1. Святозар
Как-то раз, примерно в 12-м веке, в начале августа, отважный княжеский дружинник, бесстрашный витязь Святозар, загрустив от пьянок, скуки и одиночества, отправился в путешествие – искать себя, а заодно немного отвлечься. Шел он, шел, долго ли коротко ли, и не заметил, как лес стал темнеть, мрачнеть и становиться, прямо скажем, трудно проходимым. Глубокая задумчивость и общее тоскливое состояние гнали путника вперед, и Святозар продолжал неуклонно идти, разводя руками раскидистые ветви, перешагивая через мшистые бугры и снимая с лица навязчивую паутину. Когда он, споткнувшись о череп оленя, наконец, очнулся от мыслей своих печальных, то обнаружил, что вокруг стало совсем непролазно. Витязь собирался уже было повернуть назад, как вдруг услышал женский голос. Голос напевал незамысловатую, но симпатичную мелодию, и Святозар пошел на него, ведомый жаждой новых ощущений.
Продравшись сквозь колючую завесу из ветвей и паутины, очутился дружинник на поляне. Прямо перед собой увидел он женщину. Она собирала травы. То ли красоты женщина была неописуемой, то ли бес витязя попутал, но решил он с ней немедленно подружиться. Только вот одно обстоятельство мешало Святозару сосредоточиться – неподалеку на пеньке сидел спутник женщины, русобородый красавец волхв Лель. Лель улыбался единственному лучу солнца, пробивавшемуся сквозь густые деревья, блестел золотыми кудрями и самозабвенно перебирал струны гуслей, как бы аккомпанируя женщине. Однако желание познакомиться возобладало над сомнениями, и витязь точным ударом в лоб вырубил любимца богов, совсем нестарого еще красавца Леля, потом задрал женщине юбку, прижал ее щекой к дубу и представился, как говорится, чем бог послал.
К моменту, когда знакомство завершилось, и Святозар подтянул штаны, гусляр Лель пришел в себя и увидел, что кроме луча солнца и женщины на полянке есть кто-то еще. Лель все достаточно быстро понял, ведь он был волхвом, и стал что-то говорить дружиннику про свою богоизбранность, про браки, которые заключаются на небесах… . Не дослушав до конца, витязь подошел и пнул волхва в область паха своим добротным кожаным сапогом. Затем он сообщил женщине, что берет ее с собой – она будет отвлекать его песнями от тяжелых мыслей и вечерами готовить суп.
Мудрец же, сложившись от неприятных ощущений, вознес взор куда-то ввысь – так высоко, насколько хватило ему воображения, и принялся проклинать витязя, а заодно и весь его род.
- О, Боги! – возопил Лель, простирая руку с гуслями в небеса, – как можете вы видеть все это и безмолствовать?! Некому отомстить за меня!
Но небеса отозвались лишь противным карканьем вороны. А витязь обернулся и поморщился брезгливо.
- Это ведь я! - не унимался Лель, - ваш любимец и верный воспеватель! На кого покинули вы здесь меня и подругу мою… Агафью?! Убейте ирода страшной молнией прямо сейчас!
Небеса сделали вид, что их это не касается и посыпали сверху на Леля мелкими иголками с высоких елей. А Святозар обернулся на вопли волхва и стал приближаться, насупив густые рыжие брови. Гусляр весь сжался и быстро прокричал своим прекрасным, но срывающимся баритоном:
- Будь ты проклят, паук богомерзкий, и весь твой паучий род вплоть до двадцатого колена! До двадцатого колена! Сдохни! Сдохни! Сдохни!!! – едва успел закончить Лель, как получил еще один удар в пах, упал под куст можжевельника и затих.
А женщина Агафья с незаконченным гербарием, едва заметно улыбнулась и последовала за сильным и уверенным в себе Святозаром, чтобы кормить его супом и развлекать импровизированными мелодиями. По возвращению домой, женил Святозар на себе Агафью, и стали он жить поживать, да огород выращивать. А о проклятии волхва больше и не вспоминали.
2. Рипей
Алексей Рипей, менеджер по продажам московской компании «Железный софт» приехал после работы в свою полупустую квартиру с тоской на сердце. Детей у него не было, а жена, лежа на диване в наушниках и видеоочках, программировала себя на достижение амбициозных целей и обретение материальных ценностей по модной методике.
