.
Чрезмерность мыслей волю ослабляет.
Чем больше знаешь, тем мутней сознанье.
Буддийская мудрость.
1. Цокольный этаж здания, где размешалось городское отделение милиции, сохранил следы древней монастырской постройки. Тесаные камни эти останутся ждать археологов и через тысячу лет. Второй этаж, куда он поднялся, сложили во времена научной шарашки. Отсюда городом правил когда-то майор НКВД - КГБ. Исчез сорок лет тому назад вместе с шарашкой, оставив обширный кабинет с тремя телефонами на огромном столе. Теперь это стало быть его кабинет. Дима присел на минуту в своё кресло. Потом подошёл к сейфу и достал связку ключей и направился к портьере. Портьера за его спиной закрывала не окно, а стальную дверь в архив. Туда он и вошёл. Тусклое пространство, казалось, уходило в глубины тёмной бесконечности. Одинокая лампочка у входа скорее слепила, чем освещала, и потому он пошёл с фонарём. Папка номер 32511 оказалась на месте. Довольно тонкая папка. На первом же листе красовалась вполне разборчивая фотография Валентина Стовратова.
Дело становилось интересным.
Дима прочёл и задумался. Не прост дядя Валя. Есть предлог с ним разобраться. С этой мыслью он отправился по обычному маршруту следователя, то есть к соседям Валентина.
Первый же сосед признался:
- Да, эту анонимку писал я, там и подпись моя есть.
- А откуда ж мне знать вашу подпись.
- А на то ты и капитан милиции, чтобы всё про всех знать. Он же, этот Валентин, приехал гол как сокол. За все работы брался. Особенно любил одиноким бабам, чей зад пошире, мужские работы делать. Проводку, там или кран, или телевизор. Но тут он натурой брал.
- Это как?
- А вот так.
Семён Догора сделал характерное движение задом, захватывая руками воображаемую широкозадую даму.
- Аморально, но закон не запрещает. Я не поп.
- А сейчас и тебе дело будет.
Он две зарплаты взялся получать. В больничке он детский врач, а над ясли-садом заведующий.
- Нынче и это не запрещено. Тем более, что в нашей больничке и нет полной ставки ни у кого, разве у главврача и медсестры.
- А ты дальше послушай. Как начали бабы от него лобастых детишек рожать, так и стал он им алименты выплачивать.
- Честный человек. Опять же что плохого? Одиноким бабам, какое ни есть, счастье.
- Баальшое счастье. Каждой по 10 тысяч баксов.
- Долларов что ли?
- Их самых. И где он даже и с двух зарплат столько дать мог. Ясно, клад раскопал.
- А откуда знаешь, что он столько денег дал?
- Так одна из этих баб мне племянницей доводится.
Она и сказала. Да и не только сказала. Девчонке свой новорожденной накупила такого, чего у нас и в магазинах не бывает. В Томск за этим ездила.
- Имя и адрес племянницы.
- Не, капитан – этого не скажу. Отымешь деньги, она чего про меня думать будет. Ты уж баб - то не трогай. У них и так жизни нет. А вот Вальку кобеля прижать надо. Он себе целых два компьютера купил и к ним всего.
- А скольким бабам они, извини детей сделал?
- Ну это точно никто не скажет. Но ты погляди в ЗАГСе, там детишки то безотцовые все записаны. Да, я думаю, почти все Валентина. До него детишки вовсе перестали рождаться. Страх в народе велик. Раньше тоже всё хуже и хуже становилось, но хоть будущее обещали.
А нынче никто ничего уже не обещает. Мол, народ мы никому не выгодный. А без выгоды нынче даже дети не делаются.
- Какой народ умный стал.
- Это ты про меня?
- Разумеется, - сказал Дима для сохранения нейтралитета С людьми надо завязывать отношения. Желательно дружественные. Особенно с такими активистами грознописания.
Далеко не милицейские дела закрутили Диму на два дня. Стихия стиха закружила. А как ему ещё бороться за свои мечты. На третий день он с утра решил добраться до Валентин, но не успел. Помешали, ввалившись вместе, с градоначальником Мишей Стовратовым, владелец маслосырзавода Артём Покарас, хозяин электростанции Виктор Погорельский и хозяин мясокомбината Аркадий Стовратов. Все молодые в джинсах и куртках, не иначе как, из чёртовой кожи.
