов смахиваешь, а голый дак и вообще, увалень – увальнем. Презрительно бросил в ответ Де ля Промот. И добавил зевнув. - Мы Британийские коты вообще, галантные кавалеры. А уж при такой-то даме, сам бог велел. Тут вошла сама хозяйка с подносом, на котором парил огромный пирог с рыбой и картошкой.
-Сейчас у меня гость будет, так вы не стесняйтесь. Он мужчина достойный и вежливый. А вот и он. Сказала Яга, ставя пирог на стол.
ГЛАВА 4 Неожиданная встреча, порой полезнее всякой другой.
Генерал, Дерибас де Ривароль де Барабас. Обладал весьма колоритной внешностью. Не высокого роста, средней полноты, он имел исключительную выправку и твердую походку. Стальной блеск серых, видящих все на сквозь глаз, и пушистые с проседью, лихо, закрученные усы. Старинного покроя вицмундир, сидел на нем, как говорится, словно вторая кожа. Саблю он не носил и лишь огромных размеров, вышитый золотыми нитями кисет, висел на его, портупее с лева.
При прошлом монархе Дерибасу довелось командовать. Секретной военной канцелярией, а до этого побывать во всех компаниях, которые вела в то время Мирония. Он проколесил со своими полками полмира, и был неоднократно награжден монархом своеручно. За проявленную, военную смекалку и храбрость. При нынешнем же Князе батюшке Иоанне, и пуще того при князе Грязневе сидел в своем имении в отставке. Хотя иной раз сам Разведов – Засыльский и проведывал старого, своего, командира. Наезжая половить рыбу на живца, выпить горькой, и посоветоваться. Однако ко двору Дерибаса не приглашали. А он из гордости не напрашивался. В свои стопятьдесятвосемь лет, отдав родине всего себя без остатка, он так и не обзавелся семьёй, и только давняя, и трепетная, связь с Ягой Финаистовной Лесомуромской, согревала сердце старого генерала.
Войдя в горницу, он грозно стрельнул в сторону гостей глазами, заставив их молниеносно стать вофрунт, и подобрать животы.
-С кем имею честь, господа. Пристально глядя в глаза стоящим по струнке богатырям, поинтересовался генерал.
После того как выслушал ответ, более пристально глянул в глаза коту и медленно произнес.
-Уж, не тот ли самый кот в сапогах, который, так ловко обтяпал дело с Буригунским троллем?
-Так точно ваше высокородие господин генерал! Рявкнул по уставу Де ля Промот.
-И про тебя богатырь наслышан. Проходя за стол, произнес Дерибас. Присаживайтесь. Махнул он Митрофану и коту.
Хозяйка продолжала носить на стол вкуснейшие яства, то и дело кидая ласковые взоры на генерала. Тот казалось, не замечал их при людях, держался с высшим достоинством. После того как выпили и достойно закусили, приступил к подробнейшему расспросу богатырей.
-Мне, можете рассказать все на чистоту. Я, таких как вы, много повидал, небось, прете на Кощея?
-Так точно ваше благородие - смущенно ответил Митрофан. - Прем.
Будучи еще мальчишкой, Митрофанушка слышал про геройские подвиги легендарного, Миронийского, генерала. Теперь чувствовал себя смущенным тем обстоятельством, что сидит с ним за одним столом и кушает водочку, под рыбный пирог. Изложив генералу поставленную перед ними задачу, друзья, молча ждали.
Дерибас, неторопливо раскурил трубку с длинным мундштуком, и надолго задумался, казалось, даже задремал. Друзья притихли, боясь прервать размышления старого стратега. Наконец тот всхрапнул и, выпустив клуб дыма, начал говорить.
-На моем веку было три крупных, бое - столкновения с так называемым Кощеем. Первое, оно проходило по нашей канцелярии под кодовым названием как : дело «О хищении золотых перьев в особо крупных размерах». Это когда некто по фамилии Иван Дураков. Схватился с Кощеем, в неравном бою по поводу Жар птицы. Второе, «О схватке за умыкнутого, коня златогривого», и третье «О пожаре на рыб заводе», это когда одноименный Кощей стибрил золотую рыбку. Во всех трех фигурирует один и тот же, пролаз нашей разведки, вышеупомянутый Иван Дураков. Который, как и ваш покорный слуга, сейчас прозябает у черта на куличиках, в тридевятом царстве на пенсии. А ведь титул в свое время получил, и регалии всякие и, жену молодую. Мог бы жить, да жить. Однако, не из таковских оказался, потянуло его от сытой жизни, искать себе на ж…., приключения. И подался по белу свету искать оных, псевдоним взял, «Рыцарь печального образа». Рассказывал мне граф Разведов – Засыльский, дескать, пропился в доску, наш герой - разведчик. Жена от него ушла, и вот живет себе наш горемыка своим хозяйством, да небольшим пенсионом. Который, регулярно выплачивается ему каждые полгода.
Закончив свой рассказ, генерал Дерибас налил себе водочки, и лихо, забросив стаканчик, улыбнулся.
-Я к чему вам это все поведал? А вот к чему, найти вам надобно этого героя, и подробно расспросить, как он с этой нечестью справлялся. Я бы и сам вам все рассказал, но, тут нюанс один есть. В том отчете который наши горе –писарчуки, государю подали. Все так сказать приукрашено, излишне, и дуб, какой-то, и селезня сюда волшебного приплели. Только думается мне, не все так просто.
Дерибас, хитро прищурил глаз и вдруг скомандовал.
-А ну, становись, равнясь! Шаа…м, арш, на сеновал!
Де ля Промот, долго ворочался на душистом сене, прислушивался к тихому шуршанию мышей, по углам и, наконец, сказал.
