глава 24:
http://www.proza.ru/2011/04/10/1056
Сутки отработала без приключений, дождалась сменщицу и с легким сердцем выскочила на улицу. После суток нужна только ванна, и место, куда можно бросить кости отдыхать, - тело натружено, как свежая мозоль на пятке.
Но чёрт дергает зайти за свежим хлебом в магазин. Надо четверть подового для мужа, бородинского или чёрного для дочери, и обыкновенного формового для сына. А я жру всё подряд, лишь бы он был, хлеб. Такое всеядное животное, без пристрастий.
Передо мной девочка, нет, сопливая мамашка в засаленной ярко-жёлтой куртке, со странным набором продуктов, - банка детской смеси и бутылка водки. Весело, это не смесь ли она водкой разбавлять решила. Да не до неё, мозги чешутся от приближающегося расслабления.
Выходили из магазина вместе с ней, и протопали до моего ларька, что на перекрестке тоже. Почти у светофора она странно взмахнула руками, и стала приседать, как будто ногу подвернула. Я бы прошла мимо, приняв её за алкашку, если бы не эта детская смесь. Главное, банку с детским питанием она положила в сумочку. Ненавижу эти дамские сумочки, в которые даже буханка хлеба не влезает. А бутылку водки держала в руках, балансируя ей, оседая. Да что прохожие могли думать, - конечно, пьяная!
Наклонилась над ней, пытаясь приподнять от земли. Люди бежали мимо. Тут серчать не на кого, сама бы пробежала. Это только в кино все бросаются, делают искусственное дыхание, на самом деле, хорошо, что если кто не пожалеет денег и не вызовет скорую со своего сотового. Да и что я привязалась к этой грязной куртке, что-то быстро позабыла, как сама такая же ходила, когда мои дети вытирали об меня руки, ноги и носы.
Стоило мне только коснуться этой девчонки, как резануло, - Стеша! Какого чёрта! Я уревелась прощаясь с ней полгода назад, я уже знала, что больше с ней не встречусь, я уже смирилась с этим. Дважды чёрт, если бы я поняла, где эта Стеша резко взыграла, - во мне, в ней или рядом? Положила девчонку себе на колено, стала тихо похлопывать по щеке. Она быстро оклемалась, взгляд прояснился, - обыкновенный обморок, малокровная, питаться надо лучше. Ей, видно, стало неудобно, стыдно перед чужим человеком. Тут же дёрнулась подниматься, извиняться, благодарить. Почти ушла, но тот же чёрт дёрнул меня и я заорала ей в след, - «Стеша!» - вернулась, вглядываясь в меня тревожно, - « Вы знали мою маму?!».
Что я могла ей ответить? Стояла, вытаращив глаза, ничегошеньки не соображая, только отрицательно мотая головой. Мои гости были не из этого мира. Просто взыграли чувства, ведь Стеша ушла внезапно, ничего не объяснив, не доиграв, даже предав мои ожидания.
Она протянула бутылку мне, сказав, - «Помяните её, сегодня годовщина, помяните, это лучше, чем я одна».
Трижды чёрт то, что я взяла эту бутылку. Стояла на перекрестке, с опозданием вертя эти её слова по-разному. Что значит, « я одна», уж не о помощи ли она просила? Тысяча чертей, мозги разламывались. Неужели судьба свела меня с этой девчонкой, чтобы я ей помогла, а я, как последняя пьянь, схватилась за бутылку. Нет, мои гости не из этого мира, мы так договаривались с моим сознанием. Только не это, не надо смешивать, нельзя смешивать. Наверно, если бы не подошла торговка семечками и не отвлекла меня разговором, то меня пришлось бы так же откачивать. Чёрт, я не верю в Бога, ни в Аллаха, ни в Шайтана, ни в Приведения, и в Провидение тем более верить отказываюсь. Слишком редкое имя для совпадения.
Я проследила, как торговка семечками посматривает на даром доставшуюся мне бутылку, и решила, - надо помянуть. Не тащить же мне её домой. Там же, возле ларька, мы выпили за Степаниду, и меня прорвало. Скорее всего это была слабость после работы, а может я поняла, что Стеша больше никогда меня не потревожит, но я решила, что все должны знать кого мы поминаем. Было плевать, поверят мне или нет, было плевать, что меня уже слушают под вторую бутылку торговка пирожками и невесть откуда взявшийся грузчик. Я прощалась со Стешей. И в конце выполняю обещание, данное Веруньке, торговке семечками о том, что напишу и о ней пару строк.
Обещания надо выполнять, а данные по пьяни, тем более. Поразило то, что она не Верунька, как её все кликали, а Вероника. Вероника на пенсии семь лет. Так получилось, что не заработала она на отчество, даже имя чуть не потеряла, так бывает.
Каждый день, с раннего утра до темноты, стоит она возле моего ларька. А куда ей деваться, у неё на плечах муж алкоголик и больной сын тридцати восьми лет. Он был хороший мальчик, он даже отработал четыре года сварщиком. Потом заразился от папы, да запустил болячку до эпилепсии, а напоследок подцепил неизлечимую и страшную болезнь, - патологическое стеснение. Вероника так и говорит, - « Он стесняется работать, а вдруг приступ?». Вот так и стоит она, и в дождь и в снег, и в жару и в мороз, охлаждаясь и согреваясь неизменной бутылкой крепкого пива, которое покупает у меня, всегда извиняясь и придумывая причину, по которой ей этот напиток необходим. Может быть и жаль, но ничего больше о ней я не знаю и знать не хочу. Меня реальный мир мало волнует. Так мне казалось. Я так хотела, мне так было удобно.
Через пару недель всё изменилось. Бродила по долбанутому супермаркету, с раздражением разглядывая банки, пакеты и коробки. Из этого состояния меня вывел продавец, пытавшийся разъяснить, какое детское питание и для какого возраста надо покупать. Чёрт, чёртова дюжина чертей! Какого дьявола меня занесло в детский отдел и стою я тут минут двадцать, пялясь на эти баночки. Я ничего никому не должна, почему я должна искать эту девчонку, кто она мне? Тут хоть зачертыхайся на смерть, но стало ясно, - не будет мне покоя, пока не отыщу её. Ещё бы было понятно, на фига вся эта возня. А может это и есть ответ на этот дурацкий вопрос, - « В кому мне остановка?». Чёрт. Чёрт! Три раза чёрт и на хрен…
Game over.