- Чем обязан? – приняв солидный вид, спросил Дмитрий, стараясь скрыть робость. Как ни как, а эти ребята подлинные хозяева города.
- Пока ни чем, - ответил Миша по-приятельски.
Ну да, с ним вместе в школу ходили.
– Но если деньги дадим, то уж будешь обязан.
- И за какой же профит мне взятка?
Они переглянулись и весело заржали.
- Дима, я ж здесь мэр. Милиции положено десять ставок милиционеров.
- Но ты ж сам говорил, что денег в казне нет.
- Говорил. Таки нет, но вот ребята дают.
- Подо что?
Ответил лобастый приземистый Покарас:
- Не всякий продукт можно по железке везти. Неделю без холодильника не все сыры и колбасы выдерживают. А для автопоездов охрана нужна. Тебе и поручается возглавить нашу общую охрану.
- Дима, и городу прямой интерес. Да что там интерес. Погибнут эти бизнесы – город погиб.
- Да где ж я возьму этих милиционеров? Парни из армии сюда не возвращаются. Серьёзные мужики либо у вас же и работают, либо в Томске, с наездами домой.
- Думай с нами, думай как мы, думай лучше нас, -пробурчал полноватый Аркадий.
- Да Дим, ты подумай. А главное скажи - согласен ли эту ношу на себя взять. Тебе лично мы ни копейки не даём. Это ж подкуп должностного лица. А за те же деньги оно конечно удобней тут кресло продавливать и по бабам ходить. У нас ведь тут преступников нет и не будет.
- Это почему же такая уверенность?
- А потому, что вся молодь в буйном и разбойном возрасте здесь не проживает. А чужому по нашим болотам не забрести.
- Ладно, я согласен.
После этих слов, откуда ни возьмись, выскочила на стол бутылка коньячка.
- Простите ребята, не в том дело, что на работе не пью. Аллергия у меня на алкоголь.
- Ну, это может и к лучшему. Прошлый ведь спился от тоски и умер от цирроза.
Выдержав необходимую паузу, они глянули на своего предводителя, то есть на Мишу Стовратова
- Всё, по коням, - скомандовал Миша, и все удалились.
"Миша власть не номинальная. В его собственности все магазины города", - напомнил себе Дмитрий Алексеевич. "Вот ведь надеялся погрязнуть в личных делах, да не удастся, видно. Впрочем, сейчас как раз время поторопится с личными делами, потом закрутишься. Но сначала к военкому. Надо поторговаться за допризывников. Им что в милицию, что в армию. В милицию, может, кому и лучше покажется. Ситуация особенная. Можно сказать катастрофическая ситуация.
С этим он вышел из кабинета и,по мальчишески скатившись по перилам, стремительно двинулся к военкомату.
Военком Сергей Савельевич Басня сидел, ссутулившись, за обшарпанным столом и мешал ложечкой чай.
- Заходи, Димитрий, рад тебя видеть, капитаном.
- Сергей Савельевич, "слово и дело государево".
- Ну, напугал. Новобранцев хочешь замять под себя.
- Так нужны же городу милиционеры.
- Может, и нужны, но у тебя свой план, а у меня свой. Вот уйду через неделю на пенсию, тогда делайте что хотите.
- Были они у тебя?
- Да были. Они всё, что плохо лежит, в свой карман ловко перекладывают, но у меня им облом. Тебя, видишь, подослали. Вон иди в клуб, там Валентин тренирует юных милиционеров.
- В каком смысле?
- Да в прямом. Учит всяким приёмам и праведному поведению. Изречения в спортзале повесил. Это, чтоб они справедливость чтили, и зло искоренять научились. Мусульмане готовят бойцов веры, значит, и он решил, что нам христианам, пока не поздно, надо.
- Хотел бы я на это взглянуть.
- Так иди и смотри. По случаю каникул детвора там с утра обретается. А если не в клубе, то на озере тренируются.
У самой двери Дима вдруг остановился.
