Почти все монашеские обители - возрожденные. Их новейшей истории всего десять или пятнадцать лет. И почти у каждого монастыря за этот срок уже появилась особенность, которая будет отличать его от других. В Николо-Свято-Шартомском, в селе Введение Ивановской области я попал по благословению. Не мог придумать обитель, куда надо поехать для нового рождественского репортажа, решил посоветоваться с отцом Феодосием. Батюшка сказал, что лучше поехать в Шартом, монастырь, который был основан в 14 веке на месте явления иконы Святителя Николая. Тогда мне казалось, что я первый раз слышу про него. Но из каких-то далей постепенно всплыло, как Лидия Николаевна Федосеева-Шукшина вспоминала, что ее дочь Ольга и внук Вася живут при этом монастыре, а потом вспомнил еще фильм про село Введение, который назывался «Два мальчика, которые не пьют» - про двух подростков, которые стали исключением из общего правила. Это село и правда будто поделено на две части. В одной народ не понимает, как можно получить десять дней новогодних каникул и что теперь с ними делать. Даже пить устали. А в другой - идет молитва, кипит работа, все в делах, времени мало: Рождество - хлопотный праздник. Надо и душу подготовить и о радости остальных людей позаботиться.
Свято-Николо-Шартомскому монастырю около шести столетий. Сейчас в нем служат больше ста монахов. В 20-х годах прошлого века его закрыли, но в 90-е обитель снова возродилась. Сегодня здесь говорят: в наших древних традициях не делать особую подготовку к Рождеству, а только лучше работать и усердней молиться. Братия держит гусей, лошадей. Совсем недавно сюда прибыли элитные щенки среднеазиатской овчарки, будут разводить. А коров у них больше тридцати. Именно от буренок после поста на разговение ждут главных лакомств.
Для того, чтобы организм избежал стресса после поста монахи рекомендуют какой-нибудь соленый продукт, например, брынзу. За время поста здесь ее изготовили больше 350 кг. Правда на первый рождественский стол подадут только маленькие кусочки, чтобы никто ненароком не переел.
Из медицинских соображений здесь скромное разговение: кусочек сыра, яичко, творожок. А потом постепенно через несколько дней по-настоящему переходят к скоромной пище.
Хоть и говорят монахи, что особой подготовки к Рождеству у них нет, а елочку все-таки наряжают, и еще строят у главного храма из снега вертеп – пещерку, где родился Христос – порадовать тех, кто придет на праздник. А это почти все село. Рассказывают, что сельские дети потом часами стоят у этого вертепа с сокровенной надеждой на рождественское чудо.
В Шартоме, как и во многих обителях к телевидению двойственное отношение: с одной стороны все спрашивают, когда выйдет сюжет, а с другой стороны никто не хочет сниматься. Все нас от себя разворачивали: поезжайте лучше в наш детский приют, там все снимите, а то нас вы смущаете. После небольшого сопротивления мы были вынуждены уступить. В приют мы сразу попали на обед. Во время обеда разговорились с одной работницей. Я не очень хороший физиономист, но здесь знакомых шукшинских черт нельзя было не увидеть. Оля Шукшина несколько лет трудится в обители. Ее сын Вася воспитывается в традициях благочествия, а матери удобно, что она всегда при нем. И вот как раз Оля рассказала, что на детях и на монахах сейчас проходит научный эксперимент: их перевели на бездрожжевой рацион.
Если бы вы приехали сюда год назад, то этих детей вы просто не узнали: они часто болели, хуже учились. У них даже осанка была другая.
