ПОНЕДЕЛЬНИК
Ну что сказать про первый день недели
Безматерно, с попыткою в стихах:
С утра уже рождаются сплошные “ох” и “ах”,
Пока ещё ты нежишься в постели.
А на работе телефон всё “дзень-дзелень”
И подгоняет время – карусельник…
Не зря ведь называют понедельник
На всей планете как “тяжёлый день”.
-Nevozmozhno projti! Kto ulozhil suda konya? Komu on nuzhen?
-Eto Ego kon', Uchitel'. Buenos dias!
-Saljam alejkum! Zachem On zdes'? Ya ved' obeshchal tol'ko Ego osmotret'. Prichem tut kon'?
-Eto Ego Pegas.
-No kon' ne dyshit. Sovsem ne dyshit. Priznakov zhizni net. I oba kryla slomany. Odno rjadom. A gde vtoroe? Ya sprashivau – gde vtoroe?
-Tam vtorogo ne bylo. My vse obyskali. Uverjaju Vas.
-Ne tolkajsya! Bud' sderzhan v poryvakh.
-Eto ne ya, Mugalim. Eto zherebenok.
-Sejchas my sdelaem pobol'she sveta. Vse ravno temnovato, no razgljadet' mozhno. Khorosh soboj! Kak khorosh..
-Chto eto, Mugalim?
-Imenno iz etikh bugorkov vyrastajut potom kryl'ja.
-Znachit, on – ehtot zherebenok - tozhe budet Pegasom?
-Zachem sprashivat', kogda otvet izvesten?
-Ya ne nastol'ko pronicatelen, kak Vy, Uchitel'. Vy vsegda uchili nas: "Sprosi, esli somnenija est', - i v otvete uslyshish' svoju uverennost'".
-Ty vsegda byl vnimatelen v poznanii tainstv. Zherebenok - dobryj znak. Eto nachalo novoj sud'by. Znachit, ne vse u Nego poterjano. Teper' daj mne prikosnut'sja k Nemu.
-Gluboka li rana?
-Kak skazat'? Ona ved' kolotaja. Na grudi snaruzhi mizerna i ne tochna, ibo trudno ponjat' naskol'ko glubok ee kanal. V dogadkakh izvedesh'sja, poka sam vse ne poznaesh'. Zapomni eto na budushchee. Chto tam povrezhdeno - legkoe li, vazhnyj sosud ili samo serdtse? No kak by tam ni bylo, - postradala Dusha v pervejshuju ochered'. Telo brenno, Dusha vechna! No telo mozhet iscelit'sja: rana zarubcuetsja, kanal zarastet novoj tkan'ju, samochuvstvie (v fizicheskom ponimanii) uluchshitsja... No etogo nichego ne proizojdet s postradavshej Dushoj. To, chto s nej sluchilos' v odnochas'i, ne zarubcuetsja, ne zarastet, ne uluchshitsja. Nikogda!.. Uvy, no v zemnoj zhizni vsegda tak!
-Ne mogu s vami soglasit'sja, Mugalim! Izdrevle filosofy i vrachi govorili: "Vremja lechit". Stalo byt', "vse prokhodit". Tak bylo napisano i na posokhe Tsarja Solomona.
-Kraja rany mozhno sblizit' nit'ju krepkoju, ljuboj defekt zapolnitsja tem, iz chego sdelano to, gde on obrazovalsja, ravno kak i na kaftan nashivajut zaplatu. Ibo vse ehto Materija - oshchushchaemaja rukami i uznavaemaja glazami. Dusha - substantsja ehfemernaja. I esli ej prichinjajut ljuboj vred, to stradanija ee poistine beskonechny, bezgranichny i bezvremenny. Dushu nel'zja upakovat', zapelenat', zashit', zalit' nedostajushchej massoj. Takova, moj junyj drug, Dusha chelovech'ja!
-No On budet eshche zhit'?
-Ne konchen Ego put' zemnoj. No zhit' On budet podobno perezhivshemu tjazhelejshij pristup ishemii serdtsa. On budet starat'sja ne pomnit' proizoshedshee, no Dusha poroj napomnit o bylom sluchivshemsja.
-Chto zhe Emu ugotovano v blizhajshem budushchem? Chto dozhdat'sja Emu nado? Ratnykh podvigov ili porazhenij? Ne podzhidaet li Ego novoe ispytanie? Spokojna li budet Ego Dusha?
-U tebja slishkom mnogo voprosov. On dorog tebe - eto vidno. Povedaju tebe, koli tak, otkrovenno. Vnachale, kak podskazyvaet raspolozhenie figur, zhdut Ego trudnosti, no ikh On, blagodarja sile svoej i tolko¬vosti, projdet s doblest'ju. I druz'ja Ego, i ljudi dostojnye - blizkie i otdalennye - pridut na pomoshch' i plecho svoe podstavjat dlja opory, i sovetom na vernuju dorogu Ego vivedut. Vse u Nego sporit'sja budet! I pobedy budut, i udachi raznye, i pokorenie ver¬shin ozhidaet Ego... No posle tret'ego udara kolokola nastignet Ego predatel'skaja strela, pushchennaja v Ego spinu. No ne sob'et i ne vib'et Ego iz sedla. Prosto pokachnetsja On, glaza zazhmurit v sej mig, bol'ju svoe chelo namorshchit... Strela lish' kosnetsja Ego, khotja otmetinu svoju ostavit na Dushe. Nebol'shuju ostavit, no pamjatnuju.
Podelom Emu - ne bud' takim otkrytym s temi, ch'e sushchestvo ne poznal! Ulitkoj bud', a ne chervem, stremjashchimsja iz zemnoj tver¬di na vol'nyj vozdukh! Snachala konja kupi, a uzh potom sbruju primerjaj! Poz¬naj bukvitsi pered tem, kak Evangelie ili Koran pisat'!
Khodit' nauchis' prezhde, chem begat'! A potomu prozvuchit dlja Nego ehtot chet¬vertyj udar v kolokol sil'nee kanonady, gromche raskatov grozovykh! No ne rukhnet dub kronoj raskidistoj, ne tresnet ego stvol i ne raskroit ego popolam nikakaja molnija! I vinoj... Net, udachej tomu budet ta prichina, chto vsegda rjadom s Nim byla, da ne obrashchal On na Nee vnimanija, ne preda val bol'shogo znachenija, ibo glaza Ego byli drugoj pelenoj podernuty. Vyberet li On vernyj put', uvidit li On svet zovushchej zvezdy, uslyshit li
On shepot prizyvnyj... Ni mne, ni tebe i nikomu, a tol'ko Emu reshit'! Da pomozhet Emu Vsevyshnij prozorlivost' svoju ne poterjat'!.. Da ne ispytaet On na sebe vlijanija Korolevy Mab!..
-Koroleva Mab?! Kto ona?..
-Queen Mab? What's she?
-She is the fairies' midwife, and she comes.
In share no bigger than an agate-stone
On the fore-finger of an alderman,
Drawn with a team of little atomies
Athwart men's noses as they lie asleep;
Her waggon-spokes made of long spinners' legs;
The cover, of the wings of grasshoppers;
The traces, of the smallest spider's web;
The collars, of the moonshine's watery beams;
Her whip, of cricket's bone; the lash, of film;
Her waggoner, a small grey-coated gnat,
Not half so big as a round little worm
Prick'd from the lazy finger of a maid;
Her chariot is an emply hazel-nut,
Made by the joiner squirrel or old grub,
Time out o' mind yhr fairies' coach-makers…
-A chto zhe dalee, Uchitel'?
-Pered novym rostkom dozhd' cvetochnyj Ego ozhidaet... A Istok ne issjaknet... Ne vremja mne s toboj besedy... Itak, Ona sama podzaderzhalas'... Chest' pora znat'... Blaex znaet tochno... Sprosi Ego...
-Blaex znaet?.. No On zhe... On u poroga... Ya ne uspeju... Ili vse-taki... Blaex, skazhi... Pora!.. Pora... Pora...
[Не волнуйся, читатель! перевод этого текста приведён ниже (монолог из трагедии В.Шекспира "Ромео и Джульетта") перевёл Б.Пастернак]
-Невозможно пройти! Кто уложил сюда коня? Кому он нужен?
