/Литературный этюд, навеянный Пушкинской трагедией "Пир во время чумы"/.
Послушайте: я слышу стук колес!
"Пир во время чумы"
А.С. Пушкин
После заката солнца дряблое тело комнатного хомо сапиенса привычно зависло на своем комфортном древе жизни. Жующие, полные слюны челюсти, тупо уставились на пыльный экран телевизора. Рыхлое, заплывшее тело, раскинутое на диване, левой рукой проворно хваталось за бутылки пива на полу, а правой - ловко ковыряло картофельные чипсы в блестящем пакете. Двигая пальцем по кнопкам пульта, оно перелистывало перед собой мигающий и орущий телеэкран. Одна бутылка пива была уже пуста, и полусонное тело с нетерпением откупорило другую. Два жадных глотка пива немного протолкнули обильную слюну в урчащий желудок - и на экране бешено заплясала синтетическая музыка с зубами fashion girls.
Тело недовольно поморщилось и сделало затяжной глоток с отрыжкой – протертая кнопка тут же всколыхнула дикие джунгли. По гибким лианам корявых деревьев с воем и криком запрыгали оскаленные орангутанги, кого-то побили. Жирный палец поскользнулся на пульте и врубил вой пожарных сирен – где-то на загазованной трассе в тумане столкнулось полсотни машин.
Возмущенно брызнув пеной, с шипением слетела пробка с очередной бутылки.
В остекленевшие глаза комнатного аборинега с экрана метнулся огонь лесных пожаров. За ним с полуфразы гнусаво провещали обзор свежих газет.
У комнатного тела над тусклыми глазами на минуту обозначились задумчивые брови, и жующий рот выжидающе замер, пытаясь заглотить в себя новости внешней жизни. Осуждающе взвизгнуло сообщение, что в столичном аэропорту подрался пьяный судья. Затем на нескольких страницах рассказывали о трудовом напоре местных бизнесменов, за год удвоивших свои капиталы.
После них газетный лист освежили фотографиями обнаженных кинозвезд и внизу добавили абзац с куцей заметкой, что после недельной забастовки кому-то на два доллара подняли зарплату. Задумчивые брови успокоенно опустились, и засаленный рот непринужденно зевнул. Полусогнутый палец безразлично ткнул наугад на несколько кнопок подряд. Но в ответ они заунывно взвизгнули плаксивыми сериалами с плюшевыми диванами. Поэтому вялая пятерня опять подхватила скомканный пакет и зашелестела чипсами, засыпая их в рот по самое горло. Однако кнопка с царапиной оглушила сонное тело грохотом взрывов в дежурном боевике.
Под дикий хохот бандитов в камуфляже огненные петарды на все стороны плевались пулями и осколками снарядов, разрывая тела киношных манекенов в кровавое месиво. Комнатный абориген тупо досмотрел жестокий мордобой до конца и продолжил беспорядочно нажимать на резиновые кнопки. Наконец, палец в жирном соусе нащупал на расшатанном пульте долгожданную шоу-игру. Подвижные ноздри шумно втянули в себя спертый воздух. Продавленный диван заскрипел от возбужденно вздрогнувшего рыхлого тела.
На весь экран по игровому кругу бежит сумасшедшая лошадь. Жующие челюсти на секунду зависли, и слюнявые губы обхватили бутылку за горло, судорожно заглатывая уже теплое, взболтанное пиво. Засаленная конечность в пряностях вытащила из пакета последние чипсы. На кону большие деньги! Отброшенный в сторону пульт не удержался на отекшем животе и соскользнул по одеялу под диван. В зрелищном шоу играют в лото на сто тысяч всего за несколько букв.
По ту сторону экрана заплывший шоумен, с умело приклеенной улыбкой, с виража заводит азартную публику шелестом листьев цветных купюр:
- Ну, давайте встрепенемся и дружно пошевелим мозгами! А вдруг по ним и пробежит удачная мысль? Что вам стоит угадать пару букв? Вспомните, ведь и вы когда-то ходили в школу и даже читали букварь, там были буквы?
Перед игровым столом стоят лысоватый хмырь в очках и длинноногая девица. Окосев от вида дармовых денег, они нервно потирают пальцы.