- А Валентин – это тот, который 40 лет бродил, а с год как вернулся?
- Он самый и есть. Второй такой, откуда возьмётся?
Круглое лицо Димы слегка вытянулось. Вот и ещё одно лыко в строку. Дело Валентина сообщало кратко: закончил техникум в пятнадцать лет. Пять лет проработал под руководством отца, был выдвинут с группой отца на ленинскую премию, но властью какого то чинуши был вычеркнут из списка. Потом исчез, едва умер отец.
Кем он стал за эти сорок лет? Если б стал крупным учёным, то так бы и представился Ольге. Бледно бы он - капитан милиции, выглядел бы против импозантного моложавого и спортивного доктора наук.
А все и говорят доктор, доктор. Может он и не просто врач, а доктор медицины? Но в личном деле это нет.
А может он этот козырь в рукаве держит? Но вряд ли. Мать его Настасья бы знала, а с ней и весь город
Все заметные выходцы из Высегорска висят на доске почёта в средней школе. В назидание подрастающему поколению.
Его там нет.
Вывод. Он мог стать уголовным авторитетом. К столичным разборкам опоздал. Не растерялся и готовит гвардию, чтобы подчинить себе Высегорск. А отсюда можно и область к рукам прибрать.
Версия, конечно, хилая, но проверить надо.
"Угу, тем более, что он соперник. Ха, и не только. Такой может и Ольгу втянуть в уголовную жизнь. А вот этого обязан не допустить капитан милиции».
2.
- Клуб это ж просто большой клубок всяческих интересов. А законны, или не законны это вот тебе законнику разбираться, - заявил Диме директор клуба Зимин, можно сказать, отставной артист, но из местных.
С этим напутствием Дима и заглянул в спортзал. В дырку для подглядывания за девчонками, прорезанную ещё во времена его детства, Дима увидел мальчишек разнокалиберных и разноформенных. Они сидели в позе лотоса и, похоже, делали умственную гимнастику.
- Что больше 25х17 или 20х27?
Кто –то не видимый в поле зрения дырки ответил сразу:
- 20х27.
- Правильно, - сказал невидимый Валентин
Все мальчишки кинули по мячику от настольного тенниса, каждый в свою корзинку. Попали не все.
- Какая палка длиннее полутораметровая или метр шестьдесят три?
Грянул хор
- Метр шестьдесят три!
- А на сколько?
Одинокий голос выкрикнул:
- На тринадцать сантиметров.
Дима выскользнул в коридор.
"Этот человек не тот за кого себя выдаёт. А за кого он себя выдаёт?"
Дима тряхнул головой. Ни чего он не выследит и ни на чём не поймает этого человека.
"Он заведомо больше меня", - сказал он сам себе грустно.
"Впрочем, он стар, а я молод. Это сразу два ноль в мою пользу.
Или во вред".
Медленными шагами, почти через силу Дима подошёл к двери спортзала и так же медленно открыл эту дверь
- Ты, Коля, не хвались и Сережу не тирань. Он тебе ещё покажет.
- Ничего он сопля квёлая не покажет.
- Если ты будешь всё так же курить и к водке прикладываться, а Серёга всё так же будет тренироваться, то через три года он тебя уложит одной левой.
Коля рассмеялся.
- Да видел я Алёху, брата его, когда он в армию уходил. Такая же сопля.
Тщедушный Серёга слушал всё это молча, только глаза его поблескивали как у свирепого котёнка, загнанного в угол здоровенным псом.
- А ну, судейская коллегия, все сюда. Установить "пробный камень".
Дима, на которого никто не обращал внимания так и остался стоять в дверях и смотрел на происходящее, скажем так, с профессиональным интересом. Пробным камнем на жаргоне местных самбистов назывался кирпич, одним концом зажатый в стойке.
В пятнадцать лет его полагалась ломать в прыжке ударом пятки.
- Ну, Коля, ты первый.
Рослый и крепко сбитый Коля Зимин прыгнул, но задел кирпич не пяткой, а носком.
- Видим все, больно стало Коле, а кирпич только усмехнулся.
- А теперь ты, Серёга.
Серёга обречёно посмотрел на кирпич, потом на Валентина Дмитриевича.