-Это Его конь, учитель. Буэнос диас!
-Салям алейкум! Зачем он здесь? Я ведь обещал только на Него осмотреть. Причём тут конь?
-Это Его Пегас.
-Но конь не дышит. Совсем не дышит. Признаков жизни нет. И оба крыла сломаны. Одно рядом. А где второе? Я спрашиваю – где второе?
-Там второго не было. Мы всё обыскали. Уверяю Вас.
-Не толкайся! Будь сдержан в порывах.
-Это не я, Мугалим. Это жеребёнок.
-Сейчас мы сделаем побольше света. Всё равно темновато, но разглядеть можно. Хорош собой! Как хорош...
-Что это, Мугалим?
-Именно из этих бугорков вырастают потом крылья.
-Значит, он – этот жеребёнок - тоже будет Пегасом?
-Зачем спрашивать, когда ответ известен?
-Я не настолько проницателен, как вы, Учитель. Вы всегда учили нас: «Спроси, если сомнения есть, - и в ответе услышишь свою уверенность».
-Ты всегда был внимателен в познании таинств. Жеребёнок - добрый знак. Это начало новой судьбы. Значит, не всё у Него потеряно. Теперь дай мне прикоснуться к Нему.
-Глубока ли рана?
-Как сказать? Она ведь колотая. На груди снаружи мизерна и не точна, ибо трудно понять насколько глубок её канал. В догадках изведёшься, пока сам все не познаешь. Запомни это на будущее. Что там повреждено - лёгкое ли, важный сосуд или само сердце? Но как бы там ни было, - пострадала Душа в первейшую очередь. Тело бренно, Душа вечна! Но тело может исцелиться: рана зарубцуется, канал зарастёт новой тканью, самочувствие в физическом понимании улучшится... Но этого ничего не произойдёт с пострадавшей Душой. То, что с ней случилось в одночасье, не зарубцуется, не зарастёт, не улучшится. Никогда!.. Увы, но в земной жизни всегда так!
-Не могу с вами согласиться, Мугалим! Издревле философы и врачи говорили: «Время лечит». Стало быть, «всё проходит». Так было написано и на посохе царя Соломона.
-Края раны можно сблизить нитью крепкою, любой дефект заполнится тем, из чего сделано то, где он образовался, равно как и на кафтан нашивают заплату. Ибо все это Материя - ощущаемая руками и узнаваемая глазами. Душа - субстанция эфемерная. И если ей причиняют любой вред, то страдания её поистине бесконечны, безграничны и безвременны. Душу нельзя упаковать, запеленать, зашить, залить недостающей массой. Такова, мой юный друг, Душа человечья!
-Но Он будет ещё жить?
-Не кончен Его путь земной. Но жить Он будет подобно пережившему тяжелейший приступ ишемии сердца. Он будет стараться не помнить произошедшее, но Душа порой напомнит и былом случившемся.
-Что же ему уготовано в ближайшем будущем? Что дождаться Ему надо? Ратных подвигов или поражений? Не поджидает ли его новое испытание? Спокойна ли будет Его Душа?
-У тебя слишком много вопросов. Он дорог тебе - это видно. По¬ведаю тебе, коли так, откровенно. Вначале, как подсказывает расположение фигур, ждут Его трудности, но их Он, благодаря силе своей и толковости, пройдёт с доблестью. И друзья Его, и люди достойные - близкие и отдалённые - придут на помощь и плечо свое подставят для опоры, и советом на верную дорогу Его выведут. Всё у него спориться будет! И победы будут, и удачи разные, и покорение вершин ожидает Его... Но после третьего удара колокола настигнет его предательская стрела, пущенная в Его спину. Но не собьёт и не выбьет Его из седла. Просто покачнется Он, глаза зажмурит в сей миг, болью свое чело наморщит... Стрела лишь коснется Его, хотя отметину свою оставит на Душе. Небольшую оставит, но памятную.
И поделом Ему - не будь таким открытым с теми, чьё существо не познал! Улиткой будь, а не червем, стремящимся из земной тверди на вольный воздух! Сначала коня купи, а уж потом сбрую примеряй! Познай буквицы перед тем, как Евангелие или Коран писать!
Ходить научись прежде, чем бегать! А потому прозвучит для Него этот четвёртый удар в колокол сильнее канонады, громче раскатов грозовых!
Но не рухнет дуб кроной раскидистой, не треснет его ствол и не раскроит его пополам никакая молния! И виной... Нет, удачей тому будет та причина, что всегда рядом с Ним была, да не обращал Он на Неё внимания, не предавал большого значения, ибо глаза Его были другой пеленой подёрнуты. Выберет ли Он верный путь, увидит ли Он свет зовущей звезды, услышит ли Он шёпот призывный...Ни мне, ни тебе и никому, а только Ему решать!
Да поможет Ему Всевышний прозорливость свою не потерять!.. Да не испытает Он на себе влияния Королевы Маб!..
-Королева Маб?! Кто она?...
-Всё королева Маб. Её проказы.
Она родоприемница у фей,
А по размерам – с камушек агата
В кольце у мэра. По ночам она
На шестерне пылинок цугом ездит
Вдоль по ночам у нас, пока мы спим.
В колёсах – спицы из паучьих лапок,
Каретный верх – из крыльев саранчи,
Ремни гужей – из ниток паутины,
И хомуты – из капелек росы.
На кость сверчка накручен хлыст из пены,
Комар на козлах – ростом с червячка,
Из тех, которые от сонной лени
Заводятся в ногтях у мастериц…
-А что же далее, Учитель?
-Перед новым ростком дождь цветочный Его ожидает... А Исток не иссякнет...Не время мне с тобой беседы сотворять... Итак, Она сама подзадержалась... Честь пора знать... Блэкс знает точно.... Спроси Его...
-Блэкс знает?.. Но Он же... Он у порога... Я не успею... Или всё-таки... Блэкс, скажи... Пора!.. Пора... Пора...
Сон стал постепенно, как бы нехотя, растворяться. Зрачок открывшегося левого глаза осторожно совершил привычный утренний обзорно-круговой маршрут, фиксируя все подробности окружающей обстановки. Поднявшееся за этим действием правое веко рассекретило местонахождение второго зрачка, и только лишь потом последовало синхронно-осмотрительное движение обоих глаз. Мозг Блэкса обратил внимание на эту скромную попытку оздоровительной зрительной гимнастики.
Блэкс – от английского «Black Expert», что в переводе на русский язык означает «Чёрный Эксперт», сокращённо - «Чёрный Экс». Этим прозвищем его щедро наградили на последнем курсе медицинского факультета «сокамерники» – друзья, проживавшие в единой комнате «любимой общаги», когда узнали, что завтрашний выпускник распределился (заметьте - по собственному желанию, то есть «по веленью сердца своего») в редкую врачебную профессию - «судебно-медицинский эксперт», несмотря на заманчивые предложения хирургов, травматологов и прочих специалистов, а также отдельных сотрудников кафедр «Alma mater». «Мы все просто офигели от твоего решения», - вот дословный перевод эмоциальных впечатлений тогдашних студентов. Именно с того момента он стал двойным «ЭКС»ом: во-первых – ЭКС-студентом, поскольку по завершению весёлой и изобретательной поры студенчества начиналась реальная самостоятельная врачебная деятельность; во-вторых – ЭКСпертом, так раз и навсегда обозначилась сфера дальнейшего самосовершенствования новоиспечённого специалиста в области медицины.