-Слушай Митря. А хорошо, что мы к этим добрым людям угодили. Эх, везет с самого начала…..
-Вот я этого везения и недолюбливаю сначала прет, хоть пой, пляши. А потом хоть святых выноси. Ответил, зевая Митрофан.
ГЛАВА 5 Выбор оружия, дает главное преимущество.
Долго ли коротко добирались наши герои до маленькой, провалившейся, по окна в землю избенки на краю деревни Калачовка. Где проживал Иван Дураков. Отставной ветеран - богатырь, забулдыга и горький пьяница, философ так сказать жизни. Про то нам не ведомо, если и ведомо, то мы рассказывать не будем. А то сказка затянется, а тянуть нельзя, вот, вот, Кощей снова нападет.
Постучались наши друзья в избенку, как и полагается трижды. Услышали традиционное в Миронии. «Какого х…!!!» И вошли.
Здесь на три дня можно поставить пробел в нашей сказке. Потому как Иван, без беленькой, рассказать ничего не смог, а с ней и подавно. Только на четвертый день к обеду, продрав глаза, спросили они друг друга.
-Кто, я? Где это я? А вы чо тут делаете???
И снова познакомившись, стали слушать рассказ бывшего богатыря – заступника Ивана Ферапонтовича Дуракова.
-Я ту сказочку про свои великие дела сам читывал. Наши летописцы хе…, писать умеют. Мать их…! А на самом деле, бред это все и насчет утки, и на счет меча кладенца, и на счет яйца. Иван, высказав все это, стукнул себя в волосатую грудь, мосластым кулаком.
– Вам бы голову этой дурью не морочили. Вы бы сразу умней сделались. Бессмертье Кощеево не в иголке.
Наклонившись к слушателям заявил Иван, и погрозил им грязным пальцем.
-Бессмертным, Кощея делает молва, людская. На самом деле, только на моей жизнь его вот этой рукой, три раза замочили! И Иван, опят сжал свой мозолистый кулак, и поднес его к носам богатырей, словно демонстрируя чем его ….. - Но всякий, слышите вы! Всякий раз, он возрождался! В новом обличи!
-Это как, это так? Воскликнули в голос Кот и Митрофан.
-А во так! Развел руками Иван, при этом он вытащил изо рта язык и показал его друзьям. – Всякий раз, когда Кощея убивают. Его место занимает кто-то другой. Такой же супостат, и убивец. Дело тут, толи в короне его, толи в перстне, или в каком другом его замке. А всяк кто на Кощеев трон садиться, становиться новым Кощеем. Остальное, за него молва людская делает. Иван вздохнул, выпил ковшичек браги и продолжил, вспомнив что-то еще.
-Я сам бывало в первый, раз как Кощея уханькал. Присел на его трон перекурить. Сижу себе отдыхаю, и чувствую, как мне вдруг хорошо делается, и рука к короне Кощеевой сама тянется, и ведь понимаю, что не то, со мной происходит, что надобно. А мысли в голове такие. - Всемогущим, дескать, стану, всех к ногтю, гадов прищучу, кого захочу того, и того….. Все девки мои, и богатства мои будут, внизу полны подвалы зелена вина, кругом шелка заморские. А главное! Нафиг мне Родина, сам себе теперь Родина. Богат и знатен – хоч убей! Но тут меня тогдашний напарник спас, волчище серый хвостище. Подсунул он мне тогда зеркало прямо в морду. Гляжу в него и вижу, сидит на троне кощей, жив, здоров. Только рожа у него моя, почему-то.
-И чо дальше? Спросил, наклоняясь Кот Де ля Промот.
-Соскочил я с тона, скинул корону, и спало наваждение. Воскликнул в сердцах Иван Дураков. – Понял я, что Родина ждет! Во второй и третий раз, я уж ни на трон его не садился, ни короны не касался. Просто напивался да к начальству, так, мол, и так. Все сработано, пора на покой.
-А начальство как на все это реагировало? Спросил Де ля Промот.
-А ты как, думаешь, Котяра? Да велело помалкивать, и все тут. Только мниться мне, знаю я, кто нынешний Кощей.
-Кто??? В голос рявкнули друзья.
Иван поманил их пальцем, и тихонько сказал, боязливо оглянувшись на дверь и окно.
-Это бывший казначей нашего нынешнего великого князя, батюшки. Он проворовался в свое время, да разоблачен был, а сватался к дочке княжеской, да она отказала. Замарайский, на него охоту устроил, он и смылся по-тихому. Только я так думаю. Зачем нонешнему Кощею, князева дочка. Если и так все девки его, какую захочет, ту и скрадет. Значит, казначей это. Только он может Миронию разорить из-за любови.
Но, дальше все по обычному сценарию пошло, выпили, закусили, и понеслась душа в райские кущи. Только когда уходили от Ивана, кот обернулся и зачем-то спросил.
-А почему ты Кощеем отказался стать?
-Не ищи смыла в жизни, сынок. Смысл это сама жизнь, она и есть ты. А уж, каким тебе быть. Пьяно качнувшись, сказал Иван Дураков и погрозил небу пальцем.
Шли они и молчали. Все что услышали они в эту ночь, сильно потрясло богатырей.
-Какой человечище….. Вдруг печально произнес Де ля Промот.
-Да…. Вздохнул Митрофан. – Настоящий богатырь, - не всяк способен от власти отказаться. А тот, кто отказался. Либо дурак, либо герой, либо все вместе.
-Вот такие вы – Миронийцы. Вторил ему кот. Непонятные и странные, но все же….
