В тридевятом царстве, тридесятом государстве
Как-то после концерта Шпокси и Чмокси пригласили к себе в гости Игорца. Ну, там, за столом посидеть, чаю с конфетами попить. Не признавали разумные ящерки ни пива, ни чего по-крепче. А вот сладкое любили.
Сидели они так, втроем, в тесном кругу, обсуждали планы на будущее. Шпокси и Чмокси рассказали приятелю, как прошлым летом на Мальдивах отдыхали. Ящерам там ужасно не понравилось: народу много.
- Ходить приходилось в костюмах из пластиплоти для маскировки. А в них – ужасно жарко, - с негодованием объяснял Шпокси. - И ночью их не снять – повсюду свет, музыка, народ толпится. Не дай Бог, кто увидит наш истинный облик. Даже купаться в море приходилось в жарких и нелепых костюмах. А так хотелось поплавать в соленой водичке, почувствовать ее своей кожей!
- Больше мы туда не поедем! Представляешь, еще к нам бабы разные клеились, да так настырно! Видят, что мы без семей отдыхаем. Едва удавалось отмазаться, - подтвердил Чмокси.
- Жуть какая! Ужасти-страсти Господни! – согласился Игорец. - А чего вы-то на Мальдивы поперлись? Можно было на Черноморском побережье отдохнуть, в Сочи, например.
- В Сочи! – в один голос воскликнули ящеры. – Упаси нас Святой Колбасий от этого мерзкого городишки.
- Ты бы еще Адлер предложил! – возмутился Шпокси. Были мы как-то в Сочи. Там, то свет, то воду в гостинице отключат, а то и все сразу. И еда в кафе протухшая. Мы после шашлыка чуть не померли, хорошо, что лекарства с собой были. Не курорт, а концлагерь какой-то. А народу на пляже!!! Словно тюленей на лежбище! Куда там Мальдивам. К морю по людским телам приходилось пробираться!
- Да Мальдивы, по сравнению с Сочи – рай земной! – подтвердил Чмокси. – Но и туда больше не поедем – жарко!
Игорец, раскрыв рот, слушал приятелей, и тут в его голове возникла, как ни странно, мысль: «А почему бы и мне где-нибудь не отдохнуть? Я на курортах, почитай, годов десять не был, с той поры, как меня Олюшка в Анапу возила».
- А почему бы и мне где-нибудь не отдохнуть? – сказал вслух Писюлев и вопросительно посмотрел на зеленых человечков. – Чего это вы меня с собой на Мальдивы не взяли?
- Почему? – замялся Шпокси и посмотрел на Чмокси. Тот делал вид, что ничего не замечает и старательно размешивал сахар в чашке чая.
- Да, я спрашиваю, почему? Ответствуй! – злобно вопрошал Игорец.
- Ну, видишь ли, так получилось. Прости! – оправдывался Шпокси. – Да к тому же, ты был занят. Тамадой подрабатывал.
- Мы не хотели отвлекать тебя от работы, - вставил Чпокси, шумно отпивая чай.
- Да, именно так! – Шпокси потянулся за конфеткой. – Но, если хочешь, мы можем отправить тебя куда-нибудь по путевке, или так, дикарем.
- Да хоть завтра! – согласился Чмокси. – Чайку пока хлебни.
Он налил в кружку Игоря очередную порцию ароматного напитка.
- Сахарку? – любезно спросил ящер.
- Восемь ложек! – ответил Писюлев.
- Ну, так что? – спросил Шпокси. – Где желаешь отдохнуть?
- Покуда не знаю. Надобно обмозговать это дельце, а завтра я позвоню вам, - он залпом выпил остывший чай. – Мне пора домой. Тетка до смерти заругает, час ночи уже.
- Я тебя подвезу, пойдем, - предложил Чмокси.
Придя домой, Игорец спать не ложился: он думал. Для Писюлева это было непривычное, трудное и утомительное занятие. В конце концов, он так ни до чего не додумался. Устал. Не смог заснуть. Включил телевизор. Там показывали какой-то фильм в стиле «фэнтези», про древнюю Русь. Игорь заинтересовался.
«Надо же, все герои, почти как я разговаривают. Словеса мои излюбленные впотребляют: «силушка», «свободушка», «красна девица»! Прикольно! – думал Игорец. - Вот бы в тех незапамятных временах побывать! Да хоть бы одним глазком взглянуть! Стоп! А почему бы и нет?»
