Русская армия накануне сражения.
(продолжение).
Корпуса 2-й русской армии продолжали марш в Восточную Пруссию. К вечеру 23 августа, в то время когда части 15-го арм. корпуса завязали бой с 37-й герм. пех. Дивизией (о чем речь пойдёт позднее), прочие корпуса армии вышли: 6-й арм. корпус - в район Ортельсбург и севернее; 13-й арм. корпус - в район Омулефофен, Валендорф; 2-я пех. дивизия - Дитрихсдорф; 1-й арм. корпус - в район Зольдау; 3-я гвард. пех. дивизия перебрасывалась по железной дороге первоначально в Цеханов, а затем в Млаву; части 6-й кав. дивизии - в район Хойнов, а 15-й кав. дивизии - в район Зелюнь. Все войска, достигнув указанных районов, имели лишь соприкосновение с мелкими разведывательными партиями немцев, отходивших на север и северо-запад под давлением русских разъездов.
В книге «Августовское сражение 2-й русской армии в Восточной Пруссии (Танненберг) в 1914 г.» историк Н. Евсеев так описывает обстановку на ТВД:
«В то время, когда командование 8-й герм. армии располагало русскими радиотелеграммами и имело более или менее прочную и быстро действующую связь со своими войсками, штаб 2-й русской армии работал в тяжелых условиях связи.
Оторвавшись от корпусов на пять переходов, при разбросанности их на широком фронте, штаб армии поддерживал связь с корпусами летучей почтой (конными ординарцами). Телеграфная связь работала неисправно, часто рвались провода. Пользование радиотелеграфом осложнялось необходимостью шифровать текст, на что тратилось много времени, а кроме того, возможные ошибки в шифровке еще более удлиняли передачу распоряжений и прием донесений. Авиации не хватало даже для ведения воздушной разведки. Несколько автомашин, имевшихся в штабе армии, не могли обслужить все корпуса, тем более что по песчаным проселкам машины не могли ехать».
Как вам нравится организация связи между штабом армии и подчинёнными ей корпусами при помощи ординарцев, СКАЧУЩИХ НА ЛОШАДЯХ, с донесениями и приказаниями?! Да ещё в условиях отрыва штаба армии от этих корпусов на ПЯТЬ ПЕРЕХОДОВ?! Для войн наполеоновской эпохи – это было нормальным делом. Но столетие спустя, против отлично подготовленной и технически оснащённой германской армии, ТАК воевать было нельзя. Заготовить телефонные провода – не удосужились, шифрами пользоваться не научились, зато приняли «мудрое» решение передавать оперативные приказы и донесения ОТКРЫТЫМ ТЕКСТОМ. Мощность русских радиопередатчиков была такой, что их сообщения перехватывали не только немцы, но даже наша радиостанция в крепости Брест-Литовск, находившаяся в глубоком тылу от линии фронта. На такую передачу секретных приказов клером НИКТО в русской армии внимания не обратил. Только когда была образована комиссия для следственного разбирательства о причинах поражения армии ген. Самсонова, это было, наконец, доложено в Ставку.
В штате наших корпусов имелись аэропланы, но русское командование толком не знало, как их использовать на войне. Не было организовано планомерной воздушной разведки, и даже передачи срочных донесений, в отличие от немцев, не догадались использовать аэропланы наши полководцы…
Командующий фронтом генерал Жилинский ещё 21 августа потребовал, чтобы "начавшееся наступление корпусов 2-й армии велось самым энергичным и безостановочным образом". При этом выразил недовольство нерешительностью генерала Самсонова.
Командующий 2-ой армией днем 10/23 направляет в штаб фронта телеграмму. В ней генерал Самсонов просит разрешения Главнокомандующего С.-З. фронтом, изменить требование директивы наступать на фронт Растенбург-Зеебург, ориентируя дальнейшее наступление 2-ой армии на фронт Алленштейн-Остероде.
Более того, генерал Самсонов 23 августа командировал генерал-квартирмейстера штаба армии в Белосток, дабы личным докладом начальнику штаба главного командования выяснить назревший вопрос о перемене направления наступления 2-й армии.
Мотивы, побуждавшие изменить направление движения 2-й армии на Алленштейн, Остероде, состояли в следующем:
1) это направление не уклоняло армии от поставленной ей задачи - отрезать противника, отступавшего перед армией ген. Ренненкампфа, от сообщений с Вислой; оно даже более обеспечивало возможность выполнения этой задачи, так как выводило армию глубже в тыл противника;
2) в случае необходимости движения впоследствии на запад, в сердце Германии, это было бы легко сделать с направления через Алленштейн, Остероде и очень трудно - с направления через Растенбург, Зеебург;
3) наконец, при движении на фронт Алленштейн, Остероде армия могла базироваться на железную дорогу от Млавы, что представлялось весьма важным для правильной организации тыла.