- Ага! Так, сколько вы их там уже насчитали? – Отозвался на их выразительный жест энергичный телеведущий.
- Даже тридцать? Круто!
- М-ыыыы, - наконец-то, решившись, заблеял букву хмырь в очках. Наверно, вспомнив картинку в своем старом букваре.
В зале злорадно заржали. Вспотевший шоумен вдруг кому-то подмигнул красным глазом, вспыхнувшим на весь экран.
- Конечно, бывает, что одна извилина, да и та прямая, - хмыкнул он очкарику, - но не настолько же, дружище! Даже неудобно перед уважаемой публикой за такой тормоз. Вообразите, что сейчас у миллионов людей, которые дома сидят у экранов, как говаривал наш классик, «в зобу дыханье сперло», а тут вдруг такой конфуз. Слабовато соображаете, обидно даже! Ну, что ж, теперь ваше слово, мое нежнейшее очарование.
Он игриво показал девице «козу» и деловито кивнул оператору, покосившись на огромный барабан, разрисованный рекламой.
- Поковыряйтесь теперь вы красавица, в помойке своей памяти, и дорогое словцо будет у вас в кармане. Как пить дать, вы его уже где-то слышали!
Денежные купюры в яркой подсветке глухо застучали в пластиковом барабане.
Осоловелое тело на диване, завороженное деньгами, вдруг громко заикало утрамбованными чипсами в рыхлом животе, который начал слабо сопротивляться очередной порции булькающего пива. Но внезапно на игровом столе после затяжного виража проворная лошадь сбилась с круга и заметалась, уродливо вытянув змеиную шею, как будто пытаясь освободиться от сдавливающей удавки. С ее телом начали происходить странные метаморфозы. Казалось, что ее кто-то выворачивает изнутри, насильно перекраивая ее лошадиную природу. Она вдруг по-волчьи оскалила зубы и с озлобленным ржанием стала клацать ими на весь экран. Искривленное изображение начало мелькать, прыгать и размножаться, стремительно разделяя экран на сегменты полулиц и полутел. Ошарашенный комнатный абориген, остервенело протирая глаза, тупо уставился на помехи.
- Так, кому же сегодня достанется сто тысяч? – Орал, как заведенный щелкунчик, сквозь вой и свист змеящихся радиоволн энергичный шоумен.
– Эй, вы там, утихомирьтесь! За подсказки болельщиков из зала, буду штрафовать игрока!
- Вау! Вау! Браво! – Возбужденная массовка в предчувствии вожделенной буквы начала вскакивать с привинченных кресел.
Однако озверевшая лошадь еще быстрее завертелась вокруг своей оси и стала медленно съезжать с игрового круга. Огромный экран покрылся трещинами паутин. Изображение замелькало и погрузилось в красноватый туман.
- Что там у них за байда? Откуда едет это черное пугало, или меня уже глючит? – Прокашливаясь, закаркало на своем продавленном дереве потное тело, пытаясь судорожно нашарить на полу пульт от телеящика и раздраженно натыкаясь рукой на пустые бутылки.
- Прячьтесь – это Черная телега! Теперь уже ставкой в смертельной игре будет ваша единственная жизнь!
Сипло завопил кто-то в панике по ту сторону экрана.
Комнатный абориген оторопело глянул перед собой и увидел на весь экран огромную Черную телегу, груженую мертвыми телами. Пальцы, поросшие пучками рыжеватой шерсти, так и не нащупали на полу упавший пульт. С отвисших челюстей скатилась не принятая горлом желтая пивная отрыжка. Застывшие, выпученные глаза непривычным страхом буквально пригвоздило к красному экрану телевизора. На мгновенье в квартире стало тихо, как в могиле.
Холодный, липкий пот обильно растекался по скрюченному телу аборигена, увлажняя отекший от пива живот. Наконец, до него дошло, что он не может сдвинуться с места, все его члены парализовало от ужаса. Из последних сил, омертвевшей рукой он все же нашарил на полу разбитый пульт. Однако с красного, помутневшего экрана, стуча колесами по каменной мостовой, на него с нарастающим грохотом надвигалась погребальная Черная телега.
