Все, оставшееся до конца рабочего дня, время Наталья была молчалива и что-то сосредоточенно обдумывала, рассеянно отмахиваясь от обеспокоенных расспросов подруги, или успокаивающе бормоча в ответ, что у нее все в порядке. В конце концов, Марина махнула на нее рукой, помня, что беременные женщины - существа не совсем адекватные. Главное, рассудила Марина, что чувствует Наталья себя хорошо, а легкая задумчивость – так это иногда у всех бывает, тем более, что подумать действительно есть над чем.
Когда Марина успокоилась, Наталья облегченно вздохнула, так как ей и в самом деле нужно было многое обдумать, а мысли разбегались в разные стороны, как круги по воде, и она никак не могла заставить себя собраться. Воспользовавшись тем, что наблюдающая за ее беременностью врач направила ее к нескольким специалистам, Наталья ушла с работы пораньше и отправилась бездумно бродить по улицам. Пытаясь разобраться со своими мыслями, она чувствовала, что все больше и больше запутывается. События последнего месяца одно за другим выбивали ее из колеи, привычная уверенность в себе таяла, а мир регулярно переворачивался вверх тормашками. И, отчаявшись разобраться со всем, что происходит с ней и вокруг нее, Наталья решила махнуть на все рукой и просто отдаться течению жизни.
Словно впервые оглянувшись вокруг, она с удивлением поняла, что Новый год уже почти на пороге. Радостное ожидание праздника охватило город, осветило деревья и витрины разноцветными гирляндами, возвело повсюду ледовые замки и скульптуры, зажгло на центральной площади огромную елку. И глядя на спешащих вокруг нее людей, Наталья вдруг подумала, что все решится само, причем решится так, как оно и должно быть, потому что Новый год и потому что просто не может быть иначе.
Возможно, поэтому она совсем не удивилась, обнаружив у своего подъезда знакомый джип. Конечно, нажимая кнопку «отбой» на сотовом телефоне в то памятное утро, Наталья прекрасно понимала, что этим все не закончится. Она лишь надеялась, что сможет оттягивать встречу как можно дольше. Хотя после разговора с Мариной ей стало намного легче на душе, своего намерения воспитывать будущего малыша одной Наталья, тем не менее, менять не собиралась. Больше того, неожиданная беременность, сделала призрачную возможность развития их с Токаревым отношений практически невозможной – Наталья никогда в жизни даже в мыслях не допустила бы, чтобы мужчина находился рядом с ней только из чувства долга.
Но как же ей не хотелось выяснять отношения именно сейчас, когда она с таким трудом установила в своей душе и в мыслях хрупкое подобие равновесия. Она даже зажмурилась и тряхнула головой, как в детстве, в надежде, что, когда вновь откроет глаза, картинка изменится. Она и правда изменилась, но совсем не так, как бы ей хотелось – открыв глаза, она увидела распахивающуюся дверцу машины и выходящего ей навстречу Михаила. В этот момент она почувствовала, как ее сапог соскользнул с утоптанной тропинки, Наталья взмахнула руками, одновременно понимая, что это уже ничего не изменит, и грациозно осела в сугроб, прямо к ногам подбежавшего к ней Токарева.
- Наташа, ты не ушиблась? – Михаил обеспокоенно склонился над ней, помогая подняться.
- Разве мы переходили на «ты»? – Пробурчала Наталья, тут же осознав всю глупость сказанного – провести вместе ночь, носить ребенка от этого мужчины и раскланиваться при встречах как малознакомые люди, так что ли? – Ну и что, - заупрямилась она, снова начав мысленный диалог с собой, любимой. – Во-первых, он о ребенке не знает, и я буду последним человеком на этой планете, кто ему об этом расскажет. А во-вторых… Как там молодежь выражается? – Постель – не повод для знакомства? Вот-вот, я тоже так считаю! – Наталья, наверное, еще долго увлеченно общалась бы сама с собой, если бы в ее диалог не вклинился голос Михаила:
- Хорошо, пусть будет «Вы», если тебе так хочется, хотя, на мой взгляд, это звучит немного странно. Простите, ВАМ так хочется, - тут же поправился Михаил. Но, несмотря на иронию, в его голосе еле заметно угадывались напряженные нотки. – Собственно, об этом я и хотел с тобой, то есть с Вами поговорить.