- Ну, - властно сказал тренер и глянул ему в глаза.
Серёга вдруг сверкнул глазёнками, упруго подошёл к кирпичу и, вскрикнув, прыгнул. Пятка его правой ноги попала точно в висячий конец кирпича.
Кирпич крякнул и будто нехотя отвалился.
Больше всех изумился этому сам герой.
- Ну, Коля, может, ты попробуешь ещё раз, или сначала провентилируешь голову и лёгкие?
Коля задумался, но тренер долго думать не дал.
- Все на озеро. Там продолжим.
Вся орава пятнадцатилетних мальчишек вихрем вылетела из зала в коридор и дальше навстречу солнечному дню. Тренер вышел последним.
Только теперь Дима позволил себе обратиться к нему
- Дело есть, Валентин Дмитриевич.
- И у меня к тебе дело. Но не сейчас. Сейчас я весь им принадлежу. Их ещё надо держать на коротком поводке. Можешь с нами пойти скупаться. Через час я их отпущу, тогда и поговорим.
Через час он сразу и, значит, первым атаковал Диму
- Я хотел сказать тебе, Дима, что пришло время нам с тобой получить наследство, завещанное моим отцом мне и Алексею, твоему отцу. Так что пошли
Дима, в ответ на эти слова, послушно пошёл, но сумел хотя бы внутренне усмехнуться. Умный Валентин решил поделиться с властью таким красивым способом. Значит, анонимка о кладе, взятом из монастырского сада, не врёт.
- И много ли причитается на мою долю? – спросил он всё-таки на ходу
Пришла очередь Валентину Дмитриевич усмехнутся открыто.
- Много, Дима, очень много и это мы сейчас увидим. Впрочем, главное богатство видят все и не замечают. Высегорск фантастически богатый город. Качество народа – вот это главное богатство его. В мире в среднем десять процентов новорожденных потенциальные гении и ещё двадцать таланты. У нас здесь и тех и других в два раза больше.
- Почему?
Дима уставился на своего дядю, удивлённо разглядывая его. Чем дальше, тем чуднее, или чудеснее, как говаривала Алиса в стране чудес.
- Стовратовы, Дима, как ты знаешь, дети неудержимой страсти. А она возникает вопреки условностям жизни под действием мощных инстинктов. Инстинкт, всегда притягивает женщину к носителю здорового генотипа. А сюда, своих нежеланных детей могли привести уж ни как не женщины придонного слоя, где тоже полно случайных детей. Привозили богомольные дворянки, то есть очень здоровые женщины. А гений, как заметил ещё Циолковский – это просто совершенно здоровый человек.
- Выходит, абсолютное большинство - больны, - не умея скрыть иронию спросил Дима.
- Библейское утверждение, что человек создан по образу и подобию самого Творца, то есть всемогущим, – это не пустой трёп, Дима. А всякий грех – это ни что иное как действие, разрушающее здоровье либо человека, либо общества.
- Я начинаю думать, дядя, что нам завещано не материальное, а духовное богатство, - весело сказал Дима, решив, что имеет дело со старым чудаком. Чудаки интересны, но, при умелом с ними обращении, не опасны.
- Я тоже думаю, что там главное - это рукопись тайных открытий отца, - ответил, не оглядываясь, Валентин Дмитриевич.
- А куда мы идём? - вдруг спохватился Дима, заметив, что дядя ведёт его мимо дома своего куда-то в сторону электростанции. Примечательная эта электростанция тоже ведь детище их предка. Где ещё есть бездымная еплоэлектростанция, работающая на торфе? С неё и начался путь Димы в энергетики, мир праху его мечтаниям.
- Внутри нашей горы скрыт завод той шарашки, в которой тридцать лет работал твой дед. Вход туда замурован и закрыт кодовым замком, так что Дима придётся потрудиться ломиком.
- Вы меня всё больше и больше интригуете. Но что мы – наследники, можем сделать с этим заводом?
- А вот это мы с тобой вместе и решим, хотя я уже кое-что прикинул. Но это уже не разговор на ходу.
- Ладно, может, дядя, ты знаешь фамилию деда. Это ж выходит и наша с тобой настоящая фамилия.
