Как-то раз я купил на рынке семечки, насыпанные в кулёк из газеты. Развернул бумагу, случайно прочитал несколько слов и уже не мог оторваться от текста. Там был напечатан отрывок из чьей-то повести о флоте. Запомнилась фраза: «Ну ладно, я - простой матрос. Хотя - что такое «простой матрос»? Лично я за всю свою жизнь ни одного простого матроса не видел».
Жалею, что не знаю ни автора, ни названия повести. Содержание тех нескольких абзацев, которые уместились на куске газеты, было очень похоже на то, что увидел и понял я сам!
Да, простых матросов не бывает. Внешняя простота часто скрывает весьма интересный внутренний мир человека.
Зря некоторые начальники считают, что матросу надо что-либо объяснять, чтобы он понял, три-четыре раза! То, что ему надо, он поймёт сразу. Кроме того, матрос отлично видит, какого именно типа начальник стоит перед ним, и прекрасно знает, чем именно и как тот занимается.
Один старослужащий матрос (так называемый «годок») решил слегка отдохнуть от службы за полгода до «ДМБ». Это делается просто.
Человек делает вид, что хочет поступать в высшее военно-морское учебное заведение, чтобы продолжать службу в качестве офицера. Его на законных основаниях отправляют сдавать экзамены, а парень в отпущенное на подготовку время не слишком утруждает себя всякими науками, зато наслаждается вдали от флота благами цивилизации. Честно «завалив» вступительные экзамены, матрос возвращается обратно на корабль. Проходит ещё немного времени, глядишь, вот уже и приказ на увольнение в запас подписан Министром обороны!
Наш герой хотел сделать именно так. Замполит уговорил парня поступать в Киевское политическое училище, а тот совсем и не возражал. Приехал в Киев, приступил к активному отдыху, делая вид, что учится. К своему удивлению матрос узнал, что «тройки» он получил за все экзамены, и даже за последний, который он планировал провалить.
Парень смекнул: он здесь подошёл по всем параметрам, вписался в какую-то разнарядку, и теперь его неизбежно зачислят курсантом! Это в его планы не входило. Оставался последний рубеж - собеседование с начальником училища.
И вот здесь, наконец, сработало! Диалог начальника с кандидатом в курсанты был таким:
- Ну, так почему вы решили поступать именно в Киевское Военно-морское политическое училище?
- Потому, что я хочу стоять у распределения материальных благ!
Естественно, парня отправили обратно, что ему и требовалось.
На срочной службе есть очень удобный способ сделать так, чтобы все от тебя отстали и больше не трогали - прикинуться дураком. Как-то раз на нашу лодку пришёл матрос из Средней Азии, которому русский язык никак не давался, поэтому общаться с ним было невозможно. Подключили в качестве переводчиков его земляков - те вскоре зацокали языками:
- Вай, он совсем бестолковый!
Ну, раз уж диагноз такой, сделали матроса вечным рабочим по камбузу. Тот безропотно делал повседневную чёрную работу, не сдавал никому никаких зачётов и успешно смог выучить по-русски только бранные слова.
Но однажды, когда начальники устроили внеплановый осмотр матросских личных вещей, в рундуке у «совсем бестолкового» нашли несколько вузовских учебников и общую тетрадь, заполненную решёнными задачами по высшей математике. Когда матрос увидел эти «трофеи» на столе у старпома, он сразу заговорил по-русски грамотно и без акцента.
Оказалось, парень до службы окончил педагогический техникум и успел поработать в начальной школе. После призыва на службу «сын степей» продолжал заочно учиться в каком-то вузе, вступив в сговор с матросом-почтальоном, тайно отсылавшим выполненные задания и получавшим новые. Никто матросу не мешал учиться: только почистил картошку, вымыл палубу, вынес мусор - и свободен…
Правда, видел я и такого матроса, у которого с головой было действительно что-то не так. По специальности он был трюмным. Трюмные, которые сначала обрадовались приходу пополнения, вскоре попросили командование даже близко не подпускать «это чудо» к матчасти.
Трифон (так прозвали парня в экипаже), русский деревенский парень, обладал сверхъестественными способностями. Он довольно быстро и безошибочно (мы проверяли на калькуляторах!) делил и умножал в уме шестизначные числа. Во всём же остальном природа его обидела… Около двух лет Трифон прослужил бессменным рабочим по камбузу. Не хитрил, работал, не жалея сил, за что его даже в краткосрочный отпуск домой отпускали.