- Не совсем понимаю, о чем тут разговаривать, но раз ты хочешь, - она тяжело вздохнула, скорее кожей ощутила его смеющийся взгляд и добавила – ладно уж, перейдем на «ты».
- Уже легче, - мысленно ответил Токарев. – Как же мне с тобой дальше то говорить, если ты даже в такой малости собралась мне отказать? – А вслух произнес: – Я всегда подозревал, что твое природное здравомыслие все-таки сильнее капризной избалованности. – И пока Наталья, задохнувшись от возмущения, переваривала этот сомнительный комплимент, поспешно добавил: – И, кстати, я очень надеюсь на твое здравомыслие сейчас.
- Началось, - про себя простонала она, а вслух, собрав все свое мужество, с легкой ехидцей сказала: - Напрасно надеешься – на сегодня лимит здравомыслия израсходован, тем более, что я только что потратила последние капли. Или крохи. В чем оно измеряется, не знаешь?
- Наташа, - он осторожно взял ее за руку и только тут понял, что они до сих пор стоят среди сугробов на узенькой протоптанной тропинке. – Нам действительно нужно поговорить, и, как бы ты не упрямилась, я не уеду, пока не скажу все, что собираюсь. Поэтому я предлагаю для начала найти спокойное и более удобное место для разговора. Домой к себе, как я понимаю, ты меня вряд ли пригласишь, ко мне тоже не поедешь… – Тут он увидел широко распахнувшиеся в возмущении глаза, и успокаивающе закончил: - В таком случае остается кафе или ресторан. Пойдем, - он осторожно взял ее под руку и подвел к машине, мысленно благодаря всех ангелов за то, что она молча идет с ним, не пререкаясь и не обдавая волной презрения, как умеет это делать только она.
Уже в машине Наталья попыталась сделать последнюю слабую попытку отвертеться от неприятного и тяжелого для нее разговора:
- Миша, может быть, мы решим все вопросы здесь и сейчас? – Голос ее был спокоен и серьезен, от былой иронии не осталось и следа. – Я понимаю, что ты хочешь поговорить о том вечере, вернее ночи… - Она на секунду запнулась, - Я очень, очень тебе благодарна за все, что ты сделал для меня тогда, за то, что не дал увезти в больницу и не оставил одну. Без тебя мне было бы намного тяжелее справиться. И то, что произошло потом – это нормальная, обычная реакция на стресс, как с моей стороны, так и с твоей. Я все понимаю, поверь, но, мне кажется, нам нет необходимости углубляться как в разборки, почему и зачем все случилось, так и в сами отношения. Я предлагаю просто внушить себе, что ничего не было и остаться хорошими знакомыми, как это и было до… наезда. – Она замолчала и в салоне повисла тишина.
Наталья перевела дух и вдруг ясно и четко осознала, что только что изо всех сил пыталась убедить в том, что сказала, в первую очередь саму себя.
Она хотела украдкой взглянуть на Токарева, но тут же передумала, тряхнула головой, отбрасывая назад тяжелую гриву волос, и открыто посмотрела на него. Он тоже молчал, положив руки на руль. Лицо его было серьезно и абсолютно непроницаемо. И в этот момент, не сводя с него взгляда, Наталья окончательно поняла, что больше всего на свете хочет быть рядом именно с этим человеком, засыпать каждую ночь на его плече и просыпаться утром от его поцелуя или топота детских ножек. И именно потому, что она хочет вместе с ним жить и растить детей, она никогда не позволит Михаилу связать с ней свою жизнь только из-за будущего ребенка. Ей был нужен только этот мужчина, и она хотела ответной любви, а не красивых жестов, совершенных из благородства или чувства долга.