***
Черная погребальная телега, проявившаяся из красного тумана, грохотала в мрачной тишине по скользкому булыжнику старинного города. Нависавшие угрюмые тени безлюдных домов, казалось, качались в такт расшатанных колес, объезжающих город-призрак. Ему сдавила горло алчная Чума. Молчаливые, серые дома открыли двери с метками смерти, отдавая жертвы шатким гробам тесных могил. Алчная Чума беспощадно пожирала живые души, и город давно не жил, а лишь тихо тлел. Обессилившие от заразы скорбно застыли у общей смертной ямы.
Уставшие лошади понуро склонили свои гнедые головы, вздрагивая от сырости ночного тумана. Измученный черный возница, закутавшись в старую попону, провел ночь в телеге на окраине города-призрака. Старые лошади остановились ночевать у прогнившего моста, не в силах уже сдвинуться с места. Объезжая город с утра до поздней ночи, возница собирал тела и оставлял их у переполненного кладбища, где отупевшие от мора могильщики глухо стучат лопатами, выгребая землю для новых жертв, и седой священник неустанно поет заупокойную молитву. Невыносимо мрачное оцепенение города – «The city of the plague», да это Чумный город! Ужас этих слов насквозь пропитал сырые опустевшие дома. В мертвой тишине улиц - лишь грохот колес страшной телеги по мостовым. Захваченный заразой город, погибал, безропотно погребая себя на кладбище, которое покорно принимало своих новых постояльцев.
Солнечные лучи наступающего дня никому не предвещали избавления от скудной жизни в ожидании своей могилы. Однако черный возница все же встрепенулся навстречу бледному рассвету и тронул телегу по прогнившему мосту, распугивая грохотом колес притихших птиц. Он привычно ехал от дома к дому, останавливаясь у открытых дверей, и терпеливо ждал, пока телега наполнится мертвыми телами. И так целый день, круг за кругом. Но подъезжая к центру города, возница всегда замедлял ход и цепенел от ужаса, ведь он приближался к зловещему повороту на самую заразную улицу. За этим поворотом стук погребальных колес Черной телеги тонул в безумном хохоте пирующих за роскошным столом. Они беспечно веселятся, не замечая горя, поют хвалебные песни и славят алчную Чуму.
Их пьяные крики пугают страшней чумных могил. Поэтому черному вознице постоянно казалось, что на улице разгула ему самому грозит опасность - так как очумевшие в диком пиру могли перегородить дорогу даже похоронной телеге. Черная телега, наполненная чужой смертью, коробила их и отвлекала от буйного веселья. Уже не раз по сгорбленной спине возницы хлестал их брезгливый, возмущенный крик: "Проехала ль телега"?! Их зачумленный разум страшило лишь то, что погребальный стук заглушает их безумный гимн смертельной заразе:
«Зажжем огни, нальем бокалы,
Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы».*
Утратив в хмеле разум, они давно испепелили души. И каждый день возница с ужасом сжимает вожжи, молясь проехать мимо мерзкого места. "Пропустят иль прогонят?"** - Ведь смрадный дух от их веселья заразней бедных тел, сраженных яростной Чумой. Телега медленно проезжает рядом с праздными столами, и испуганный возница слышит издали печальный, безнадежный зов: «Ступай за мной, … там чистый дух тебя зовет»!*** Однако груб ответ сквозь дикий крик и хохот:
- Ступай, старик! ступай своей дорогой!
Вот проповедь тебе! пошел, пошел!
- Пошел, пошел отсюда! - хором с пирующими забормотало комнатное тело, сползающее с продавленного дивана. - Какая еще Чума? Откуда здесь взялась эта Черная телега? Отбойный ужастик! Ну, прямо как в реале!
Оно с трудом расцепило склеенные чипсами челюсти и в диком ужасе нажимало на красную кнопку, чтобы выключить телевизор и убрать с мутного экрана погребальную телегу, которая теперь грозилась раздавить и его самого. Отгоняя от остекленевших глаз страшные колеса, потное тело судорожно пыталось надавить сразу на все кнопки разбитого пульта. Но Черная телега, с искаженными зверскими лошадиными мордами, уже выехала из красного экрана и вплотную придвинулась к дивану своими тяжелыми роковыми колесами.
14.04.2011 г.
*
**
*** А.С. Пушкин "Пир во время чумы".