Он схватил мобильный и набрал Шпокси.
- Але? – на том конце раздался сонный голос ящера.
- Привет, Шпоксюшка, ты спишь, что ли? – весело спросил Игорец.
- Нет, я грибы собираю! Ты совсем охренел, болван неотесанный, пять ура! – сердито ответил Шпокси. – Что случилось? Чего звонишь?
- Грибы? – удивился Игорец. – Ты что, в лесу? И Чмокси с тобой? А меня опять не взяли!
- Да какие грибы!!! – возмутился Шпокси. – Говори, чего надо? Вот приеду и тупую башку тебе сверну!
- Не серчай, братец! Не гневись зазря! – добрым голоскам пропел Писюлев. – Я знаю, где хочу отдыхать!
- Вот и прекрасно, завтра расскажешь, мы к тебе с утреца заедем и поговорим, - ответил Шпокси. – А сейчас я спать хочу! Ты понял?
В трубке зазвучали короткие гудки. Игорец возмутился и еще раз набрал номер.
- Абонент недоступен! – бесстрастно ответил голос робота. Предусмотрительный Шпокси, хорошо зная Игорца, выключил телефон.
- Ну, ладно, будь по-твоему, завтра поговорим! – сказал вслух Игорец, откинулся на спинку дивана и тут же захрапел.
Так он и продрых до двух часов дня и проснулся от громких звонков и стука в дверь.
- Ой, уже утро? – идиотски улыбаясь, Писюлев вскочил на ноги и побежал открывать. – Шпоксюшка и Чмоксюшка, проходьте в горницу!
- Какого черта ты мне ночью названивал? – возмущенно спросил Шпокси, он до сих пор злился на приятеля.
- Да так, захотелось твой голосок услышать, - глупо улыбаясь, ответил Игорец. – А грибов-то много насобирали?
- Что? Какие еще грибы – удивился Чмокси.
- Да так, никакие, - ответил Шпокси. – Ну, давай, выкладывай скорее, куда тебя отправить на отдых. Некогда нам, дел выше крыши!
- Да вот, - мечтательно начал Игорь. – Есть у меня задумка одна! Вот бы мне Русь-матушку повидать, людей посмотреть, да себя показать.
- Ну, ты и болван! А где мы сейчас, по-твоему, находимся? – возмутился Шпокси.
- У меня дома, в родительских стенах, - с важностью ответил Писюлев.
- Да нет, в каком государстве? – уточнил Чмокси.
- В славном-православном государстве Россейском, - торжественно заявил Игорец.
- Ну? – Шпокси уставился на него почти с ненавистью.
- Баранки гну! – радостно ответил Игогрец.
- Ты что-нибудь понимаешь? – Шпокси посмотрел на Чмокси. Тот пожал узкими плечами.
- Говори же точнее, куда ты хочешь поехать? Нам уже пора уходить! – Шпокси взглянул на золотые наручные часы, украшенные брильянтами.
- Я хочу увидеть Русь-матушку древнюю, стародавнюю, кондовую. С народом православным о житье-битье побеседовать. В лесах дремучих первозданных побродить, на зверей да птиц поглядеть. Из родников студеной водицы испить, - мечтательно закатывая глаза, нараспев проговорил Игорец.
- Ну, так бы сразу и сказал. Значит, тебя во времени переместить придется! Хорошо, ты пока собирай вещички, а мы часиков в восемь за тобой заедем, - сказал Шпокси. И ящеры быстро удалились.
А Игорец наделал себе целую гору бутербродов с колбасой, заварил в большой фарфоровый чайник крепкого чрезвычайно сладкого зеленого чаю и уютно устроился на диване перед телевизором. Он медленно, смакуя, поедал бутерброды, запивал их чаем и с увлечением смотрел японские мультяшки. Так, незаметно для него, прошло несколько часов. Валентина вернулась из парикмахерской около семи вечера и принялась разогревать ужин. Тут Игорец вспомнил, что в восемь за ним приедут Шпокси и Чмокси, а у него еще вещи не собраны. Блаженная улыбка сошла с его лица, Писюлев резко вскочил с места и суетливо заметался по комнате.