А недавно в приют приехали потрудиться из Казахстана две сестры Ирина и Варвара и сразу сказали: дети слабенькие из-за того, что в их рационе много дрожжей. Уберите дрожжи и все изменится. Оказывается, опыты, которые сестры проводили в научных лабораториях, показали, что дрожжи – один из самых главных наших врагов. Грибок дрожжей использует для своего питания защитные резервы организма. Человек поправляется, у него увеличивается аппетит, потому что все, что накопилось в организме потребляют дрожжи, а на самого человека, на его физическую деятельность ничего не остается. Меняется даже внешность человека: лишний вес, выпадение волос, перхоть, хрупкость костей - все это свидетельствует, что дрожжевой грибок забирает из организма ресурсы. Как показали исследования Ирины и Варвары, срок жизни грибка может составлять несколько десятилетий, он выживал даже при сверхвысоких температурах, превышающих температурные режимы современных печек.
Ну а как отказаться от избытка дрожжей, если они и в хлебе, и в сыре и в кефире, и даже в жевательной резинке. Шаг за шагом сестры создали бездрожжевую закваску из целебных и недорогих продуктов: овса, хмеля, пшеницы. Настаивают его на кипятке, фильтруют жидкость, добавляют в нее мед или сахар, затем отруби, снова настаивают – так создается основа теста. Установка у сестер была такая, чтобы замена дрожжам оказалась не дороже дрожжей:
- Главное, что это очень дешево. В науке принцип такой: если новое придумываешь, чтоб оно было недорогим.
По их рецепту теперь тесто поднимают не дрожжи, а полученные молочно-кислые бактерии. Причем Ирина и Варвара считают, что этот рецепт придумался ими благодаря молитвам, что это открытие им было дано, как дар Божий. Все свои бездрожжевые опыты они оформили в диссертацию, а дети и монахи стали живым материалом для этого исследования. Кроме бездрожжевого хлеба сестры разработали еще и методику приготовления бездрожжевого кваса. И как результат - последнюю эпидемию гриппа в обители и ее приюте просто не заметили. Впервые. Ведь зимой в монастыре много работы, и большая часть послушаний происходит на улице. И это так удобно: чтобы в зимнее время братия не болела здесь пользуются не лекарствами и антибиотиками, а хлебом и квасом.
Для завершения диссертации Ирина и Варвара должны были уехать из обители, так вот Ольна Шукшина и была как раз назначена монастырем, чтобы перенять всю эту технологию здоровья.
Раз в неделю все три послушницы Ирина, Варвара и Ольга Шукшина приезжали из приюта в обитель, чтобы наготовить хлеба для всех монахов. Разводили сухую овсяную закваску, затем ждали несколько часов, когда она забродит, затем замешивали тесто сразу на неделю, раскладывали его по формам, давали отстояться - и в печь. А мы все это снимали. И угощались квасом из этой же закваски. Получился репортаж о том, что надо менять целиком образ жизни. Никогда столько не звонили в редакцию после моего материала. Это продолжалось несколько месяцев, я не мог оставаться в своем кабинете, потому что работать стало невозможно. Чаще всего звонили женщины, рассказывали о своих болячках, плакали. Оказалось, что тогда в Москве трудно было отыскать самые простые «здоровые» продукты: отруби, овес и пшеницу в зернах. А вот монастырь оказался не очень доволен: мешки писем пришли туда с просьбой прислать рецепт закваски. По каким-то своим причинам настоятель обители отец Никон принял решение рецепт никому не давать.
Впрочем, в Ивановской области дрожжи достаточно «молодой» продукт. Их стали применять только в двадцатом веке, а до этого использовали для заквасок овес или хмель. Просто делали закваски по другим рецептам, чем придумали Ирина и Варвара. И почти не болели.
Но если Свято-Николо-Шартомский монастырь нашел свой путь в возрождении старых традиций, в крупнейшем на Урале женском Ново-Тихвинском монастыре наоборот, стиль жизни задает прогресс. Матушки в обители совмещают несовместимое: новейшие научные технологии и традиционный иноческий уклад жизни.
Вот наша настоятельница, - показали нам, когда мы приехали в обитель рано утром.
Маленькая худенькая матушка Доминика кормила синичек с ладошки. Потом оказалось, что это были самые тихие минуты в обители, когда литургия закончилась, трапеза прошла, а послушания еще не начались.
