В тесной маленькой комнатке, похожей на большой деревянный ящик, горела свеча. От ее фитилька струился желтый свет, в котором все казалось ветхим, словно он покрывал все вокруг себя пологом старости. Расплавленный воск капал на засаленный стол, образуя крошечные горячие лужицы, которые мгновения спустя быстро застывали.
Огонек колыхнулся, едва не погаснув; кто-то открыл дверь. В единственную комнату в этом доме вместе с ворохом снежинок ворвался холодный ветер. Вернулся ее хозяин. Это был Том Тамлер, молодой человек лет двадцати в заношенном темно-сером пальто и старых туфлях; на его голове была снежная вуаль, которая сразу растаяла, рассыпавшись водяной паутинкой на его волосах.
Стряхнув снег с плеч, Том широкими шагами прошел к столу и сел на лавку. Из-за пазухи пальто он вытащил книгу, которую он спрятал туда, чтобы та не намокла, и положил ее на стол. Она была больше похожа на большой старинный альбом для фотографий. Он провел по красному кожаному переплету чуть окоченевшими на морозе пальцами и резко вскочил.
Парень подбежал к камину и наскоро развел в нем огонь. Пока в камине занималось пламя, Том буквально подлетел к крошечному шкафчику, который был приколочен в углу комнаты, прямо у двери, и, пробежавшись взглядом и пальцами по его полочкам, схватил всевозможные лезвия и ножницы, имевшиеся в его доме.
Он быстро положил свою ношу на стол, стянул с себя пальто, бросив его в угол комнаты, выдохнул и сел на лавку. Его руки немного подрагивали, будто он сильно волновался, но парень заставил себя унять дрожь. Том бережно, словно книга была живой многокрылой трепещущей бабочкой, открыл ее...
В комнате стало заметно теплее – жаркое пламя в камине поглощало сухие дрова, треща ими от удовольствия. Свет, танцуя, дрожал на стенах и на лице молодого человека.
От книги исходил потрясающий запах. Так пахнут только старые рукописи, в которых раньше сушились гербарии, а страницы на протяжении всего их существования слушали мелодичные песни этих трав, пропитывая каждую страничку новой симфонией природы.
Том купил эту книгу по дороге домой, у старушки, которая в этот снежный вечер, как и всегда, сидела в своей бедной книжной лавке. Она торговала книгами, доставшимися ей от своего покойного мужа, чтобы хоть как-то прокормиться себя и пять своих кошек.
Парень блаженно потянул носом воздух и только через некоторое время выдохнул. Он, лелея пальцами страницы, переворачивал их так бережно, как можно было обращаться только с шелковыми волосами бессмертных эльфов, постоянно вдыхая аромат книги, запечатанный в ней.
И вот перевернулась последняя страница книги в красном переплете, которая была рубежом, той самой золотой серединой, и Том откинулся на спинку лавки. Он закрыл глаза и задумчиво стал водить руками по страницам, будто пытаясь понять, чего та хочет.
Настроившись на волну этой книги, он слушал ее, улавливая ощущения всем своим сердцем и существом. Через некоторое время Том опустил руки на колени – он понял, чего хочет книга. Парень взял в руки небольшие ножницы с тонкими, но очень хорошо заточенными лезвиями и...
И острое железо ножниц замелькало в его руках, отрезая все ненужные части бумажных листов. Комната наполнилась книжной пылью, от которой чесался нос, но парень продолжал резать страницы. Том кромсал их, отмахиваясь от пыли и от уже отрезанной бумаги, он был словно одержим своей идеей. От напряжения у него начало сводить пальцы, но парень не обращал на это внимания.
Ножницы, наконец, остановились. Парень сдержанно выдохнул, переводя дыхание, и положил ножницы на стол. Том подул на книгу, а точнее на то, что от нее осталось, избавляясь от пыли и обрезков страниц.
Итогом его работы явилась бумажная кукла, которая была вырезана в самой книге. Но это был не просто безликий и плоский силуэт – кукла была объемной, были отчетливо видны даже самые мелкие детали как ожерелье, браслеты и бантики на туфлях. Кукла выглядела как тоненькая молодая девушка в пышном платье и широкополой шляпе с перьями. Ее лицо, которое причудливо сложилось из букв и символов, шея и обнаженные по локоть руки были утонченными, внушая в душу трепет и осознание того, что перед вами настоящая леди голубых кровей. В правой руке она держала украшенный рюшами зонтик, на который девушка облокачивалась.
Молодой человек с замиранием в сердце осмотрел свою работу, которой он остался жутко доволен. Том понимал, что она не просто кукла, что она – совсем не просто кукла. Он привстал, медленно наклонил голову к бумажной девушке и тихо, как разговаривают в лесу деревья, шепнул ей: «Танцуй...»
Кукла осталась недвижима.
Том немного отодвинулся от бумажной девушки и сложил руки на груди, ожидая чего-то. И действительно, через пару долгих секунд это что-то произошло.
Тень бумажной куклы неуверенно дернулась; она размяла руки, пошевелила ножками в аккуратных туфельках, покачала головой, отчего перья на ее шляпке тоже стали покачиваться. Потом тень шагнула с переплета книги на стол, повернула голову и выжидательно посмотрела на Тома.
Парень медленно, словно боясь спугнуть тень, подошел к шкафчику возле двери и вытащил из него синий узкий футляр, в котором он хранил самую дорогую вещь для него. Тень бумажной куклы с интересом наблюдала за его передвижениями. Том открыл футляр; там была флейта, тонкая, блестящая в свете свечи и камина. Молодой человек аккуратно достал флейту из бархатного плена, приложил ее к своим губам и принялся играть тонкую кристальную мелодию, его самую любимую, которую Том исполнял только для себя.
Тень немного постояла неподвижно, вслушиваясь в звучание инструмента, а потом вдруг начала танцевать. Ее движения были утонченными и пластичными, как и она сама; тень двигалась грациозно, плавно исполняя различные па. Тому казалось, что он мог бы смотреть на этот танец бесконечно. Тень все танцевала и танцевала, может быть, она никогда не знала усталости.
Но скоро должна была кончиться ночь. А значит, и танцу было суждено скоро кончиться.
Звуки флейты начали стихать, тень куклы, медленно завершая свой танец, вернулась в прежнее положение, встав на корешок книги. В мутное окошко уже стучалось солнце.
Том уложил флейту обратно в футляр, вернул его и все ножницы с лезвиями обратно в шкафчик и сел на лавку. Глаза слипались от усталости. Том в последний раз посмотрел на бумажную куклу, вырезанную в книге, взял ее в руки, нежно погладив по переплету, и швырнул прямо в огонь.
Пламя камина, которое уже хотело заснуть, с жадным шуршанием охватило бумажную куклу, съедая ее на глазах парня, ее создавшую. Том улыбнулся кукле; та, пока ее лицо догорало, улыбнулась ему в ответ. Когда с книгой было покончено, огонь в камине унялся и стал погасать, пока не затухнул вовсе.
Том лег на лавку, запрокинув руки за голову, и быстро забылся сладким сном. Ему еще долго снился танец той бумажной куклы, вырезанной из бездушной шершавой книжной бумаги, пахнувшей далекой симфонией лугов и трав, которых ему вовек больше не увидеть.
8.33 p.m. 10.04.2011.