Часа через два мы подходим к Никольской церкви, которую я всю жизнь видел в полуруинном состоянии. Для деревенского храма она выглядит весьма солидно. Не то чтобы с иголочки, но вполне аккуратно. Даже ограда на месте, хотя ворота будут стоять и через сотню лет. Ворота в никуда…
Я предложил было зайти в храм, если есть желание, но Ника отшучивается, сказав, что зашёл в прошлом году – и что в итоге получилось. Видимо, он чувствует какую-то связь между теми развалинами и ночным переходом в прошлое. Его дело, хотя у меня всё произошло без захода куда бы то ни было. К слову, и храм закрыт.
Как ни странно, давно знакомая дорога особого впечатления не производит, хотя пешком я иду по ней впервые. С детства помню её каменкой, и таковой она ещё долго оставалась. По ней летом постоянно туда-сюда ездили тяжёлые машины – трасса служила испытательным полигоном. То ли её специально поэтому не ремонтировали, то ли наоборот – в этих целях использовали, поскольку всё равно такая разбитая. Автобусы-костотрясы по ней ползли, аккуратно вписываясь в каждую колдобину, а поездка была чем-то сродни подвигу и занимала около двух часов. Со временем дорогу таки привели в порядок, заасфальтировали, и подвиг скукожился до лёгкого получаса.
Сейчас каменки ещё не было, деревни вполне знакомые, даже некоторые дома вроде бы узнаваемы. Разве что крыши не под шифером-ондулином-металлочерепицей, столбов с проводами нет, ну и прочие мелкие приметы времени отсутстввуют либо, наоборот, наличествуют. Обычные деревни минус электрификация, автомобили, трактора, спутниковые тарелки плюс коровы, овцы, куры, да ещё одежда на поселянах и поселянках с картин из Русского музея.
Вроде бы весь день на ногах, перед глазами много нового прошло, а особых эмоций нет. То ли за неделю адаптировался к этому миру, то ли ещё какая причина, но к деревне, где по идее должна решиться моя ближайшая перспектива, подхожу абсолютно спокойно.
Ника заметно спешит.
– Не беги, успеем.
– Домой хочется…
– Домой?
Ника смущается и сбавляет ход.
– Ну, не то чтобы домой… Как тебе сказать… Дело не только в том, что меня здесь за своего приняли и помогли…
– Да ладно, всё понимаю. Ты зимой сюда приезжал?
– А как же, два раза. Первый раз на Рождество. Дядя Игнат как раз в город ездил, товар на рынок привёз, а обратно и меня забрал на каникулы. Ехали в санях. Меня он закутал в какую-то попону, да сверху ещё и сеном. Здорово, никогда так не ездил! А в деревне снегу выше пояса, только на санях можно проехать, а где не ездят, так дорожки в снегу будто траншеи прокопаны. Вечером дядя Игнат баню истопил, нас со Стёпкой первыми туда отправили. Он-то привычный, а я в деревенскую баню попал впервые. И так жарко, камни чуть не раскалились, а Стёпка на них ещё и воду плещет. Потом друг друга веником похлестали. Я вроде бы и устал, отдохнуть хочется. А он мне – слабо тебе сейчас в снег прыгнуть! Смотрю – двери открывает и быстро через предбанник голым прямо на мороз. В снегу крутится и смеётся на меня, трусом обзывает. Че-е-го, кричу. Я – трус? Выбегаю следом – и на него. В снегу настоящую борьбу устроили! Он из-под меня вывернулся – и назад. Я за ним. А он меня уже веником встречает! Кайф невероятный! И знаешь, даже насморка не было. Я и не знал, что так можно. А тебе не приходилось так?
– Только раз и почти случайно. Оказался на Новый год на даче у однокурсника, он меня тоже подразнил, а я точно так же за ним. Действительно, кайф.
– А второй раз приехал на Пасху. Пятого апреля – не зима не весна. Все пошли на службу, ну и мне как-то неудобно было дома оставаться. Заодно и Преображенскую церковь получше рассмотрел. В тот-то вечер я только развалины видел да несколько уцелевших росписей. Потом особо не всматривался, да и заходил нечасто, раза три со Стёпкой за компанию. На больших службах не бывал. А тут иконостас вызолочен, фрески яркие, даже сюжеты, оказывается, многие знаю. Всё празднично, служба красивая, народу много… А потом куличи – нашим магазинным до них далеко.
– Смотрю, храм тебя, говоря твоим языком, опять зацепил…
– Не знаю. А ты крещёный?
