ВЕРБОВЩИК.
1.
Он толкнул пластиковую дверь, и торопливо вышел на старенькое, низкое и просторное каменное крыльцо. Снаружи все выглядело по-другому. В лицо дохнуло ароматом акации, и свежим ветерком влажной зелени, сорвавшимся ему навстречу с крон раскинувшегося вокруг парка.
Крыльцо было полукруглым, обрамленным по краям низким, высотой всего в несколько сантиметров, гипсовым орнаментом, который двумя дугами смыкался возле прохода. Три ступеньки вниз и уже начиналась узкая асфальтированная дорожка парка, примыкающего к бывшему дворянскому особняку, и уходящая в глубину разлапистых высоких старых вязов. По краям верхней ступеньки стояли большие гипсовые чаши, изваяния времен соц. реализма, облитые белизной побелки.
Раскидистые вязы парка, заросшие у оснований за долгие годы кустарником и молодой порослью, нависали низко над крыльцом, защищая от палящего июньского зноя, и образую приятную тень. Наверное, именно поэтому здесь постоянно толпились несколько десятков поступающих, и даже несколько курсантов в форме. Парни громко говорили, смеялись, курили или что-то обсуждали. Группами по два-три человека они сидели прямо на фигурных бордюрах, или стояли, размахивая руками, пили воду из бутылок, и даже жевали бутерброды. Одним словом приезжие, такие же, как и он.
Валера торопливо протолкался сквозь одну из стоящих групп, вперед, на ощупь, не разбирая, куда идет, пока не уперся в одну из гипсовых чаш. Эти чаши напоминали ему почему-то каменные цветы из сказок Бажова, которые злые дворники замазали белилами.
- Ну, ты проходишь что ли? – грубовато толкнул его в спину кто-то из стоящих вокруг кучкой парней.
Валера скользнул по лицам не видящим взглядом, и остановил его на бутылке с лимонадом, которую сжимал в руке один из ребят. Только тогда он почувствовал, как взмокла на нем от пота рубашка, и ветерок холодит спину, а в горле болело так, будто кто наждаком прошелся.
- Ну-ка дай-ка! – прохрипел он и потянул из рук парнишки полупустую бутылку. Тот отдал, молча, а кто-то из парней громко вздохнул.
- Непруха! – раздался в толпе парней чье-то восклицание. Валера, сглотнув последние капли, увидел несколько устремленных на него внимательных глаз.
- Ну, что, все? – спросил тот, кто отдал бутылку, и Валера наконец-то увидел перед собой вчерашнего школьника. На верхней губе выделялся черный пушок, и не знавшие еще бритвы щеки были ярко румяными, как у девчонки.
Валера обтер взмокшее лицо рукавом белой рубашки, почувствовал, как заскрипела на щеках еще не видимая щетина, и попытался через силу улыбнуться.
- Смелей, мальцы! Все останетесь живы!
Голос сорвался, теплый лимонад пузырьками запершил в носу. Валера развернулся и, оттолкнувшись от каменного цветка, широко шагнул через низкие ступени и быстро зашагал через парк.
На скамейке, спрятавшейся в кустах, кто-то уже сидел, и Валера хотел пройти мимо, но узнал плотную фигуру в светлом костюме. Этого усатого добродушного дядьку он уже видел два дня назад, а сегодня с утра даже говорил с ним о чем-то. Разговор получился какой-то глупый: Валера все время смотрел в учебник, и отвлекался, а дядька что-то рассказывал ему про то, как он отдыхал на море с семьей.
Валера сел на край лавки, чуть боком. Говорить ни о чем не хотелось, да и подумать было о чем. Нужно было еще вернуться и забрать свои вещи и тетради, брошенные на подоконнике возле кабинета. И обдумать слова завхоза общежития Строительного техникума, где он снимал одну из комнат. Завхоз, хитрый и шустрый мужичок, как бы невзначай предлагала ему работу по ремонту нескольких комнат. Теперь можно было думать и о деньгах, и о девчонках, которые уже работали на ремонте, но со слов завхоза не справлялись без бригадира. Девчонки улыбались ему и строили глазки, а он лишь отшучивался, пробегая в умывальник по утрам, а потом опять заставлял себя закрываться в комнате и садиться за книги и конспекты.
- Пиво будешь холодное? – громко спросил сосед, но Валера услышал его только, когда он повторил вопрос. Он оглянулся, не сразу поняв, что усатый дядька обращается к нему.