- Я знаю, что он сын княжны Вяземской, а кто отец он и сам не знал. Княжна училась в Гарварде, и оттуда привезла ребёнка. Были слухи, что она была любимой ученицей профессора психологии. Насколько любимой неизвестно.
- Но в паспорте, он под каким именем числился?
- Мартов.
- Значит и мы с тобой Мартовы.
- Нет, он ненавидел отчима и этого имени нам не хотел.
***
Хозяин электростанции Виктор Погорельский видел вход в своё владение прямо из окна своего дома. Он заметил, как двое вошли в здание электростанции. И слегка нахмурился.
"Уволю я тебя, Дмитрич, к чёртовой бабушке!".
Конечно, он будет оправдываться. Мол, как милицию не пустить. Ничего криминального на станции он не найдёт, но тревожиться было о чём. Может всплыть истории приватизации. Зачем-то же поперся туда начальник городской милиции. Виктор остервенело отхватил кусок мяса поедаемого бифштекса. За бесплатную приватизацию, придётся расплачиваться.
Но дёргаться не стоит, может и обойдётся. Может Дима просто любопытничает, а начни елозить, заподозрит поживу.
Ах, нечистая совесть часто оказывается плохим советчиком. Решись он зайти в свои владения вслед за страной парочкой, он бы услышал воровской шум. В смысле ломиком долбили они стенку, а это слышно по всей станции.
Разобрав кирпичную кладку, они добрались до стальной двери, на поверхности этой двери открылся портрет. А под ним надпись "Владение моих потомков".
- А вот и юридическое основание наших с тобой прав.
- Боюсь оно недостаточно.
- Надеюсь, внутри найдутся и более веские основания.
Старший Стовратов бесцеремонно ткнул пальцем в несколько точек на портрете, и дверь неторопливо открылась.
Пространство за дверью осветилось, и они вошли в обширную мастерскую, наполненную станками, стендами, измерительной аппаратурой и разнообразными инструментами.
- Это несомненно огромное богатство, но как мы им воспользуемся, - спросил Дима, своего дядю.
- Это я уже продумал. В городе нет ремонтных мастерских. Иногда наезжают гастролёры, но берут дорого и главное ждать их непонятно сколько, а платить заранее. Без предоплаченного портфеля заказов никто и не приедет.
- Лучше б ты и вправду нашёл кувшин с золотыми червонцами, дядя. Я, конечно инженер, но ремонтировать стиральные машины, телевизоры и электробритвы не умею. Да и для такого ремонта скорее запчасти нужны, а не эти машины и приборы.
- Ты забыл про наши заводы. Оборудование изношено. Хозяева переоборудовать ничего не хотят, потому что уже на сторону смотрят. Они думают, народ ещё немного поразбежится и всё заглохнет. А МЫ С ТОБОЙ ПУСТИМ ПРОЦЕСС ВСПЯТЬ.
- Дядя, ты, по-моему, чудак.
- Ну, во-первых, мир и стоит на чудаках. Во-вторых, я ведь не зря тебе говорил о главном богатстве города.
- Да я понял, но оно-то как раз и утекло, и утекают остатки.
- По стране разбрелись 340 крупных специалистов, чья родня ещё живёт здесь.
- И чем же мы заманим их сюда?
- Работой, разумеется, и здоровым образом жизни.
А сейчас пойдём к Погорельскому, отнимать нашу собственность.
- Это как?
- Если человек нечто изобрёл и изготовил, то это его собственность, передаваемая в наследство. Эту электростанцию изобрёл дед твой, то есть мой отец. А изготовили мы с ним вместе. Так что она наша. Ты законы учил и можешь это подтвердить. А у Погорельского права липовые и, по счастью, еще нет нукеров, которые нас могли бы вышвырнуть в болото.
Небось, они уже к тебе заходили, чтобы ты им изготовил нукеров, то бишь, банду охранников. Они бы их купили, да некого. Кто годился, тех Асинская группировка поглотила. Ладно, об этом потом. Мы уже почти вошли. Запомни, мы с тобой оставим ему права на сеть, подстанции и счётчики и право взимать деньги с потребителей. Кстати, только подписав договор с нами, он сможет спать спокойно. А пока нет договора с законными владельцами он никто. Какой-нибудь пахан из Томска, или даже из Асино, хоть они тупоголовы, может его выкинуть из дела. И ты его не защитишь.