– Нет, как-то мимо прошло, хотя в храмах бывал.
– Не цепляет?
– Как сказать… Если только меня, то скорее нет. А в целом это второе крещение через тысячу лет после первого мне кажется попыткой войти второй раз в одну и ту же реку. Понимаешь, слишком многое смыто, слишком много развалин…
– Ты о деревенских храмах?
– И о них тоже, хотя и не только…
– Но в душе…
– И в душе тоже. Тех же развалин. Да и показного там на всех уровнях… Даже если здесь меня, так сказать, зацепит – возвращаться-то всё равно туда. Впрочем, тебе должно быть в этом смысле легче.
– Потому что молодой?
– Хотя бы…
– Если мы сюда надолго… Ладно, не будем об этом.
Перед деревней Ника с некоторым удовольствием вновь заковывает себя в гимназический мундир и нахлобучивает фуражку. Почему бы мальчику и не похвастаться, тем более и табель итоговый куда приличнее, чем был у того Никиты.
Всё оказывается очень просто. Появлению Ники искренне радуются. Видимо, действительно он стал здесь своим. Меня он представляет как своего двоюродного брата из Питера, желающего отдохнуть вдали от шума городского и, если получится, немного заработать. Легендарный Стёпка оказывается чем-то похож на Нику, они вполне могут сойти и за родных братьев, не то что двоюродных, кем их считают в деревне.
С моей работой тоже всё быстро решается. В соседнем Габурине у тётки Марьи живёт сестра с мужем, этим летом они собираются ремонтировать дом, и нужен помощник, что называется, с руками. Тут же Степка был послан в Габурино, и на следующий день мы обо всём договариваемся. Конечно, на все руки мастером я никогда не был, но пилой и топором работать умею, да и кое-какие другие деревенские дела могу на себя взять. Решаем, что и жить мне будет удобнее там, благо есть отдельная комнатка. Ника было немного скис, но быстро понял, что здесь ему придётся разрываться между мной и ребятами, а одной компании у меня с ними в силу разницы в возрасте и быть не может. Но от деревни до деревни всего полверсты, и при необходимости всегда можно добежать.
В габуринском доме требуется подлатать крышу, поднять осевшую печь и обшить крыльцо новыми досками. По меркам двадцать первого века всё просто, но магазина с шифером, вагонкой и прочими строительными прелестями в округе нет. Меньше всего работы потребовала печь. Стояла она на простеньком фундаменте-срубе, нижние венцы которого сгнили и расплющились. Найти и напилить четыре небольших брёвнышка, затем прорезать лапы проблемы не составило, четыре раза с помощью рычага приподнять всё сооружение и эти брёвнышки подвести тоже получилось достаточно легко.
Дранку же приходится заготавливать самим. Как это делается, я понятия не имел. Шифер класть приходилось, а вот дранка была в наше время столь старомодной, что мало где ещё оставалась, и вообще считалась признаком бедности – не на что крышу перекрыть, не иначе.
Хозяин дома, с непривычным для меня именем Флегонт, сказал, что эту дранку заготавливал и настилал его прадед лет поди чай шестьдесят назад, ещё в крепостные времена. А до того крыт дом был соломой. И что, так долго держится? А нормально, говорит, держится. Если по крыше не ходить, то и век течь не будет. Помогал ему тогда сын, то бишь Флегонтов дед, который тогда не то что дедом не был – и о женитьбе в силу своего малолетства не думал. Так что и сам Флегонт не знает, как дранку лущить да укладывать, да и отец его, всю жизнь без такового знания проживший, подсказать ничего не может.
Однако ж в деревне были дома под свежей дранкой, стало быть сия процедура не могла быть секретом китайского фарфора. Походили мы по соседям и быстро разобрались, что начать нужно с сухого елового бревна. Таковых у запасливого Флегонта нашлось несколько.
С размером определяемся быстро, просто взяли старую дранку с крыши. Правда, приходится мне свои мозги с сантиметров на вершки перенастраивать, иначе меня Флегонт не понимает. Пилим брёвна на чурбаки по девять вершков, потом всё напиленное лущим странной толщиной – четыре с половиной линии. Оказывается, есть здесь такая мера длины, что-то около нашего сантиметра получается. Ширина дранки – три-четыре вершка. Как наладились – и дело пошло.
Никогда не думал, что таким делом увлекусь. Скажи мне об этом две недели назад – даже бы не рассмеялся. Ну не в ходу у нас дранка! Правда, как-то раз видел на чьей-то экологической дачке пижонскую, фигурную. Видимо, бзик такой у человека – чтобы все было натуральным. И была та дранка явно дороже простого демократического шифера. Ручная работа! А тут дранка – самый дешёвый вариант, потому как тоже ручная работа. Логика-с!