Долго ли, коротко брели друзья по разоренной Кощеевыми войсками местности, всякого горя повидали. Много, с горя, с этого выпили, многих побили, покололи. Двух змеев горынычей извели. А уж ведьм да всякой, прочей нечисти, и не считал ни кто. Но про то другой сказ будет. Однако привела их военная дорога, на перекресток с камнем. А на камне том надпись.
На право пойдешь, коня потеряешь.
Налево пойдешь! Так лутче бы сам пошел…… «Жена».
Прямо пойдешь, лютой смертью сам помрешь и коня, твоего съедят….
А выше этих, легендарных, древних рун, кто-то написал белой краской.
Сидесь был ВАСЯ !
-Встретить бы мне хоть раз этого Васю, и не просто встретить, а за работой застать. Так сказать за наскальной живописью. Уж я б ему объяснил, правила правописания. Громко выматерившись, воскликнул Митрофан, и принялся соскабливать надпись перочинным ножом.
-И чего ты такой злобный Митрофан? – Тихо садясь в тенек под камень сказал Де ля Промот. Он скинул сапоги и вытянул уставшие лапы. – Этот Вася, везде побывал, как и мы с тобой. Устало произнес кот. - Я везде эту надпись встречал, и у нас в Буригунбии, на стенах родового замка графа Боломута де Артаньяна второго, этот Вася написал свое заклятие из трех букв, и внизу Вася + Изольда = Любовь. Высоко под самой башней написал, насилу залезли, хотели оттереть, не получилось. На утро, надпись загадочным образом проявилась снова.
-Ну и чо дальше? Спросил заинтересованно Митрофан.
-Ничего особенного. Пришлось графу синюю бороду отпускать, от греха подальше и Изольду свою душить. А то вся местная публика, над ним потешалась.
-И чо, исчезла надпись?
-Не..а, С тех пор, древнейший род де Артаньянов, вынужден был переселиться в Гасконию, и там влачить свое жалкое существование, выращивая скудный виноград. Кот вздохнул и прикрыл глаза.
Вдруг воздух напротив камня задрожал и сгустился, став облачком синего тумана. Из него, шагнул сам граф Разведов – Засыльский, собственной грозною персоною. Кот и Митрофан, встали по стойке смирно и взяли на караул.
-Вольно, расслабьтесь. И тут же, грозно сверкнув очами, добавил. – Чего вы возитесь? Наши войска уже окружили замок самого Кощея и вот, вот прорвут оборону. Ваша задача проникнуть раньше и спасти, Кощееву корону и трон.
Время работает против нас! Вперед! И махнул рукой друзьям, чтобы они следовали за ним, нырнул в туман.
Из тумана вынырнули прямо под стенами, грандиозного замка Кощея бессмертного. Ветер крепчал, завиваясь вихрями в тугие струи, норовил подхватить треуголку графа и шляпу Де ля Промота.
Митрофан огляделся вокруг. Внизу у подножья горы кипела схватка. Миллионная, Миронийская армия, смело перла на приступ, не считая своих потерь. Ветер доносил обрывки боевых мелодий, что пели Миронийцы идущие в последний бой. Их враги, одетые в железные панцири стреляли из луков, и кололи набегавших миронийцев мечами. А которые понаглей, так и копьями. Но это не останавливало бородатую народную рать.
-Лихо бьют. Сказал Митрофан, Эх…. Туда бы сейчас, к своим, во честном бою, добыть немеркнущую славу.
-Дурак! Тебе немеркнущей славы не видать как своих ушей. Ты боец невидимого, так сказать фронта. Поправил его, граф Разведов – Засыльский. И добавил. – Вон, там, лаз секретный, подземный. Называется, канава для стока нечистот. По нему и просочитесь в замок, прямо в святая - святых Кощея.
-В спальню? Спросил Кот.
-Нет, в уборную. Огрызнулся граф. - Наши, вчера в замок, подкинули жбан гороховой каши, на пургеновом масле сваренной. Так, что по подсчетам аналитиков, Кощей в этой комнате, проводит много времени. Ваша задача взять его в плен и спасти корону и трон. А то если кто из наших его раньше нас найдет, - быть, новому Кощею.
-Слуш….ся!!! Ваш… выс… благ…е!. Щелкнув каблуками, воскликнули богатыри, и полезли в лаз, не теряя времени.
-Берегите себя ребятушки…. Шепнул им в след Разведов.
ГЛАВА 6 Бой.
Сумрачным и долгим показался им путь по тоннелям, для стока проложенным. А ж, какие запахи преследовали героев. Об этом рассказать невозможно даже в сказке не то, что в столь правдивом произведении как наше. И все же достигли они цели, просочились в стан врага. В цитадель хаоса и мрака, в башню зловония, и вселенского зла. Орки и гоблины попадались на пути героев. Однажды, на широкой и сумрачной лестнице, их встретил принц из нового, Заморянского эпоса, назвавшийся странным именем Кондан Швац-негр, принц тьмы, из королевства Зардора и Мондодора.
Короче, дали ему по-миронийскому обычаю, по башке и дальше. Митрофан просто выговорить его имени не смог. Да и времени было в обрез. Надо было Кощееву корону спасать. Кот Де ля Промот, тоже себя геройски проявил, лично отчекрыжил пару голов, крысиному королю. В общем, прорвались они, и видят, стоит Кощей, весь из себя грозный, но дюже бледный и портки руками поддерживает.
-Вы кто, такие? Как сюда попали? Кто пустил!!! Сверкнув желтыми, выпученными от страха глазами, заорал на них Кощей.
-Молчать! Дружно рявкнули герои и ринулись на него, вынув из ножен мечи и сабли.