Инокиня Сафрония шепнула нам, что у матушки Доминики - это первый день в обители после назначения настоятельницей. Из-за болезни предыдущая игуменья удалилась от дел. И вот это кормление синичек - было своего рода прощанием с прежней тихой жизнью. Теперь матушке Доминике надлежало встать во главе мощного предприятия и быть управляющей жизнью 150 сестер. Казалось, что она не создана для такой нагрузки. У нее был голос девочки и растерянность во взгляде. Мы попросили, чтобы прежде съемок жизни монастыря она дала нам небольшое интервью. Как же она страдала! Она считала, что теперь каждое слово имеет судьбоопределяющее значение для всего христианского мира. Она шагнула к видеокамере, как на Гологофу. Мы не завали ей вопросы, потому что матушка Доминика выступала в жанре «обращение к нации». Раз десять она сбивалась, выходила за дверь, там несколько минут готовилась, репетировала, возвращалась, делала новую попытку. Совершенно расстроенная, раздавленная безрезультатностью своих действий, она все-таки высказала какую-то очень сложную мысль с цитатами из святых отцов и благословила нас «идти снимать как живет обитель».
В предрождественские дни этот монастырь превращается в гигантское производство. Люди со стороны даже представить не могут весь размах. Несколько лет назад сестры занимали деньги на первый вышивальный станок. Теперь они вздыхают: одни машины, а самим места нет. Заказы на праздничные облачения, скатерти и вышитые иконы поступают со всей России. К Рождеству разработали новый рисунок. Они вносят его в компьютер, заряжают в сверхмощные вышивальные машины свои золотые и серебряные нити и нажимают кнопку «пуск». Впервые мы в обители услышали абсолютно производственную фразу:
На этом рынке у нас по России просто нет конкуренции.
Церковные облачения - это лишь один из видов деятельности монастыря. Просто он самый масштабный и самый доходный. Еще есть свое издательство с новым видом бизнеса: виртуальные поздравительные открытки. Здесь четки отлично соседствуют с компьютерной мышью. Когад мы вошли, сестры замолчали, некоторое время присматривались, быстро свыклись и продолжили обсуждать проблему виртуального пиратства:
Мы разработали первые современные виртуальные открытки, а их без ссылок на монастырь размещают на чужих сайтах по всему миру! Это же нарушение авторских прав!
Здесь они оказались бессильны перед цинизмом интернет сообщества. Оказалось, что в этом пространстве трудно заработать, но еще труднее отстоять свои права. Выгода оказалась виртуальной, а моральные страдания - всамделишными. Они нам жаловались, что их открытки очень популярны, потому что они отказались от гламурных традиций прошлого столетия, а разработали современный стиль. Сестра Сафрония, которой благословили нас курировать как раз и стояла во главе компьютерных дел обители:
Православных открыток, когда мы начинали, не было, были только образцы из 19 века с пухлыми ангелочками. Мы решили, что это немного пошло и несовременно. Решили ориентироваться на тех, у кого уже есть религиозный вкус. Вот для них и работаем.
И в каждом уголке обители что-то производилось, крутилось, работали двигатели, мерцали мониторы компьютеров, с документами и образцами продукции сновали энергичные сестры. К главному подъезду монастыря то и дело подъезжали автомобили, тут же изщ здания выскакивала матушка с кожаной сумкой и машина вылетала за ограду на всех парах. Мы даже несколько ошалели от такой круговерти вокруг. Никто не ходил спокойно по территории монастыря, никто не «кормил синичек». Все летали, неслись, решали оргвопросы. Брали благословение доставить мешки, вывезти партию готовых изделий. И очень жаловались, что в миру совсем работать не умеют, что всего приходится ждать, все выполняется с задержкой. А нам показывали новые и новые производства. Одно находилось в городе - монастырский ресторан. Все рецепты - из старинных архивов обители, хотя я сомневаюсь, что в обители когда-либо питались так, как рассказал нам повар:
Мы хотим приготовить блюда как в 19 веке, поэтому подадим перепелок, молочного поросенка, кролика и много всяких десертов.
