Еще у Святого Сальвадора, я разговорилась с молодой женщиной, предложившей мне пойти с ней в самую старую венскую церковь – Церковь Святого Рупперта. Что в ней будет – она не сказала.
Основательно накрапывало. Мы быстро шли по старинным узким улочкам мимо многочисленных кафешек-пивнушек, оккупированных в основном молодежью. Вдруг моя спутница остановилась у освещенной двери какого-то подвальчика. Рядом стояли столы, окруженные веселой публикой. «Мы пришли» - сказала она, и показала в сторону противоположную той, в которую я смотрела.
Слона я, конечно, не приметила. Передо мной была явно очень старая, еще романская, церковь, отделённая от подвальчика всего парой метров. Церковь была переполнена. Мы протиснулись внутрь и тут же потеряли друг друга. Впрочем, это было не важно.
Низкое по сравнению со стройными готическими соборами, помещение с обычным балочным перекрытием скупо освещалось чем-то впереди. По идее там должен был быть алтарь. Из-за большого количества народа мне не сразу удалось его увидеть. Только что-то отсвечивающее красным. Строгие белые стены украшали только две деревянные, по-видимому, средневековые статуи. Девы Марии и какого-то святого по обеим сторонам зала.
Церковь была просто забита народом, в подавляющем большинстве молодым. Люди сидели на скамьях и стульях и просто на полу в проходах. Некоторые стояли. Обстановка была на первый взгляд скорее похожа на студенческий слет, чем на церковную службу. У большинства в руках были листочки с текстом и нотами и почему-то незажженные свечи, и все они пели. Язык, на котором они пели, был мне незнаком. Но пели они так, как будто это был давно спевшийся хор, проводивший последнюю репетицию перед премьерой. Вот только дирижер был не виден.
Со стороны алтаря доносились звуки гитары и чей-то чистый голос, перенимавший время от времени сольную партию, позже подхватываемую хором.
Невольно вспомнились строки Блока:
* * *
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
Хор был везде. Молчали лишь немногие, наверное, как и я, случайно забредшие в это братство и изумленные его единством, любопытные. Каждая фраза повторялась несколько раз. До тех пор, пока солистка не запевала новую. Удивительное тепло и покой вдруг окутали меня словно мягкой шалью. Вдруг пропали куда-то все думы и тревоги уже давно, казалось, навечно поселившиеся в моей душе. Сколько времени я пробыла там? Пять минут? Час? Я не знаю. Наверное, если бы не проснувшаяся мысль о том, что я обязательно хотела попасть в еще как минимум два замечательных храма, и что другого такого случая у меня, скорее всего, уже не будет, я не сдвинулась бы с места до конца этого действа.
Позже я узнала, что это было богослужение Тезе. Тезе – это вообще-то деревушка в Бургундии. В этой деревушке жил выходец из Швейцарии - Роже Шютц, принимавший активное участие в помощи скрывавшимся от гестапо. Осенью 1942 года ему пришлось бежать. В конце Второй Мировой войны, вернувшись домой с несколькими единомышленниками, он основал в своем доме мужской христианско-экуменистический монастырь. Он объединяет сейчас более 100 монахов различных национальностей и ветвей христианства, решивших жить в безбрачии «основными реальностями Евангелия — простотой и добротой сердца».
Монастырь постоянно собирает у себя интернациональную молодежь от 17 до 35 лет, которой разрешается принимать участие в его жизни. Летом число гостей достигает 6000 в неделю.
Монахи не принимают пожертвований и живут только за счет труда. Собственного и гостей. Даже свечи не продаются, а раздаются. Цель движения – обращение и возвращение молодежи к своим местным Церквам, к их приходу, общине, друзьям и знакомым, чтобы предпринять «паломничество доверия на Земле». Во многих уголках мира звучат экуменические молитвы, положенные на музыку Тезе, организованные людьми - молодыми и в возрасте - бывшими в контакте с общиной. Сам Роже Шютц удостоен многочисленных премий за мир.
Молитва Тезе включает в себя элементы практически всех христианских конфессий. Алтарем служит возвышение, украшенное православными иконами и свечами. Каждая фраза молитвы многократно повторяется на разных языках, являясь одновременно как символом всемирного объединения и любви, так и средством к внутреннему сосредоточению. Незажженные свечи в руках молящихся должны были, по-видимому, зажигаться друг от друга позже. Но этого я просто не дождалась. Откуда ни возьмись, опять возникла молодая женщина, «виновная» в моем знакомстве с Тезе. Пожав ей руку в знак благодарности, я заставила себя выйти из теплого круга. Я торопилась в церковь Святого Петра. Там должен был начаться органный концерт.
(Окончание http://www.proza.ru/2011/04/12/12 )