- Где чемодан? Где же он? – повторял Игорец, злобно роясь в гардеробе. Но чемодан так и не нашелся. Тогда народный певец побежал в прихожую, где в старой обувнице хранился пыльный и грязный рюкзак. В нем дядя Леша обычно приносил с дачи разные фрукты и овощи. Писюлев вытряхнул прямо на пол какие-то ошметки, луковую шелуху, засохшую землю и побежал к себе в комнату. Там он принялся запихивать в рюкзак все подряд: трусы и футболки, носки, свитера и даже костюм-тройку, который надевал лишь по большим праздникам. А большая стрелка настенных часов неумолимо приближалась к восьми. Надо было торопиться. Игорец вместе с рюкзаком перекочевал на кухню и начал перекладывать в него из холодильника все продукты подряд.
- Ты чего это? В поход, что ли собрался? – Валентина удивленно посмотрела на племянника.
- Ага, тетечка Валечка! В поход, вот продукты в дорогу собираю, - радостно осклабился Писюлев. – В восемь за мной друзья заведут. Уже совсем скоро.
- Далеко ли, надолго ли? – с надеждой в голосе, спросила родственница.
- Ох, далеко! Ты даже представить себе не можешь! – мечтательно ответил Игорец, вынимая из буфета батоны хлеба, пакеты с печеньем и конфетами.
- Ты мыло и зубную щетку-то не забудь, - напомнила Валентина, в душе радуясь отъезду непутевого племянника.
- Ага, спасибо, что напомнила, - Игорец побежал в ванную, схватил свою зубную щетку, новый тюбик зубной пасты, нераспечатанный кусок мыла, и немного подумав, большую упаковку стирального порошка.
В это время раздался звонок в дверь.
- Это за мной! – прокричал Писюлев и помчался открывать. – Погодите, я только переоденусь!
Бросив переполненный рюкзак под ноги ящерам, он умчался к себе в комнату. Там Игорец снял домашние треники с растянутыми коленками и с трудом натянул совершенно новенькие джинсы. Затем, прямо поверх грязной и местами разорванной майки-алкоголички, надел приличную клетчатую рубашку. Посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. Затем переобул тапочки на кроссовки и поверх рубашки накинул теплую вязаную кофту на пуговицах. Пригладил пятерней растрепавшийся хохолок на макушке, мило улыбнулся своему отражению. Затем сбегал на кухню и быстро попрощался с теткой.
- Ну, наконец-то! – выдохнул Шпокси, когда запыхавшийся Писюлев появился в прихожей.
- Все, погнали! – сказал Чпокси, помогая Игорцу взгромоздить на спину устрашающих размеров рюкзак.
- С Богом! – произнес Игорец и с грохотом понесся вниз по лестнице.
Мы вернемся за тобой ровно через месяц. Ты должен быть точно на этом месте, а иначе мы не сможем тебя найти, и ты навсегда останешься в прошлом, - наставительно повторял Шпокси.
- Запомни этот огромный дуб с дуплом, - показывал Чмокси. – Если станешь лицом на восток, справа окажется дуб, а слева речка. А вон там, впереди – деревня.
Ящер указал тонкой зеленой лапкой на едва виднеющиеся в утреннем тумане домики.
- Ага, вижу! – Писюлев напряженно вглядывался вдаль, с трудом различая темные силуэты.
- Делай все так, как мы тебя учили! Во-первых, надень вот это, - Шпокси протянул Игорцу пакет с одеждой. – Во-вторых, когда придешь в деревню, попросись на постой к какой-нибудь одинокой старушке. Веди себя тихо и незаметно, ни с кем не ссорься! Отдыхай на природе, питайся свежей деревенской пищей. Денег тебе должно хватить, мы все рассчитали.
- Ну, все, нам пора! Не скучай! – сказал Чпокси, обнимая Писюлева.
- Хорошо себя веди! – Шпокси неловко поцеловал Игорца в щеку и подтолкнул к нему ногой небольшой, но увесистый мешок с монетами.
- Ну, прощевайте, братцы! Даст Бог, скоро увидимся, - Писюлев вдруг расчувствовался и пустил слезу. Даже когда тарелка скрылась из виду, он все стоял на поляне и махал рукой, прощаясь с приятелями.