Рипей поужинал и вышел на балкон. Был август. Шел мелкий дождь. Тучи были похожи на огромные ватные тампоны, которыми вытерли пыль, или скорее даже на подушки, которыми вытерли ступеньки в подъезде, какие-то ватно-мясистые и неопрятные. Рипей долго стоял, курил, и думал о том, что такое небо будет висеть над этим городом вечно и ничего никогда не изменится. Все остановилось, заиндевело и окаменело в ступоре. Обычно в такие периоды Рипей хотел, чтобы наступил Конец. Он был уверен, что тогда чувствовал бы себя наилучшим образом. Он мог подолгу представлять себе, как начинается паника, люди выскакивают из автомобилей, бросаются к окнам в офисах, где-то орет сигнализация, визжат женщины и дети, мужики с глупыми выражениями лиц пытаются оставаться мужиками. «Что это?» – спрашивают их жены и дети. - Это гроза?» «Да, это гроза…» - неуверенно отвечают мужики - спутники жизни и опоры в Концах. А Рипей ходит среди всего этого с гармонией на губах и в сердце, и знает, что это не гроза и не землетрясение, не какой-то там смешной и нелепый взрыв атомной станции, не падение всех самолетов и не крушение всех поездов на свете сразу. Это просто пришел Конец. Тотальный и необратимый.
Рипей, пульнул бычком в сторону детской площадки, на которой гундели малолетние токсикоманы и вернулся к действительности. Итак, поединок с начальником склада Геннадием Иришваном был назначен на субботу, 16.00. Разумеется, было решено сохранить все в тайне, чтобы слухи не докатились до службы безопасности «Железного софта». Начальник СБ хоть и носил фамилию Миролюбов обязательно бы все испортил по долгу службы и не смотря на то, что Рипей подарил ему недавно для коллекции гонконгские деньги - полиэтиленовые и смешные.
Что касается Иришвана, то ему было пятьдесят пять, и до прихода в компанию он руководил строительством военных объектов со всеми вытекающими отсюда травмами мировосприятия. Мужчина он был широкоплечий, крепко насаженный на короткие, поскрипывающие суставами ноги, с угрюмым перезрелым лицом, сморщенным и подвижным, словно мягкий грецкий орех.
Когда Иришван злился, складские менеджеры щурились и подавались назад. Его глуховатый матерный крик моментально парализовывал психику у подчиненных и каждый ощущал себя аморфным бандерлогом и бесхребетным дрищем накануне великого и фатального коитуса. Почти каждый в такие минуты обнаруживал в себе что-то женское – такое брутальное либидо изливалось из этих прокуренных легких. Однажды в приступе гнева Иришван пробил кулаком дверь, которая соединяла его кабинет с переговорной. Не то, что бы насквозь – но пролом получился впечатляющим. По крайней мере, двое или трое видели дыру своими глазами и пустили по офису будоражащий слух. Как результат, начальника склада стал бояться даже беспощадный и циничный Миролюбов.
Конфликт, произошедший между Иришваном и Рипеем имел обычный рабочий характер и совершенно не имел отношения к истинной причине. А она лежала как раз в сфере принципиальных разногласий, которые часто даже не произносятся вслух, но ими пронизана вся атмосфера. В общем, во время спора, Иришван в порыве эмоциональных конвульсий схватился за свою знаменитую биту для игры в городки и с грохотом опустил ее на пол. Эту биту он получил за победу на открытом чемпионате тульской области и гордился ею до безумия. От удара об пол сотрудники за стенкой мгновенно вспотели. Но только не Рипей. Нордический менеджер по продажам убрал мизинцем ресничку из уголка глаза и, как вариант разрешения спора, предложил начальнику склада отдолбить самого себя этой битой в любое удобное место. После чего, покинул помещение, оставив Иришвана позеленевшим и окаменевшим от передозировки бешенства.
На следующее утро дома Иришван пришел в себя, открыл шкаф, снял с вешалки свой военный мундир, сдул с него моль, надел и отправился к генеральному директору компании Сусликову. Там он обо всем рассказал боссу и сообщил, что его подполковничьи погоны не потерпят оскорблений со стороны наглого засранца и он требует публичных извинений, после чего эффектно удалился, слегка заваливаясь на бок, очевидно, имитируя осколочное ранение в голень. На Сусликова шоу произвело требуемое впечатление, и он приказал Рипею извиниться. Алексей отправил Иришвану по электронной почте письмо с сухими извинениями, и на этом бы все и закончилось, если бы Рипей не обронил при встрече с Иришваном, что честь своего сюртука офицер отстаивает на дуэли, а не хныканьем у большого дубового стола. Иришван яростно посинел, потом пожелтел и хрустнул зубами так, что у Рипея заныло в висках.
День и время для сатисфакции были назначены моментально, однако следующий важный вопрос встал необычайно остро – выбор оружия. Алексей молчал, глядя в пустоту, а Иришван вдруг понял, что это тупик. Разумеется, убивать друг друга было явным перебором, кулачный бой тоже грозил последствиями. Что оставалось? Иришван понимал, что в текущей ситуации предлагать наглому говнюку выяснить отношения партией в домино означает недостойно зассать. Рипей же молчал и ничего не предлагал. Он и в обычное время не отличался эмоциональностью, а в августе ему было вообще на все плевать. Пауза затянулась, и дуэлянты решили подумать до завтра.