Естественно, нас решили там «немножко угостить». Конечно, это было что-то невероятное: постное мороженное и ягодный десерт.
А у матушки Домники каждая минутка расписана, как у президента. Обсудив с поваром праздничное меню, надо лететь в монастрский приют, потому что дети готовят поздравления новой настоятельнице с назначением. Сами приготовили постный торт, аккуратно выложили на нем «матушке». В главной зале приюта все выстроились и исполнили общую молитву и заздравную песню. А потом каждая девочка подходила по очереди к матушке, получала от нее наставление и маленький сладкий подарок. Затем были запланированы общие гулянья во дворе. Там через несколько минут девочки забылись и стали звать ее «мамой». Настоятельница здесь тоже наконец-то отвлеклась от своего нового статуса. Вначале она садится в повозку к ослице Добрянке как важный пассажир, но пассивная роль не подходит сестрам этой обители, поэтому очень быстро она не выдержала и взяла управление осликом в свои руки. Сама покатала детей, сама покормила Добрянку, поиграла в снежки, но вот черный автомобиль уже подъехал к воротам, жесткое расписание настоятельницы требует вернуться обратно в обитель, чтобы разгребать многочисленные проблемы своего особого государства.
Мы вернулись вместе с ней в монастырь совершенно изможденные. Вдруг мимо нас прошла сестра, которая ударяла в деревянное било, созывая сестер на службу. Казалось, она вышла из 19 столетия, так несовременным выглядел ее инструмент на фоне технических достижений монастыря.
Когда придет праздник, удары в деревянное било соберут монахинь за рождественский стол. Пока же их созывают на вечернюю молитву, которую несмотря на множество трудов, не должна пропустить ни одна их 150 сестер монастыря.
И только молитвенное правило, монашеское одеяние, да звук било во дворе остались приметами традиционной иноческой жизни. Матушки даже не помышляют об уединении и размеренной жизни. У них важная задача - не отстать от прогресса. И мне кажется, что иногда в этой гонке они оказываются чуть впереди, чем необходимо.
А в патриаршем подворье Свято-Успенского Пюхтицкого женского монастыря к Рождеству насельницы обители начинают готовиться уже с лета. Монастырь находится в в Когалыме, где снегом никого не удивишь. Так вот монахини это смогли сделать: летом они специально высаживают семена пшеницы и ржи, потом это косят, сушат и это становится опорой для огромного вертепа. Большего пожалуй никто не делает, даже в мужских обителях. А стоит он из-за долгой зимы почти до апреля.
В этом подворье молодая красивая игуменья Ксения. Она такая спокойная и крепкая, что задает такой же чинный и размеренный ритм жизни. Здесь никто не суетится. Спокойно помолились, спокойно потрапезничали, спокойно потрудились.
И кухня у них такая же добротная, сытная, даже в пост. Из-за того, что обитель расположена на севере, их благословили кушать рыбку. Но и другие блюда там хороши. Я по привычке спросил:
А есть у вас фирменное блюдо, которое традиционно готовят в вашей обители в пост?
Наверное, наше фирменное - это салат из авокадо. Мы его все время готовим и он нам заменяет масло, которое в пост нельзя. Ну еще постный винегрет. Да еще супчик из кабачков.
Это на Когалыме! Где тридцатиградусные морозы! Салат из авакадо и супчик из кабачков в декабре!
А на разговение мы уже все приготовили: сибирские пельмени из муксуна и щуки. Это наше любимое блюдо. Все вместе лепили несколько дней!
А рецепт?
Рецепт у нас особый, монастырский: собираемся все вместе и когда тесто уже готово, сначала молимся и начинаем раскатывать, кладем начинку. С молитвой всегда вкуснее.