- Ладно, погоревали, пора и честь знать! – сказал Игорец сам себе. – Пойдем-ка в деревню! Ах, ведь надо переодеться, чуть не забыл!
Он заглянул в пакет с одеждой, который оставил Шпокси. Там оказалась длинная белая рубаха из льняной ткани, с вышивкой по низу и воротнику, коричневые, луковой шелухой крашенные домотканые портки и пара устрашающего размера лаптей.
- Эээээ! Что за уродская одежа! Рубаха еще – куда не шло, но штаны – полный отстой. А лапти – пущай их лохи деревенские носят, мне и в кросовицах удобно.
Писюлев скинул кофту и клетчатаю рубашку. Нацепил льняной балахон. Он оказался слишком длинным, доходил почти до колен. Но делать нечего! Другого, все рано, не было.
Игорец с трудом взгромоздил рюкзак на спину, в одну руку взял пакет, куда запихнул кофту и рубашку, а в другую – мешочек с монетами. Оказалось очень тяжело. Пройдя несколько шагов, он положил пакет и мешочек под какой-то кустик.
«Ничего, вернусь за ними, когда устроюсь. Авось никто не возьмет. Место-то глухое!» - подумал Писюлев и пошел дальше по тропинке через лес к неведомой деревушке. Идти стало легче, где-то высоко в кронах деревьев звенели птички. В траве суетились какие-то невидимые существа: то ли змейки, то ли ящерки.
Пройдя с полкилометра, Игорец решил сделать привал. Он тяжело сбросил рюкзак себе под ноги прямо посреди полянки. Вокруг, среди травы было множество красивых цветов: синие васильки, белые ромашки с желтыми серединками, голубые колокольчики и еще множество таких, которым Писюлев не знал названия. Беззаботно сидя среди всей этой красоты, Игорец срывал самые красивые цветочки и плел венок, как его в детстве научила Валентина. Получалось очень красиво. Когда венок был готов, Писюлев надел свое произведение на голову, но оно оказалось велико и съехало на шею.
- Ничего, так даже лучше, красивее! А запах-то какой! – сказал он вслух. – Ну ладно, отдохнули, и хватит! Пора в путь-дорожку!
И он, снова закинув рюкзак на спину, пошел вперед. Домики теперь стали значительно ближе. Можно было различить их бревенчатые стены и желтоватые, крытые соломой крыши.
- Вот почти и пришли! – обрадовался Игорец, когда густой лес постепенно сменился широким лугом, на котором местами росли невысокие кустики. Теперь до деревни было рукой подать. На лугу паслись бурые коровенки. Они смотрели на Писюлева влажными красивыми глазами из-под густых ресниц.
- Ой, буренушки, мои! Далеко, далеко, на лугу пасутся ко? Правильно, коровы! Пейте дети молоко – будете здоровы!– обрадовался Игорец и, хотел было, погладить ближайшую коровку, но она грозно отмахнулась рогами, да так что Писюлев еле успел увернуться. – Ах ты, быдло рогатое! Волчья сыть, травяной мешок!
Игорец очень обиделся и ускорил шаг. Неподалеку какие-то мужички косили траву. Увидев Игорца, они прекратили работать и уставились на него.
- Эй, здорово, поселяне! – поздоровался Писюлев, поравнявшись с ними.
Мужички молчали, настороженно глядя на незнакомца.
- Привет, колхозники! – громко прокричал Игорец и остановился.
- Как пить дать, бусурманин! – сказал тощий рыжий мужичонка другому, блондинистому, который был немного пониже и поплотнее.
- Сам вижу! Гнать его в шею! – ответил блондин и угрожающе выставил перед собой косу.
Остальные поселяне тоже взяли наизготовку свои орудия труда.
Игорец понял, что дело – дрянь. И надо как-то спасать положение, а иначе будет худо.
Он широко и приветливо улыбнулся, развязал тесемки на шее, чтобы был хорошо виден нательный крестик.
- Братья мои, праведники! Что же вы брата во Христе не признаете? – с надрывом в голосе начал Игорец. – Бусурманином ругаете? Да разве ж можно так?
- Кажись, по-нашему лопочет, - удивился рыжий мужичок.
- Точно! – подтвердил его коллега.