А Кощей, нажравшийся с вечера дармовой каши с пургеном, даже пикнуть не успел. Руки у него заняты были, портки поддерживал. Ударили в раз, Митрофан по шее, а Кот прямо в самое сердце, и еще пнул грязным сапогом для контроля.
Покатилась голова Кощея по полу, из камня, гремя алмазной короной. Митрофан её тут же подхватил, и замер. Из короны возникло вдруг зеленое, гнилостное сияние и, окутав его руки, стало подниматься к голове.
-Митрофан…..! Бррроосайй!!! Крикнул пронзительно кот, и ткнул богатыря кончиком шпаги по ниже спины.
Митрофан, нелепо подпрыгнув, выронил корону из рук, и, схватившись руками за зад, недоуменно спросил.
-Ты чо сдурел, шпагой в ж… тыкать?
Но кот, уже не обращая внимания на него, топтал корону кованым каблуком сапога. Жалобный и пронзительный стон, издаваемый короной, сотряс стены черной башни. Алмазы, выпавшие из оправы короны, тут же вспыхнули, синим пламенем. А храбрый Де ля Промот, махнув шпагой Митрофану крикнул.
-Вперед дубина! Трон еще цел! И устремился в зал для приемов.
Слуги Кощея, вдруг превратившись в мышей, с писком разбегались кто, куда, изредка наступая на них, Митрофан отчаянно матерился, слыша противный хруст мышиных костей.
В зал уже врывались Миронийские воины, когда Кот и Митрофан заканчивали доламывать трон Кощея.
А в это время, над обломками Кощеевой короны, склонился сам князь Грязнев-Замарашкин. Он ловко подхватил один единственный оставшийся несгоревшим, зеленый изумруд, в виде голубиного яйца. От камня исходило гнилостно – зеленое свечение. При этом по лицу князя Опричного, скользнула зловещая улыбка. Рука его незаметно сунула камушек за пазуху. Выпрямившись, он склонился над бледной головой бывшего Кощея и, вглядываясь в потухшие его глаза, произнес шепотом.
-Бессмертье…. власть… вечность… Дурак ты был, жадный дурак, от жадности своей и помер, как собака…..
Затем он направился в зал, где ликовала Миронийская армия, победившая очередное, великое зло.
-Арестовать, этих, двух! Грозно скомандовал Грязнев - Замаряйский, указывая рукой на Кота и Митрофана.
-За что? Проревел, недоумевая Митрофан.
-За невыполнение поставленной задачи. Вам, что было велено? Корону сохранить. А вы? Грозно рычал в ответ князь.
Тут же подскочили опричники, в красных зипунах с синими околышами на шапках и, окружив Кота и Митрофана, вывели их из зала, под руки.
-В подземелье их! Завил Грязнев, капитану стрельцов.
Митрофан всё еще ничего, не понимая крутил головой, и шептал.
-За чо…. Князь батюшка…. За чо?
В камере, на полу усланном, гнилой соломой, лежал Де ля Промот. Сапоги с него стащили еще, когда тянули на дыбе. Кот, изредка постанывая, с трудом перевернулся набок и увидел притихшего в углу Митрофана.
Глаз богатыря заплыл, а через все лицо его пролегал, страшный, кровавый рубец. Митрофан прислонился спиной к стене и тихо сопел, сквозь запекшуюся в носу кровь.
-Ждорофо тепя пресанули. Прошипел Кот, опухшими губами клыки ему видно выбили на допросе. – Что они хотят.
Митрофан застонал и повернул лицо к коту.
-Не знаю, брат. Пока только бьют, спрашивают, про какой-то заговор против князя Грязнева - Замарайского. Ивана, тоже загребли, видел, как его проволокли из пыточной. Говорил я тебе, что-то гладко все идет, не к добру.
-Как в воду глядел. Простонал кот.
Через три дня их поволокли в подвал, где за одиноко стоящим столом восседал сам Грязнев - Замарайский. В полумраке его глаза горели желтым огнем. Он потягивал вино, из золотого кубка исполненного в виде черепа, и зловеще ухмылялся. Седая бородка его, была заплетена в маленькую косичку, а на голове была одета соболья шапка, шерстяной плащ, подбитый мехом, был небрежно наброшен на плечи князя.
Избитых и израненных богатырей, кинули в ноги князю, опричники уперлись острыми копьями в ребра Митрофана, а коту приставили к горлу острый палаш.
-Ну…. Изменники… воры…. тати…! Признавайтесь, как хотели совершить переворот и властью Кощеевой воспользоваться. Вопросил Серебряный голосом от звука, которого некогда содрогались все, от простого смертного до дворянина.
Опричник ткнул копьем Митрофана. Из ранки на боку побежала кровь, липко и противно. Митрофан даже не дернулся, за последние четыре дня его столько раз кололи, жгли огнем, били и растягивали. Что ему порой казалось, что болит все тело, как одна сплошная рана. Он только с трудом приподнял опухшее от побоев лицо, и взглянул в глаза Грязневу.
Митрофан показалось вдруг, что он узнал этот взгляд. «Где же я видел этот блеск глаз». Смутные образы теснились в его голове, налезая один на другой, смешиваясь. «Готов поклясться, что раньше не видел Опричного в лицо, ни разу.». - Ага! Да это же Кощеевы глаза. Чуть было не вскрикнул он. По тому, как он вздрогнул, князь понял, что Митрофан о чем-то догадался. Он презрительно кивнул головой Митрофану и ухмыльнулся. Мол, понял, на кого рыпаешься, пес…….
Князь откинулся на спинку кресла, выйдя из света чадящей лампы, и тихо приказал.