Мужчина улыбался и протягивал ему запотевшую бутылку, но наткнувшись на брошенный через плечо взгляд Валеры, он закрыл рот и сдвинул брови.
- Срезался? – спросил он и сочувственно закачал головой, как игрушечная собачка, которую Валера видел в автомобиле одного таксиста.
- Держи! – дядька сунул бутылку в руки Валере, и поддел пробку чем-то металлическим.
Они приложились к бутылкам одновременно, и Валера почувствовал, как холодная жидкость заливает постепенно горящую в груди ноющую ноту, звучавшую в нем все эти последние полчаса. Отставив пустую бутылку в траву под ногами, Валера вздохнул тяжело, и часть тяжести как-будто вышла с этим вздохом наружу.
- Спасибо Вам! – с чувством, сказал он, не оборачиваясь к соседу по лавке.
- А я в этом училище учился когда-то, - просто и опять весело заговорил усатый сосед по лавке.
- Да? – повернулся Валера – А я вот…
- Да, не горюй – опять расплылся в улыбке мужчина – Чего только не бывает в молодости! Были у нас такие, что только с третьего раза поступали…
- Вы-то с первого…
- Мне повезло – весело балагурил дядька – А ребята, которые со мной учились, рассказывали, как пришлось мыкаться по стройкам, по общагам и ждать еще год, а кому и два. Но потом все равно поступали. Одно хорошо: тогда мы, при сдаче экзаменов, сразу жили в самом училище. Казарма, конечно, но все же, не было у приезжих ребят проблем с ночлегом и питанием… Ты-то теперь домой?
- Ну, конечно! Куда же теперь…
- Понятно! Может, пообедаем, пойдем? Тут рядом неплохая кафешка, не дорого и прилично готовят.
- Нет! - мотнул головой Валера – Не хочу ничего.
- Понятно! – опять кивнул дядька – Сам-то откуда? Ехать далеко?
- Далеко. С Урала я.
- У-у! – удивился сосед – Не близко! А срочную где служил?
- В Ростовской области.
- ВДВ! – радостно воскликнул сосед.
– Почему ВДВ? – удивился Валера - Внутрянка, дивизионная разведка…
- Вот оно! – радостно перебил восклицанием собеседник так, что усы его затопорщились щеткой – Я же сразу по тебе понял, что орел! Плечи! Шаг твердый! Кулачищи! А сам спокойный, как самоходка в капонире.
- А Вам-то что? – удивился Валера, совсем не понимая, чему радуется этот добродушный человек.
- А мне чего? – расплылся как обычно в улыбке, дядька – Мне через два дня в родную часть! Отпуск кончается. У нас там хорошо сейчас: фрукты, солнце, зелено в горах. Да и по семье соскучился. Я тут у матери задержался. Своих-то отправил домой, а сам к старушке на неделю. Днем она спит, а я гуляю. Старенькая совсем стала, ночами все ходит, кряхтит. А друзей-товарищей в городе и не осталось совсем, вот сюда прихожу.
- А тебе на контрактную разве не предлагали оставаться? – прерывая свою болтовню, задал вопрос сосед.
- Было! – нехотя кивнул Валера. Его взгляд блуждал по старым стенам училища, сверкающего на солнце яркой голубой побелкой. За низким, трехэтажным особняком, вдали белели современными бетонными стенами высокие корпуса, пристроенные к старому здание уже в совсем другие времена. Где-то в коридоре, одного из этих восьмиэтажных корпусов на подоконнике лежали его вещи, там еще и сейчас, наверное, толпятся будущие курсанты. Мысли нехотя и тяжело возвращались в реальный мир из-за этих стен.
- Ну и что?
- Что? – переспросил Валера и удивленно посмотрел на собеседника. Опять он?
-Чего, говорю, не остался?
- Думал, что поступлю, - лениво откликнулся Валера. Добродушный дядька начинал надоедать ему.
- Вот посмотри!
Собеседник неожиданно положил ему на колени тяжелый и пухлый альбом с фотографиями, и стал сам переворачивать страницы.
