Церковь святого Петра находится в самом центре. Только несколько сотен метров отделяют ее от сердца Вены – Собора Святого Стефана, мимо которого пролегал мой путь. И, конечно же, не смотря на то, что в моей программе он стоял в самом конце - в полночь там должны были начаться Грегорианские песнопения - пройти мимо я и не смогла.
В конце концов, это он – «Штеффи», как называют своего каменного любимца жители Вены, был виновником моего интереса к «Длинным Ночам Церквей». Это туда я случайно забрела два года назад, привлеченная колокольным звоном в столь странное время. Необычайная подсветка и огромный стилизованный бумажный ангел, в своем парении заполнивший весь собор, ошеломили меня тогда совершенно. Это в его правом нефе я впервые в жизни расплакалась от музыки, звучавшей под его величавыми сводами.
Кажется, с детства я обожала полифонию. В юности я практически не пропускала ни одного органного концерта в большом зале Ленинградской Филармонии. Я слышала эти фуги и хоралы в исполнении прекраснейших органистов разных стран в сопровождении других музыкальных инструментов и голоса и без. От Фрескобальди до Регера и Дюпре. Летом я не могла дождаться начала сезона. Но, плакать от музыки?!..
Это там, в Штеффи, два года назад, среди плеч и свечей, под белыми треугольниками ангельских крыл я плакала как ребенок, под хор и орган, ничуть не стесняясь своих слез. Это там я поняла, что духовная музыка, как бы прекрасна она не была, какими бы мастерами она не исполнялась, и какими бы знатоками не прослушивалась, настоящую мощь набирает там, где она должна звучать. То есть в храме. И дело тут не в архитектурной акустике. Ее можно обеспечить. Дело в акустике духовной, которая, появляясь откуда-то, заставляет вибрировать наше сердце.
В общем, решив, что я «только на минуточку загляну внутрь», я влилась в поток людей, стремившихся в высокие двери собора Святого Стефана. В это время в его программе была заявлена медитация. Войдя я не сразу не поняла, что происходит. В соборе было почти темно. Даже великолепный алтарь был подсвечен бледнее, чем обычно. Огромное деревянное распятие, висящее в середине зала и подсвеченное обычно даже днем, окутывала темнота. Тускло светились экраны мониторов, расположенных в боковых нефах. Где-то впереди дивно и виртуозно, но в тоже время спокойно звучала гитара. Ей вторил нежный чистый голос...
И вдруг, вспыхнув у алтаря, пробежал по стенам цветной луч лазера, рассыпавшийся веером над моей головой. Один, потом другой. Менялись его цвет и форма проекции на стены. «Но почему они делают упор на вход?», - подумалось мне: «Орган?» Но там было все как всегда. Я оглянулась внутрь собора. Под прекрасные звуки музыки в сверкающих лучах света мне навстречу летел Христос! Беспрерывно меняющие цвет лучи, казалось, несли его на себе!
Сколько раз в эту ночь я чувствовала Его присутствие! Не Он ли вел меня за руку от одного открытия к другому? Не Он ли столько раз согревал мне сегодня душу и заставлял ее парить? И душа моя, казалось, понеслась к Нему навстречу. Вверх! Вверх! Под купол! В сверкание лучей!
Вокруг шумела толпа, но она мне не мешала. Она казалась нереальной. Реальностью были только трое. Христос, я и музыка! Пока она звучала, я не двинулась с места. Я просто была не в силах шевельнуться. Я была ошеломлена, но не раздавлена. Скорее, мне провели реанимацию.
Трезво зазвучавший голос, пригласивший к какому-то обсуждению, напомнил мне, что я – человек неверующий и вообще собиралась совсем в другое место.
Никем и ничем больше не отвлекаемая я быстро и целенаправленно шла к церкви Святого Петра. Моя ненасытная душа просила Баха. Почти математической полифонии, способной разложить мое смятение по полочкам гармоний. По сведеньям программки концерт уже давно начался, оставалось только надеяться на сегодняшнее умопомрачительное везение.
Церковь Святого Петра сверкала всеми своими огнями и позолотой. Задуманная с самого начала в стиле Барокко, построенная в течение 30-лет, и больше практически не перестраивавшаяся, она расфуфырилась всеми своими ангелочками и завиточками, подкупая чистотой стиля. По случаю Ночи Церквей перед боковыми алтарями были выставлены работы молодой русской художницы, не без успеха пытающейся передать свое восприятие библии в современных красноватых полотнах. Как ни странно, они совсем не ссорились с классической помпезностью алтарей.
Мне опять повезло, я попала как раз в перерыв между двумя пьесами. И поэтому смогла спокойно выбрать себе удобное место. Церковь была уже почти пуста. Время неуклонно приближалось к полуночи – времени для европейского жителя достаточно позднего. Поэтому мне ничто не мешало спокойно наслаждаться пышной гармонией собора. У меня просто язык не поворачивается назвать это величие «церковью»! Если бы не существование Собора Святого Петра в Риме, церковь эта, безусловно, заслуживала бы это звание, но... Не судьба ей, одним словом.
Мощно заявившие о себе трубы органа напомнили мне о цели моего прихода. Это был не Бах. Впрочем, честно говоря, это было и не важно. Полифония и звуки органа как нельзя лучше вписывались в этот роскошный и чем-то даже кокетливый зал, казалось, карабкающийся к небу по ступеням своего купола. Они прекрасно вписались в состояние моей души, укачав ее как дитя в колыбели и одновременно поставив мощный заключительный аккорд на моем сегодняшнем общении с Небесами.
Ибо когда орган замолчал, я услышала тихий мелодичный звон. Это из меня как из перенасыщенного раствора выпадали кристаллы впечатлений. Поэтому я очень легко дала себя уговорить продолжить возникший разговор об органной музыке, отказавшись от грегорианских хоралов. На хоралы меня уже не хватало...
Зайдя в легендарное венское кафе «Хавелка», я с удивлением и радостью увидела там многих своих товарищей по «церковному марафону». Сидя за бокалом вина или кофе они тихо разговаривали. Опять возникло необъяснимое ощущение общности и братства. И покоя. И задумчивости.
Только что пробило полночь. Кафе «Хавелка» знаменито не только как место встречи творческой интеллигенции и своей трогательной историей, но и тем, что по многолетней традиции ровно в полночь там пекут особые булочки с повидлом – «бухтельн». Поэтому многие посетители кафе почти одновременно получили их к столу. Булочки сделаны так, что их неминуемо приходится делить на части.
Казалось, что в честь окончания этой удивительной ночи, мы все вместе преломили хлеб.