ПЛАЧЬ по Кутомаре
А по небу седому бежала зараза-луна.
Путал ветер-бродяга траву под копытом коня.
Я скакал по степи и пытался его обогнать.
Ветер громко хрипел, обгоняя меня.
Вот хребет предо мной. Я коня расседлал.
Отпустил черногривого непыль жевать,
Сам склонился у старой тропы отдохнуть,
Отлежаться в ночной тишине и немного поспать.
Ты, бедовая, вечно больная моя голова.
Никогда не позволишь мне заново жизнь начать,
Память судеб чужих, словно полог, лежит на плечах.
Пеленающий полог, из тех, что нельзя разорвать.
Соткан полог из слез тех, кто пал средь степей,
Кто тележку толкал в рудниках, кандалами звеня.
Из повисшего крика на тонких каленых штыках.
Из колодок на язвенных битых ногах.
Из костей, что лежат на тропе под ногой у меня.
Из граничных коротких жестоких боев,
Песен странных, зовущих куда-то вперед.
Из великих и глупых, но властных идей.
Из речей ныне канувших в лету вождей.
Где-то окрик солдата, ведущего горестный строй,
Кандалами гремящий о тонкие грани камней.
Нитью тонкой вплетен в него сломленный плач,
Полный вечной печали, невест, матерей,
В рудники проводивших любимых своих сыновей.
Конь бродил средь кустов, ночь катилась к утру.
Я же просто лежал, прижимаясь к стволу
Старой белой березы, кривой и больной,
Понимая, как долог был путь предо мной.
А на утро утес я вдали увидал.
Мимо камня сего черный путь пролегал.
На вершине утеса кольцо вбито в твердь
Из металла каленого толще руки.
Замыкалась кандальников общая цепь на кольцо
Из железной каленой тоски.
Кутомара небольшой поселок среди сопок Калганского района. Теперь там только фундаменты поросшие лесом, да шурфы засыпанные а при царе там был рудник, куда сгоняли кандальников самых-самых и они добывали там серебро и другие сопутствующие металлы. Это называлось Гиштап или по-современному этап. Дорог в то время не было, есть только заросший лесом тракт, его называют Екатерининским. Но мне кажется, что он не Екатеринский вовсе, их ведь много в Забайкалье трактов, таких, было.