Однако, до получения указаний главнокомандующего фронтом ген. Самсонов не считал себя вправе отступать от первоначальной директивы. Поэтому распоряжения на 24 августа были отданы лишь по получении директивной телеграммы главнокомандующего за № 3004.
Телеграмма Самсонова вызвала неудовольствие генерала Жилинского. Командующему 2-ой армией было высказано порицание за неисполнение директивы фронта и вслед за тем была послана телеграмма № 3004 следующего содержания:
"Германские войска после тяжелых боев, окончившихся победой ген. Ренненкампфа, поспешно отступают, взрывая за собой мосты. Перед Вами противник оставил, повидимому, лишь незначительные силы. Поэтому, осадив один корпус у Сольдау и обезпечив левый фланг надлежащим уступом, всеми остальными силами сами энергично наступайте на фронт Зенсбург-Алленштейн, который предписываю занять не позже 12 августа. Движение Ваше имеет целью наступление навстречу противнику, отступающему перед армией ген. Ренненкампфа с целью пересечь немцам отход к Висле".
«При чтении этой телеграммы, прежде всего поражает то, что даже простая работа циркулем по карте показала бы, что предположение перехватить неприятеля, отходящего перед 1-ой армией, направляя 2-ю армию прямо на север, относится к области сплошной фантазии, отмечает Н.Н. Головин. Не менее фантастическим является и весь план гуляния поперек Восточной Пруссии с ее многочисленными железными дорогами, позволявшими немцам в течение небольшого числа дней создать в любом районе сосредоточение войск, достаточно сильное, чтобы отрезать армию ген. Самсонова. Обращает на себя внимание и то, что "фантазирование" ген. Жилинского и его штаба распространяется не только на свои войска, но и на неприятеля. "Перед Вами противник, повидимому, оставил лишь незначительные силы..." пишет ген. Жилинский, между тем как он и его штаб не имели абсолютно никаких данных для подобного утверждения
. В действительности происходит совсем обратное. Во-первых, против 2-ой армии с самого начала были силы равные четырем пехотным дивизиям и, во-вторых, 10/23 к XX германскому корпусу уже подошла 3-я резервная дивизия, подходила бригада ген. Мюльмана и начали подходить головные эшелоны 1-го германского арм. корпуса; над левым флангом 2-ой армии заносился могучий кулак противника. Казалось бы, что чем выше военноначальник, тем в большей степени он должен избегать высказывать голословные заключения. Иначе он может лишь сбить с толку своих подчиненных.
Но одним из неразрывных свойств "стратегической фантастики" и является то, что она делает военноначальников глухими к требованиям обстановки. Свое упорство действовать вопреки последней они ошибочно принимают за проявление воли, а донесения подчиненных, непосредственно ощущающих реальности обстановки, они принимают за признак нерешительности. Так было и в разсматриваемом нами случае. Сведениям о неприятеле, собранным штабом 2-ой армии, в штабе фронта не верили; их считали преувеличенными. Такое же отношение вызывали и постоянно повторяющиеся донесения ген. Самсонова об утомлении войск и о неустройстве тыла. Это тоже считалось проявлением со стороны ген. Самсонова "слабости". Вследствие этого, сообщая телеграммой № 3005 генерал-квартирмейстеру Ставки ген. Данилову о подтверждении приказа, данного ген. Жилинским ген. Самсонову, продолжать наступление в северном направлении, Начальник штаба фронта начинает свое донесение словами: "Главнокомандующий указывал генералу Самсонову на нерешительность его действий..."
Упорство, с которым немцы вели бой с нашим 15 арм. корпусом (под Орлау 11/24 августа), встревожило Самсонова. Он понимал, ЧТО готовятся предпринять немцы: сдерживать русскую «Наревскую армию» с фронта и парировать ее наступление сокрушительным ударом с запада (из района Сольдау) во фланг и в тыл…
«Но генерал Жилинский не внял этим опасениям, писал А.А. Керсновский. Для него положение было ясно. После Гумбиннена немцы отступили, разумеется, в Кенигсберг. Другие бегут к Висле, и надо поскорее перехватить им отступление. Самсонов непозволительно медлит и мешкает, и этого он, Жилинский, более не потерпит. И на представления командовавшего 2-й армией об усилении противника перед его фронтом главнокомандовавший Северо-Западным фронтом ответил ужасным, неслыханным, немыслимым для офицера оскорблением: «Видеть неприятеля там, где его нет, — трусость, а генералу Самсонову быть трусом я не позволю!» Фраза эта была сказана офицером, слышавшим лишь на маневрах стрельбу, про другого, получавшего еще кадетом солдатского Георгия и заслужившего 4-ю и 3-ю степень в Маньчжурии…
Душевное равновесие генерала Самсонова было потеряно, и он предписал своей армии безотлагательно двинуться на север. Центральные корпуса — XIII, XV и часть XXIII (5 дивизий) — выводились на Алленштейн — Остероде, VI корпус на отлете прикрывал этот маневр справа, а I корпус в районе Сольдау обеспечивал уступом позади всю эту операцию слева.