Поняв, что сейчас не выдержит и разрыдается, она стиснула зубы и отвернулась к окну. В салоне было темно, в глазах ее стояли слезы и, из последних сил пытаясь их удержать, она не заметила выражения безграничной любви и нежности, проступивших на его лице, когда он, наконец, повернулся к ней. Протянув тихонько ладонь, в последний момент он так и не решился дотронуться до ее волос и осторожно положил руку на спинку сидения. Еле слышно, боясь спугнуть эту настороженную, звенящую тишину, произнес:
- Моя маленькая девочка. Гордая и независимая, храбрая и мужественная. Сильная и преданная.
Наталья, боровшаяся с подступавшими к горлу слезами, не сразу осознала то, что он говорил. А когда поняла, медленно повернулась к нему. Глаза ее еще блестели от слез, но голос был спокойным и твердым:
- Миша, о чем ты говоришь? И кому? Ты ничего не напутал?
Токарев улыбнулся: - Ты не была бы самой собой, если бы ответила мне сейчас по-другому, или, не дай бог, с радостным повизгиванием кинулась мне на шею. А вот высокомерно вздернутые брови – это твой стиль, совсем как сейчас.
Наталья молчала, но выражение ее лица красноречиво свидетельствовало о том, что Михаил абсолютно точно выразил ее мысли. А он, вновь став серьезным, тихо продолжил:
- Я хочу сказать, что люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. – Увидев, как потемнели ее глаза, он покачал головой, - Наташа, прошу тебя, не перебивай меня, пока я не закончу. Я понимаю, что мои слова звучат несколько неожиданно, особенно если учесть, как старательно я ухаживал за Вами обеими, а вернее даже больше за Мариной, но разве у меня была другая возможность находиться рядом с тобой?
С той самой первой встречи на дороге, я понял, что безнадежно влюбился, прямо как мальчишка, а ты… Ты, общаясь со мной, регулярно обдавала меня волнами высокомерия или даже презрения. Вспомни наше знакомство или тот первый ужин втроем в ресторане. Чем больше я старался, тем безразличнее становилась ты. И я понял, что единственный шанс, который мне оставался, это стать верным рыцарем Марины, при этом сполна платя тебе твоей же монетой напускного равнодушия и иронии. Вот на это ты реагировала, да еще как! И я решил, что пусть лучше я буду тем, кто раздражает своим иммунитетом к твоим чарам, чем стану одним из многочисленных воздыхателей, не имеющих никаких шансов только потому, что они простодушно выказывали тебе свои чувства. Ты – сильная, умная и красивая женщина, и слабые мужчины тебе не нужны и неинтересны, пусть даже их единственная слабость, это ты сама.
- А ты… - Она задохнулась от ярости, - ты – доморощенный горе-психолог, манипулятор хренов! Кто позволил тебе играть чувствами других людей?! Кто дал тебе право сделать из моей подруги разменную монету?! Да, может быть, я высокомерна, но я, по крайней мере, не использую людей, как пешек, для достижения своих целей и не раздаю никаких обещаний!
Наталья с яростью и презрением смотрела ему прямо в глаза, но, к ее удивлению, Токарев выдержал и не отвел взгляда:
- А разве я когда-нибудь кому-нибудь что-то обещал или хотя бы намекал? Более того, с некоторых пор, у меня появилось стойкое ощущение, что Марина обо всем догадывается. И, когда ты выдохнешь, и хоть чуть-чуть успокоишься, то подумаешь и поймешь, что я прав. – Он сделал паузу, лукаво посмотрел на нее и закончил: - Но, конечно же, ни за что это не признаешь.
Наталья молчала. Она смотрела на него, а перед глазами проплывали картинки их совместных встреч, походов в театр, кино или ресторан. И, чем больше она вспоминала, тем явственнее понимала, что он действительно прав – в его отношении к Марине не было ничего, выходящего за рамки обычного дружеского общения, может быть с легким, практически еле уловимым оттенком флирта, но ведь это так естественно в отношениях мужчины и женщины, даже если они просто друзья.
Когда-то, в самом начале их знакомства, шутя записав Токарева в воздыхатели Марины, они так ни разу и не задумались больше, что все может быть иначе. А он просто использовал эту ситуацию, не пытаясь разубеждать подруг. Сейчас же очень многие мелочи, а иногда и целые ситуации приобретали для внезапно прозревшей Натальи совершенно иной смысл.