-В кандалы их, замуровать в подвале навечно. А мне еще вина и приведите Дуракова. Посмотрим, не растаял – ли. Стражи схватили Кота и Митрофана и поволокли в подвал. Здесь их бросили на мокрый, пахнущий плесенью пол. Стражник, который нес факел, лениво сказал.
-Кандалов на супостатов жаль, да и за кузнецом бежать надо. А он теперь пьян, небось. Пусть их, так, не сбегут авось, камни по больше берите, да не ленитесь, факела им не оставляйте. Пущай в темени помирают. И обернувшись к друзьям, беспомощно лежащим на холодном полу спросил.
-Священника будете ждать или так?
-Пошел ты…. пес, смердящий. Ответил с трудом Митрофан.
Последний лучик света скрылся за камнем, притворившим двери в подземелье, и друзья погрузились в полный мрак, холодный и мерзкий.
-Ты понял?
-Что? Спросил устало Де ля Промот.
-Грязнев - Замарайский теперь Кощеем стал. Видать, мы что-то не то сделали. Или не доделали чего.
-Разведов, может, чего-то недоговорил. Предположил Кот.
-Может и он, а вот за что Ивана Дуракова замели? Святой казалось бы человек, ни злобы в нем, ни чего другого, вредного. Ну, выпил малость, ну нам помог…. Отползая к стене, сказал Митрофан.
-Долго мы тут не протянем, - сказал Де ля Промот, - холод и голод быстро доконают. Прости меня Митрофан, если, что не так. Здорово мы все-таки повоевали…..
-Повоюем, еще авось. Сказал, улыбаясь в темноту разбитыми губами, Митрофан.
ГЛАВА 7 Заговор.
В палатах белокаменных княжеского терема, что располагался в центре столицы миронийской, в стольном граде Мухосрамске. Иоанн Абрамович – Большое гнездо, принимал доклад своего главного советника князя Серебряного. Сам Иоанн после вчерашних гуляний и фейерверков, по поводу победы над Кощеем, чувствовал себя прямо сказать не ловко. Живот крутило и голова кружилась. А главное почти ничего не помнил.
-Ну? Икнув, сказал великий князь.
-Ваше высочество. Вкрадчивым голосом начал Грязнев – Замарайский, прозванный в народе Опричным князем. – Кощей устранен, силами нашего доблестного войска, опасность возникновение нового аспида, подобной квалификации, пока нам не грозит, можете быть спокойны. Еще князь батюшка, мною раскрыт заговор против существующей власти, во главе которого стоял некто Дураков, - отставной богатырь. Сообщники его, Буригундский шпион Де ля Промот и местный холоп, Митрофан прозванием Заступник, приведены в исполнение.
-Умница, вы князь, избавили меня от одной головной боли, избавьте и от другой. Наклонясь вперед, сказал Иоанн. – Выдать теперь за вас дочь свою хочу, единственную, Марью Иоановну.
-Премного благодарен вам, ваше величество. Рад стараться на благо отечества. Кланяясь, ответил ему Опричный.
-Ну, вот и порешим так. Быть вашей свадебке, да честному пирку, не иначе как нынешней зимой. Довольно откинувшись на спинку трона, выдохнул князь. Теперь иди милый, готовься.
-Дозвольте доложить вам ваше высочество.
-Ну, что там еще. Болезненно морщась, спросил Иоанн.
-Осмелюсь доложить вашему величеству. Арестованный мною Митрофан, именем Заступник, хаживал под началом Разведова – Засыльского. Зашептал Грязнев – Замарайский, наклонясь к уху Иоанна.
-Ладно, князь, прими его отставку по-тихому, и действительно, что-то он стал много на себя забирать. Пущай в имении посидит, есть у тебя на примете человек толковый? Вот и поставь его на должность. Зевнув, ответил ему Иоанн.
Грязнев – Замарайский удалился, подло ухмыляясь, а Иоанн велел тащить себе огуречного рассола. Весьма обрадовало его то обстоятельство, что покончено было, наконец, с внешней угрозой и дочка пристроена будет. Как ни как не из писаных красавиц.
-Все складывается наилучшим образом. Нашептывал новый Кощей, выходя из палат белокаменных. – Теперь можно всю власть в руки прибирать по-тихому, осторожно, задурить голову Иоанну, оплести сетями всю Миронию. Кого к ногтю, кого и приподнять. Главное не торопиться. Другие-то Кощеи дураки были. Норовили плетью обух перешибить. Да не та Мирония, что бы её снаружи победить можно было. Она как раз наоборот, изнутри разрушаться должна. – Смуту учиню, всех до безумия доведу, по-стравлю меж собой. А на их костях и новое царство Кощеево строить буду. Только надо потерпеть. Ох, потерпеть, развалить такую махину, много сил и ума надобно.
Вот так, мыслил новый Кощей, Грязнев – Замарайский, прозванный в народе Опричным князем. Отныне все его силы и вновь приобретенные, колдовские, способности будут направлены на достижения черных целей. Требовала его гнилая натура, всегда требовала, алкала просто, все себе…. все одному….. и чтоб, Империя была…..
Зашуршали наушники, стукачи да засылы, князя Опричного, по всей Миронии, заплелись в тугие узелки заговоры да смуты. Стали поступать противоречивые приказы, один другого хуже. Поволокли в подвалы темные многих богатырей, и купечество честное, и люда простого много извели. Обвиняли в чем, не попадя и тут же к стене, и саблями его, саблями. Началась в Миронии очередная эпоха перемен.
А наши богатыри, Кот в сапогах по имени Де ля Промот и Митрофан заступник, сидели в подвали замка, что на берегу реки великой, без воды и пищи, и света белого, лютой смерти дожидаючись.