Если в аббревиатуре с «Экс»ом после разъяснений стало почти совсем понятно, то тут же, как правило, возникал второй вопрос (что в жизни наблюдалось не раз): «Почему же «Чёрный»?» Да только по одной единственной причине - потому, что на последних двух курсах ВУЗа Блэкс в связи с развившейся в течение учёбы близорукостью средней степени постоянно носил очки различной конфигурации, но непременно с тёмными, почти чёрными линзами, что и послужило рождению первой половины его прозвища. Примечательно, что однажды, когда он начинал свою трудовую деятельность в качестве эксперта, знакомый ГАИшник при удобном случае поинтересовался у него, почему он всегда носит тонированные тёмные очки, Блэкс ответил с присущим ему чувством юмора: «А в каких же очках должен ходить такой высокий и стройный красавец, как я – хрустальная мечта каждой femin'ы? Вместо того, чтобы задавать подобные вопросы, взял бы да организовал для меня специальное разрешение на тонирование стёкол, которое выдаёте автолюбителям. Машины-то у меня нет, а вот очки со стёклами, как видишь, есть. Тогда я бы всегда отвечал, что ношу их в связи с производственной необходимостью согласно разрешения ГАИ МВД республики». И хотя прошло более десяти лет экспертной деятельности, и хотя он по-прежнему ежедневно пользовался очками, но уже со слегка затемнёнными цейсовскими линзами типа «Хамелеон», которые изменяли интенсивность тонирования под воздействием солнечного света и в условиях яркой освещённости, прозвище «Блэкс» сохранилось, прочно срослось с его имиджем и сопровождало по всей жизни, порой доходя до смешного, - на работе и в быту его именно так всегда называли, забыв, казалось, напрочь настоящие имя и отчество, не говоря о фамилии. Блэкса же это обстоятельство нисколько не шокировало и не обижало. Он просто-напросто привык к этому своему второму имени-прозвищу. Его настоящие ФИО периодически упоминались в официальной документации, на совещаниях и при выступлении в судебных заседаниях в качестве судебно-медицинского эксперта…
Оба зрачка, как два брата-акробата - близнеца, информировали мозговые извилины: «Осмелимся доложить - новорожденное утро постепенно, но уверенно и настойчиво стремится проникнуть и захватить в свой полон ваши апартаменты однокомнатной квартиры». За исключением этих двух разведчиков-информаторов, остальное тело Блэкса и все его составные части до сих пор пребывали в дремотной неге. «Какой-то странный сон. Странный да ещё непонятный… К чему это всё приснилось? Кто эти люди в блестящих тёмно-синих хламидах? Кто он «Учитель – Мугалим»? Чей был там Пегас со сломанными крыльями? А жеребёнок? Эти весьма неясные рассуждения о будущем. О чьём будущем? Может быть, моём? Удары какого-то колокола… И всё остальное… Что за «предательская стрела»? Если это предупреждение, то - о чём? А назидательные поучения? Стоп! Может быть, «Учитель» – это оракул? А потом – почему прозвучал монолог Меркуцио?.. Причём на английском языке… И эти фразы в конце: «Блэкс знает точно.... Спроси Его...». Что и о чём я знаю точно?.. Странно, если не сказать больше. На всякий случай надо постараться всё это запомнить. Не зря, по-моему, всё это явилось ко мне в сновидениях… Не зря!.. Это однозначно…», - размышлял Блэкс. Вставать не желалось. Отдохнувший организм пребывал в приятно-ласковой истоме.
«А что это у нас вчера было?» – начал вопрошать наконец проснувшийся мозг. Блэкс после трёхсекундной сценической паузы готов был ответить: “Да ничего такого страшного – просто очередной эксперимент, началом которого послужили мои же воспоминания. Однажды (дело было в Питере, где я пребывал в полугодовой ссылке с красивым названием “Специализация по судебной медицине”) между коллегами-экспертами приключился как-то творческий спор, в ходе чего прозвучало определённое мнение, что пиво относится к слабо -, но всё-таки алкогольным напиткам. Достаточно опытный и тренированный в питейных делах Тюменец активно воспротивился данному утверждению и с пеной у рта стал всех оппонентов уверять, что пиво – это совершенно безобидный безалкогольный напиток. Причём на полном серьёзе, ибо в подобной компании лгать не рекомендовалось. Долгих пересудов и споров не последовало после предложения Сахалинца пойти на следующий эксперимент, а именно: с самого утра до возвращения всех присутствующих с занятий на кафедре освобождённый от этой повинности Тюменец, снабжённый денежными средствами, «вливает в своё нутро пиво в объёме не менее двух литров» (именно такое количество было утверждено единогласным решением «Великого Хурала»). За чистотой опыта вызвался наблюдать Вологодец. На том и порешили.
Контрольное экспериментальное время пролетело почти незаметно. Благородное собрание экспертов-курсантов, вернувшись в «родное бунгало», имело возможность лицезреть живописнейшую картину, достойную кисти великого художника: Тюменец в полном прикиде откровенно храпел, лёжа в своём «гамаке», а напротив на другой кровати спал Вологодец в сидячем положении, не снимая очков в роговой оправе и подпирая подбородок ладонью левой руки, согнутой в локтевом суставе, который покоился на колене, в то время как правая рука фиксировала своей подмышечной областью железную стойку кровати. Его поза живо напоминала позу научного сотрудника, боящегося пропустить самый ответственный момент в проводимом опыте. Но под очковыми линзами глазные яблоки были плотно закрыты веками. «Наблюдатель» мерно посапывал в окружающей эти два вышеописанных тела идиллической тишине. Зычный голос почти двухметроворостого Сахалинца запустил в ход относительно длительный процесс пробуждения «экспериментаторов». Все присутствующие воочию смогли убедиться в правильности своей точке зрения по поводу пивного напитка. Полупьяный Тюменец, как смог, доложил о «проделанной работе» и в конце своего рапорта вынужден был согласиться с позицией большинства о наличии в пиве алкоголя. Вологодец – этот контролёр чистоты эксперимента – таким же заплетающимся языком (одновременно он принимал участие в дегустации принимаемого «нектара») во всеуслышание засвидетельствовал, что, кроме пива, дополнительно другие крепкие растворы не принимались ни подопытным, ни («тем более») наблюдателем. После этого свершившегося эксперимента споров об алкогольном влиянии пива на организм человека ни у кого и никогда больше не возникало. Но с того времени всем запомнилось оригинальное резюме огромного Сахалинца, процитировавшего самого себя своим менторским басовитым голосом: «Лихое дело быть где-то представителем своего города и учреждения: если плохо показался на людях – оставил плохое впечатление и о себе, и о своих сотрудниках, и о горожанах вообще, если хорошо – стало быть, адекватное. Но всегда за этим следует сакраментальный вопрос: «У вас все такие, как ты?» И это касается, други мои, не только Тюменца, но каждого».
И вот вчера, в пасмурный воскресный день, в тривиально непринуждённой обстановке ход упомянутого эксперимента был освежён в памяти, но в иной связи на этот раз - речь зашла о безалкогольном баночном пиве. Мнения четверых беседующих сразу же разделились: одна половина утверждала, что пиво с 0 («нулёвка») всё равно содержит в минимальных дозах этанол, вторая половина категорически возражала против такой концепции. Решено было отважиться на очередное изыскание с участием всех четырёх спорящих специалистов-любителей. Необходимые объекты изучения были закуплены и доставлены в «лабораторные условия». Но идея поскакала стремглав, подобно резвому мустангу, дальше в сторону её усложнения: «И курить будем безникотиновые сигареты». И невзирая на брошенную кем-то фразу: «Безалкогольное пиво – первый, а безникотиновые сигареты – второй шаг к резиновой женщине»», предложение было принято подавляющим большинством голосов, то есть «без особого мнения отдельного члена экспертной комиссии». Последовавшее двухчасовое вечернее бдение с активным потреблением вышеуказанного напитка в конечном результате обозначило недвусмысленный вывод: «Даже в большом количестве принятой внутрь человеческого организма «нулёвки» имеются-таки проценты пресловутого этанола, которые в крови неизбежно трансформируются в промилле». Одним словом, с помощью «нулёвки» можно достичь (даже) лёгкой степени алкогольного опьянения (естественно - при желании). Конечно, если этого пива будет много. Или иначе говоря – в достаточном для ожидаемого эффекта количестве». Блэкс тогда мог бы на это съязвить, что и ведро обычной воды может заменить рюмку водки, но почему-то не стал утруждать себя этими «специальными» познаниями народного фольклора.