На фотографиях замелькали большие и малые цветные снимки. Горные склоны. Огороженный забором военный городок, снятый с высоты птичьего полета. Блестящие светло-кофейным сайдингом, узнаваемые сразу, военные казармы. Асфальтовое покрытие плаца, с белой разметкой, и застывшее в строю подразделение с развивающимся где-то вдали, на заднем плане, знаменем. Развернувшийся, во всю длину, на ветру триколор, трепещущий на фоне горного обрыва. А потом неожиданно девушки в открытых купальниках, и рядом мужчины, улыбающиеся возле дымящегося мангала с шашлыком. Зеленый луг возле стремительной горной реки. Опять девушки, весело играющие в бадминтон. И опять неожиданно: тихая комната, кресло со спящей кошкой, и пожилая женщина со спицами в руках. И опять девушки, девушки, молодые и веселые, в разных одеждах, и даже в белых халатах в окружении солдат.
- Это дочки мои, - пояснил дядька – а это наша часть. В позапрошлом году, на новом месте, ближе к границе, отгрохали совсем новенький военный городок, вот мы туда и переселились. Места, красотища! А дочки мои в столовой теперь работают. Нравятся?
- Ничего! – все еще рассматривая фотографии пробормотал Валера.
- Как это ничего? – воскликнул возмущенно сосед, захлопывая альбом – Красавицы мои - ничего?
- Красивые, - смущенно улыбнулся Валера.
- Ну, это другое дело! – ухмыляясь в усы, выдохнул сосед – А казармы какие, видел? А сам городок? Фонари везде, как на Невском проспекте! Чистота, евроотделка, умывальники как зеркала, а зеркала, как речка наша. Все новенькое, все блестящее, даже большинство оружия еще в масле получили.
Понял? И квартиры офицерам такие, что только мечтать можно было. Когда в старой халупе жили, наверное, и не мечтал о таком, а теперь привык. К хорошему - знаешь - быстро привыкаешь. Однако…
- Поехали со мной! – вдруг резко схватив за руку, склонился к нему дядька.
Валера удивленно уставился в широко открытые глаза соседа.
- Чего? – набычился он, и отдернул руку.
- А чего тебе здесь делать? – горячо заговорил дядька – Да и домой, я вижу, ты тоже не больно-то спешишь. По званию кто?
- Сержант? – автоматически ответил Валера, еще не до конца понимая, что нужно от него этому странному человеку.
- Сержант! Разведчик! – опять горячо заговорил сосед – Ты, небось, всю технику и оружие еще на ощупь, с закрытыми глазами помнишь? Ты же специалист! А нам знаешь, как специалисты нужны? У нас там одних местных в контрактники набрали, а половину из них заново учить приходится. А младшего комсостава не хватает. Не на кого положиться, хоть вешайся, хоть сам живи в казарме, а пользы никакой! Время уходит, а люди на боевые выезжают дубы дубами!
- Слушай, дядя – процедил с раздражением сквозь зубы Валера, но договорить не успел. Сосед вдруг резко выпрямился и поглядел на него с высоты строго и требовательно. По особенному взглянул: значительно и властно. И Валера, как завороженный, с уже чуть забытым чувством, встал рядом с пухлым дядькой во весь свой рост.
- Майор Самохвалов. По должности зампотех – протянул открытую ладонь сосед, и в его взгляде не было уже ни улыбки, ни добродушия. Глаза смотрели чуть насмешливо и по- военному жестко.
Валера пожал твердую мозолистую руку, и громко откашлялся в сторону.
- Извините, товарищ майор! – смущенно пробормотал он.
И тут же лицо дядьки опять расплылось в уже знакомой улыбке.
- У меня три дочери невесты, боец! – весело хохотнул он – А серьезных женихов, раз да обчелся. Любую бери, если сможешь! И комната для тебя есть в офицерском доме, отдельная, в двухкомнатной квартире. У нас там один прапорщик живет. Да тот тебе не соперник. Ростом ниже меня, и девчонки мои на него и смотреть сверху вниз не хотят!
Майор вдруг захохотал громко и раскатисто, и хлопнул Валеру по плечу, усаживая его на место.
- Деньги знаешь, какие платят? – уже спокойно спросил он, усаживаясь рядом - Правда, сам знаешь за что надбавки. В командировках на Кавказе бывал?
- Два раза.
- Ну, тогда вообще порядок! – воскликнул жизнерадостный сосед – Ты хоть помнишь, какие тебе деньги обещали?
- Помню, конечно, - озадаченно почесал макушку Валера. Положение было не завидное. Не уйти, ни уклониться от разговора теперь он считал не удобным. И поэтому смотрел на отпускника- майора с обреченностью.
«Вот попал я, - мелькнуло у него в голове – не отцепиться теперь!».
