Архив проза ру. Приятные заблуждения

Архив Литературы Проза Ру
Не заблуждайтесь в мысли, что мир вам чем-то обязан — он был до вас и ничего вам не должен.

                Марк Твен
 
   



— Равик, почему ночью всё становится красочнее? Всё кажется каким-то лёгким, доступным, а недоступное заменяешь мечтой. Почему?
Он улыбнулся:
— Только мечта помогает нам примириться с действительностью.
— Вы не похожи на человека, опьяняющего себя мечтой.
— Можно опьяняться и правдой. Это ещё опасней.

                Эрих Мария Ремарк  «Триумфальная арка»








«- Вы, правда, Шекспир? - спросил Алеша, не зная, что сказать.
- Разумеется.
- Тот самый?
- А вы боитесь, что я - однофамилец? - улыбнулся Шекспир.
Алеша тоже улыбнулся и пожал плечами.
- И что все это значит?
- Это значит, что вы попали в историю.
- То есть?
- Просто в историю. Очень забавную историю.
- Вы пиво купили тогда? - спросил Алеша.
- Нет. Купил "Пепси".
- Англичане, говорят, любят пиво.
- А кто вам сказал что я - англичанин?
Алеша пожал плечами.
- В учебниках пишут.

- Сознание – это взгляд на жизнь глазами смерти. Знаменитое человеческое «Я» – это его смерть и это единственное, что вечно в человеке. Человек вечен, потому что уже мертвое нельзя убить. Или ты думаешь, что можно убить смерть?
- Не знаю. Я никогда не думал про это.
- А ты подумай. Животные не умирают. И человек не умирал до Адама. Но Адам сорвал яблочко с древа свободы, и увидел весь мир, как пещеру с золотом. И что же он выбрал. Он выбрал смерть. Она прельстила его. Точнее он ее прельстил. Он впустил ее в себя, и захлопнулась мышеловка. Чем старее фокус, тем надежней.»
 
Бехтерев, 2001
«Смерть шекспира или роман, который закончился»
http://proza.ru/2001/04/21-30






«Матрёшечная очередь в молочную лавку исполнения желаний. Я - третий крайний. Один за одним мы произнесём в окошко свою просьбу и нам исполнится. Три макушки хотят молочного. Из палатки в окошко нагибается продавщица, улыбается расхристанному тёпленькому уборщику: - Миш, мои коробки не заберёшь? Выпрямляясь, исчезает внутрь и протягивает картонные кубы с пустотой. Я стою, вяло раздумываю, скучно складываю в уме творожную кишку и молоко. Чувств, ощущений никаких нет. Дыхание, движение глаз - рефлекторны, есть не хочется, но говорят: иначе умрёшь. А я бы с таким безразличием съел два мятых в кармане красноярских зелёных червонца, если бы они, разложившись, пояснили моей крови, что один из них - это творог, а другой - молоко. Затаив дыхание, снег влетает в конус света фонаря, не видного отсюда. Кружится как чаинки, оседает в темноте и снова впархивает в свет. Я смотрю перед собой в синюю спину и ничего этого не вижу. Зимний вечер стоит вокруг: сморкается, коченеет, рассовывает руки по рукавицам».

© Павел Лукьянов, 2001
«Место пьяного в системе мироздания»
http://proza.ru/2001/09/07-27






«Не зря, ох, не зря, вторая заповедь звучит «не сотвори себе кумира». Все предсказатели, начиная от Кассандры, талдычат одно и то же в один голос: «не будьте самоуверенны! Не Вы владеете ситуацией, а ситуация - Вами. И чем бороться с ней, лучше подумайте, как облегчить последствия!"

Испокон веков делилось человечество на тех, кто хранил верность традициям и тех, кто требовал немедленного движения вперед.
Во все времена существовал конфликт поколений ортодоксов и прогрессоров. Нет однозначного ответа на то, что лучше: успевать быстро делать многое, или красиво, но одно.
Первая обезьяна, успевшая сообразить раньше других, что, получив палку в руки, она вместе с ней получает и власть - была первым прогрессом, но первая, которая отстаивала неприкосновенность жизни себе подобных - первым человеком.
Прогресс - путь победителей, культура - цель этого пути. Прогресс - стремление к идеалу, культура - спасение от него.
Прогресс - обновление крови организма под названием Человечество, культура - обновление его души.
Нашей крови, наших душ.»