Путь не близкий в далекое от столицы имение графа Дерибаса, сани отставного князя Разведова – Засыльского преодолели за дюжину дней, по первому, неглубокому снежку, кони шли резво легко. Один только Разведов не испытывал легких чувств, не радовала его красота Миронийских просторов, укрытых белоснежным покрывалом. Дума тяжкая его угнетала и давила его сердце, тяжкая, тоска зеленая, и беспокойство.
Тревожили князя изменения которые произошли в Миронии с тех самых пор как пришёл к власти Грязнев. Иоанн слушался его во всем, словно бычок на веревочке стал. Всех толковых людей в отставку отправили, а кого и в подвалы потащили. Много недовольного люда стало, налоги вдвое подняли, офицерство ворчало. Опричникам жалование подняли втрое, зато всех лекарей и богословов обязали платить вдвое больше, за практику. Беда подкрадывалась к Миронии. Чувствовал Разведов – Засыльский; - Быть великой смуте. За советом, отправился он к своему старому другу, генералу в отставке Дерибасу.
Вечером разговаривали на террасе пред домом Дерибаса, с трубками в зубах, закутавшись в широкие тулупы. Разговаривали в полголоса, негромко, перебирая в уме события предыдущих дней. Дерибас спросил.
-А, что с Митрофаном и котом?
-Как в воду канули. Пуская дымок, произнес Разведов – Засыльский. – Подозреваю Грязнева. Ведь, последним, он их допрашивал. Меня к ним не допустил.
-Значит, было за что, их устранить. А не слыхать, чего нового, про разбойников? Спросил Дерибас, кутаясь в тулуп.
-Сейчас у нас новый начальник особого ведомства по внешним и внутренним делам, может, слышали? Некто Мизгерев, откуда взялся? Ума не приложу, однако, ушлый малый. Все разбойные людишки временно притихли. Я его этого Мизгиря, как-то арестовывал за организацию шайки. А теперь он на моей должности сидит.
-Во, как! Вскинув бровь, удивился Дерибас. Странны дела, странны….
-Однако слышно, что появился новый атаман, прозывается Заступник народный, промышляет у камня, что на перекрестке трех дорог у заставы,
Заречное – Прибугорье. Ну, там где камень легендарный. Особо бьет опричных людишек и Заморянских туристов. Один даже жалобу писал на него. Так и написал. – Жалуюсь, дескать, на Заступника именем Митрофан…. И подпись ВАСЯ.
-А не наш ли Митрофан Заступник, там пошаливает?
-Про то не ведаю, самому бы хоть разок на него взглянуть, пообщаться, может и мой богатырь это. Вот и про Кота разговор завели, на днях. Дескать, там же возле камня, под дубом, поселился кот баюн, ходит по цепи, сказки завирает.
-Что ж вы батенька не узнали. Может эти двое и есть наши богатыри, разведчики. Выколачивая пепел из трубки, сказал Дерибас. – Ладно, тут я вам по старой дружбе подсоблю. Есть у меня ещё один, старый, друг он-то и выведает, кто есть ХУ. Как говорят Заморянцы.
ГЛАВА 8. Все с начала.
В подвале было сыро и холодно. Де ля Промот поймал несколько крыс и допросив их с пристрастием, обнаружил что под полом их камеры протекает подземный, глубокий ручей. Три дня усиленно копали ход, наконец, забулькала, зажурчала водица. Напились вволю и нырнули. Хотя Коту с трудом пришлось преодолеть вековечный страх перед водой. Темноты-то он как раз, не боялся, а вот текущая под землей водица наводила на него тоску и унынье. Однако, вцепившись в рубаху Митрофана всеми четырьмя лапами, кинулся в воду, жалобно мяукнув на прощанье. Плыли долго, воздуха с трудом хватило, что бы добраться до реки. Из холодной воды выскочили на берег с дружным ревом. Синева неба и ветерок свежий прохладный, с пролетающими снежинками подействовали на богатырей весма ободряюще, зуб на зуб не попадал. Разожгли небольшой костерок, обсушились и стали думать что дальше.
-Может к Разведову? Спросил Де ля Промот.
-Неа.
-Тогда оглядимся, пересидим и на заставу рванем.
-Оглядеться надобно, чего и говорить. Кощей, он ведь мог таких дел наворочать. Стуча зубами, ответил Митрофан.
На том и порешили. Краем леса и звериными тропами, пробирались до большака, испытывали голод и холод, пробавлялись чем бог послал, наконец добрались до какой-то веси. Здесь и узнали, что в державе смута великая. Грязнев – Опричный, всякого, непокорного велит вешать, налоги увеличил, к свадьбе готовиться. Иоанн князь занемог, болеет, вот Грязнев – Заморайский всем и заправляет. Народ недоволен, да куда деться, помаленьку привыкать стал. Мирония всякого за свой век повидала. Мухосрамск далеко….. Князь батюшка высоко….. Заморянцы валом повалили, скупают все за бесценок, и туристы ихние, все вынюхивают, высматривают. А богатырей – заступников, народных, всех по подвалам растащили, опричный люд теперь в почете великом. Чуть что сразу хвать и в подвал, на дыбу. Разведова-Засыльского на каторгу, и всех старинных генералов, слуг народных, отцов солдатских, всех на мыло извели. Во как….
-Да…. Вздохнул, услышав все это Митрофан.
-Пойдем в разбойники, - предложил Де ля Промот. – Сведения добывать, и кормиться, опять же чем-то надобно.
