Эта чисто итальянская история сотворилась в старинном немецком городке Штаде в доме моих родных — Светланы и Давида Роммель. Светлана была первой слушательницей, советчиком и самым моим мудрым критиком "Сиделки", а поскольку текст ей понравился, я с благодарностью и любовью посвящаю ей свой рассказ.
"Сицилия — ключ ко всему."
Гёте
С тех самых пор, как на прошлое Рождество сыновья Маццони прострелили дону Таррагоне обе коленные чашечки, у того почти сдали ноги и совершенно отказали мозги. Едва выписавшись из лучшей реабилитационной клиники Энна, он отправился на озеро Пергуза в компании самой высокооплачиваемой тройи провинции Джильды Аддио. Недавно Джильда обрела скандальную славу, выступив по национальному телевидению в защиту группы обезумевших палермских феминисток, организовавших сообщество "Аддиопиццо". Надо ли говорить, что отныне все стали называть её Джильда Аддиопиццо. Или даже просто Джильда Пиццо.
— Пресвятая мадонна!!! — возопила младшая дочь и единственная оставшаяся в живых наследница Таррагоне, едва заслышав новость. — И что ж теперь?! Лучше бы уж малыш Флавио целился лучше.
Дон Таррагоне — больше известный на Сицилии как дон Драгоне — пару лет назад доверил управление всеми делами семьи Анне-Марии, своей дочери от покойной супруги покойного дона Маццони Розальбы-Инессы. Девушка оказалась достойной отца и матери, а также мужа своей матери Лукки-Эрнесто Маццони. Что, впрочем, и неудивительно, учитывая кровь, воспитание, воздух и огненную глотку Этны.
Эннио — нынешний дон Маццони — в ответ лишь подёргал себя за серёжку и устремил на сестру смеющиеся материнские глаза цвета застывающей солнечной лавы.
— Ну, ты, сдаётся мне, ещё так ничего и не понял.
— Да ладно. Пусть старый дон повеселится, недолго ему осталось. Джильда Пиццо, переплывающая Пергуза в купальном костюме Евы — а-ааа, будь я проклят... если бы не желал оказаться на месте дона Драгоне! Да что я — пол-Италии!
— Пол? Ты хотел сказать, вся?! Вся кобелиная рать Италии.
— Ну, да, сестричка. А что? Завидуешь Джильде — ещё бы: у самой-то ни буфера, ни кормы... Могу представить, как тебе, безо всего положенного Господом, найти охотника положить тебя на лопатки... А-ааааа, тварь бешеная! Убьёшь ведь, кто тебя слушать станет...
— Похотливый болван!
— Я — дон Маццони, сын твоей матери.
— Ну, да, и как же я забыла, что наша мамочка тоже была шлюхой. Теперь понятно, почему ты без ума от шлюх. Хотя без ума ты и без шлюх. Жаль, Флавио всё досталось – и ум, и сила...
"Интересно, сколько времени понадобится Джильде Пиццо, чтобы обобрать старого дракона — неделя, день или два..." Не то чтобы Анна-Мария особенно переживала по поводу чековой книжки отца, понимая, что на его счету не так уж и много по её меркам наличности. Анну-Марию беспокоила коллекция бриллиантов, перстень из которой отец подарил ей на конфирмацию. Ещё тогда девушка была поражена размером и чистотой камня, великолепием оправы... Позже она получила серьги и ожерелье, ещё позднее браслет и кулон. Осталось самое ценное, по словам отца — легенда, искусительный кошмар и кровавая мечта коллекционеров после первой мировой войны — алмаз более чем в 134 карата.
Уж как только Анна-Мария ни упрашивала дона Драгоне передать ей на сохранение камень, где только ни искала тайник... Правда, сама Анна-Мария к тому моменту перестала вызывать доверие даже сама у себя - что ж тут невероятного, что старый дракон отказывался одарить дочь последним своим сокровищем... Её люди не спускали глаз ни со старика, ни с его тщательно отобранных и проверенных поверенных и адвокатов по всему миру. Более сорока человек в результате жесточайших пыток лишились голоса, слуха, репродуктивности и не только... Более восьмидесяти — заточено в тюрьмы по всевозможным обвинениям, искусно сфабрикованным Коза Ностра. Да только всё без толку.
"Ну что ж, если отец отправился на озеро Пергуза вдвоём со шлюхой, значит, его дела совсем плохи. Раньше он бы прихватил с собой не меньше дюжины шлюх. А что это означает? Только одно — пришло время. Итак, алмаз где-то рядом. Либо у отца, либо у Джильды, либо где-то поблизости."
— Здравствуй, папочка!
— Здравствуй, дочка.