За столом, пока пельмени лепили, никто не разговаривал, никого не обсуждал - все тихонечко пели монастырские песенки и молитвы. А рядом стояла уже наряженная ель. Только вместо привычных украшений на елке – разноцветные конверты. Там поучения святых отцов. В Рождество они первым делом сюда побегут. Кто какое с ветки снимет, так и поступать нужно. Относятся сестры к ним очень серьезно и хранят целый год.
А потом, после праздника сестры сами едут по городу колядовать. поют песенки, получают угощения.
Единственное, чего опасаются на рождество в этом монастыре - так это снегопада. Такую роскошь, как трактор, здесь позволить себе не могут, и если выпадет снег, то праздники придется провести не в радостях и угощениях, а с лопатами в руках. Правда в морозы снег обычно не идет, а в ночь накануне рождества на улице на радость монахиням было больше тридцати.
Для нас это тоже было хорошо, потому что в снег самолеты могут и не летать, а в морозы задержек рейса практически не бывает.
Довольные мы глубокой ночью приехали в старенький когалмский аэропорт, неспешно прошли регистрацию, как уже на посадке в авиабилете оператора обнаружилась опечатка в имени. Вместо «Вячеслав» было набрано «Вяслав». Мы с такой же ошибкой и сюда прилетели из Москвы, даже внимания не обратили. А тут что-то началось невообразимое:
Вы никуда не полетите! Сдавайте билеты! Новые вы уже не успеете купить! никто вас ждать не будет!
А ночь на дворе! Некуда даже позвонить, чтоб как-то помогли! Я пытаюсь объяснить:
Мы работали в вашем городе, снимали репортаж про ваш монастырь, как они к рождеству готовятся! Если мы сейчас не улетим, то следующий рейс только на следующий день! Он уже после праздника! Мы опоздаем!
Но ничего не помогло! Оператора не пускали, а нас не подпускали к нему, чтоб мы хотя бы кассеты у него забрали. Мы не ругались и не спорили. Я все время набирал разные телефоны: вдруг получится дозвониться куда-нибудь, рассказать, что происходит. На счастье вдруг на посадку зашел кто-то из руководителей аэропорта. Весь заспанный, помятый:
Что-то сегодня не могу заснуть! - посетовал начальник. - Как у вас дела? Без проблем?
У нас проблемы! - кинулись мы к нему, - Не можем вылететь из-за опечатки! У нас репортаж! Мы не успеем его выпустить в эфир если останемся!
Он посмотрел наши билеты, подошел к своим притихшим теткам:
Что же вы издеваетесь? Ведь понятно, что это их билеты! Пропустите немедленно!
Радостно, не оглядываясь на наших обидчиц, мы поспешили к самолету, стоящему неподалеку и вдруг сзади услышали крик одной из работниц аэропорта:
Давайте, летите! Все равно ваш самолет никуда не долетит! Вы еще пожалеете!
Растерянно мы оглянулись: без верхней одежды она выбежала на мороз, чтобы напугать нас перед взлетом. В такие минуты никогда не найдешь, что ответить. И лишь одно я выдохнул на ее крик:
Если б вы знали, кто сейчас вашими устами на нас кричит! Если б вы знали!
____________________________________________________
Наверное, перемены, которые происходили во мне были хорошо заметны со стороны. Заметили их и мои иночествующие товарищи. За короткое время я получил несколько странных звонков с предложениями уйти в монастырь. В разные монастыри. А у меня, признаться, и мысли такой еще не было.
Что вы, - отвечал я, - у меня совсем другое послушание в этой жизни: я хочу хорошую семью, детей. Меня на монашеский подвиг не хватит. Даже не представляю, как я вдруг обойдусь без привычного мне мира.
Да ты без него очень хорошо обходишься, слышал я в ответ, - ты же никогда дома не бываешь, только с нами.
Однажды в день рождения я получил большое звуковое поздравление. Не дослушав до конца, включил родным дома. Мама потом неделю плакала, а мне не говорила: одно из пожеланий на записи были слова, что пора увидеть меня в ангельских одеждах рядом с монахами.