чем будет сын вор...-
это – цитата из детской книги.
Из рассказа с понятным для меня – пятилетней - названием « Огурцы» , автор рассказа -Носов Николай Николевич .
О том, что именно так зовут автора я могу узнать сама – я уже умею читать и сейчас читаю этот рассказ , но уже остановилась и , говоря современным языком, зависла над картинкой.
На картинке – сколько лет прошло, а помню до последней детали – старик – сторож разговаривает с понурившимся мальчиком.
Мальчик держит в руках огурцы , он протягивает их старику.
Из моего сегодня я могла бы описать в некоторой последовательности события, которые заставили меня в тот момент зависнуть в позе глубокой задумчивости, совершенно не свойственной моему резвому нраву.
Я не стала бы и рассказывать об этой истории, но сегодня, когда я читаю много литературы, адресованной детям, да и сама кое-что пишу для них, хочется вернуться к тому – детскому - восприятию книг.
Его глубина не может быть, думаю, измерена взрослыми, а дети не могут выразить словами свои переживания .
Да и переживания не возникают мгновенно , они требуют и времени и пространства , которые наша душа отводит на работу с впечатлениями.
Если взрослые задают детям прямые вопросы о том, понравилась ли та или иная книга или сказка , прочитанная взрослым или самим ребёнком, - то нет никакой гарантии, что ребёнок знает ответ, готов к нему.
Да дети часто и гораздо дипломатичнее, чем взрослые, и их ответ может определяться мотивом не обидеть взрослого.
Смотрю я пятилетняя на картинку в книге .
Мне уже страшно, что мама разлюбит мальчика за то, что он украл огурцы.
Я знаю, что красть нельзя.
Нет, мне этого никто не говорил, не было для этого повода.
Была только вот эта история.
Начало её в столовой.
Да, в нашей деревенской столовой, которую строят недалеко от нашего дома. Стройка – заманчивое место для ребятни, когда рабочие расходятся , на стройке только они.
В тот вечер мы с сёстрами играли около дома.
Как и почему я оказалась одна среди ребят, бегущих на стройку, я не могу объяснить.
Помню только, что бегала я за ними с радостью.
Вот здесь и случилось то, что случилось – в одном из углов недостроенного здания лежал пъяный мужчина.
Из его кармана выглядывал разоравнный кулёк с конфетами.
Несколько конфет валялось и около него.
Над моей головой слышу повелительный мальчишеский голос : « Иди и возьми конфеты, мы их разделим ! Иди и возьми! «
Меня толкают в спину, я делаю непроизвольно шаг навстречу лежащему человеку и ... с рёвом шлёпаюсь на попу .
От моего рёва пъяный просыпается, я вижу как медленно открываются его глаза, а рука тянется к кульку с конфетами.
Всё ещё громко ревя , я ползу от него , вскакиваю на ноги и бегу домой.
Мне казалось, что я никогда не добегу до дома.
Мама уже шла за мной , я успела прореветь ей в подол, что там дяденька с конфетами, а в это время шатающийся пьяный прошёл мимо нас.
Он поздоровался с мамой и положил в кармашек моего платья конфетку со словами :» Спасибо, рёвушка».
Это – моя история, в ней столько переживаний, что я могу разделить их с мальчиком из рассказа.
Я и сегодня не знаю, как я восприняла бы тот рассказ, если бы со мной она не случилась.
Чёткость нравственной формулы, которая есть в словах мамы из этого рассказа, осталась как точное знание о том, что такое хорошо и что такое плохо.