- Ну, раз помнишь, смело умножай на два! – бодро продолжал майор – Как сумма получается?
- Ага! – кивнул Валера, и вдруг озадаченно закрутил головой вокруг.
- Ты чего? – спросил Самохвалов, увидев, как Валера забеспокоился.
«А чего я, правда?» – напряженно думал Валера, и вдруг понял. Он забыл совсем об училище, об экзаменах, о том, где находится. Забыл всего-то на несколько минут о своих, казалось бы, все затмивших неприятностях. Забыл о том, что мучило его все это время, и всего на несколько секунд вспомнил ребят из своей роты, командира своего, запах своего промокшего маскхалата, и рыхлую пашню, где они как-то лежали долго, пережидая обстрел.
- Ну? – с надеждой спросил Самохвалов – Может, пойдем обедать, а?
И Валера вдруг почувствовал голод, и привычно глянув на солнце над головой, подумал, что сейчас не меньше двух часов дня. На руке были новенькие, купленные недавно часы, а он опять, как когда-то определял время по солнцу, и чувствовал ароматы окружающего леса обостренно и чутко.
- Пойдемте! – резко поднялся Валера, вдыхая запахи, которые, кажется, давно забыл.
- Пойдем солдат! – радостно воскликнул майор, запахивая бежевый пиджак, и подхватив свой пакет с лавки.
2.
Валера бодро шагал по широкому перекидному мосту, с удовольствием вдыхая утреннюю прохладу. Внизу, на многополосице железнодорожных путей, пронзительно свистели тепловозы, громыхали сцепками вагоны, разносились эхом голоса селекторных переговоров, слышался отдаленный, многоголосый гул наполненных народом перронов.
Чуть помахивая легкой дорожной сумкой, Валера свернул к перилам, и остановился, разглядывая сверху бурлящую жизнь железнодорожного узла.
Было светло и радостно, и одновременно грустно покидать этот шумный город, зная что, скорее всего, увидишь его не скоро, а может быть и вообще никогда. Впереди была дорога, а дорогу в любом виде транспорта Валера любил. Ему с детства нравились поездки на поезде, новые места, знакомства с людьми в купе, чай в стаканах с металлическими подстаканниками, разговоры в тамбуре для курящих, и вообще вся дорожная атмосфера, которую трудно объяснить словами, а можно лишь ощущать.
Вчера вечером Валера звонил домой и сообщил отцу о намечающихся переменах. Отец в ответ только кряхтел, больше молчал, и лишь иногда задавал уточняющие вопросы. И тогда, слушая шумное дыхание отца, Валера ясно представлял его лицо, зеленовато-серое и покрытое черными точками микроожогов. Отец всю жизнь отработал на Медносерном комбинате металлургом, всю жизнь курил «Беломор», и часто, еще в детстве, просыпаясь ночами, Валера слышал его натужный кашель и тяжелое, будто шелестящее невидимыми бумажными листами, дыхание. Говорил отец всегда мало, но если говорил, то громко, наверное, так же, как разговаривал среди грохочущего, изрыгающего темно-красный огонь, цеха. Валера был несколько раз у отца в цеху, и всегда чувствовал себя неуютно, в этом темном, озаряющемся языками пламени, удушливом от выбросов серы пространстве.
- Ладно, пап! – перебивая хриплые громкие вопросы, прервал разговор Валера – Приеду на место я тебе отзвонюсь, а потом напишу подробно. Марине привет, ну и мачехе тоже.
Валера нажал сигнал отбоя и подумал о том, что отец сейчас как обычно хмурится. Он не любил, когда Валера называл его жену мачехой. А сам Валера, после смерти матери и появлении в доме другой женщины, вообще не называл ее никак. Так и не привык за десять лет, хотя с удовольствием и подолгу возился с родившейся через год после новой женитьбы отца, сводной сестрой. С Маринкой, повзрослевшей за последние годы, у них были сейчас свои, отдельные от родителей отношения. Она часто звонила ему со своего мобильника, и советовалась по многим личным вопросам, и радовалась вместе с ним его успехам, и переживала за него, казалось больше всех на этом свете. Особенно, когда он был в армии. Валера чувствовал, ее беспокойство, и ее детские страхи, и посмеивался над ней по телефону, но она никогда не обижалась, смеялась в ответ и звонила опять. И грубость, и нравоучения со стороны Валеры она всегда воспринимала легко, совсем не так как от отца с матерью.