Казалось бы, что здесь такого умного-сложного – наловчился, а дальше просто. Но мелочей всяких оказывается предостаточно. И дранка ровной должна быть, без всяких сучков. И старую снимать нужно аккуратно, чтобы не испортить хорошую, а новую прибивать, естественно, не абы как, а чётко стыкуя со старой, чтобы вода не затекала. Наконец, и укладывать дранку нужно не когда хочешь, а именно сейчас, в начале лета, чтобы до осенних дождей она высохла и притёрлась-прискрипелась, заняла своё окончательное место.
Несколько дней я провожу на крыше. Как-то раз пришёл Ника. Я его вижу издали и, когда он подходит поближе, кричу:
– Привет, малыш!
Ответ был ожидаемым:
– Здорово, Карлсон!
Значит, с настроением у него всё в порядке. Я спускаюсь вниз. Ника с удивлением смотрит на меня и откровенно смеётся.
– Ты что?
– А ты себя в зеркале видел?
– Последние две недели как-то не до зеркала, а что такое?
– Да, в общем, ничего особенного, выглядишь вполне стильно, босяцкие штаны, рубаха да картуз в том же духе. Твоя бы компания тебя увидела! А борода вообще шик. Ведь ты здесь уже недели три?
– Примерно так. А в чём я должен быть на крыше? Ты ожидал увидеть дачника в панаме и наушниках за слушанием нового романа графа Толстого? Так он только на будущий год выйдет и то пока в бумажном варианте.
– В дачники ты вроде не собирался, но всё равно непривычно.
– Ах, непривычно? А почему же Вы, названый братец, не в своих любимых джинсах и маечке из Парижа? На пейзанском фоне это бы о-го-го смотрелось, и все бедные Лизы лежали бы штабелями у Ваших кроссовок. Ладно, не красней, разрешаю.
– Какие бедные Лизы? – робко вставляет Ника.
– Что же Вы, сударь, столь необразованны? Или мы только по Гарри Поттерам спецы да правила игры в квиддич штудируем? А вдруг батюшка здешний на это косо посмотрит? Незабвенный наш историограф и литератор Николай Михайлович Карамзин эту повесть сто лет с лишком назад написал, а Вы за двести лет прочесть не удосужились. Ах, как нехорошо! Обещайте, любезный, что непременно прочтёте.
– Придётся пообещать, куда денешься…
– Обещание принято. Как у тебя дела?
– Какие дела у юного поселянина? Работаем-с.
Ответ был, что называется, в тон. Стало быть, поддержим.
– И что же у юного поселянина входит в понятие работы? Не дерут ли с него три шкуры? Не требуется ли внимания местного омбудсмена к его трудящейся персоне?
– Разве что в целях доставки нас с тобой в соответствующее нашему истинному положению время. И все шкуры, не-знаю-сколько, на мне, верхняя даже загорела.
– А как поживает Ваш высокочтимый друг-брат Стёпка?
Ника смеётся:
– Миша, прекрати! Нам остались только мушкетёрские реверансы шляпами…
– Но таковых, ты хочешь сказать, нет. Ладно, будем проще.
– А если проще, то работаем вместе. Перебрали сарай, привели в порядок забор, да и на огороде дел хватает.
– Хозяйственный, однако. Это всё у тебя на правах правил игры или как?
– Да и сам не знаю. О правилах и не думаю, дел полно.
– Вот и я так же. Увлёкся крышей и обо всём забыл. Нравится здесь.
– Мне тоже.
– Уж не остаться ли хочешь?
– А ты? Стой, но мы же решили к этой теме не возвращаться, а сейчас ты первый начал, не я.
– Действительно. Извини, больше не буду.
Ещё через несколько общих фраз мы идём купаться. Ника оказывается в своих знаменитых плавках, вызвавших в прошлом году такое заслуженно незаслуженное повышенное внимание.
– Что, уже не стесняешься?
– Наоборот, все пацаны упросили дома сшить им нечто подобное. Не эластик, конечно, получился, но всё-таки.
– Так, значит, мода на плавки во всём мире именно отсюда пойдёт?
– Может быть. Кстати, вольному стилю я их научил, наперегонки плаваем чуть ли не каждый день. Показал брасс – неинтересно, говорят, слишком медленно.
– М-да, Россия действительно родина слонов…
– Ты о чём?
– Да так просто.