- Да свой, я! – Писюлев сразу приободрился.- Вот поглядите – крест на мне животворящий! Нашенский, православный! И имя у меня тоже славное-православное!
Мужички переглянулись, и рыжий сказал:
- А ну-ка перекрестись, странник! Поглядим, каков ты на самом деле!
Игорец рьяно перекрестился и отбил три земных поклона.
Мужички остались довольны.
- Откуда ты, смиренный отрок, путь держишь и куда, да по какой надобности? Ответствуй! – строго спросил второй мужичок, тот, который блондин.
- И прибыл я к вам на побывку из славного града Тупорыльска Землицы Русской. Людей посмотреть, да себя показать, - пропел Игорец, как по-писанному. Когда страх прошел, дар красноречия вновь к нему вернулся.
- Что-то мы про твой Тупорыльск слыхом не слыхивали, – удивился рыжий. – И в каких краях сей славный град? Далеко ли отсель?
- Ох, далеко-далече! На другом конце светушка белого! Если пойдешь туда, то семь раз по семь пар сапог сносишь, а все никак не дойдешь,- многозначительно ответил Писюлев.
Мужички еще больше удивились.
- Знали мы, что велика земля Русская, да не ведали, что настолько, - гордо подбоченясь, изрек рыжий.
- А как ваша деревенька зовется, и в каком-царстве государстве находится? – поинтересовался Игорец, окончательно убедившись, что бить его никто не собирается.
- Сам ты, деревенька, - обиделся блондин. – Вона какую церквищу отгрохали!
Он указал рукой на высокое деревянное строение, вроде небольшой башенки, но с острой конической крышей.
- Село у нас, Свистоплясово, - пояснил рыжий. – А государство наше – Тридевятым царством зовется. Правит нами добрый царь Дормидонт, да благословит его Господь! А в вашем Тупорыльске кто нонеча царствует?
- Ааааа, эээээээээээ, - Игорец долго и тщетно пытался вспомнить фамилию мэра. – А у нас в Российской федерации царь Дмитрий Медведев правит.
- Что за така Педерация? – удивились крестьяне. – И какой этот царь Димитрий? Мы про него слыхом не слыхивали.
- Да такой, нормальный царь, добрый даже! – ответил Писюлев. – Народ не жалуется.
- Ну, коли эдак, значится славно! – одобрил рыжий. – А как звать тебя, величать, добрый молодец?
- Имя-то у меня славное, нашенское, православное. Зовусь я Игорец- Удалой Молодец, - гордо предствился Писюлев.- А вас-то как кличат, мужички?
- Я Никодим, - ответил рыжий и указал на блондина. – Он Сысой, а это – Митрофан, Еремей и Зосима.
- Эх, мудреные у вас имена, так сразу и не запомнить! – сказал Игорец. – Так вот, Никодимушка, подскажи мне, где тут у вас можно на постой устроиться, желательно, чтобы с харчами! К старушонке какой-нибудь?
- К старушонке, говоришь? – Никодим задумался. – Есть тут у нас одна такая, божья старушка, Парамоновной кличут. Она тут недалече. Вооон, в том домишке с покосившейся крышей. Ты попытай счастья, авось не откажет! Ну, бывай, Игорец, Бог тебе в помощь!
- И вы, прощевайте, братцы! Благодарствую за вспоможение! – Игорец помахал рукой мужичкам и направился к покосившейся избушке на краю деревни.
- Эй, Паралоновна! Живо двери открывай, добра молодца встречай! – Писюлев замолотил кулачищами в дверь.
- Это хто тута шумит? – из-за трухлявой двери раздался скрипучий старческий голос.
- Поскорее отворяй, добра молодца встречай! Привечай да угощай! – не унимался Игорец.
- Сейчас сейчас, потерпи маленько! Сейчас я тебя на славу угощу! – дверь распахнулась и оттуда вылетела маленькая жилистая старушонка, одетая в потерявшие первоначальную форму и расцветку, лохмотья.
Бабка свирепо размахивала метлой, пытаясь огреть Игоря по башке.
- Бабулечка-красотулечка! Что же вы так сердитесь? Что кипятитесь? – умоляюще вопил Писюлев, успевая ловко уворачиваться от ударов.
Вскоре старушке надоело махать метлой, а может она просто устала. Парамоновна тяжко вздохнула и присела на крыльцо.