После разговора с отцом Валере почему-то вспомнилась их квартира, и мачеха, и малышка Марина, повисшая у него на коленке. И он будто бы увидел себя еще школьником, сидящим за большим столом в зале, за уроками. Мачеха входит в зал в затертом клеенчатом фартуке, светло-зеленном с сиреневыми мелкими цветочками, и начинает тянуть Маришку за руку. Та упирается, и тогда получает шлепок по мягкому месту. Слезы, крики, и Валера отворачивается, сжимая кулаки…
Почему, чаще, чем что-то другое, ему всегда вспоминалась именно эта сцена. Было же в его детстве много разного, и хуже этого и лучше. Были минуты радости, когда мачеха пекла, а потом сама подавала на стол, огромный медовый торт, в его дни рождения, и тогда он был счастлив, и Маринка прыгала, как заведенная и смеялась долго и радостно, как игрушечный колокольчик. Были ссоры, когда он, хлопнув дверью, уходил к друзьям ночевать, а потом отец с Маринкой встречали его возле школы, и он видел их издали, и всегда испытывал неловкость от пасмурного, и чуть растерянного взгляда отца, а еще от радостного крика Маринки, которая раскинув ручки, бежала ему навстречу.
«Большая совсем стала – с улыбкой думал Валера – И мечтает уже как большая, уехать хочет, учится в Челябинске. И говорить стала как-то загадочно по-взрослому. Жалко, говорит их, родителей, а чего жалко, почему, не поймешь. И спросить язык не поворачивается. Спрашиваю, все ли здоровы, вздыхает, говорит да. Умная девчонка выросла, чувствуется, а что там, в душе, отсюда не увидишь».
Валера присмотрелся внимательно, и увидел внизу колоритную фигуру Самохвалова, нервно расхаживающего вдоль вагона. Китель распахнут, фуражка в руке, говорит с кем-то по телефону. Вспомнились его слова о дочерях, и стало отчего-то весело, и слегка навеянная воспоминаниями грусть улетучилась.
Когда Валера подошел к вагону майор все еще разговаривал по телефону, меряя перрон шагами. Но увидев Валеру, он сразу сунул телефон в боковой карман кителя, и заспешил навстречу.
- Ну, что же ты сержант? – укоризненно развел он руками – Двадцать минут до отхода. Я тут как пацан на первом свидании, только без цветов.
- Извините, товарищ майор! – совсем не испытывая неудобства, открыто улыбнулся Валера.
- Ну, мы же договорились! – погрозил шутливо пальцем Самохвалов – В дороге, просто Аркадий Сергеевич. Понял?
- Понял!
У майора опять зазвонил телефон, и он, вытягивая трубку из кармана, обхватил Валеру за плечи.
- Давай, боец - подтолкнул он в спину – Пятое купе, заходи, располагайся.
- Да, Александр Васильевич! – громко крикнул в трубку Самохвалов, продолжая подталкивать Валеру по узкому коридору вагона – Да, все в порядке! Сели! Как и обещал. Опыт боевых действий есть! Награды?
Самохвалов дернул сзади Валеру за руку, а тот лишь отрицательно качнул головой.
- Будут награды, Александр Васильевич! – уверенно заверил Самохвалов, вваливаясь в купе следом за Валерой – Да не беспокойся ты Христа ради! Что я не понимаю, что нам нужно? Все! Приедем и увидите!
- Фу-у! – громко выдохнул майор, опускаясь на нижнюю полку.
- Водку пьешь? – устремил он насмешливый взгляд на Валеру.
- Не люблю я ее, - поморщился Валера – Лучше вина хорошего.
- Лучше! – балагурил Самохвалов, стаскивая с себя китель и тяжело отдуваясь
- Но сегодня со мной выпьешь сто грамм! Сегодня просто необходимо.
Валера жался в углу, и смотрел в окно с интересом так, как состав стал дергаться.
- Слышал, как наш начальник штаба беспокоится? – продолжал Самохвалов, уже доставая из своего чемодана какие-то пакеты с едой, посуду, зелень и еще что-то – Голову мне обещал оторвать, если приеду без тебя!
- Без меня? – удивленно уставился на майора Валера.
- Ну, да! Без тебя! – легко как всегда засмеялся, топорща усы, Самохвалов – И главное не мне одному. Всем отпускникам наказал строго настрого! Только вот где они все найдут тебя, если я тебя уже нашел. Соображаешь!