© Дэн Тэлер, 2002
«Трижды предатель»
http://proza.ru/2002/04/10-85






«Старшее поколение помнит, как после войны по вагонам ходили нищие с гармошками, представлялись сыновьями Анны Карениной, погибшей под поездом. И, что странно, им подавали, - жалели, мамка, вон, под поезд попала... И не от глупости вовсе, знали прекрасно, что Каренина - литературный персонаж, а все равно ведь жалко. Пусть врет, но хорошо ведь врет, и не от легкой жизни. И рука тянется дать копеечку. Русский человек умеет верить, оставаясь на строгой рациональной почве. Это не легкомыслие, не глупость, это именно умение верить в чистом виде, способность осязать мечту каким-то неизвестным анатомии органом».

© Константин Дегтярев, 2002
«Особенности национального хамства»
http://proza.ru/2002/09/04-03






«Как будто я вернулся в детство, вернее в один из его моментов. В тот вечер я оказался один в большой квартире. И вот сейчас я чувствовал то же, что и тогда, когда стоял на пороге большой комнаты, совершенно темной, и не решался войти внутрь. Я совершенно точно знал, что внутри стоит и ждет меня оно, что-то мертвое, чужое, безжалостное. В тот вечер я так и не решился переступить порог этой комнаты. Когда вернулись родители и квартира, подчиняясь присутствию взрослых, прикинулась яркой и успокаивающей, во мне осталась уверенность – оно там было, и еще вернется. Дети быстро забывают страхи, и это воспоминание всплыло сейчас первый раз за всю мою жизнь, но от этого оно не стало менее страшным».

© Павел Херц, 2003
«Великолепно»
http://proza.ru/2003/10/13-81






«Пить и сеять... А жать и рожать - завтра. Отрок я, потому что от меня все отреклись. И между нами река - между отроками, а реки берега - пророками, запророчили берега высокие, отрицая страны далёкие, мы сидим над крутыми обрывами, гноевыми гнилыми нарывами.
И однажды приходит Пастушок с прутиком, мы думали, Он погрозит и забудет, а Он прутиком, да по лицу, да по сердцу. И сигаем в реку, мы с левого берега, а мы - с правого, каждый своего Пастушка убоявшись. И попадаем в воду, а воде хорошо. Только попав туда, понимаешь, к чему это Пастушок клонит.

Пока ещё мы живы и улыбаемся, на щеках румянец, на губах палец, вот возьми и скажи меня вслух, забойся и скажи, крикни меня отрывисто, кончи мною в вонючий воздух салона, забойся и заслови моё имя, а я - твоё - тут же, попукивая со страха, ожидая божественного подзатыльника за такое ужасающее святотатство. Имя это не зря, у нас не должно их быть, у таких как мы зряшных, такие как мы обычно безымянно пропадают, прогорают впустую, бездымный порох в глупой шутихе, вот возьми и скажи тебя вслух, возьми и умри, мне кажется, те несколько секунд, что мы успеем прожить, прежде, чем сработают Наисправедливейшие Законы, те несколько секунд инерции, когда мы уже заживём и уже нанесём реальности травму, несовместимую с жизнью, но ещё не будем за это наказаны, те несколько секунд будут лучшими в нашей жизни.»

© Денис Трусов, 2005
«Записки сельского учителя, которому все равно холодно»
http://proza.ru/2005/03/03-159






«Духовная утонченность – сомнительное преимущество для мальчика в сельской среде. Я вспомнил, как часто он возвращался из школы побитым: форма искомкана и грязна, на пиджаке рифленый след подошвы, в кудрях травинки (никак волокли по земле), в глазах пустота. Вспомнил, как не отвечал на наши расспросы, как смиренно принимался счищать следы унижений с себя и одежды, а после ложился в постель и укрывался множеством одеял, даже в мае, в жару. Ночами он молился, пару раз мне удалось расслышать имена его одноклассников, редких драчунов, и просьбы об их прощении. Я ходил в школу и пытался говорить с преподавателями, те кивали и обещали что-то сделать. В то же время продолжал сильно злиться на брата, потому что сам прошел подобный путь и, всякий раз, встречая его со школы битого, я встречал себя. Неотомщенное прошлое вновь накатывало на меня и вновь унижало.»

© Валерий Айрапетян, 2009
«БРАТ»
http://proza.ru/2009/12/07/1338






«Почему многим людям так нравиться быть тупыми и кичиться своим скудоумием? Кажется, Мережковский был прав. Культура – это рога доисторического оленя, которые мешают виду выживать, их надо сбросить. Хочешь уйти с ней сегодня? Притворись транзистором, а лучше напальчником. Только не грузи. Будь попроще. Вспомни гигантского оленя. Его рога были нужны для защиты от крупных хищников, а когда хищник обмельчал и сбился в стаи, то эволюция сделала свое дело – отобрала приспособленных. Надо выбить из себя эту этическую спесь, сбросить тяжесть культурных наростов человечества, спилить эстетические рога искусствознания и совокупляться. Согласен? Ну что молчишь, согласен?
– Просто Карл Юнг лишил либидо исключительно сексуального характера. Он рассматривал его как психическую энергию вообще, своего рода метафизический принцип психики.
– Это грузилово».