Но всё это происходило вчера, а сейчас он просто перевернул своё тело на спину, и перед глазами возник далёкий потолок, который почему-то именно в эти минуты привлёк взгляд человека, распластанного на одре ночного ристалища ещё тёплых сновидений, перед дальнейшими решительными действиями. Наконец наручные электронные часы после ежечасного зуммера заиграли пятую из шестнадцати мелодий. «Московское время – пять часов», - прошмыгнуло среди мозговых извилин. Древние мудрецы в своё время поучали: «Diliculo surgere saluberrium est», то есть «Вставать на рассвете полезно для здоровья». Помня об этом, Блэкс изобрёл одно неизменное правило, которое гласило: «Вставать в пять утра - независимо от времени суток». Поэтому его тело нехотя приняло сначала полувертикальное - сидячее, а затем и вертикальное - стоячее положение.
«Утро начинается с рассвета…», «Нас утро встречает прохладой…», «Утро красит нежным цветом стены древнего Кремля…» – каруселились в голове песенные фразы, пока совершались привычные для этого времени мероприятия по восстановлению внешнего облика. Но из головы не выходил сон. В нём было что-то привораживающее. Поэтому Блэкс, присев к столу на кухне, записал довольно подробно то, что делалось и что прозвучало в посетивших его сновидениях. Затем, «бросив в топку уголька», иными словами, прожевав пару бутербродов с «дефицитной заморской баклажановой икрой», захлебнув всё это чашкой чая и облачив себя в цивильный прикид, он, разверзнув дверь, подобно тому, как растворяется жерло вулкана перед извержением лавы, покинул своё лежбище. И даже самая красивая женщина уже не смогла бы остановить его возбуждённый трудовой порыв…
Придя в бюро, Блэкс поприветствовал ночного стража почтительным: «Guten morgan! Guten morg?..». На второй вопрос, подразумевающий количество поступивших за ночь «клиентов морга»: «Ну, что у нас сегодня?» санитар традиционно ответил:: «Сегодня у нас - понедельник».
Фраза Блэкса «Спасибо за интереснейшую и познавательную информацию», полная сарказма и неудовлетворённости, завершила общение с «почти недремлющим оком» дежурной службы. Через пару минут, лично ознакомившись с содержимым секционных залов, он оказался на своём рабочем месте. В тот момент, когда застегнулась последняя пуговица халата, раздался телефонный звонок. Слышимость в трубке создавала впечатление, что будто звонят откуда-то из жаркой пустыни Южной Африки или с цветущего материка Австралии. Напряжение естественного слухового устройства (в просторечии «уха») всё же позволило услышать вопрос мужского голоса: «Скажите, а Анжелу можно?»
Блэкс хмыкнул и автоматически бухнул: «Вы ошиблись номером» и водрузил трубку на прежнее место. Однако вскоре прозвучал повторный телефонный призыв, и в трубке с почему-то уже с улучшенной громкостью и с явно улыбающимся голосом Махалыча продублировали: «Вас спрашивают - Анжелу можно?» Вспомнив недавно рассказанный им же анекдот, на этот раз Блэкс ответил: «Не знаю, но мысль ваша весьма интересная. Я подумаю над этим».
-Узнал?
-А то!
-Я что звоню: есть ли какие-нибудь литературные или практические сведения – во сколько раз увеличивается труп за счёт развития гнилостных изменений?
-Ты всегда такой умный? Или только с утра по понедельникам?
-А что?
-У тебя что ни идея, то она сразу же тянет на полукандидатской темы, а то и всей кандидатской. Не считая, конечно, докторской.
-Что так?
-Разговор помнишь об индивидуальности организма?
-Ну?
-Тпру! Повторяю для некоторых тугодумов: индивидуальность организма - это возраст, это рост, это вес с «социальными накоплениями», это наличие болезненных, я бы сказал больше – патологических, изменений внутренних органов и т.д., и т.п. Кроме того, обязательно следует учитывать внешние факторы окружающей среды обитания, непосредственную причину наступления смерти…
-Хорош – нанюхались! Я тебя понял. Труп неизвестного помнишь?
-Допустим.
-Он на сколько увеличился?
-Максимум на одну целую и три десятых, - ляпнул, не задумываясь, Блэкс. - Причём спереди назад. Вернее, сзади наперёд.
-Не понял.
-Что тут непонятного - за счёт вздутия живота.
-Теперь всё по местам. Вот это мне и нужно было.
-Что же у тебя за идея?
-В среду скажу лично.
-Я к тебе или ты ко мне?
-Потом звякну. Давай-бывай! Не забудь акт исследования прихватить с собой.
-Как скажешь. Пока, - Блэкс положил трубку, теряясь в смысле возникающих загадок Махалыча, всегда находившимся в оперативном азарте (сама должность начальника УГРО РОВД к тому обязывала). – Ну что ж, - сказал вслух он сам себе, - доживём до среды…
-Что день грядущий мне готовит? – Этот вопрос был адресован заву моргом Димитреву, у которого Блэкс оказался несколько минут спустя.
-Вот, - тот протянул бумаги, - вроде бы как отравление бытовым газом красавицы-комсомолки-спортсменки.
-Будем-будем посмотреть, однако. «Были сборы недолги, и в забой отправился парень молодой», - завершил диалог Блэкс конгломератом из двух песен, за сим последовали кратковременное возвращение в кабинет для смены робы, потом знакомые до боли проходы по коридорам – и вот он уже в секционном зале.
-Батюшки-светы, да нам сегодня с постановлением ещё и депешу дополнительную доставили. Её в народе обзывают всёзнающие люди «Протоколом осмотра места происшествия». Редкий случайный случай приключился ноне! Что ж, мы её тоже пропечатаем аккуратненько и слово за словом в наш фолиант. Тешу себя надеждой, возражений нет? (Вопрос этот был адресован медсестре-лаборанту). Да куда ж мы с вами, милая барышня, на фиг денемся? Верно? Итак... В направительном документе значится следующее: «Такого-то числа такого-то месяца такого-то года обнаружен труп Л. в квартире по такому-то адресу, в которой ощущался запах бытового газа». Далее, пожалуйста! Из ранее означенного протокола осмотра от вчерашнего дня следует: «…труп Л, 16 лет, обнаружен на кухонном полу в положении "лежа на спине". Голова лицом обращена вверх и вправо, несколько приведена к правому плечу. Верхние конечности несколько отведены от туловища и согнуты в локтевых суставах. Левая нога трупа вытянута, правая согнута в тазобедренном и коленном суставах. На момент осмотра труп накрыт одеялом, на нём имеется школьная форма. На левой бретели фартука укреплены комсомольский значок и значок «Олимпийский Мишка». Усё! За сим, как раньше приписывали в эпистолах: «С глубоким к Вам уважением…» Лаконично-то как! С претензией на талант. Можно бы и поболе нам сообщить. Да подозреваю я, что у них чернила али паста, видимо, закончились. Обидно до слёз – на самом интересном месте! А не интрига ли здесь, господа? Али сведения о трупных явлениях стали со вчерашнего числа засекреченными? Надо в свежие газеты непременно заглянуть! – Натягивая резиновые анатомические перчатки, Блэкс был сражён своей же гениальной мыслью-прострелом: - Вет, взгляни на титульный лист протокола и прочитай, кто на место из наших выезжал в составе оперативной группы?
-Здесь никаких сведений о судебно-медицинском эксперте не имеется, - информировала медсестра.
-Так! Становится ещё интикуресней! Но нам ведь не привыкать ребусы решать. Не впервой! Что ж, милейшие, как говорится: «Погнали Рекса»! Теперь будем посмотреть и снаружи и внутри. Причём наивнимательнейшим образом…
Блэкс, вооружившись секционным ножом, подошёл к трупу. Работа сразу же заспорилась: «Как видится, так и пишется», - после любимой поговорки последовали профессиональные термины, размеры повреждений и органов уточнялись сложным металлическим измерительным прибором с народным названием «линейка ученическая».
