Вдоль бордюров кораблик плывёт.
Да всё боком, кормою вперёд.
А на палубу вышел народ,
И потешными ртами поёт.
Смотрят люди как дождик идёт.
Дождь весенний ещё не спешит.
И бумажный кораблик плывёт.
И не знает, где путь завершит.
Вдоль подъездов, машин и прохожих.
Вдоль витрин и торговцев печеньем.
Мимо судеб – таких не похожих,
Увлекаемый вешним теченьем.
Улыбаются круглые лица.
Неумелой рукою создатель
Рисовал. «Да и так всё сгодится!
Всё равно уплывёт же мой катер».
И кораблик в потоке кружится
Мимо прутьев, сгоревших спичек.
И глазами чернильными лица
Видят в небе пасмурном птичек.
Их весна горизонтом манила:
«Вам не зря к новой жизни родиться!»
Но уже подтекают чернила.
И на палубу хлещет водица.
В этот миг озаренье спустилось
К нарисованным синим сердечкам.
В этом мире всё так уж случилось,
И не надо роптать человечкам.
Пусть исчезнуть нам бледною тенью…
Мы – в воде. А вода – недвижима.
Это – город плывёт по теченью,
То дома продвигаются мимо.
Это лавки проходят по борту,
Фонари, подворотни и будки.
И увозят сограждан когорту
Грязно-жёлтые эти маршрутки.
Ну а мы же стоим в центре мира.
И Слоны с Черепахой – под нами.
Мы утонем в средине эфира,
И вода разойдётся кругами.
Так и плыли они по теченью,
Взяв себя за систему отсчета.
И в простом и святом назначеньи
Убедить не пытались кого-то.
Но нашёлся вдруг путник досужий,
Словно дождь – никуда не спешащий.
Наклонился над мутною лужей
И толкнул их ладонью дрожащей.
И пошёл впереди по дороге.
И смотрел, как их путь развивался.
Расчищал грязевые пороги.
И о чём-то своём – улыбался.