…
Алексей вернулся с балкона в комнату, взял телефон и набрал коллегу Славика Очкевича. Продвинутый Очкевич работал в том же офисе, что и Рипей, сидел за соседним столом и все знали, что он увлекается харизматичными древнерусскими поединками на мечах. Позвонив Славику, Рипей решил действовать осторожно. Для начала он стал расспрашивать его о расценках на шиномонтаж, семейном счастье и прочей текучке. В результате, двадцать минут Рипей стоически слушал излияния Очкевича по проблеме послеродовой депрессии у мужчин, и масок, которые мы все носим. Однако, проявленное терпение было вознаграждено. По ходу монолога словообильного коллеги Алексей придумал вполне безобидный повод для кратковременной аренды мечей.
- Я хочу сфотографироваться с ними для своей странички в социальной сети, - сообщил он, - мне надо два. Мы с женой будем изображать поединок. Это такая шутка.
- Шутка? – переспросил мнительный Славик.
- Ну конечно. Плюс мы, возможно, полюбим мечи и будем заниматься ими – поправить осанку, снять стресс …. Будешь нашим гуру?
У Славика что-то внутри приятно екнуло, и он сдался:
- Хорошо, завтра привезу.
На следующий день, Рипей позвонил Иришвану и сообщил, что предлагает разрешить непростую ситуацию путем беспощадной битвы в бадминтон. Из одиннадцати сетов. Желательно подальше от людей и строений. Иришван хмыкнул и прокашлялся. Было слышно, что он испытал облегчение.
- Ладно, давай договоримся так – приезжай ко мне в Савватеевку, у меня там дом, и лес не за горой. На месте все и решим.
- Хорошо. Я возьму с собой что-нибудь типа ракеток.
Иришван повесил трубку и широко улыбнулся миру. Дальнейшее выглядело для него более, чем приемлемо. Он встречает Рипея возле своего дома в Савватеевке, смешно шутит про бадминтон и сообщает, что настоящие мужики рубятся в городки, запивая брутальный досуг темным пивом. Рипей стыдливо прячет свои ракетки в багажник машины, и принимает от Иришвана увесистую биту для городков обитую железом. Иришван снисходительно наблюдает, как сопляк волочит ее за собой и гадает – докинет ли он ее куда надо или только лишь жалобно пукнет.
3. Поединок
Место, выбранное Иришваном для поединка, представляло собой поляну, отделенную от Савватеевки рекой - почти застывшей, очевидно, от осознания бессмысленности всякого течения. Дуэлянты пересекли ее на автомобилях по нервно поскрипывающему деревянному мосту. Сразу за полем начинался темный сырой лес, непролазный и тоскливый. Посещали его только грибники и ягодники с маниакально горящими глазами и семиведерными баками за спиной.
Вырулив на поляну, подполковник остановил машину, вышел и достал сигарету, наблюдая, как Рипей копается в багажнике.
- Приготовился, смотрю? – прищурившись, осведомился Иришван, демонстрируя командирское спокойствие.
- Конечно, - легко сообщил Рипей и стал разворачивать сверток.
Увидев мечи, Иришван почувствовал, как внутри что-то гадко кольнуло – где-то слева от желудка, и стало расползаться по всему животу. Каждый меч был длиною около метра, с черенком, покрытым коричневой кожей, и с крестовиной темного отполированного дерева.
- Это что? – спросил Геннадий не дрогнувшим, нет, скорее просто немного другим, каким-то чуть потусторонним голосом. - Ты предлагаешь драться на мечах?
- Конечно, биться на мечах по красивому русскому обычаю. А ты что предлагаешь? – Рипей приподнял брови.
Иришван с ненавистью посмотрел в сторону площадки для городков, которую они любовно разбили с товарищами неподалеку, и ничего не ответил.
Тем временем, Рипей взял один меч, достал его из ножен и стал сосредоточенно рассекать воздух. Иришван некоторое время наблюдал за этим нелепым процессом и, наконец, не выдержал:
- Ты что идиот?! Какие мечи? Ты хочешь, чтоб…? – он подскочил к Рипею и схватил его за плечо, – хочешь, чтобы мы поубивали друг друга? На хрен ты притащил их сюда?!
- Я тоже не обладаю необходимым опытом. – Рипей отстранился от Иришвана. – Поэтому мы в равных условиях. Бери, тренируйся пару минут, - он выставил меч перед собой, нацелив острие на подполковника.
