Я никогда не видела бабушку, в честь которой меня назвали, она умерла задолго до моего рождения. Но в серванте за стеклом всегда стояла фотография – черно-белый портрет строгой подтянутой женщины с добрыми глазами, и заглядывавшие в гости родственники непременно говорили, как я на нее похожа. Мне, тогда совсем ребенку, было сложно принять мое сходство со взрослой женщиной на портрете, да и в будущем я представляла себя совсем другой, более молодой, красивой, веселой. Папа говорил, что голубые глаза у меня от нее, а еще любил рассказывать о ней множество историй.
Истории о папином детстве, о войне, о бабушке с дедушкой, которых мы никогда не видели, о папиных погибших брате и сестре, чьи молодые улыбающиеся лица смотрели с совсем старых фотоснимков… Все это было неотъемлемой частью моего детства. Каждая история была по-своему интересна, но больше всего я любила слушать смешные истории, вот одна из них:
Однажды, когда бабушка приезжала к папе в гости, и вся семья собралась за столом обедать, моя самая старшая сестра стала капризничать и отказываться есть. Обычные детские капризы, кто-то бы просто прикрикнул или стал уговаривать поесть, но бабушка решила для начала выяснить, в чем проблема.
- Почему ты не хочешь есть, внученька? – приветливо поинтересовалась она, заглядывая в наполняющиеся слезами глаза ребенка.
- Я не буду это есть, там жир. – Скривив от отвращения личико, ответила малышка, пальчиком указывая на нарезанную московскую колбасу с вкраплениями сала.
Бабушка понимающе улыбнулась, погладила внучку по голове, и сурово обратилась к ее молодым родителям:
- Ну что вы мучаете ребенка, зачем ей эта колбаса с жиром?
А потом снова заговорщицки-ласково заговорила с внучкой:
- Давай я лучше сальца тебе отрежу!
Счастливый ребенок за обе щеки уплетал бутерброд с салом, вместо колбасы с кусочками сала. А мы, слушая эту историю, дружно хохотали над наивностью старшей сестры и удивлялись бабушкиной хитрости и житейской мудрости.
Эта история так и осталась бы забавным эпизодом из детства, если бы однажды подавая еду на стол, я не услышала от мальчика-подростка возмущенный возглас «Я не буду это есть, там лук». Тарелка с супом была демонстративно отодвинута. В последующем, если он замечал лук в любом блюде, категорически отказывался есть, при этом, если наличие лука было не замечено в тех же блюдах, они съедались с удовольствием. Вразумительные беседы не помогали, ребенок был твердо уверен, что он терпеть не может лук, и что когда он ест суп, и ему он кажется вкусным, то лука там вовсе нет, и его пытаются обмануть, доказывая, что лука всегда кладется одинаковое количество. Тогда-то мне и пришла в голову мысль воспользоваться бабушкиным методом и приготовить традиционный французский крем-суп с крутонами. Для тех, кто не знает – основным и чуть ли не единственным ингредиентом этого супа является… да-да именно лук.
Нарезанный колечками лук медленно обжаривается до карамелизации, приправляется солью, сахаром, чесноком и перцем, заливается бульоном и после того как покипит, отправляется томиться в духовку. В процессе приготовления луковая масса размягчается, превращаясь в пюре, и приобретает совершенно волшебный, ни на что не похожий вкус и аромат. Когда суп почти готов, тонкими ломтиками режется батон, посыпается тертым сыром и выкладывается поверх супа. Хлеб слегка подрумянивается, сыр плавится, духовка выключается, в завершение блюдо посыпается мелкорубленой зеленью укропа, и мой чудесный суп готов.
Манящий аромат плыл по дому, нагоняя аппетит. За обедом французский суп все ели с удовольствием и не раз просили добавки. А после обеда был объявлен конкурс «кто угадает, из чего был сделан суп». Победитель мог полностью составить меню на следующую неделю по собственному вкусу. Из первых предположений была картошка, капуста, кабачки, потом пошли более экзотические продукты, вроде авокадо, сельдерея или даже банана. Были перебраны все возможные варианты, и только лук так ни разу и не был назван. После оглашения правильного ответа наш бунтарь еще какое-то время отказывался верить в то, что суп, который он назвал «самым вкусным» оказался луковым, но к его чести можно сказать, что нареканий на еду и отставленных тарелок за обедом больше не случалось.
Иногда я достаю бабушкину фотографию из старого альбома, и с каждым разом замечаю все больше сходств между нами. Такой же прямой тонкий нос, унаследованный от предков (бабушка была гречанкой), и глаза, хоть черно-белое фото не в силах передать их цвета, но до чего похожи. А еще я вовсе не выросла веселой хохотушкой, как представляла себе в детстве, и в чертах лица все отчетливее прорисовывается задумчивая сдержанность, совсем как на той ее фотографии из серванта. С неизменным теплом я в сотый раз выслушиваю папины истории, переспрашивая давно заученные, но такие дорогие сердцу эпизоды. И все чаще с тоской думаю, как жаль, что она ушла так рано, не дождалась моего появления на свет. Ведь сколько еще такой по-женски тонкой житейской мудрости я сумела бы у нее перенять, сколько нерассказанных историй могла бы услышать тихими семейными вечерами…