Теперь, возле камня, того самого, где надпись достопамятная и поселились в лесной избушке Кот, и Митрофан. Понемногу грабили всякий проезжий люд, не бедный конечно, а все больше Заморянских купчишек да туристов, собирали сведенья обо всем, что творилось в мире и Миронийском государстве. Так бы и шло все своим чередом не навести их, один мудрый и древний птах. Черный ворон по имени Амий, древняя птица, премудрая, жутко грамотная, прямо полиглот какой-то, да и только.
Это случилось аккурат под вечер, когда Митрофан и Кот остановили очередной, богато украшенный возок ехавший с докладом в столицу. Позади возка был приторочен огромный сундук с налоговой кассой. Охранники, что скакали верхами за возком, попытались, конечно, обороняться. Но все их попытки Митрофан с котом попросту отбили оглоблей. Связали боярина и, отобрав у него грамоту, начали читать.
-Коняззю бабатюшк… мм… докладаваю. Читал, потея Митрофан.
-Не докладоваю, а докладаю. Перебил Де ля Промот, вырывая грамоту из рук Митрофана. – Дай, я сам прочту, а то ты так долго мусолить будешь, словно от буквы к букве, пешком добираешься.
Митрофан, устало оперся спиной на коляску, и сказал.
-Не дюже я в грамоте-то этой силен, брат Промот. Пока слово прочту, весь упрею. Буквы так и скачут заразы, все норовят слипнуться.
-Вижу, вижу. Смотри, деревня, ни разу не грамотный, как надо. И кот и видом бывалого читателя, лихо достал из-за голенища сапога пенсне, и, взгромоздив его на кончик носа, начал читать.
-юавыдалкоД. ешеаВ !овтсечилеВ …….. – Да тут галемотья какая-то. Вертя в руках грамоту воскликнул Де ля Промот, и отбросил грамоту в кусты. В этот момент, откуда-то сверху, из кроны дуба, раздался скрипучий смех.
-Это кто там ржет как лошадь, неграмотная. Вскочив, возмутился кот.
-Это я так, для пищеварения, это я не про то, что ты грамоту в обратную сторону начал читать. Спустившись на нижнюю ветку дуба, сказал ворон.
-Ты, кто? Спросили в голос друзья.
-Я Амий, вещая птица, а вы кто?
-Мы разбойники, чо не видишь, промышляем здесь, балуемся. Покачивая зачем-то ножом, ответил Кот.
-Вижу что разбойники. Вам привет от генерала Дерибаса.
Глаза Митрофана и кота удивленно полезли на лоб.
-Он что, живой? Воскликнули они в раз.
-Живехонек, чего и вам желает в гости, вот, зовет. Меня вот прислал, узнать, кто по дорогам балуется. Это вы, этнографа скалописца Васю прищучили?
-Было дело. Ответил довольно Митрофан. – А чо жалко?
-Да нет, чего их жалеть, горе писунов, пишут, как писали, где не попадя. Махнул лапой Амий. – Просто спасибо вам, за заботу о природе.
-Ну, веди нас к Дерибасу. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, воскликнул Митрофан, и они побежали.
Дерибас и в правду свое имение покинуть успел, и теперь скрывался у своей приятельницы, женщины Яги. В темном лесу на опушке, в избушке на курьих ножках. Яга, женщина мудрая, околдовала, лесную опушку отводящими глаза заклятьями, так что опричники Грязнева – Замарайского до неё не добрались. Сам, генерал в отставке Дерибас, организовал народное ополчение, колдовал которым Разведов – Засыльский.
Амий провел Митрофана и кота Де ля Промота в избу на курьих ножках, где их ждал теплый прием и друзья.
-Ну, милые. Как вам удалось спастись? Спросил ласково Дерибас.
Выслушав подробный рассказ друзей, об их злоключениях, он сказал, задумчиво покуривая трубку.
-Значит, говорите – новый Кощей. Вай, вай, вай…. А мы-то думали, откуда такая прыть у Опричникова. Значит, добрался таки до власти, зараза…..
Долго ли коротко, продумывал план новой операции отставной разведчик Дерибас, про то неведомо ни кому. Однако утром, морозным, когда декабрьское солнышко лениво выползло и, растолкав тучки, глянуло на землю. Пригласил друзей к себе.
-Слушайте меня внимательно. Кощей думает, что вы мертвы, посему вас искать не будут. Однако вы одни знаете его тайну страшную. Поэтому вам с ней и справляться. Говоришь, чуть сам Кощеем не стал? Кивнув Митрофану, сказал Дерибас и сочувственно добавил. - Ну, ничего, ничего. Постарайтесь спасти Ивана Дуракова. Он-то, точно Кощеем не станет. Не действует на него амулет злобный, сильно видать Родину любит, искренне. А когда до Кощея доберетесь, пусть он амулет сей изничтожит. Вы же, его прикрывать будете, так сказать - хвост на поворотах заносить. Наша задача отвлечь внимание войск на себя, мы заварушку им устроим, а вы тем временем и Кощея прищучите и монарха спасете. Вот такой план, придумал генерал Дерибас, старый разведчик.
ГЛАВА 9 Последняя.
Умело, обманув войско, мятежники Разведова – Засыльского сумели вывести основные силы из стольного града Мухосрамска. А в это время, богатыри во главе с Митрофаном и Де ля Промотом, проникли в подвалы где сидели узники кощеевы. Дружно взревев, накинулись они на стражей и палачей, били по старинке, не тормозя, чем ни попадя, ломали двери узилищ,
Митрофан всякий раз спрашивал, сбивая пудовые замки и засовы кулаком.
-Кто, и за что сидишь?
Ответы бывали разные лишь один раз, услышал он ответ, заставивший его заорать благим матом.