-Опоньки-опочки! Что мы видим, что мы лицезреем? Презент первый! На нежной девичьей шейке-то (заметьте, тотчас под воротником платья, что создаёт трудности для узревания) имеются две странгуляционные борозды. Вот тебе и на! Одна из них - незамкнутая, косовосходящая снизу вверх слева направо, а вторая - замкнутая, циркулярная. Да мало того, они ещё и перехлёстываются друг с подружкой. Надо же! Какое препротивное двойственное изящество! Так уж никто сейчас и не носит. А вот эти яркие кровоизлияньица в мягкие ткани шеи – ни что иное, как свидетели прижизненного их возникновения. В депеше под номером «один», то бишь постановлении, всё очень просто изложено: «Обнаружен труп в квартире, в которой ощущался запах бытового газа». Явный намёк следователя на отравление газом с этой секунды отпал самопроизвольно и бесповоротно. Интикуресный факт! А синяки-кровоподтёки на теле усопшей? Что, не хотела она дышать мерзким газом? Не зря в народе мудрость живёт: «Чем дальше в лес, тем - ну его на фиг!»
Все обнаруживаемые по ходу исследования повреждения потребовали нумерации. Тем временем протокол исследования буквально множился на глазах количеством страниц, складируемых аккуратной стопочкой возле пишущей машинки медсестры.
-Так-так! А это к чему, добрые матроны? К дождю – что ли? Пошто девицу-то невинности лишили? Кому это надо было? Ой, окаянные, похоть свою потешили. Гадские гады, что натворякали, супостаты супостатские! Верно ведь сказывают: «Дуракам Кодекс не писан». Али, действительно, запретные плоды всегда вкус вострят?
Эти комментарии Блэкса сыпались не для протокола, где царствовали формальные термины и характеристики. Время исследования растягивалось до неопределённости, количество секционного материала распределялось по баночкам, пакетикам и в «кулибинские» приспособления-изобретения и тут же маркировалось.
-Блэкс, ещё долго? – Вошедший эксперт пребывал в ожидании освобождения стола для предстоящего вскрытия.
-Сие действо непредсказуемо во временном промежутке вечности. Помнишь нашу беседу по поводу ошибочного телефонного звонка? Тогда спросили: «Это бюро находок?» У меня что-то щёлкнуло в извилинах - и я ей, той женщине на том конце той телефонной проволоки, на полном серьёзе ответствовал: «Да, это бюро судебно-медицинских находок республиканского масштаба».
-Кстати, твоя шутка прижилась в народе. Что-нибудь для музея надыбал?
-Фи, как вы произнесли неутончённо! Нет, здесь более тривиальное: по письму в наш адрес следовало думать об отравлении совсем бытовым газом. Ан не тут-то было! Бери круче – мы на грани открытия убийственного дела по почве сексуальных домогательств. То-то подарочек изящный готовится наших смежникам. УР недовольно замУРлычит. Но как говаривал когда-то Федр в своих «Баснях»: «Varitio delectat», что означает «Разнообразие радует». Розыскной мир опять за верхнюю часть человеческого организма схватится дистальными отделами обеих верхних конечностей. Это тебе не заевская находка!
-Ты о тех иголочках заржавленных?
-О них, о радёмых.
-О чём это вы? – Медсестра заинтересованно прервала тарахтельный процесс машинной печати.
-Так и быть, мадам, пардон, мадемаузель, пока спина утомлённого труженика секционного ножа отдыхает, поведаю детально и преподробно. В стародавние времена, то есть когда ты, Вет, ещё у нас не работала, наш доблестный Заев, получив задание внедриться в мёртвое тело, дабы, как Пётр Великий в одна тысяча семьсот шестом году в «Воинском Уставе» писал, «подлинно разыскать, что какая причина к смерти его была, и о том, имеют свидетельство в суде на письме дать, и оное присягою своею подтвердить», приступил к действу, подобному тому, что с тобой совершаем в этом зале Дворца судебной медицины. Забегая далеко вперёд, официально информирую: женщина, перенесшая жизнь в течение 56 лет, почила тихо и незатейливо в своей халупе от хронического заболевания, именуемое в реестре оных как «ишемическая болезнь сердца» в сочетании с патологией других систем организма, причём сама почившая в тот момент пребывала в самом тверёзом виде. Но вернёмся к теме нашего повествования. (Блэкс стал постепенно ускорять темп изложения). При исследовании полости черепа эксперт обратил своё внимание на твёрдую мозговую оболочку, которая имела необычное уплотнение в средней её части. Используя анатомическую возможность и приказную обязанность не только на ощупь, но и воочию распознать результаты неординарности изменения тканей, он с помощью ланцета-скальпеля смело внедрился в упомянутый участок. А там… (рассказчик замер на миг и затем продолжил, придав своему голосу детективно-таинственную окраску) выявились две швейные иголки, которые находились как бы в сумкообразной упаковке и с явлениями, напоминающими начальную фазу ржавления. Аккуратненько изъяв этот участок, эксперт дополнительно исследовал его, что позволило достоверно убедиться в том, что это действительно металлические иголки. Следователь (нужно отдать ему должное за настойчивость в достижении поставленной цели!) вследствие своего любопытства и пробудившейся заинтересованности добыл необходимые сведения о возникновении этого «феномена». Оказалось, что в тяжёлые военные годы появилась в одной очень многодетной семье девочка – маленькая и щупленькая, да к тому же весьма болезненная, как потом выяснилось. Прошу прощения за последующие подробности, но «из песни слов не выкинешь». Маман решила, мягко говоря, самолично прервать тягостное существование новорожденной бедняжки и с этой целью, воспользовавшись советам «знатоков в энтих делах», ввела в большой родничок маленькой головки сначала одну, а затем, не достигнув нужного эффекта, и вторую иголку. Такое безобразие практиковалось иногда в те тяжёлые годы, когда судебно-медицинская деятельность по большому счёту была ещё в зачаточном состоянии, и можно было избежать наказания, объяснив подобный факт смерти немощностью рождённого. Но жизнь этого ребёнка таким преступным действием не была прервана. Решив или вернее – поняв, что даже сам Бог против подобного детоубийства, «ласковая» маман оставила своё противозаконное и, повторяю, преступное намерение. И с этим не тяжёлым, но металлическим грузом «недоубиённый» ребёнок, как предписано было ему судьбиной, прошёл все стадии становления женщины, родившей впоследствии трёх детей и воспитав их должным образом. Вот такое сказание вам, уважаемые! Где сейчас эти иголочки – не могу сказать. Но фотодокументы до сих пор имеют место быть в нашем музее. А теперь: «Короче Склихасовский!», то есть вернёмся к существу нашего действа. Или ещё можно по-другому выразить эту мысль: «Вернёмся к нашим барабанам!»
Отвлечение пошло всем на пользу. Прерванная работа возобновилась. Пришло второе (или третье) дыхание. И когда «спинная поверхность» халата в очередной раз значительно увлажнилась трудовым потом, Блэкс снял перчатки и присел на табурет возле медсестры.
-«Семи смертям не бывать, а одной не миновать», - как говорят… Неважно кто, но говорят. В данном случае причина смерти проста как пробка или шляпка гвоздя: «Механическая асфиксия от сдавления органов шеи петлей при удавлении». Записано? Чудненько! Теперь приступим к раздаче автографов. Сколько раз намеривался пересчитать количество своих подписей производственного назначения, но текущая текучка мешает. Вет, хоть бы ты занялась этим, архив сохраняется целых двадцать пять лет. Единственное знаю наверняка – этому числу будут поражены все самые популярные наши певцы и знаменитости. Кстати, Вет, кто твой самый любимый певец, кроме Ансамбля песни и пляски имени Александрова? Юрий Антонов? Мадам, у Вас изысканный вкус! А почему не Киркоров? Ну почему: «Пусть его Пугачёва слушает?» Она и так каждый день им спетому вожделенно внимает. (Или вынимает?) Мой Вам совет: «Полюбите пианиста – быстро-быстро, очень быстро». Или Барыкина на велосипеде, или зурбаганного Преснякова-младшего… Кстати, Вет, этот тампон с интимным содержимым срочненько биологам с пометкой «Citisimo”! Лады? Скажи, что любопытство Блэкса раздирает до предела. Или до беспредела? Всегда путаю эти понятия. Это алхимикам. Это гистокарифеям. Это сама знаешь кому. «Смотри не перепутай, Кутузов. Шеф будет недоволен». Одёжу оставить на память следователю. - Блэкс в это время оставлял свои автографы на направительных документах. Закончив, он встал и направился к выходу из секционного зала, сопровождая свой уход традиционными фразами-клише: - Большое спасибо за оказанную помощь! Спасибо всем службам! Родина вас не забудет! Пишите письма, только «мелким почерком, поскольку места мало в рюкзаке». До новых встреч в эфире! Мы не говорим вам: «Прощайте», мы говорим: «До свидания!»