Тем временем на правом фланге 20-го германского корпуса бешеным темпом высаживался 1-й армейский корпус для удара в левый фланг «Наревской армии», а с востока шли 1-й резервный и 17-й корпуса для удара по правому флангу. Гинденбург и Людендорф нашли директивы Северо-Западного фронта в сумке убитого русского офицера, перехватили незашифрованные русские депеши. Германские военачальники действовали наверняка: положив заслониться от Ренненкампфа конницей и ландвером, они все свои силы — 13 дивизий — двинули концентрически на разбросавшуюся русскую армию. Решив сбить два фланговых русских корпуса, они захватывали затем в клещи центральную группу (5 дивизий) и воспроизводили «Канны», как учил их граф Шлиффен. С русской стороны мы не видим никакого стратегического замысла. Штаб Северо-Западного фронта, а за ним и штаб 2-й армии, превратившийся в его послушное эхо, механически ставили войскам задачей овладение отвлеченными географическими объектами — рубежами «от сих включительно до сих исключительно». Разбросанные веером на фронте 120 верст корпуса генерала Самсонова шли навстречу своей судьбе, ничего не зная друг о друге и о противнике».
«В день, когда у Орлау-Франкенау заговорили пушки целых корпусов, писал Н.Н. Головин, - между штабом 2-й армии и штабом фронта происходил оживленный обмен телеграммами. К 10/23 августа, в штабе 2-ой армии имелись следующие сведения о неприятеле: на всем фронте он отходит, но более упорная задержка встретилась в районе к западу от Напиводского леса; осмотр убитых и пленных документально устанавливал присутствие ХХ-го корпуса, усиленного ландверными частями. Сопоставление всех собранных войсками данных о группировке неприятельских войск позволяло штабу армии представить своему Командующему армией картину, довольно близкую к истине".
Штаб 2 армии полагал, что к вечеру 23 августа все корпуса находятся на указанных им директивой линиях, но в действительности этого не было. Не получая от корпусов в течение дня никаких донесений, командующий армией считал, что они не встретили никаких препятствий к выполнению отданных накануне ночью распоряжений, а потому, получив вечером 23 августа директивную телеграмму главнокомандующего фронтом за № 3004, отдал соответственные приказания на 24 августа.
В 7 час. 30 мин. вечера 10/23 штаб 2-ой армии выпускает директиву № 4. Эта директива в точности выполняла оперативные требования телеграммы № 3004 Главнокомандующего. Но что интересно, так это то, что в первых строчках этой директивы можно прочесть следующее: "Противник, разбитый нашей 1-ой армией поспешно отступает от линии р. Ангерап, прикрываясь, повидимому, со стороны нашей армии частями ХХ-го корпуса в районе Алленштейна". Эти строки пишутся в то время, когда уже с 4-х часов дня у Орлау-Франкенау гремит многочисленная неприятельская артиллерия и когда целый русский корпус не в состоянии осилить оказываемое в 35-ти верстах к югу от Алленштейна сопротивление противника. К этому нужно добавить, что 10/23 днем в 1-м корпусе было известно, что летчик видел два бивака, по дивизии каждый. Подобное поведение штаба 2-ой армии можно объяснить только тем, что, находясь в хаотическом состоянии, он не смеет верить своим собственным сведениям и предпочитает оценивать обстановку глазами строгого начальства…
11/24 августа, получив сведения об отходе немцев с позиции Орлау-Франкенау, ген. Самсонов вновь телеграфирует в штаб фронта с просьбой об изменении операционного направления армии. Но опять речь идет не о наступлении на запад, а о том компромиссном решении, которое направляло армию на фронт Алленштейн-Остероде. На этот раз ген. Жилинский соглашается и его Начальник штаба ген. Орановский телеграфирует:
"Если удостоверено, что неприятель отходит на Остероде и в виду того, что отступление противника к Кенигсбергу не удастся перехватить, Главнокомандующий согласен на изменение направления наступления 2-ой армии на Остероде – Алленштейн…
Причину этого согласия можно усмотреть в сводке сведений о противнике, выпущенной штабом фронта 11/24 авг. (№3401), в которой написано: "На фронте 1-ой армии соприкосновение с противником потеряно. По словам жителей он отступает на Кенигсберг, частью на Растенбург"... Очевидно, ген. Жилинский и его штаб начинали прозревать, что перехватить 2-ой армией отступление 8-ой германской армии к Кенигсбергу невозможно…
«Разсматривая создаваемую группировку войск, можно сразу же обнаружить поразительную стратегическую нерешительность и боязливость самого Главнокомандующего Северо-Западным фронтом. Это резкое противоречие того, что "делалось", с тем, что "писалось", являлось прямым последствием неподготовленности к ведению крупных стратегических операций верхов нашего Генерального Штаба.
