Питер. Очень уж много про него сказано. Что ни скажешь – все шаблон. Здесь меня ждут друзья и город. Я каждый раз как сюда приезжаю, притаскиваю с собой карту: не потому, что надо, а потому что - какой же незнакомый город без карты? Целый день , хотя темнеет здесь осенью рано, блуждаю по городу. К вечеру решаю прогуляться по набережной и замерзаю совсем.
Звонят друзья. Оказывается, метро закрывается раньше, чем в Москве. Спускаюсь, здесь все привычно, хотя и в чем-то по-другому. Вагоны постарее и на дверях меньше рекламы. Добираюсь до своей станции. Аля и Стас уже ждут меня наверху.
У Альки запотели очки на входе, стоит теперь протирает. Стас засунул руки глубоко в карманы зеленой куртки, нахохлился. Обнимаемся, громко здороваемся. Беру левой рукой его, правой- ее- под руки. На улице понимаю, что зря: ветер на нас накидывается сразу и я жалею, что не купила перчатки. Ребята рассказывают мне последние новости их маленькой семьи. Три года назад у них появилась дочка, и теперь эта Анюта день за днем что-то вытворяет. Мои питерские друзья старше меня на два и три года. Стас- москвич, сюда переехал, когда женился. Алька снимала квартиру в Питере с тех пор, как поступила в институт; ее мама живет в часе езды от города. Оба рыжие, все в веснушках; дочка, наследница и папы и мамы, получилась просто огненная.
Пришли домой. Я каждый раз, как приезжаю, удивляюсь этим питерским лестницам: мне всегда казалось, что такие могут быть разве только в гостиницах или домах девятнадцатого века: узкие ступени вдоль стены и посередине широкий квадрат, в который могла бы уместиться целая комната - можно смотреть вниз, как входят и выходят люди. Зато лифта нет. Поэтому на пятый этаж мы поднимаемся пешком. Официально в этом доме семь этажей, но лестница уходит куда- то выше, хотя, может быть, это все я выдумала; когда смотришь с площадки пятого этажа вниз, а потом вверх, кажется, что попал в зеркальный коридор. И по- детски хочется забраться куда-то на самый верх.
Анюта еще не спит. Родители ее честно укладывали, но она приоткрыла дверь в комнату и любопытно оглядывает нас. Алька и Стас делают вид, что не замечают. Наконец девочка не выдерживает и, со скрипом потянув дверь, шлепает к нам босиком по линолеуму. На ней розовая ночнушка с Микки Маусом. Золотые волосы, перед сном заплетенные мамой в косичку, растрепаны, и где-то на кончике болтается маленькая голубая резинка. Аня становится прямо передо мной и, стеснительно опустив глаза, шепчет: «Я забыла, как вас зовут!..». Алька наклоняется, треплет ей волосы, отвечает за меня: «Это Тетя Надя. Ты помнишь, к нам весной приезжала?». Аня кивает. Не уверена, что она помнит меня, но для нее, видимо, было главным получить ответ на вопрос. Она еще раз повторяет: «Тетя Надя»,- и уходит в свою комнату, оставив в руке мамы бесполезную резинку. Алька пытается растянуть ее, но налезает она только на три пальца. Берет с тумбочки расческу, надевает на нее резинку. Смотрит рассеянно в зеркало, вдруг хлопает себя по лбу: «Блин, мы ж на ужин ничего не купили!». После пятнадцатиминутного спора, что купить на ужин («Пива?»- Стас, «Овощей и курицы. И молока с хлопями на завтрак!»- Алька, «Я вегетарианка! Овощей!»- я), Аля и Стас отправляются в магазин, а я осталась дома отогреваться.
Я отрываю в груде обуви у двери чьи-то большие тапки; пытаясь не потерять их, шаркая ногами, захожу в ванную, и долго стою, держа руки под теплой, почти горячей водой. Иногда мне кажется, что дома вода выглядит совсем не так, как, например, в общежитии или институте. Она по-особенному блестит. Я вытираю руки чьим-то синим махровым полотенцем- оно висит на батарее и потому теплое и колючее. Иду обратно в прихожую. Заглядываю к Ане в комнату. Девочка не спит, она разглядывает ночник- красный с разноцветными пятнами - и полосу света от прихожей в комнату. Увидев мою тень, она улыбается и моргает, чтобы лучше меня разглядеть. А потом сонно протягивает:
-Тетенька, а где мама?
-В магазин пошла.
- А папа?
- С ней пошел.
Минутное молчание.
- Тетенька, расскажи сказку?..
Ну какая я тетенька. Видимо, она попросту забыла имя.
- Тетенька, а ты где живешь?
- В Москве, в общежитии. Одна, - почему-то добавляю я.
- А где твоя мама?
- Далеко.
- Очень?
- Очень далеко.
Голова болит. Разболелась еще когда гуляла, теперь немножко ноет где-то между висками. Я согрелась, и мне вдруг ужасно захотелось спать. Сейчас идти на кухню, ждать Аниных родителей, трепаться с ними до рассвета…
- Ну расскажи сказку!.. Или почитай, - просит Аня. Я присаживаюсь к ней на кровать, она осторожно спускает лапы, спрыгивает на пол, стягивает с тумбочки у ночника большую книжку с картонными страницами. Карабкается обратно на кровать, я помогаю ей залезть. Ложится, укрываю ее по подбородок одеялом. Она внимательно смотрит на меня, ждет. Книжка открывается на первой попавшейся сказке. «Колобок».
-Жили- были старик со старухой…- читаю, а сама удивляюсь: мне эта сказка казалась в детстве такой длинной, а на самом деле - несколько минут, и то, если с выражением и остановками. На словах «Лиса его «Ам» и съела» Анечка вдруг громко крикнула: «Ам!»- и засмеялась.
- Еще!- тихо просит, сворачивается клубочком, обе ладошки под щекой, и смотрит на меня.
-Нет, Анечка, все, спать.- Встаю, кладу книгу - будто ухожу.
- А давайте я вам сказку расскажу?
- Ну давай,- сажусь обратно. Анечка начинает:
-Давным-давно жили-были старик со старухой, и старик говорит: «Испеки, старуха, колобок». А старуха говорит: «Не хочу колобок, хочу дочку», и слепили они девочку. Она говорит: «Хочу царицей быть!». А родители ей: « Ты сначала школу закончи, тогда и царицей будешь». А тут зайка пробегал, девочке лапкой помахал, у него домик тут был. Девочка впрыгнула в окошко и стала там жить.
- Все?
-Ага.
-Тогда спать!
Ей и самой уже спать хочется не меньше моего, она трется носом о подушку, прижимает коленки поближе к груди, я снова поправляю ей одеяло. Почти уже заснув, она бормочет:
-Я забыла как вас зовут…
- Тетя Надя.
-Ааа..- ответила она, но это «Аааа….» ни к чему особому уже не относится; через минуту она уже спит. Я присаживаюсь у анькиной кровати на корточки и смотю на нее, потом поднимаюсь, кладу руку на кнопку ночника, но, передумав, оставляю гореть. Подхожу к окну, чтобы закрыть шторы. Они плотные, с бархатным мягким рисунком.
Тихо повторяю:
-Девочка впрыгнула в окошко и стала там жить…