Вослед ему с доброй улыбкой звучали: «Пожалуйста» и «Рады стараться».
В кабинете, сняв робу-хламиду, Блэкс снова облачился в белый халат. «Ёлкины-палкины, полдня как не бывало, – он взглянул на хронометр, - а дел невпроворот. Только не надо суетиться – не надо торопиться». Зажигалка оживилась со второго раза, колечко дыма, выпорхнув из сигареты, плавно поднялось и растворилось. «Сейчас бы чашку кофею. Но сусеки пусты. «Обращусь я к друзьям – не сочтите, что это в бреду». Телефонный звонок прервал процесс прощания с удобным креслом
-Конечно, здравствую, чего и вам желаю. Слушаю внимательно. Помню-помню эту комиссионку. А почему всё-таки сегодня? Что за срочность?.. Ах, им стало непонятно! Да там же по-русски написано. И список литературы указан. «Кавернозные» вопросы возникли? Много?.. А если дополнительную экспертизу провести, к примеру? Я ведь был в составе комиссии, а не единолично… Разъяснения нужны? Адвокат?.. Тот же самый старый знакомый?.. Нет, я не про возраст.его. Ну если он не может без моего присутствия, то в котором часу наше рандеву?.. Прям сейчас не могу. Клиент-пациент на осмотр придёт – необходимо на него всей комиссией взглянуть… Пожалуй, к 14-ти успею, если военные маневры не начнутся. Повестку выпишите по приходу? Yes! «Место встречи изменить нельзя!» Лады-ладушки!
Трубка, истосковавшись от долгой разлуки, наконец угнездилась верхом на любимый телефонный аппарат. «Не было печали…, - Блэкс аккуратно затушил сигарету. – «Война войной, а обед по расписанию». Кофейная идея не только не исчезла, но и обострилась.
-Привет, парасхиты! Что пьём? – проделав недолгий путь по коридору, Блэкс обратился с вопросом к коллегам.
-Растворимый из пакетика.
-«Три в одном»?
-Есть и «один в одном». С сахаром или - ну его?
-Обижать не надо. Одну ложечку. Как наши вчера сыграли?
-Чемоданы уже пакуют. Опять у них мимо кассы.
-В курсе – в курсе. Я второй тайм видел. А что было в первом?
-Пешком ходили. Две жёлтые карточки собрали.
-Молодцы! Будет что внукам показать. За кого будем теперь болеть?
-За жёлтую жаркую Африку, где «не видать идиллий»!
-Тоже неплохо! Пациент не приходил?
-Ждём-с! До третьей звезды. По идее должен вот-вот подойти.
-Успеем кофеёк дохлебать. Славненько!
-Блэкс, что новенького из анекдотов мы сегодня услышим?
-Для начала старенький-добренький хотите? Логопедический?
-Наши уши на гвозде внимания. Так, кажется, у Чехова?
-Цитата удалась. Короче. Сейчас последует анекдот. Кабинет логопеда. Стук в дверь. Пациент: «Мона?» Логопед: «Не только мона, но и нуна». Но это только для затравки. А вот свеженький – совсем тёпленький.
-Что за «тёпленький»?
-Два мужика очень плотно сидят – пивом водку заедают. Один другому: «Похоже, Вася, тебе действительно к логопеду надо обратиться». Тот к нему с вопросом: «А в чём проблема?» «Ты слова стал плохо выговаривать после пятой выпитой бутылки водки. Тебя с трудом можно понять». Тот в ответ: «Да и ЛОР-врачу надо мне сходить заодно, потому что и тебя после выпитого трудно разобрать»..
-Well! Как Вы говорите: «Мысль настолько глубокая, что в ней можно огурцы солить».
-Совершенно верно. На загладочку, как говорится, ещё один анекдотец. Из разряда плавного перехода от одной темы к другой. На этот раз – от логопедических к логическому.
Диалог на рынке между покупателем и продавцом:
- Это у вас какая смородина – чёрная?
- Нет, красная.
- А почему она белая?
- Потому что зелёная.
-Интересный расклад. Получается анекдот о дальтониках, - отсмеявшись, попытался резюмировать Рюрик.
-Какой же он – «дальтонический»? – возразил Влад.
-Да бросите вы, силлогисты. Вам обязательно пополемизировать хочется. Нормальный анекдот, - прекратил прения Мигель.
-Да, - вмешался Блэкс, переводя возникшую тему в производственное русло, - пока не забыл, это касается комиссионки: глянем человека-пациента, опишем всё подробненько и направим его на электроэнцефалографию.
-Бу-сделано!
И как ожидалось, кофепитие завершилось почти одновременно с приходом клиента. После уточняющих вопросов и выслушивания вороха жалоб члены комиссии рукописно зафиксировали объективный статус, выдав свидетельствуемому направление на ЭЭГ. Блэкс с чувством исполненного долга поднялся с явной целью перемещения в пространстве. Однако начатый путь сразу же завершился повторной встречей с завом морга Димитревым:
-Блэкс, давай-ка ещё одного «экспертни».
-С чего бы ты такой добрый ко мне сегодня? Давно не виделись – с самой субботы? Мне же надо в суд к 14-ти o'clock.
-Обстоятельства изменились - Кодович опять в наличии отсутствия присутствия. А трупов не мерено – понедельник, как-никак.
-Опять он в совершенно, то бишь необременённо свободном полёте? Затяжной прыжок без парашюта с четверга, постепенно переходящий в дельтапланеризм?
-Поговаривают, что вроде на больничный прилёг.
-«Вроде» - в огороде. Точнее бы информацию надобно иметь.
-Обязательно разберёмся по явке оного пред наши очи. А сейчас - пока стол освобождается… До суда можно успеть. Там завершённый суицид вследствие повешения на двух носовых платках. Привлекает его одёжка – в парадном костюме, при «гавриле», в белой рубахе, но почему-то до места конечной остановки жизни добирался совершенно в одних носках.
-Может, бомжи сняли?
-Исключается. Носки в грязи уличной.
-Что-то у меня день какой-то выдался – «асфиктический». Кстати, это не тот клиент, что на пол в морге прилёг.
-Он самый.
-Ну везёт мне, как утопленнику. Это пока всё перевскрываешь…
-Да всего-то одно вскрытие.
-А «шестивёсельных» не надо исследовать?
-Каких «шестивёсельных»?
-Ты что не видел, сколько на его голове вшей? Я же тебе говорил, что со стародавних времён вошь в народе зовётся «шестивёсельной» по количеству лапок.
-Не, - зав.моргом наконец-то поняв шутку юмора, позволил себе улыбнуться, – их не вскрывай, только клиента – «вшивого интеллигента».
-А не утратим ли мы тем самым какую-нибудь необходимую архиважную информацию: как-никак, его «шестивёсельные» - единственные свидетели столь печального события, - не унимался Блэкс.
-Мы этих свидетелей с субботы химикатами закормили – дежурные санитары приказ чётко выполняют.
-Спасибо за заботу! В таком случае бегу выполнять приказ!
Второе исследование, несмотря на неприятности, связанные с многочисленностью разносчиков педикулёза (некоторые всё-таки очень вяло, но копошились – какие живучие твари оказались!), прошло на одном дыхании безо всяких эксцессов. Работа спорилась, но всё же немногим более часа канули в канализацию.
Быстро по-солдатски переодевшись в очередной раз, но уже в «лапсердак с карманами», оформив по ходу действия соответствующие документы и пройдя по коридору – «взлётно-посадочной полосе», Блэкс что называется «нос к носу» столкнулся с шефом, который встретил его традиционно-пытательным вопросом:
-Блэкс, ты куда?
-Вот чего не надо делать, так это - «кудахтать».
-Ой, простите – извините! А всё же в какую сторону?
-На ристалище… В храм Фемиды. В судебное заседание.
-На троллейбусе или пешком?
-На самом дальнем автобусе любимого города.
-Понятно. Это по тому делу?
-Ес-сественно. Сердцу уже тогда чуялось, придётся быть в суде в качестве переводчика с русского на русский.