Сосредоточься на этих мыслях. Негоже затевать свару. Всё на взаимовыгодных условиях.
С этим они и пришли к Погорельскому. Тот затрепетал как кролик перед удавами, Ждал, трясся, перегорел и сломался сразу. Валентин вёл и его и Диму как собак на поводке и довёл.
- Ну, а если мы всё уладили, то пойдём к Мише. Он с юристом своим наша договор заверит, и ты теперь будешь спокойно спать. Никакая сволочь нашего у нас не отнимет.
Погорельский как загипнотизированный смирно пошёл с ними, и всё произошло точно по сценарию Валентина. Он выложил на стол удостоверение лауреата Ленинской премии выданной за создание этой электростанции, фотографию, где они с отцом вместе что-то монтируют. Завещание Дмитрия Мартова-Вяземского и ещё какие-то внушительные бумаги. Дима только поддакивал с важным видом.
Только уже лёжа в постель Дима осознал, что всё это липа. Что значит - Мартов изобрёл электростанцию? Он внёс усовершенствование в процесс подготовки торфа к сжиганию и ещё какие-то штуки для утилизации дыма. Да любой адвокат скажет, что принцип "изобрёл и изготовил" на электростанцию ни как не распространяется.
Дима вскочил с постели. Ведь это был просто сеанс массового гипноза. Ведь и мальчишку в спортзале он в назидание куряке - здоровяку просто загипнотизировал. Да и он сам Дима так и не смог начать свой разговор, а всё время втягивался в навязанный Валентином.
Дима кинулся к договору. Если там есть ссылка на права изобретателя, то, очнувшийся от гипноза, Погорельский задницу подотрёт этим договором.
Но, прочитав договор на свободную от гипноза голову, Дима с удивлением обнаружил нечто совсем иное.
Они с Валентином берутся содержать и ремонтировать станцию, в обмен на права владения. Да, даётся ссылка на деда и участие Валентина в разработке и монтаже, но лишь как доказательство целесообразности передать эту работу наиболее осведомлённым специалистам.
Диме стало страшно. Попался на чертовщине.
Утром он слегка опухший от бессонницы побежал к Валентину. На невнятный Димин лепет он ответил просто:
- Дима, ну что тебя волнуют юридические тонкости. Моральное право – вот что есть у нас с тобой, а у Погорельского нет ведь ничего.
- Но он же очнётся от гипноза и начнёт с нами войну. Я же полечу с работы за такой трюк.
- Войну он не начнёт и потому, что, как ты выразился, "очнувшись от гипноза", испугался куда сильнее чем ты и потому, что денег то он не потерял нисколько.
- Как это не потерял? Нам же он обязался платить гораздо больше, чем твоя зарплата как начальника станции.
- А кто ему помешает повысить тариф?
- Но тогда получается, что мы с тобой грабанули жителей нашего города.
- Ничего подобного. Он так и так собирался повысить тариф, ссылаясь на необходимость капитального ремонта станции и сети. Я ж на этом и сыграл в договоре.
- Тогда, выходит, мы вылетим в трубу, если потратим эти деньги на ремонт станции. Да и когда ещё мы накопим эти деньги, а ремонт нужно делать сейчас же пока лето и хватает половинной мощности.
- Давай-ка, Дима, садись, позавтракаем, а потом пойдём ещё раз осмотрим наши владения и там увидим всё, чего ты еще недопонял и не увидел.
3. В этот день Дима на своё рабочее место не явился, что, впрочем, жители славного города не заметили. Привыкли они обходиться без милиции при вечно пьяном предшественнике Дмитрия Стовратова.
Единственный человек, который это заметил, - мать Ольги. Она забежала отдать ему фотографию бывшего жениха Ольги, доктора химии англичанина Джеймса Бонда, но не сильно огорчилась, не застав Дмитрия на месте. На такой случай и висел на его дверях почтовый ящик. А Дима поздним вечером, в самый волшебный час восходящей луны, усталый до изнеможения всё же потащился к дому Ольги. Хотел он быть "бальзамом для её души", как выразилась её мама.
