Иван Жуков – Московский Гастарбайтер.
Иван Антонович Жуков очень любил родную Украину, но работал в России, в самом её сердце – в городе Москве. А ещё больше он любил своего внука, и ради его достойного будущего стремился заработать, как и многие украинцы, в Москве. И чтобы облегчить свою тоску по дому, после работы он приходил в своё жилище и писал внуку письма.
-Внучек, мой миленький, - писал он, - деда твой очень скучает по тебе, потому что любит и хочет заработать для тебя много денег, чтобы не было ему мучительно больно, как оказалось, за бесцельно отработанные тридцать пять лет на оборонном заводе.
Зато ты увидишь мир не по телевизору глазами телеведущих, а будешь колесить по европейским платным дорогам с ковровым покрытием. Это мечта твоего папы – автодорожника. Он считает, что хорошие дороги должны быть платными. Передай ему, что здесь в Москве и по тротуару просто так не пройдёшь. Но здесь дело не в тротуарном покрытии, а в том, кто по ней ходит и имеется ли у него соответствующее право, то есть регистрация.
- Сбылась мечта идиота, - подумал Иван Антонович.
-Это только для нас, приезжих такая льгота нынче, - продолжал писать он,- правда, платим мы за тротуар в десять раз больше, чем европейцы за своё шоссе c ковровым покрытием.
Недавно я набрал в супермаркете две сумки еды. Выхожу, а меня уже милиционер поджидает. Они нас, украинцев по покупкам, что ли вычисляют? Купили сало больше двухсот грамм, – значит хохол, то есть нелегал. Документы спрашивает. Потом предлагает два варианта. Или пройти в обезьянник, или… Про второй молчит пока. Надеется на мою смекалку.
Обезьянник, внучек, это не зоопарк. Я уж там побывал, знаю. Хотя это определение подходит к теории Дарвина, но с обратным процессом. Здесь по одну сторону клетки пузатые гориллы с открытыми пупками, с другой одни мартышки с грустными глазами орангутангов. Здесь обезьянки с не только разных уголков нашей страны, много вьетнамцев, африканцев. Мы за их права всю жизнь боролись, на субботники ходили. Добились. Теперь они имеют такие же права, как и мы. То есть сидим с ними в одной клетке.
Здесь один такой культурный кавказец, доцент математики все стенки исписал, пока не вывел теорию Дарвина в алгебраическом выражении.
Обезьяны \ Люди = Достояние Москвы и Лужкова
Формулу теории обратного процесса вывел.
Ну, что я тебе всё про обезьянник. Ну, дал я тому милиционеру двести рублей и говорю, шутя конечно:
- Ты бы сумки проверил, сынок, может я террорист какой.
- Да хоть атомная бомба. Бабки дал. Свободен. А то во второй раз пристану.
А вообще с работой мне здесь повезло. Хозяева нынче пошли интересные, прямо игроки какие-то. Зарплату нашу иногда разыгрывать начинают. Игра эта лохотроном называется. На соседней стройке таджики работают. Им хозяин Поле чудес устроил. Две шкатулки предлагал. В одной из них, говорит, зарплата имеется. Они, когда узнали, что обе шкатулки пустые, решили своего хозяина впихнуть в одну из них.
Хозяйские братья успели на помощь. Родственники у него дружные. Он их братвой называет. Там наверно и двоюродные и троюродные сбежались. Друг на друга не похожи, а глаза горят у всех одинаково.
- Куда своего хозяина дели? – спрашивают они таджиков.
- В шкатулку засунули. Угадай какой?
А мой хозяин честный.
-Ты, - говорит, - Антоныч, мужик покладистый. Вот выбирай. За работу тебе я могу платить много, но ты этих денег не увидишь. Или мало, но платить буду, как при Союзе вовремя.
Ну, я и выбрал советские времена на одной маленькой территории. Всё равно то, что заработал в Москве хорошо можно потратить на Украине.
Хозяин у меня молодой. Я раньше думал, что его за это называют новым русским. А когда к нему стали армяне да грузины приезжать в гости, то оказалось, что и они значатся новыми русскими. А ещё я слыхал, что называют их новыми, потому что они не доживают до возраста старых русских. Им киллеры не дают. Это те же убийцы. Только для важности называют себя киллерами. Может быть, если их называли как надо, убийцами, то у нас меньше б людей в подъездах убивали.
Но больше всего обидно, внучек, что мне русскому человеку, осевшему в своё время на Украине, нельзя высунуть свой курносенький нос на улицы Москвы, потому как за девяностые годы очень я стал походить на этнического провинциала и этакого доморощенного гастарбайтера…
Паста в шариковой ручке стала предупреждать Ивана Жукова, что её осталось мало, слегка намекая, что и поспать не помешало бы. Он хотел порвать письмо, как обычно делал, излив свою душу на бумаге. Но сегодня, почему-то решил запечатать его в конверт, на котором вывел оставшейся пастой:
Украина, Полтавская губерния, Кременчугский уезд, на деревню внука.
И горько усмехнулся.