-Ты, надеюсь, недолго, Блэкс?
-Ну, шеф, вы даёте! Сие действо по длительности весьма непредсказуемо. Попадётся как прошлый раз общественный представитель в юбке – в юристике ни «бум-бум», да и экономиста в своё время из неё не вышло, но зевластая до невозможности… Таким представителям токмо на базарно-рыночном току токовать. И на заседании суда, скорее всего, сегодня начнётся головокруть. Но будем надеяться на лучшее.
-Ты давай недолго. Разговор есть.
-Опать?
-Опать! Надыть!
-Яволь, майн Флюс!
-Блэкс, брось ты эти прибамбасы! Что-нибудь да придумаешь.
-«Consuetudo est altera natura», что с латинского означает «Привычка – вторая натура». Впрочем, без этого, то бишь без всяческих придумок, жить станет неинтикуресно. Согласитесь.
-Ну куда денешься против таких аргументов?
-Опять начинаем «кудахтать»?
Блэкс наконец-то покинул здание бюро и продолжил начатый путь в «Храм Фемиды». Там всё случилось, как и предполагалось: горлопанистый адвокат был не согласен со всем и совсем; хмуробровая женщина-прокурор не могла разобраться, что требует зевластый адвокат; Блэкс упорно и скрупулёзно переводил этому оппоненту-активисту с русского языка на русский то, что было изложено на шестнадцати листах проведенной полтора месяца назад комиссионной экспертизы. Судья – молодая миловидная женщина, наслушавшись досыти и всё-таки ухватив за хвост саму суть происходящего процесса, определила, что нужно перенести в очередной раз заседание на другое время и (самое главное для Блэкса) что эксперт больше не нужен в дальнейшем судебном разбирательстве-препирательстве. На том (что самое удивительное!) все участники, включая адвоката, согласились единогласно.
Природа встретила Блэкса, как ему показалось, в роли победителя достойнейшим образом: солнце разбросало свои тёплые лучи по всем стёклам зданий, мягкая зелень травы интимно приглашала отдохнуть после ратных подвигов, нежные дуновения неназойливого ветерка периодически охлаждали чело. Душа радовалась на всём протяжении знакомого маршрута, в конце которого возникло привычное здание. Но Блэкс не поспешил, как он делал обычно, на своё рабочее место, а решил нанести несколько необходимых для него визитов к коллегам по экспертной деятельности.
Первым пунктом стало судебно-химическое отделение, где в этот момент что-то анализировала-синтезировала судебный химик высшей категории Абалина:
-Ляля, привентули! Картинка называется: «Не ждали?»
-Всегда рады видеть в полном здравии и прекрасном настроении.
-Вот это ответ достойный! Насколько день нынче тяжёлый выдался?
-Как всегда. Ведь начало недели. Работы поднакопилось.
-Я всегда говорил о тлетворности выходных: «Их бы взять да отменить».
-Порою соглашаюсь с тобой. Однако, как говаривал Винни-Пух: «Это «жу-жу-жу» не к добру!» С чем пришёл, Блэкс?
-Вот что значит проницательность! Ляля, сознаюсь, что уже сегодня имел возможность прикоснуться к холодному телу «комсомолки-спортсменки». Итог моих трудов показался, что следователь был в корне не прав, думая об отравлении бытовым газом. Смертельный обрыв жизненного шнура школьницы произошёл вследствие воздействия на область шеи с её органами сразу двух верёвок. Но поскольку следствие интересует, надо посмотреть: а было ли это самое совсем «бытовое отравление».
-Серьёзно? Но ведь…
-Ляль, я знаю, что хочешь сказать – что, дескать, ингаляционное отравление в такие сроки и при такой причине смерти устанавливать нецелесообразно. Согласен! Но вопрос задан, и ты уж расстарайся помочь мне ответить на него достойный образом. Заодно посмотри - нет ли каких других отравляющих веществ, включая лекарства, исходя из вашего арсенала. Кстати, тяжёлые металлы меня совсем не интересуют. И ещё не забудь про этиловый алкоголь в крови – может, всему предшествовало виновозлияние. Материала я тебе набрал согласно и в соответствии с циркулярами.
-Блэкс, у тебя последнее время что не вскрытие, то какие-то находки.
-А что делать? Такова, видимо, сермяжная…Можно ещё один вопрос?
-Знаем мы вашего брата. Вопрос о сроках? Значит, так: кроме общей схемы, остальные результаты в среду. Устраивает? Быстрее совершенно никак!
-Я знал-знал, что ты добрый помощник и надёжный друг. Не буду нарушать предел назойливости. Наипоследнейший вопрос - среду в утра?
-Разумеется, до десяти.
-За сим с уважением к Вам исчезаю.
Следующий визит - в судебно-биологическое отделение. Экспертэсса (кто-то ведь выдумал такое слово) тоже высшей квалификационной категории Заля Римовна, как и положено «богиням-биологиням», аккуратненько и методично изучала чьи-то волосы, помещённые на предметное стекло, в проходящем световом луче микроскопа.
-Вся – внимание, - среагировала она на появление Блэкса, не отрываясь от окуляра объектива.
-Вот это подход к делу. А за жизнь поговорить?
-Блэкс, давай «за жизнь» завтра. Ага? Залипаем по всем статьям. Вещдоков принесли – целый воз и маленькую тележку.
-Понял и перехожу к телеграфному изложению сути. Девушка, две петли на шее, телесные повреждения – целый комплект, крупное подозрение на сексуальные домогательства. Нужна помощь!
-Кровь на группу?
-И это тоже. Но меня волнует и женское интимное содержимое – нет ли там инородных, в смысле наличие чужеродных для девичьего организма особей мужского свойства.
-Посмотрим. Где объекты?
-Уже везут скорым-литерным. Но подозреваю, что пока я бился за правду в суде, они уже у вас в отделении.
-Среда устраивает.
-Ежели с утра, то в самую точку.
-На том и порешили!
-Не смею больше отрывать от деятельной напряжённости.
В своём кабинете, облачившись в халат, Блэкс разыскал на столе Акт освидетельствования потерпевшего. Перечитав изложенное, он составил заключение и, теряя времени даром (утром во вторник «грозился» прийти дознаватель РОВД за «фолиантом»), спустился на первый этаж. Отдав акт в печать и выйдя в коридор, Блэкс почти столкнулся с своей помощницей – медсестрой, присутствовавшей при вскрытиях, Ветой.
-До свидания, - она мило улыбнулась Блэксу, направляясь к выходу и одновременно поправляя почти чёрные, слегка волнистые волосы короткой причёски.
-«С чистой совестью на свободу»?
-Да. Раб-день, как выражается мой знакомый, «день рабов» закончен.
-Ну завтра-то, надеюсь, вновь увидимся?
-А як же ж! Как Вы говорите: «Место встречи изменить нельзя»?
-С нетерпением ждём-с вас завтра в гости к нам. Можно сказать, уже начали ждать. Время побежало!
-И я побежала разделаться с домашними делами, слегка поесть, одним глазом глянуть в телеящик, чуток вздремнуть и ранёхонько с утреца занять очередь на электротранспорт, чтобы вновь здесь же ощутить радость встречи с Вами.
-Тронут до глубины… И даже глубже! Смотри, только не забудь – обещала, что завтра увидимся. «На то же месте в тот же час»!
-Лечу-лечу-лечу!
И она действительно почти полетела под лёгкий стук каблучков. Какое-то мгновение дверной проём задержал в себе, будто кадр фотоплёнки, грациозность фигурки и затем обречённо прикрылся дверным полотном, сохраняя сладостное ощущение аромат женского существа. Спустя буквально несколько секунд по этому же коридору продефилировала ещё одна медсестра, походка которой всегда ассоциировала у Блэкса с уверенной поступью рыцаря в доспехах. «Ощутите разницу!» – промелькнула мысль, раздробившаяся одновременно с громыханием двери.
-Займёмся делами, - предложил сам себе Блэкс, - ведь время не ждёт. – И тут же промолвил: «Согласен». Вернувшись в замкнутое пространство рабочего кабинета и придвинув кипу бумаг, он отыскал в ней необходимую, взял авторучку и…
-Блэкс, ты что сидишь? Забыл, что ли? – Это шеф ворвался в кабинет, попыхивая сигаретой.