- Хто таков? – придирчиво оглядывая Игорца с головы до ног, спросила она.
- Я Игорец – Удалой Молодец. И швец, и жнец, и на дуде игрец! – радостно улыбаясь, представился Писюлев.
- Зачем пожаловал? – поинтересовалась старушка.
- На постой к тебе проситься пришел, бабушка! – улыбнулся Игорец.
- Баушка, да не твоя! – злобно ответила Парамоновна. На постой, говоришь?
- Ага, на постой, да с харчами! – добавил Писюлев.
- Ишь, с харчами говоришь? – старуха улыбнулась беззубым ртом. – А платить-то чем собираешься? Деньгами али натурой?
- Это как, натурой? – испугался Игорец.
- Натурой – это, значится, вещами да продуктами, - пояснила Парамоновна. – А ты шо подумал, охальник?
- Ну тогда давай - деньгами! – немного подумав, ответил Писюлев.
- Тады плати наперед. Кто тебя знает, будешь жить себе, да харчеваться, а потом только тебя и видали! Знаем мы таких! – пробурчала Парамоновна.- Ты проходь в хату, да плати денежки. А потом я тебе тюхвяк для спанья выделю, да кашей накормлю. У меня с вечера в печи котелок томится.
И правда, из-за заслонки пробивался восхитительный аромат горячего варева.
- Ох, как вкусно-то пахнет! – восхитился Игорец. – Я рюкзачок-то у вас оставлю, а сам за деньгами сбегаю, они тут недалеко, в лесу припрятаны.
- Ну, беги, беги! Одна нога здеся – другая тама! – одобрила Парамоновна.
Игорец выскочил на улицу и потрусил по тропинке в лес, вспоминая по приметам то место, где оставил пакет с одеждой и мешочек с монетами. Долго плутал Писюлев по лесу, проклиная, на чем свет стоит, кусты и деревья. Они казались все одинаковыми. Игорец никак не мог отыскать то самое место. И вот, когда, наконец, по едва заметным признакам он понял, что наконец-то пришел куда надо, то ни пакета, и тем более мешочка, под кустиком не оказалось.
- Ироды, супостаты! Ограбили! – заорал Писюлев во всю мощь своей луженой глотки.
Но криком, как и слезами, делу не поможешь. Он еще раз внимательнее обыскал кусты, но, увы. Вещи действительно пропали. Игорец, понуро повесив буйну головушку, потопал обратно в деревню.
- Ироды, супостаты! – заорал он, входя в бабкину избушку. – Слышь, старая, уперли у меня вещички да денежки! Непосильным и тяжким трудом заработанные, потом и кровушкой политые!
- Эх, милай! Не повезло тебе. Народ нонеча шустрый пошел, ничего без пригляду оставлять нельзя! – наставительно тряся пальцем перед носом Писюлева, сказал Парамоновна. – Чем таперя платить будешь? Могу вещички принять, али провиант.
- Вот берите свитер, и рубашку возьмите, а еще печенье, - Игорец выложил из рюкзака эти предметы. – Что-то тут как-то пустовато! Да ты что, бабка? Никак у меня в рюкзаке рылась? Ну-ка отдавай конфеты! Штаны мои и хлеб верни!
- Ой, Христос с тобою, батюшко! Прости меня дуру старую, бес попутал. Высунул свою башку рогатую окаянную из печи и говорит мне: «А поройся-ка ты, Парамоновна у странника в вещичках, авось что полезное для себя отыщешь». Вот я, дура и послушала! Прости меня, милай! – запричитала Парамоновна. – А вещички тебе не верну, пущай мы с тобой в полном расчете будем. Живи себе и харчуйся, сколь душа пожелает. Мне для хорошего человека ничего не жалко!
- Ну ладно, бабка, будь по-твоему! Положи-ка мне кашки и молочка плесни чуток. Оголодал я с дороги. А потом и постель мне постели, да помягче! – милостиво согласился Писюлев.
