Не берусь утверждать, что именно так всё и было. Тот, кто рассказал мне об этих событиях, называл имена главных действующих лиц, но я, исходя из определённых соображений, предпочту оставить их в тайне.
Однажды, в далёкие шестидесятые годы, на Северный флот в творческую командировку приехали Композитор и Поэт, чьи песни уже много лет помнят и любят, как минимум, во всех государствах бывшего СССР. Они прибыли в одну из баз подводных лодок. В штабе эскадры уважаемые деятели советского искусства услышали, что вечером в базу возвращается после очередного выхода в море одна из лодок.
Композитор, женщина, пожелала встретить корабль прямо на пирсе. Говорят, опытные и знающие люди пытались отговаривать её от этой затеи, но безуспешно.
Короткий день, похожий на сумерки, уже закончился, стемнело. На торце пирса одиноко стояла Композитор. Чтобы женщина не замёрзла, её заботливо снабдили тёплым обмундированием, поэтому в темноте Композитора вполне можно было принять за одного из моряков-подводников.
В блаженной тишине, нарушаемой лишь тихим плеском угольно-чёрной воды, женщина зачарованно глядела на серебряную дорожку, образовавшуюся от внезапно вынырнувшей из-за туч луны, скупой блеск нескольких далёких звёзд, призрачные очертания ближних и дальних сопок, покрытых снегом. Лицо её обжигали порывы колючего студёного ветерка. А у соседних причалов вытянулись стройные женственные силуэты дремлющих субмарин. О том, что в их корпусах теплилась жизнь, говорили только утомлённые немигающие глаза якорных огней да шаги вооружённых вахтенных.
И вот над водой показалось маленькое разноцветное созвездие. Это были ходовые огни возвращавшейся подводной лодки. Командир, стоявший на её мостике, не замечал обворожительной красоты ночной гавани. Его ум сейчас занимали совсем не такие мысли и даже не мечты о предстоящей встрече с родными людьми. Командир нервничал.
Он не был уверен в себе. Его совсем недавно назначили на большую лодку со средней, и он всё никак не мог привыкнуть ни к её размерам, ни к значительной инерции. Самое главное, ему трудно было управлять такой подводной лодкой при швартовке, ведь у неё было уже не два, как на предыдущей, а три гребных винта.
Командир знал, что на пирсе его сейчас ждёт комбриг, который во время швартовки наверняка снова будет орать на него при подчинённых:
- ……….! Ну кто же так швартуется, …..! Это же тебе, ….., подводная лодка, ……, а не велосипед, …..!
От подобного обращения горячая кавказская кровь командира была готова закипеть.
А Композитор тем временем восторженно глядела на водяной бурун в носовой части плавучего стального островка, всё заметнее увеличивавшегося в размерах. Вот уже стали различимыми пики поднятых выдвижных устройств, вот уже начали угадываться очертания людей, стоявших на мостике подводной лодки.
Командир увидел на торце пирса одинокую фигуру, вскинул жестяной раструб мегафона и прокричал:
- На пирсе! Принять бросательный!
Композитор, любуясь бесшумно скользящей по воде тенью, даже предположить не могла, что команда адресована ей.
Командир, увидев, что никакой реакции на его слова не последовало, разъярился:
- Эй ты, красноармеец в обмотках, ……….! Прими бросательный! Что тебе неясно, ..…? Это я тебе, тебе говорю, ……….!
Композитора осветили лучом сигнального прожектора, и тут командир увидел, что общается с женщиной. Ярость переросла в истерику:
- На пирсе! Уберите кто-нибудь отсюда ….. эту …..! Она мне швартоваться мешает!
Завели швартовы. Ещё не успели подать трап, а на борт ясным соколом уже взлетел командир бригады. Он был страшен в своём праведном гневе. Комбриг доходчиво, в двух словах, разъяснил командиру, кто он такой после всего этого и кто та женщина, с которой сейчас столь плохо обошлись.
Дальше были извинения, оправдания, поклоны и расшаркивания перед шокированной женщиной. Композитору рассказали, как тяжёл и опасен труд моряка-подводника, какая это нервная и неблагодарная служба. В довершение ко всему, командир лично провёл женщину по всей лодке. Вид тесных отсеков, жуть маленького замкнутого пространства, где люди месяцами живут между торпед, приборов, механизмов и бесчисленных трубопроводов, произвели на неё неизгладимое впечатление.
Командир, которого комбриг отправил на своей машине в Мурманск, сумел каким-то чудом раздобыть букет роз. В те годы зимой в Заполярье такое было просто невозможно, и теоретически, и практически!!!
Он галантно вручил цветы Композитору. А женщина уже и так всё поняла, глубоко прочувствовала и простила.
Лучшим доказательством тому служит написанная на её музыку песня, которую и сегодня знает каждый российский подводник.