Нужно здесь указать, что 10/23 или 11/24 августа началась
перевозка частей 3-ей Гвардейской пех. дивизии (одна из дивизий XXIII-го корпуса) из Гродно к Млаве; в то же время было разрешено ген. Самсонову притянуть к ХXIII-му корпусу и 1-ю стрелковую бригаду из Варшавы. Но это усиление 2-ой армии при требуемой от этой армии быстроты действий являлось запоздалым, так как подкрепления никак не могли догнать главных сил армии.
Сама редакция приказания Главнокомандующего: "... но с тем, чтобы направление между озерами и Алленштейном было прикрыто корпусом с кавалерией, которую удобнее всего двинуть к Зенсбургу..." - могла только сбить и без того мало устойчивый в своих стратегических понятиях штаб 2-ой армии. И действительно: последний оставляет VI корпус в выдвинутом положении у Бишофсбурга, в 50-ти верстах от фланга армии. В результате 2-я армия в составе девяти пехотных дивизий разводилась веером на линии Бишофсбург (VI корп.), Алленштейн (XIII корп.), Остероде (XV и половина XXIII корпуса), Сольдау (I корп.), т.е. на фронт в 120 верст.
Фронтовое командование ничего не знало о противнике, оно так же мало знало о своих войсках, а если и знало их состояние, то игнорировало его.
Упустив из рук поводья управления 1-й армией, фронтовое командование как бы старалось восполнить это упущение излишней опекой над 2-й армией. Эта оперативная опека осуществлялась в отношении командующего армией нетактично, в оперативном отношении неправильно и самоуверенно, без знания и учета конкретной обстановки как на фронте 1-й, так и особенно на фронте 2-й армии.
В результате неправильных действий фронтового командования 2-я армия была разбросана, 6-й арм. корпус оставлен в качестве заслона в районе Бишофсбург, 13-й и 15-й арм. корпуса со 2-й пех. дивизией брошены на северо-запад для наступления, а 1-й арм. корпус оставлен в качестве заслона у Зольдау…
Что касается командования 2-й армии, то поставленное в положение дивизионной инстанции оно не имело права не только командовать подчиненными корпусами, но даже менять место расположения штаба армии. Само же армейское командование не знало о завязке сражения на р. Алле 23 августа. Не имея связи с корпусами, оно не могло своевременно узнать о положении на фронте, а следовательно, и отдать нужные распоряжения.
Таким образом, если немцы имели подробные сведения о положении русских из перехваченных радиограмм, то русские 23 и 24 августа не только мало знали о немцах, вернее имели неправильные (предвзятые) предположения об их действиях, но они плохо знали расположение и действия даже своих войск.»
Подгоняемый Жилинским, командующий 2-й армией в 17 ч. 30 м. 23 августа отдал войскам директиву (Приведена в сокращении):
"Противник, разбитый нашей 1-й армией, поспешно отступает от линии р. Ангерап, прикрываясь, повидимому, со стороны 2-й армии частями своего 20-го корпуса в районе Алленштейна.
1-я армия пpеследует отступающего.
2-й армии энергично наступать на фронт Зенсбург, Алленшейн….
24 августа корпусам занять линию Рильбен, Шефельсдорф….
25 августа линию Бишофсбург, Вартенбург, Алленштейн, Гогенштейн.
Корпусную конницу, поддержанную пехотой, выбросить за эту последнюю линию…
При выполнении операции войскам довольствоваться преимущественно местными средствами.
Командующий 2-й армией ген. Самсонов".
Обратите внимание в этой директиве на следующее:
- Самсонов, на основании сводок Фронта полагает (и сообщает своим войскам) что противник РАЗБИТ и ПОСПЕШНО отступает, что было СОВЕРШЕННО неверно и только дезориентировало подчинённых;
- Сведения о противнике даны в общих чертах, и неточно. В этот день войска XV-го корпуса сблизились с укрепленной позицией германского 20-го арм. корпуса у Орлау, Франкенау, а в Алленштайне накануне, т. е. 22 августа, начала высадку 3-я рез. дивизия, чего русские вообще не установили, вследствие отсутствия авиационной разведки;
Кроме этого, германский 20-й арм. корпус представлял не обычный двух-дивизионный, а почти пятидивизионный корпус;
И самое главное: войска 1-й армии не вели НИКАКОГО преследования оторвавшихся от них германских войск.
С приведенной директивой войска 2-й армии и начали "Танненбергское" сражение.
На схеме: дислокация русских и немецких войск накануне сражения.
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/04/14/353