© Макс Ирин, 2009
«Радио»
http://proza.ru/2009/09/11/593






«Люди с тупыми лицами, как правило, дураки. Причем дураки делятся на несколько категорий (исключая умников, которые строят из себя дураков; таких хитрецов распознать несложно). Есть простодушные, безвредные дурачки, на которых и обижаться нельзя. Такой простодушный дурачок, заметив, что вы рисуете, случайно, если не сказать нарочно, беззлобно бросит:
— Художник от слова худо, — и расплывется в блаженной улыбке.
Есть круглые дураки, которые начисто лишены возвышенных чувств, но постоянно всех поучают. Круглый дурак непременно вам скажет:
— Не картина, а ерунда. Я лучше нарисую. Художник должен рисовать так, чтоб все было понятно.
Круглый дурак упрям, и не пытается ничего понять. Ему не нравится — и все!
Но самые опасные — дураки с претензией. Это очень агрессивные люди. Они постоянно рвутся к власти над родными и знакомыми, над соседями и сослуживцами, над городами и странами. Дурак с претензией говорит:
— Все художники — бездельники и деньги гребут лопатой. И кто только платит за такую мазню?! Будь моя воля, я бы всех этих малевальщиков отправил на лесоповал!»

© Леонид Анатольевич Сергеев, 2009
«Белый лист бумаги»
http://www.proza.ru/2009/11/18/1012






«Акварели.… Наверное, они бывают полны солнцем, но, чаще, прозрачны и печальны. Мои воспоминания – акварели. Но жизнь – совсем другое. Очень странно, но я вижу ее, эту самую жизнь не акварелью, а плотной, малахитово - бирюзовой картиной таинственного Борисова-Мусатова, яркой и неподвижной, как упавшая разноцветная минута, как навязчивая, повторяющаяся галлюцинация. И я чувствую себя вполне хорошо, несмотря на то, что мне никогда не нравился Мусатов. У меня есть семья, жена, взрослый сын, но они – вовне, хотя я очень их люблю. Они – как старые игрушки, которые ребенок не разлюбит никогда. Но, иногда, я вижу Елену – нескладным подростком, вдруг осознавшим свою власть над мальчишками, девушкой, неглупой, но чуть смешной в своих мечтах о принце, уставшей женщиной, и понимаю, что есть у каждого, в том числе и у меня, запредельная высота, которой не достиг, но которая от этого, не перестает быть высотой. Мечтой. Вымыслом. Фантазией. Мелодией. Наконец, Прекрасной Дамой, в сравнении с которой, мы сами – ничто, господа.»

© Сергей Сергеевич Смирнов 2, 2010
«Акварели»
http://www.proza.ru/2010/06/15/151






«Я мечтаю о преображении. О моменте, когда из кокона что-нибудь да вылезет. Я ищу примеры преображения. Но ничего не вижу. Быть может не там смотрю, а быть может это просто еще одна моя дурная иллюзия, от которой мне все не избавиться.
Но мне жалко людей, которые живут без заблуждений. И есть ли они? На мой взгляд – это невозможно. А если возможно – то эти люди либо полубоги, либо уроды. Индивидуальность человека определяют его заблуждения и его вера в них. Чем сильнее вера, тем человек более странный, тем он больше не похож на остальных, тем он более одинок, и тем более интересен. И еще вера определяет уровень сносности существования. Чем вера сильнее, тем меньше человек парится об отношении к нему окружающего мира, он уверен в собственной картинке происходящего, и хоть иногда и случаются минуты тоски и сомнения, но они не продолжительны и быстро проходят, и человек вновь чудит в свою полную силу.

Ответственность – стоит ли переживать, если данная компетенция (используя привычный рабочий сленг) у меня на низком уровне. Или же это исполнительность. Ощущаю себя собакой, которая провинилась перед хозяином и переживает по этому поводу. Пытаюсь об этом не думать. Пытаюсь гнать от себя эту преданность. Но все равно не по себе. Раб – во мне живет преданный раб, который не мыслит себя без того чтобы не принадлежать обязательно кому-нибудь. Даже не продавая себя, так только за одобрение и отеческую ласку. Смогу ли я побороть в себе эту черту. Можно ли вообще еще как-то изменить себя, поколебать свое постоянство, стать другим, стать лучше и сильнее? Мой прошлый опыт убеждает меня в том, что это почти невозможно. Уже поздно что-либо менять. Только и будут мои черты становиться более отчетливыми.»

© В.Нирушмаш, 2010
«Чужая жизнь»
http://proza.ru/2010/10/15/1669









продолжение  http://proza.ru/2011/04/19/863