На фото: ст. л-нт Борщов (слева) при организации Нового года, 1981 г..
24. Комсомольские проверки : стой, кто идёт!
Воспитанием солдат занимались замполит батальона капитан Красинский и секретарь комсомольской организации старший лейтенант Борщов. Красинский был интеллигентнейшим человеком. Всегда добродушный. Лишь однажды я слышал, как он выругался. Батальон был выстроен по приказу комбата, который не помню за что, всех нас словесно поносил. Комбат разорялся в некотором отдалении, а ближе, перед строем, прохаживался замполит.
В какой-то момент он остановился и отчётливо произнёс: «Не за…л, а з…ёт». Очевидно, капитан расслышал высказывание в адрес комбата от кого-то в строю. Дескать, достал ты, товарищ подполковник, уже всех своими речами. Вот замполит и ответил бойцу, что всё, мол, только начинается…
Старлей Борщов, или как его у нас называли – Комсомолец, ведь именно в ВЛКСМ он был самый главный, постоянно общался с солдатами. Очень приветливый офицер. Одно время повадился проверять, несение службы в караулах. Он подходил к часовому хоть днём, хоть ночью. За руку здоровался с ним, а затем ловко обезоруживал бойца, после чего того отстраняли от караула и наказывали.
Конечно, часовой не имел права ни с кем, кроме начальника караула общаться, а уж тем более подпускать постороннего к себе. А для часового – все посторонние, кроме непосредственного начальника.
Было дело, когда и со мной на ночном посту Борщов пытался заговорить. Как обычно в таких случаях, обратился неформально: «Игорь, привет. Как дела?» Старлей направился ко мне.
Я знал о его фокусах. Поэтому навёл на Комсомольца автомат и крикнул по-уставному: «Стой, кто идёт!?» Офицер понял, что на сей раз его номер провалился, и сказал: «Ну, хорошо, молодец, правильно действуешь», - после чего пошёл в обратную сторону.
Потом старлей вновь остановился, очевидно, подумав, что я не узнал его. «Боец, но ты понял, что это я, Борщов? Узнал?» «Так точно!» - крикнул я ему, а сам подумал: всё же опасается, что я начну стрелять.
Однажды Борщов всё-таки подловил меня. Под утро, когда больше всего хочется спать, я дневалил перед палаткой. Задремал в положении стоя. Услышал какой-то звук и увидел, что к моей груди, как в замедленном кино, приближается нога в сапоге.
Это любитель проверок Комсомолец в пять утра пошёл проверять дневальных. Дремали все до единого и Борщов каждого, каратистким ударом, но несильно, ударял ногой в грудь. Надо сказать, что удар намечающий, но те, кто основательно задремал, конечно, падали. А Борщов ни одного дневального тогда не заложил комбату. А то бы сидеть нам на «губе»…
Одно время к батальону прикомандировали лейтенанта Постовалова (или Пустовалова). Он успел уже основательно повоевать. На груди лейтенанта красовался орден «За службу Родине в ВС СССР» и медаль "За отвагу".
Говорили, что лейтенанта бросила жена, и он не знал страха в бою… А когда пришла пора Постовалову ехать в отпуск, то он, вроде бы, сказал, что и ехать-то ему сейчас некуда. Тогда Борщов, тоже отбывающий в отпуск, пригласил Постовалова к себе. Вдвоём они и улетели.
Однажды Борщов спас целую караульную смену от посмешища. А дело было так. Из отпуска возвратился кто-то из офицеров и по традиции привёз ящик водки. Офицеры и прапора дружно поддали.
Наш замкомроты лейтенант Иванов проводил развод караула при заступлении в наряд. Рядом с ним стоял прапорщик Зыков. Оба хорошие.
Сержант Яковлев скомандовал нам: «Равняйсь! Смирно!» - и, как положено, доложил офицеру. Иванов и Зыков, слегка покачиваясь, стояли, приложив руки к козырькам.
Иванов заплетающимся языком сказал: «Здравствуйте, товарищи солдаты!» Мы хором пожелали ему того же самого. Но лейтенант сказал: «Отставить», - и сержант снова повторил всю процедуру доклада, а мы кричали: «Здравия желаем, товарищ лейтенант!» Иванову по пьяни, видимо, здорово нравилось командовать, и он требовал повтора приветствия вновь и вновь (почти что «на бис»). Сначала мы посмеивались, потом надоело.
На наше счастье, мимо проходил старший лейтенант Борщов. Он сразу просёк, в чём дело. Велел сержанту самостоятельно произвести развод, а Иванова и Зыкова повёл к офицерской палатке.
Мы видели, как перед входом в палатку Иванов снял фуражку и забросил её на палаточную крышу. Фуражка тут же скатилась прямо под ноги лейтенанту. Он, как футболист, с ходу пнул её. Борщов подтолкнул хулигана в спину: "Быстро спать, сынок", - приглушённо приказал он.
Очень любил проявлять воспитательские способности зампотех дивизии полковник Роганенко (фамилия изменена). Премерзкий тип. Его все ненавидели.
Прикатывал «полкан» в батальон, всех выстраивал и начинал, как неменяемый, орать на офицеров и прапорщиков перед выстроенным батальоном. Мне казалось, что от ненависти его когда-нибудь удар хватит, аж, слюна брызгала, как у взбесившейся собаки.
Однажды ему посмел перечить молодой лейтенант Пугачёв. Кажется, он так и сказал полковнику, чтобы он не кричал на него при подчинённых. Что тут было? Роганенко драл глотку, казалось, до бесконечности. А что он мог сделать с перечащим ему по праву лейтенантом? Разве что сожрать его со злости. Да только мы бы не дали…
Полагаю, особую неприязнь Пугачёв вызывал тем, что являлся сыном генерала. Везде ведь так: детей начальников не любят. А Пугачёв, между прочим, за спину папы не прятался. Служил в боевой части.
Все знают, что никто не имеет права даже замечание сделать военнослужащему в присутствии его подчинённых, а Роганенко плевал на устав.
Наверное, полковник сейчас весь в «мядалях» и орденах, себя они не обвешивали в этом плане, но никакого уважения в дивизии он не имел.
Рассказывали, что, завидев солдат, якшающихся с афганцами, Роганенко выскакивал из «уазика» и открывал по ним огонь. Причём стрелял не поверх голов, а на поражение. Бойцы еле успевали «сделать ноги».
Видимо, полковника трясло от гнева вместе с автоматом во время пальбы, что и спасало наших бойцов.
Не знаю, как такого человека явно с больной психикой держали в войсках.
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/04/12/991