( все даты в тексте – по старому стилю)
А весна бушует в Крутоярове: гомон и звон повсюду. Идёт пасхальная неделя. Колокола звонят неостановимо. Радость опустошает душу, а красота вновь наполняет её. И этот процесс омовения радостью и красотой – непрерывен.
Тёплая земля вздыхает, парит и меняет цвет. Небо – синее и просторное. Далеко видно и слышно. Дышится так, что кудрявые облака шевелятся от такого дыхания. Улыбается солнце. Вернее – смеётся: звонко и ослепительно – до зайчиков в глазах.
Егор Кулыгин томится от перезрелой готовности к пахоте и от этого – зол и непоседлив. Время – т-я-янется! Тянется нестерпимо медленно.
И Егору вдруг так захотелось жизни( через край! ), что он бросает в телегу охапку сена, на сено – Катерину и мчит за околицу, в юно зеленеющие поля.
- Я – к Зелёному ключу! – бросает он отцу. – Проветрюсь!
Он гонит коня, стоя во весь рост в телеге, как в колеснице – будто в атаку пошёл.
- Но-о! Давай, ми-лай! Наяривай!
Далеко за селом, в полях, Егор останавливает коня.
Саженях в десяти от дороги – звонкий родничок, который и называется Зелёным ключом. Через какие недра и почему здесь пробил себе дорогу к небу родничок? Не иссяк, не высох, а петляя и прячась в травах, добежал до одного из крутых склонов оврага, скатился вниз к сородичам, а оттуда все вместе зазвенели по камушкам в сторону Алайки.
По другую сторону дороги – кулыгинский семейный клин земли. Прошлогодняя стерня уже не пружинит под ногою, а мягко ломается, готовая стать перегноем.
- Всё для будущего зерна, - бормочет Егор, - созрела матушка. Поспела голубушка.
Он мнёт-разминает в горсти землю, идёт к Зелёному ключу. Там – простоволосая Катя: сняла косынку, умылась, как причастилась, стоИт в каплях серебряной воды, улыбается. Красивая у него жена, красивая. Статная! Магнетическое, соблазнительное веретено её тела не могут скрыть ни кофта, ни юбки. Егор любуется женой, идёт к ней медленно, не сводя с неё глаз; останавливается, разворачивается к телеге, берёт охапку сена и идёт к Кате; бросает сено на молодую зелень у ручья и говорит хриплым пропадающим голосом:
- Садись, Катюша…
Катя понимает, что произойдёт дальше и тонет в сладкой истоме и ожидании.
- Егорушка…
Она не отводит от мужа влажного взгляда, вся - солнечная, ясная.
Катино тело распаляет в Егоре ярость и желание. И он не сдерживает себя, рычит и срывает одежды с Кати.
Веретено стонет и бьётся в сильных руках обладателя. И тонкая нить продолжения рода прядётся неостановимо и естественно.
…Катя смотрела на солнце, не закрывая глаз и оно, солнце, поначалу было большим и белым, затем превратилось в мерцающую серебряную монету и, наконец, растворилось в пространстве, которое называется - БЕЛЫЙ СВЕТ.
…Кровь шумела в жилах и Егор ничего не слышал вокруг. И только сейчас к нему, счастливо опустошённому, стали доходить звуки: далеко в селе звонили колокола, в небе неистово пели жаворонки и какая-то пичуга настойчиво спрашивала: «Ты чё? Ты чё?»
Пришло время пасхи, время перехода из одного состояния в другое: в живое, зелёное, вечное.
И уж если до этой поры дожили, то дальше – жить, да жить!
Торопись бросать семя. Не ленись – работай. Жилы звенят, как струны – звучи, песня пахаря. Плоть наливается силой и желанием – жить!
Почки выстреливают цветом и камень пропускает сквозь себя былинку – жить!
Воздух насыщен вечным желанием и жаждой. Жажда сушит потные тела и рубахи – жить!
Паши, пахарь! Бросай семя!
Живи!