Знаете, как чувствует себя пассажир поезда, который просыпается незадолго до прибытия на крупную станцию, после пересечения границы санитарной зоны, когда все туалеты уже закрыты?!
Нечто подобное испытал однажды при входе в базу наш мичман-интендант (или старшина команды снабжения). Лодка, возвращавшаяся с моря, уже разворачивалась для подхода к пирсу. На носовой и кормовой надстройках работали швартовные команды. Бренчание, стук и скрежет их снаряжения были слышны даже сквозь резину и сталь. Вскоре к этим забортным звукам добавилось бормотание подошедших буксиров. Все подводники давно уже заняли свои посты по учебной тревоге.
А несчастному интенданту вдуг «приспичило» именно в это время. Надо сказать, наши торпедные лодки второго поколения не были приспособлены для того, чтобы при стоянке в базе люди жили у них на борту (дежурно-вахтенная служба не в счёт - она ведь не живёт, а служит). Поэтому перед подходом к пирсу все корабельные гальюны закрывались - до следующих «морей».
Интендант подёргал громадный замок, висевший на двери санузла первого отсека - массивный и надёжный. Подошёл матрос-трюмный, в чьём заведовании находилось это нужное всем помещение. Мичман глянул на него как на спасителя и взмолился:
- Пусти! Открой, пожалуйста! Позарез надо!
- А вы мне за это банку сгущёнки дадите?
- Дам, конечно!
- А две?
- Ладно, две!
Трюмный открыл замок, и счастливчик скрылся за заветной дверью.
Счастье длилось недолго. Раздались хлопок, шипение, и интендант с громким матом выскочил из гальюна. Ему теперь срочно требовалось принять душ и переодеться. Бедняга либо не знал, либо забыл, что перед нажатием на педаль надо посмотреть на манометр, показывающий давление в баллоне гальюна - вдруг оно есть...
Матрос деловито заглянул внутрь помещения, где он совсем недавно всё вымыл и вытер - теперь горизонтальные и вертикальные поверхности там были в крапинку.
Почесав затылок, боец хладнокровно промолвил:
- Ну вот, товарищ мичман, мы договорились на две банки, а вы здесь наср...ли на целый ящик!