Дон Драгоне, ещё несколько минут назад резвившийся на полянке перед озером на пледе в чем родился 71 год назад, с трудом, хотя и без посторонней помощи перевернулся на живот и набросил на себя шёлковое покрывало. Женщина, составлявшая ему компанию, тоже перевернулась на живот, расправила груди левой рукой, а правую протянула вверх и дружелюбно уставилась на Анну-Марию. При этом она смешно и грациозно прогнулась назад, отчего стала сильно напоминать какой-то античный образ. Шёлкового покрывала на неё никак не хватило.
— Здравствуйте, донна. Меня зовут Джильда Аддио.
Анна-Мария, поморщившись, коснулась пальцев Джильды.
"Надо было захватить с собой придурка Эннио, вот уж кто бросился бы пожимать ей не только руки..."
— Джильда, девочка, можешь одеваться. Или ступай ещё поплавай, только будь осторожнее, не слишком мути воду, иначе водолазам будет очень нелегко выполнить свою работу. Бедняги...
— Может, и ты оденешься, папа?
— Да-ааа, сколько мы не виделись, дочка? Похудела, подсохла, словно сухарик для панировки. А я вот, как видишь, не скучаю...
— Да уж вижу.
— Рано ты, рано... Думаю, неделька-другая — найдут. Я нанял всех сицилийских водолазов. Кстати, не забудь оплатить счета, я переслал их тебе вчера вечером. А главное, сиделке моей заплати, пожалуйста. Две недели плюс чаевые. Наличными, ей нужны наличные. Видишь, ей даже надеть нечего... Так голая и ходит.
— Стоп. Ты чего, отец, выкинул камень в Пергуза?!! — Анна-Мария от неожиданности оступилась и повалилась рядом с доном Таррагоне.
— Почему выкинул, спрятал, — старого дракона подбрасывало от смеха.
— В озере?!
— В озере. Правда, отличная идея?
— И теперь все от последнего водолаза до твоей ...сиделки знают, что они ищут?
— Ну, да! Здорово я придумал? В том-то и соль, все знают, что все знают — а потому никто и не украдёт.
— О-ооо, а я-то считала, что Эннио мне брат только по матери, но теперь убедилась, что и по отцу тоже. Поеду обрадую. А я-то гадала, в кого он... Мамочка умная была, да и покойный дон Маццони тоже. Хотя... если бы он был неглуп, не позволил бы прихлопнуть себя раньше, чем ты превратился в полного идиота.
— Уже уезжаешь, дочка? Жаль, жаль — вода чудесная, а какой воздух... Но ты приезжай через недельку-другую... вот увидишь... Деньги, деньги для моей сиделки не забудь оставить.
— Столько? — Анна-Мария достала бумажник и вытрясла всю наличность на траву. — Три тысячи хватит?
— Что ты! Она же — платная сиделка. Это бесплатной, в больнице, можно было на чай, а моей Джильде... Что ты?!! Не даром же она должна работать... Мы — известные люди, уважаемые люди, нас вся Сицилия... как можно, дочка!..
— Так... у меня ещё пятьсот евро наличных — и всё, даже пиццы в дороге не купить, ты же знаешь, по карточкам в дорожных ресторанчиках деньги не принимают. А снять до ближайшего города негде.
— Ну, ладно, ладно... Давай так. Вот пусть будет пока три тысячи четыреста сорок ...шесть, остальное забери, и мелочь тоже возьми, а потом когда приедешь, привезёшь ещё.
Анна-Мария, пошатываясь от пережитого гнева, помчалась к машине. По пути она чуть не сбила с ног Джильду в белом коротком халате на голое тело. Джильда ловко катила инвалидную коляску, украшенную воздушными шарами и лентами, направляясь к полянке, где всё ещё смеялся и напевал её отец.
"Вот чёрт, у старого дракона сегодня день ангела, — внезапно усмехнулась Анна-Мария. — Ну да! Хотя... где ж это видано, чтобы драконы имели ангелов... Или ангелы имели большие сиськи... А впрочем, отцу очень повезло с Джильдой, Эннио-то дурак дураком, а прав."
Джильда помогла дону Драгоне подняться и пересесть с пледа в коляску. Она укутала его шёлковым покрывалом, перекинув ткань на плечо, как у римского патриция. Украсила голову венком из настоящего лавра. Но драгоценный шёлк не слушался и соскальзывал. Тогда Джильда достала из кармана халатика старинную очень красивую брошь, подаренную ей утром доном, и закрепила у него на плече.
___________________________________
Troia (сицил. просторечн.) — куртизанка.
Cообщество "Аддиопиццо" — отважные женщины, отказавшиеся платить мафии откупные за услуги по крышеванию.
Флорентиец — легендарный алмаз, принадлежал семейству Медичи, затем в XVIII веке продолжил свою историю в короне Габсбургов, затем в броши. С 1914-го года его дальнейшая судьба неизвестна.