-Митрофан, дескать, я, заступник народный. Наш Митрофан вгляделся в темноту камеры и обнаружил там полнейшую, свою, копию, только с хитрыми бегающими глазками.
-Не может быть, чтобы ты это я был. Помотав головой, прошептал Митрофан из камеры.
-И действительно. Нафиг нам тут два Митрофана Заступника….. Подумав, сказал наш Митря и тихонько прикрыл дверь камеры. Поправив сбитый на землю засов, он побежал туда, где Де ля Промот уже открывал отмычкой, камеру Ивана Ферапонтовича Дуракова.
Дураков оказался жив здоров. Обрадовано заявил. – Нас, Дураковых на Миронии не истребишь. Мы народ живучий, тертый…. Нас даже водка не всегда берет…. Гм…. Хотя….. Он обнял Митрофана и дружески хлопнул по шляпе Де ял Промота. – Вперёд браты! За Родную Миронию!
Кощей Грязнев – Замарайский восседал в своем излюбленном подвале и допрашивал очередного засыла - изменника, когда ворвались в подвал наши богатыри. По началу Опричный вроде бы струхнул, но затем, вспомнив, что он все-таки Кощей вскочил, взвизгнул пронзительно и оборотился в змея огнедышащего. Взвился под потолок и оттуда стал плеваться, синим пламенем.
Де ля Промот, мигом сиганул под дубовую крышку стола и занял там оборону, потирая подпаленный хвост. Митрофан прикрывшись щитом, попробовал, было рубить змея мечом, булатным. Однако щит в скоре загорелся, а меч так сильно накалился, что пришлось его бросить. Тут в двери шагнул Иван Дураков. Ни кто не узнал бы теперь в Иване, прежнего пьяницу и измученного узилищем крестьянина. В двери подвала шагнул сказочный, былинный богатырь. Овеянный славой прежних побед. Казалось, он стал выше ростом и шире в плечах. Равная рубаха его распахнулась, обнажив широкие пластины мускулов груди, покрытые завитками волос. Глаза его полные праведного гнева сверкали огнем, мускулы на руках рельефно напряглись, кулаки, вдруг став похожими, на пудовые молоты сжались. Зубы, ослепительно белые сомкнулись со скрипом. Он аккуратно отодвинул Митрофана, опаленного жаром змея в сторону и не громко проревел.
-Стой супостат! Вот мы и встретились вновь…. Я тебя, гада в любом обличии узнаю….. Не бывать тебе на Миронии царем…..
Блистающий, мужеством и праведным гневом богатырь, которым стал вдруг Иван, схватился со змеем, в которого оборотился Грязнев – Кощей. Битва их была страшной, Иван ломал крылья змея, стоял ужасающий треск, словно ломались сухие старые доски, Змей – Кощей, в свою очередь, рвал грудь героя острыми когтями и плевался, синим пламенем прямо в лицо богатырю. Но огонь ужасного змея словно обтекал Ивана с ног до головы, и исчезал, не причиняя ему видимого вреда. Воздух в подвале сильно раскалился, пылинки осмелившиеся подняться в воздух, сгорали с сухим треском. Волосы Митрофана и де ля Промота, тоже начали потрескивать. Доспехи Митрофана раскалились и ему, пришлось даже скинуть, шлем и нагрудник.
А богатырь со змием уже пылали огнем красные, рычащие, сплетенные в тугой комок праведного боя. Наконец, шея Кощея громко хрустнула, и он со стоном упал под ноги Ивану. Красный, пышущий жаром Иван, стоял над распростертым телом Грязнева - Кощея, одежда на нем давно превратилась в пепел, и теперь он был обнажен и прекрасен, словно голая правда.
Обернувшись, он сказал.
-Теперь пришло время уничтожить, мерзкий амулет. Отойдите герои, будет очень жарко.
Не сговариваясь, Кот и Митрофан кинулись к дверям подвала, забыв про оружие. А Иван Дураков, наклонившись над мертвым Кощеем, сжал в кулак, зеленый изумруд, мерцание камня стало каким-то испуганно – зеленым. Богатырь с силой, сдавил камень в мозолистой руке, и через миг меж пальцев его просыпалась мерцающая пыль. Ветерок, взявшийся неизвестно откуда, подхватил зеленое облачко и понес его по белу свету, куда неведомо. Пыль постепенно смешалась со струями дождя и упала с ними, на головы честных, тружеников Заморян.
Митрофан и кот в сапогах устало сидели на крыльце терема, Де ля Промот, устало жевал мышонка, которого по привычке, успел поймать под столом в подвале. А Митрофан набивал трубку, которая так же случайно оказалась у него в руке, когда он пробегал мимо стола Кощея. В столицу возвращались войска, так и не поймавшие ополченцев Дерибаса. Из дверей вышел Иван Дураков, весь какой-то помятый, взъерошенный, наготу свою обернул занавеской, парчовой.
-Митря, дай затянуться? Попросил он Митрофана. – Хорош табачок, только суховат малость. Выпустив дым, сказал Иван, и добавил. – А харчевня рядом есть…. Есть чо-то хочется, да и выпить не мешало бы.
Та они и сидели, не обращая внимания на внезапно поваливший, мягкий и пушистый снежок. Кот в сапогах вдруг сказал.
-Домой мне пора, в Буригундию, хозяин у меня там. Спился, поди, совсем, а жаль, мужик вроде неплохой был, хоть и туповатый.
Митрофан потрепал его по плечу и сказал.
-Я тебя до границ провожу, в стольном граде мне больше делать нечего. А Иван, кутаясь в штору, предложил.
-Пошли, что ли….. Обмоем, на последок…..
Конец. 14. 10. 04. д. Калга. Лыков. В.