Они обе ужинали в домашнем одеянии, но не смутились, а обрадовались приходу его. И, как ни странно, именно тому обрадовались, что пришёл он усталый как законный муж после работы.
- Садись, Дима, поужинай с нами. На тебя глядя, и у нас аппетит прибавится.
Дима, увидев устремлённые на него глаза двух женщин, устало улыбнулся, и душа его, полная страхов и сомнений, тихо оттаяла. Здесь его любят.
И с лица Ольги как-то вроде сбежала дурнота.
Ему до ужаса захотелось обнять их обоих, но он, конечно, только вздохнул между ложками супа и смутился. Ольга встала, подошла к нему и ласково провела ладонью по его щеке.
- Ты специально для нас побрился вечером.
- Ну что-то я ж должен сделать для вас.
- А ты нам спой свою песню. Ты ведь их тихонько сочиняешь.
- Увы, давно не сочинял, - соврал Дима, не уверенный в качестве своих последних творений. - Да и устал я сегодня. Стали мы с Валентином собственниками. А это оказалось хлопотным делом.
Женщины переглянулись.
- Собственниками чего?
- Электростанции. Её ж изобрёл дед мой. Он, оказывается, Валентину отец. Вот мы с ним и наследники.
- Странно это, - осторожно сказал Наталия Аркадиевна. – Он, выходит, сорок лет наследник. Где ж он раньше был?
- Не знаю. Он такой, что в разговоре всегда ведёт. Я его трижды пытался разговорить на нужные мне темы, и ни разу ничего не вышло.
- Ой, будь с ним осторожен, Димочка. Темно за его спиной. К матери ни разу ни приехал, но деньги большие присылал. Она на них новый кирпичный дом справила и вещей дорогих накупила.
- Он сказал мне, что за границей долго жил, но что он там делал, не сказал, - вставила своё слово Ольга.
- Судя по тому, как он владеет самбо, он служил делам государственной тайны, - раздумчиво сказал Дима, удивившись тому, что он раньше не додумался до такого простого ответа на все загадки.
Мысль его закрутилась вокруг недавно прочитанного дела.
«Может ему и ленинскую премию все-таки дали, когда он согласился служить "государственной тайне", то есть КГБ, или ГРУ, или, чёрт его знает какой ещё, тайной подсистеме государственных тайн. В деле ничего об это нет…. Но такие сведения хранятся в совсем другом архиве. Там и дела совсем другие».
Эти мысли текли в молчании, и женщины приумолкли, с трудом переживая ломку, казавшегося прочным представления о человеке.
- Нет, Дима, что-то здесь не так, - сказала, наконец, Наталья Аркадиевна. – Я Аркадия спрошу, он может выяснить по своим связям.
Дима кивнул. Ему захотелось уйти с Ольгой в лунную ночь и забыть хотя бы на время о других делах, тем более о таких мучительно странных.
- Оль, пойдём, прогуляемся. Тебе полезно и мне необходимо. В домашнем тепле я вот-вот усну. Я ж ночью не спал, всё об этом думал, а потом возился на станции, Валентину помогал.
Дима замолк. Попробуй, начни сейчас объяснять, что они с Валентином расконсервировали два цеха подземного завода. Сначала они подумают, что спятил Димочка, а потом по городу такие слухи поползут, что не отмоешься, хоть беги из города.
- Пойдём, Дима, - неожиданно согласилась Ольга.- Я тебя домой провожу, Ариадне Максимовне с рук в руки передам. А то ведь упадёшь где дорогой и заснёшь под забором, как пьяница, всему городу на посмешище.
Они вышли навстречу ветру, погнавшему тучи на захват луны. И едва они захватили луну и наступила достаточно плотная тьма, Дима обнял Ольгу и попытался её поцеловать.
- Не надо, Дима, ребёнок протестует, - осторожно отстранившись, сказала Ольга.
- А пусть привыкает, - не разжимая объятий, ответил Дима.
Они остались стоять в довольно страной позе.
- Мне плохо, пусти.
- Давай-ка я тебя лучше домой провожу.