- Но, - она чуть растерянно посмотрела на Токарева. – А как же…
- Герман? – Михаил почти пренебрежительно отмахнулся. – Не знаю, что казалось ему самому, но со стороны было прекрасно видно, что он ничего для тебя не значит. И та ночь, что мы провели вместе, только подтвердила, что я прав.
Наталья почувствовала, что краснеет, и разозлилась – на себя, за то, что не смогла совладать с собой и на него - за то, что смотрел на нее и улыбался, прекрасно понимая, почему она злится.
- Почему же тогда, ночью, ты не рассказал мне обо всем так, как сейчас?
- Тебе, а впрочем, нам обоим было совсем не до того. Нет, я сейчас говорю не о том, что мы занимались любовью, - пояснил он, заметив, как снова залились румянцем ее скулы. – Ты была очень напугана, а я так вообще чуть с ума не сошел, думая о том, что могло случиться. Я не мог допустить и мысли, что куда-то отпущу тебя в тот вечер, а когда ты уснула, долго лежал, слушая твое сонное дыхание…
- Наташа, я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Я сказал бы тебе это утром, но ты сбежала от меня, как испуганная школьница, не хотела видеть, не брала трубку.
Наталье очень, неудержимо хотелось ему поверить, прижаться к нему и уже больше никогда не расставаться, но холодный, язвительный разум, объединившись с неумолимой логикой, уже задавали ее голосом свой завершающий вопрос, безжалостно расставляя все по местам: - Если ты так не хотел меня отпускать, почему позволил уйти? Почему сам покорно исчез из моей жизни на все это время? И почему пришел сегодня?
Михаил помолчал. Он понимал, что от того, как он ответит на эти вопросы, зависит очень многое, если не все. И, если она решит уйти сейчас, вернуть ее будет намного сложнее, если вообще это будет возможно. И в то же время он чувствовал, что сейчас нужно сказать все, до конца, чтобы между ними не осталось больше недомолвок и непонимания. Он с силой потер ладонями лицо и глухо произнес:
- Я боялся. Боялся того, что я все-таки ошибся, и тебя в тот вечер кинул ко мне пережитый страх и простое желание почувствовать себя защищенной. Боялся, что утром, придя в себя, ты пожалела обо всем, что было, и ушла, чтобы избежать объяснений. Боялся, что, все, что между нами произошло, ты назовешь «обычной реакцией на стресс». – В голосе его прозвучала такая горечь, что Наталья замерла, боясь даже вздохнуть. Ей так хотелось обнять его, сказать, что все, что наговорила раньше – полнейшая ерунда, но она боялась даже пошевелиться, чтобы нечаянным жестом или словом не сделать ему больнее, чем она уже сделала. А Токарев, повернувшись к ней и глядя ей прямо в глаза, продолжил:
- А потом я случайно встретил Антона и он, так же случайно сказал мне, что у тебя будет ребенок. – Заметив, как она тут же упрямо закусила губу и сузила глаза, он жестко сказал:
- Выслушай, прежде чем делать скоропалительные выводы и хлопать дверью, уходя навсегда. Зачем мне жениться на тебе из-за ребенка? Если бы мне не нужна была ты сама, я мог бы предложить тебе денег на хорошую клинику или финансовую помощь, если ты решишь оставить малыша. Но мне нужны вы оба, понимаешь? Я не знал, как мне объяснить тебе все это и поехал к Марине. И она дала мне очень хороший совет – просто рассказать тебе всю правду.
Михаил замолчал, отвернувшись, и в салоне снова повисла тишина. Понимая, что, возможно, сам все испортил, но уже ни о чем не жалея и стремясь выяснить все до конца, он спросил, не глядя на нее, и почти не надеясь на то, что смог ее убедить: - Так ты выйдешь за меня? – И не поверил своим ушам, услышав: - Конечно. - Резко развернувшись, он уставился на нее, все еще думая, что ослышался, а она продолжала, улыбаясь: - Ведь у малыша, когда он родится, должны быть и папа и мама, тем более, что они любят друг друга. – Она посмотрела на его ошарашенное лицо и с легкой ехидцей добавила: - Даже если его папочка глуп, как пробка!