Довольный и сытый Игорец завалился спать на лавке у окошка. Старый соломенный тюфяк оказался тонким и жестким, лавка узкой и короткой. Но усталость взяла свое: вскоре усталый путешественник забылся крепким сном. И проснулся глубокой ночью. Было тихо, лишь сверчки звенели за печкой, и мирно посапывала спящая старуха. А тьма в избушки была такая, что хоть открой глаза, хоть закрой, никакой разницы. Писюлев попытался заснуть, но в этот раз не удалось, тогда он открыл глаза и принялся вглядываться в темноту. Вскоре он заметил нечто странное: заслонка русской печи приоткрылась, и оттуда полилось слабое зеленоватое свечение. Игорцу стало не по себе, но оторвать глаз от единственного светлого пятна он был не в силах. А заслонка, между тем, открывалась все шире и шире. И вдруг из-за нее показалась небольшая, похожая на поросячью, головка с острыми ушами, свиным пятачком и небольшими рожками. Глаза непонятного существа светились ярко-желтыми огоньками.
- Поросеночек! Хрюша! – тихонько, чтобы не разбудить Парамоновну, позвал Писюлев, и тут же в ужасе сообразил, что рожек-то у свиней не бывает, это у козлят да телят такие украшения на головах!
А неведомое существо уже полностью выбралось из печки. И теперь стало ясно видно, что это не поросенок. Оно уверенно передвигалась на задних ножках, украшенных острыми копытцами, а вместо передних у него были ручки, почти как человеческие, сзади волочился длинный хвост с пушистой кисточкой на конце. Существо сделало несколько шагов по комнате и нахально уселось прямо на постель Игорца, вальяжно закинув ногу на ногу.
- Кто таков? – с любопытством спросило оно, глядя немигающими желтыми зенками прямо в глаза Писюлеву.
- Я-то? – переспросил Игорец.
- Ты-то, ты-то! Ну? – продолжало допытываться существо, голос у него был странный, визгливый и тонкий, как у мультяшного персонажа.
- Я Игорец – Удалой Молодец! – ответил Писюлев. Его голос слегка дрожал с перепуга. – А вы кто?
- А неужто, ты не догадался? – захихикало создание.
- Нет,- чистосердечно признался Игорец.
- Так знай же, чужеземец, я Бес Бесович, он же Анчутка Беспятный, он же Козлоногий, Нечистый и Лукавый, слыхал про такого? – горделиво представилось существо.
- Да вроде, слыхал. Только не убивайте меня, пожалуйста, я сюда отдыхать приехал, никого не трогаю, - жалобно пролепетал Писюлев, натягивая до самых глаз стеганое бабкино одеяло.
- Ну ладно, убивать не буду, я сегодня добрый! – милостиво согласился Бес. – А что ты мне за это дашь, или какую службу сослужишь? Сам понимаешь, в наше время задарма ничего не бывает!
- Ага, и в наше – тоже, - угодливо осклабился Игорец. – Вот посмотрите в рюкзаке, берите что хотите, только в живых оставьте, не губите душеньку православную!
Писюлев вынул из-под лавки рюкзак и развязал тесемки. Бес с интересом принялся копаться в игорцовых пожитках.
- Да уж, тут, похоже, все самое ценное уже выбрали до меня. Старая карга Парамоновна, чертова бабка, свои жадные ручонки сюда запустила! Ну ладно, что-нибудь себе присмотрю, - Анчутка алчно схватил пачку импортного печенья и, с наслаждением понюхав, отложил в сторону. Вскоре туда же перекочевал праздничный костюм-тройка, свитер, тот который почти совсем новый, все мясные и рыбные консервы в жестяных баночках и последняя плитка шоколада, не замеченная старухой. Все это добро Нечистый аккуратно упаковал в красную футболку Писюлева, связал узлом и закинул на плечо.
- Ну, ладно! Бывай, Игорец! Еще увидимся, - он одним длинным прыжком скакнул до печки и скрылся в ее недрах, аккуратно закрыв заслонку.
- Спасибо! Всего вам доброго, - прокричал Игорец ему вслед.
- Ах да, совсем забыл. – Заслонка приоткрылась, и поросячья мордочка снова высунулась наружу. – Завтра не забудь на ярмарку сходить. Будет много интересного!
- Спасибо, обязательно схожу! Я люблю ярмарки, - Игорец вспомнил, как они втроем, вместе с Шпокси и Чмокси веселили честной народ на Фуксийских базарах.
«Эх, хорошие были времена!» - мечтательно подумал Игорец. Так, предаваясь сладким воспоминаниям, он заснул.