Над матросом откровенно подтрунивали даже «салаги», но он этого не понимал. Впрочем, за два месяца до «ДМБ» Трифон возмутился: мол, почему меня, трюмного, не допускают к самостоятельному несению вахты?! Командование решило, во избежание возможных неприятностей, формально принять у Трифона все зачёты по специальности, но приставить к нему молодого матроса, чтобы тот контролировал старшего товарища. А то ведь, неровён час…
Лодка стояла в базе, у пирса. Я в тот день дежурил по кораблю, а Трифон с дублёром были в составе корабельной вахты. Вот мы произвели отработку дежурно-вахтенной службы по учебно-аварийной тревоге, и я порадовался, как быстро, чётко и правильно действовал по вводным этот странный матрос. Я даже подумал: «А может быть, он всё-таки нормальный?»
После разбора действий вахты я отпустил матросов наверх, покурить. Накурившийся Трифон спустился в центральный пост, и тут вдруг увидел неисправный глубиномер, показывавший глубину 12 метров. Лицо трюмного изменилось, он быстро полез наверх. Я спросил:
- Что случилось?
- Да вот, надо срочно верхний рубочный люк задраить! А то у нас глубина 12 метров, а он отдраен!!!
Мне стало не по себе.
На соседней лодке был тоже уникальный случай. Туда пришёл служить турбинистом призванный из Армении матрос, совсем не говоривший по-русски. Старослужащему турбинисту, тоже армянину, которого молодой должен был заменить, поставили условие: не уволишься до тех пор, пока не научишь новенького всему, что знаешь и умеешь сам!
Стимул был мощным. Парень перевёл для своего преемника все необходимые документы на армянский язык, а практически отработал так, что молодой находил в отсеке любой клапан с завязанными глазами. Новичок оказался исключительно способным и старательным, в автономке отлично справлялся со своими обязанностями, попутно освоил и язык. Когда отличного турбиниста оформляли в краткосрочный отпуск по поощрению, помощник командира не мог понять, до какой железнодорожной станции ему следует выписывать перевозочные документы. Офицер попросил:
- Ты пальцем на карте покажи!
Матрос показал, и помощник удивился:
- Так это же в Иране?!
- Так точно!
- А как же тебя в армию взяли?
- У нас семья большая, половина семьи живёт по одну сторону границы, половина - по другую. Я несколько лет жил в Армении, окончил школу - а тут и призвали…
Неслыханное дело! Скандал!!! Иностранный гражданин служит на советской атомной подводной лодке второго поколения!!!
Хорошего, талантливого парня с большим сожалением отдали «для дальнейшего прохождения службы» на плавучую казарму…
В одной дивизии атомных ракетных подводных лодок был офицер, который считался непревзойдённым специалистом по проникновению в самые заветные уголки матросских душ и сердец. Когда он начинал расспрашивать людей об урожае в родном колхозе или об удоях бурёнки матросской матери, каждый, как ему казалось, готов был тут же откликнуться сердцем на знакомые слова и рассказать о себе и о других решительно всё.
Великий знаток людей не учитывал, что старинный офицерский приём - начинать доверительную беседу с «нижним чином» вопросом: «Какой губернии будешь, братец?» - перестал гарантировать доступ к душе матроса уже в те годы, когда на смену парусному флоту пришёл флот паровой.
Однажды, когда в состав дивизии влилась новая лодка, великий и простой начальник прибыл на неё. Он решил в очередной раз «пойти в народ». А надо отметить, что в те годы ребят на срочную службу забирали прямо из вузов, и матросы, попавшие на новую лодку, все, как один, были москвичами и ленинградцами с незаконченным высшим образованием.
На пульте управления главной энергетической установкой жаждущему общения офицеру попался матрос. Парень до службы закончил три курса факультета востоковедения и в момент прибытия начальника читал газету “Moscow News”, набранную арабской вязью… Разговаривать с таким о том, как «заколосилась свекла;» в родной деревне было явно неуместно. Офицер пошёл дальше.
В турбинном отсеке он увидел другого матроса, читающего ту же “Moscow News”, только на английском языке. Настроение у «людоведа и душелюба» было окончательно испорчено. Он ринулся на выход, попутно обматерив подводников, которые не успели убраться с его дороги…