Иришван некоторое время наблюдал, как Рипей упражняется, затем достал следующую сигарету, подкурил и сообщил задумчиво:
- А я так и думал, что ты больной. Я так и знал, что ты придумаешь какой-нибудь дебилизм типа этого.
- Например, японским мастерам кендо достаточно встать в стойку, чтобы понять, кто сильнее, даже не начиная битвы, - сообщил Рипей, сосредоточенно размахивая мечом. - Таким образом, и воины целы, и овцы, как говорится, сыты.
- Это кто, блять, овца? – приподнял брови Иришван.
Алексей продолжил:
- Ну, а поскольку мы оба - лохи в этом деле, и мечи у нас не японские, то заниматься такой ерундой, конечно, не будем. А что мы будем делать? Правильно. Мы будем биться до тех пор, пока один из нас не сдохнет. Бери оружие, товарищ лейтенант, и не выеживайся, а не то я снесу твою тупую башку.
Иришван взрычал озверело, сплюнул окурок и схватился за меч. Рипей пожевал нижнюю губу и встал в самую боевую стойку, которую только смог вспомнить – полуприсед с широко расставленными ногами. Потом передумал и встал в менее боевую, но более удобную – правая нога чуть вперед, а левая – чуть сзади. Меч перенес вбок – клинком ближе к левому плечу. Этого показалось недостаточно, и Рипей занес меч назад – чуть за спину, чтобы удобнее было сразу нанести рубящий удар. Он на мгновение представил себе, как бьет Иришвана наискось – в самое основание шеи, и ему стало немного не по себе. Тем временем Иришван тоже прицеливался, выпятив подбородок и злобно по-конски похрапывая.
И вдруг грянул гром. Разверзлись хляби небесные, и на головы меченосцев рухнул проливной дождь. Это произошло так внезапно, что Рипей даже потерял Иришвана из вида на некоторое время. Сделал паузу и подполковник. И стояли они друг напротив друга в напряженном молчании, а дождь лил и лил, словно желаю смыть обоих.
- Ну что, все?! Очко сыграло?! – не удержался и крикнул Рипей. Иришван снова поднял меч.
- Готовься к смерти! – заорал подполковник, почему-то слегка подпрыгнув, и сквозь струи дождя Рипею показалось, что у него сверкнули глаза.
Снова послышался раскат грома, причем такой силы, что оба инстинктивно пригнулись.
В следующее мгновение небо располосовала молния. Она прожгла сизую тяжелую тучу и с диким оглушительным шипением вонзилась между дуэлянтами. Последнее, что Рипей запомнил – это ослепительная вспышка, после которой все померкло, и он потерял сознание.
4. Эпилог
Иришван и Рипей были доставлены в больницу в шоковом состоянии. Иришван довольно быстро пошел на поправку, а вот с Алексеем все оказалось сложнее.
Придя в себя, он не помнил ничего, что с ним произошло, а также не помнил своего имени, не узнавал жену и навещавших его коллег по работе. На вопросы о произошедшем в тот день, когда ударила молния, он не мог ответить абсолютно ничего. Зато сообщил врачам, что, на самом деле, он – паук. Он рассказал, как сидел в своей паутине, сплетенной в ветвях, и наблюдал, как молодая женщина собирает травы, напевая прекрасную мелодию. Но внезапно кто-то грубо сбросил его на землю, он больно ударился головой о пень и потерял сознание. Он просил оставить его в покое и отпустить обратно в лес.
Поставленный ему немедленно диагноз позволял держать его в палате для мирных душевнобольных, о чем врачи вскоре пожалели. В одну из ночей он разбил окно и бесследно исчез. И никто и никогда не видел его больше.
Только с тех пор каждый год, в августе, даже ягодники и прочие грибники перестали ходить в лес у Савватеевки, ибо он становился совершенно непроходимым из-за паутины, плотно окутавающей деревья подобно густому и, в буквальном смысле, осязаемому туману. Однако был еще один феномен, проявившийся начиная с этого года весьма примечательным образом. Каждый год, в августе, девушки, живущие в деревенских домах и коттеджах Савватеевки начинали чувствовать неодолимую тягу во что бы то ни стало посетить темный и малопривлекательный лес. Время от времени родитель или молодой муж к величайшему удивлению обнаруживал, что его особа тайком уходит в чащу, будучи не в силах по возвращению внятно объяснить смысл своих странных прогулок. И ни жесткие наставления, ни беседы по душам, ни вспышки ревности не приносили результатов. Лес магическим образом лишал дев каких-либо сил сопротивляться. После того, как одна из молодых женщин ушла и не вернулась, а поиски не увенчались успехом, лес даже попытались огородить забором. Но и это не помогло. Видно нечистая сила поселилась в тех местах. Кто знает, кто знает.