- Нет, пусть меня увидит твоя мама. Она твой пыл укоротить. Женщина она строгих правил. Не зря дали ей греческое имя.
- А ты хочешь, чтобы мой пыл остыл?
- Я счастья хочу, а как оно выйдет, не знаю. Мама говорит, что я слишком долго думаю, а потом поступаю сгоряча, забыв все свои умные мысли.
- Ну ладно, зайдём ко мне. Только, боюсь, мама уже спит.
- А разве капитану милиции разрешено бояться?
- А разве всё делается только с разрешения?
В четырёхэтажном восьмиквартирном доме, где жил Дима уже погасли все окна.
- Ты не раздумала заходить ко мне?
- Хороша я буду беременная в постели с другим мужчиной.
- Ты боишься, что я тебя силой в постель затащу?
- Я боюсь совсем другого.
С этими словами она прижалась к нему и поцеловала долгим и немного безумным поцелуем.
- А теперь ты меня проводи. У меня голова кружится от греховных мыслей.
- А ты представь себе, что ты моя законная жена.
- Ладно, не дразни, - пошли быстро, а то расплачусь.
4 . Победоносный сон свалил Диму, едва он добрался до своей постели. Снилась ему Ольга, но не теперешняя. Снилась девчонкой с едва оформившейся грудью, с дерзким чарующим взглядом.
Проснулся он поздно и, едва умыв лицо, бросился на своё рабочее место. Там он прежде всего вынул почту, то есть фотографию Джеймса Бонда и не сразу сообразил, кто этот английский джентльмен с бакенбардами и пышными усами.
"А это Наталья Аркадиевна сдержала слово, но видно Ольга пудрила ей мозги. Это же актёр Ливанов в роли, кажется, Шерлока Холмса. Он засунул фотографию в ящик стола и, не обнаружив ни какого спешного дела, побежал на электростанцию. Там уже вовсю трудился Валентин Дмитриевич, разбирая один из агрегатов станции.
В полдень случилось неожиданное. Стовратов старший видно недооценил темперамент Погорельского. Или переоценил его ум.
Они возникли в широком проёме внешних дверей станции вооружённые кастетами и охотничьими ружьями. За спиной вооруженной троицы стоял и сам Погорельский. Но внутрь они не вошли. Их остановил брошенный мимоходом взгляд Ивана Сольца. Кто они такие, чтоб поднять руку на самого именитого человека в городе. А Виктора остановил
цементный пол расчерченный пронумерованными квадратами, на которых разложены части разобранного агрегата.
- Господа, сердечно прошу вас не входить, - нарушите порядок, будут огромные убытки, кстати и твои Погорельский, - не отрываясь от работы заметил им Валентин Дмитриевич.
Это Погорельский сообразил сразу. Никто, кроме этих троих к зиме агрегат не соберёт. Да вообще вряд ли соберёт. Город останется без половины требуемых киловатт часов. А он, соответственно, без половины денег.
- А нам показалось, воры какие-то сюда забрались, - попытался исправить оплошность хозяина один из его электриков, вооружённый дробовиком.
- Икону дома повесь и почаще крестись, чтоб ни какой жирный бес не попутал, - ответил на то Валентин
- Погорельский, явишься в милицию с письменным объяснением происшествия, - добавил от себя Дима.
- Не заедайся, капитан. Неизвестно кто из нас круче шутит с законом, - буркнул Виктор и удалился с компанией.
Когда они ушли, старший Стовратов высказался так:
- Вот до чего Россия дошла – ни какое дело без вооружённых нукеров не делается.
- Но ты же их готовишь.
- Совсем не для этого дела. Русь возрождать надо, а не междоусобицу затевать. Придётся понятнее объяснить дураку, на что он руку подымает. Боюсь, придётся выкинуть его из города. У нас в городе народ добрый, а этот злой до глупости.
- Ты, дядя, идеалист. Злобных дураков и без него хватает.
- Вот всех и изживём.
- Если доживём.
На этом их разговор затих. Отвлекал ведь от работы.
Но Дима успел подумать: "А ведь и нас с тобой жизнь к междоусобице ведёт. Одну женщину любим".