-Ничего я не забыл. Просто не помню.
-Я же сказал тебе, что нужно поговорить!
-Было такое, кажется. Ну и..?
-Дело есть. Посоветоваться надо, - шеф суетливо затушил сигарету. – Бумага официнальная пришла. «Запрос от адвоката» называется. Ему почему-то очень и очень нужна копия Акта освидетельствования одного гражданина. За этот год.
-А почему к нам? Оригинал нашего документа имеется в деле. С позволения судьи пусть перепишет или в суде копию снимет.
-Я ему почти то же самое сказал, а он не согласен. Просит нашу копию.
-Ну уж не знаю, кто мы – эксперты или копиисты? Надо позвонить в их адвокатскую контору и выяснить цель этого действа. Не первый раз!
-В Федеральном законе разве есть указания, чтобы мы снимали копии?
-Не встречал, - Блэкс снял очки, чтобы протереть их.
-А у тебя сигареты есть?
-«Есть, но я их уже все обещал другим», - прозвучал ответ из достаточно известного анекдота.
-Ладно, не жмись. Тебе это не идёт, не к лицу. Ведь ты же добрый.
-«И в сердце льстец всегда отыщет уголок». На-те! Курите на здоровье!
-Спасибо-пожалуйста, будьте любезны – извините, пожалуйста, - дверь закрылась за шефом, а табачный дым, оставленный им как бы на память, стал постепенно развеваться.
После напряжённой работы в течение часа из всей кипы документов осталось только два, но их закончить было невозможно из-за отсутствия лабораторных результатов. «Мы славно поработали и славно отдохнём», - разминая затёкшую спину, Блэкс в очередной раз преодолел коридорные расстояния и передал свои завершённые «опусы» лаборантам для печати. До конца работы оставалось ещё четверть часа. Их хватило для того, чтобы приободриться перед свиданием с окружающей городской средой. Но вдруг раздался телефонный звонок:
-Блэкс, как хорошо, что я застала тебя на работе. Я думала, что ты уже ушёл домой.
-Как слышишь, я весь внимание, - он узнал взволнованный голос молодой женщины, с которой встречался вот уже полгода. – Лея, что случилось?
-Мы с тобой сегодня не сможем встретиться.
-Что так?
-Дел – выше головы! Срочная работа! Начальник дал задание к завтрашнему обеду сделать отчёт для Москвы. А цифр – океан! Да ещё не все сведения из районов поступили. Обзваниваем в срочном порядке. Поэтому не смогла раньше позвонить. Только сейчас представилась такая возможность, которой (заметь) я успела воспользоваться.
-Весьма и весьма сожалею о несбытии мечт и надёж! А, может, и я на что сгожусь? В смысле помощи, я имею ввиду.
-Шутишь опять? Медицина, тем более судебная, тут не причём. А тебе всё хиханьки да хаханьки.
-Без юмора жизнь - не жизнь, а ржавая жестянка, - Блэкс напомнил давно придуманную им фразу.
-Давай перенесём встречу на среду, потому что может придётся завтра что-нибудь править или переделывать.
-Опять же констатирую сей весьма грустный факт. Но нет никакой возможности отказать женщине, к которой я питаю определённые чувства. Последние слова произношу, приведя в непосредственное контактное соприкосновение кутикулы ладонной поверхности дистального отдела правой верхней конечности с дермой, покрывающей проекцию четвёртого тире шестого ребёр левой половины торакса, иначе говоря – грудной клетки, между парастернальной или окологрудинной и передней аксилярной или подмышечной линиями…
-То есть, положив правую руку на область сердца. Так? – недослушав до конца, спросила Лея, как показалось Блэксу с улыбкой в голосе. – Без словесных вывертов не можешь?
-Нет, просто я уточнил это действие медицинскими и судебно-медицинскими понятиями.
-Ну всё! До среды! Ты - домой, а я – к станку, как ты выражаешься. Пока-пока!
-Не забудь, что до грядущей встречи, - напомнил Блэкс и, услышав прерывистый зуммер, положил трубку на её привычное место. – Вот такова наша жизнь – жизнь очень замечательных людей. Можно сказать, «Героев нашего времени». «То взлёт, то посадка, то ветер, то снег…». Ой, как прав был Юрий Визбор! Вот что значат для таких людей ответственная ответственность и обязательная обязательность! А если что личное, то пусть подождёт…
Когда он вышёл из здания бюро, погода встретила его больше, чем благосклонно. Тёплый ленивый ветерок поглаживал щёки и поигрывал волосами. «Лепота, однако!» - отметил Блэкс, размышляя о дальнейшей перспективе своих действий. Прежде чем отправиться восвояси, он зашёл в первый попавшийся магазин, прикупил кое-чего из снеди и пачку чая (остатки предыдущей пачки исчезли утром). Ноша была не в тягость, поэтому возникло желание пройти по городским улицам, дабы воочию убедиться, что город преображается изо дня в день в лучшую сторону. И, действительно, многие дома были свежепокрашенные, хозяйки, пользуясь желанной погодой, намывали до блеска окна. Дворники размеренно, без суеты наводили порядок вокруг домов. Даже витрины многочисленных магазинов испытывали на себе в этот час трогательную заботу стеклоочистителей и мягкую доброту ветоши. На дорогах натружено пыхтели асфальтоукладочные механизмы, а следом катки прессовали чёрную смолистую массу. Блэкс обратил внимание на то, что увеличилось количество клумб с яркой палитрой самых разнообразных цветов. Это всё в совокупности радовало душу и создавало своеобразную предпраздничную обстановку.
Незаметно для себя, благодаря любованию за происходящим вокруг вперемежку с собственными размышлениями, Блэкс очутился перед подъездом своего дома. Поднимаясь на свой этаж, он задержался у почтового ящика, где через три отверстия дверцы проглядывалось какое-то отправление. «Скорее всего, письмо», - предположил он, поворачивая ключик в незатейливом замке. Газеты и журналы Блэкс не выписывал с начала демократизации страны. Время предвыборных «боевых агиток» ещё не наступило. Последний счёт за коммунальные услуги был оплачен в соответствии с очередным цифровым изменением ряда позиций. Его догадка подтвердилась – в ячейке мирно покоился конверт, судя по красочности марок, из «совсем Ближнего зарубежья». Блэкс всегда радовался подобной корреспонденции, но сейчас он вдвойне обрадовался, распознав до боли знакомый мамин почерк. Приободрённый этим обстоятельством он, приводя дверцу почтового ящика в исходное положение, продолжил свой неторопливый подъём, предвкушая долгожданный домашний уют. Однако не преодолев и одного лестничного марша, он повстречал спешащего вниз своего соседа Леона Юсмана.
-Блэкс, - притормозил Леон, - сегодня очередное сражение наметим?
-К твоему искреннему разочарованию получай-ка отрицательный ответ. Я нынче несколько приуставши. Работы в бюро и его окрестностях было невпроворот. Как-никак, понедельник. Сам понимать должен. Ежели только в среду.
-Ловлю на слове. В среду вечерком загляну. Замётано! – И Леон включил повышенную скорость ступеньчатого спуска.
-Замётано – так замётано, - согласился Блэкс и неторопливо продолжил свой прерванный путь, пытаясь конкретизировать дату старта «Первого межпланетного шахматного турнира», в котором еженедельно (а то и пару раз в неделю – по договорённости) встречались два «самых именитых на этом глобусе гроссмейстера» – Блэкс и Юсман.
Но то, что этот турнир длился уже двенадцать лет, не вызывало никаких сомнений. Именно столько прошло с момента вселения Леона в дом, «в котором проживает Блэкс» (такие слова прозвучали из уст новосёла при первой стыковки этих одновозрастных соседей). Бытовые просьбы и обращения по-соседки быстро переросли в «боевое сотрудничество с дружеской поволокой» (эта была фраза Блэкса), породившее «шахматное единение и уединение» (добавку к указанной фразе придумал Юсман). Блэксу вдруг отчётливо вспомнился тот момент их знакомства, когда впервые в его логово ввалился Леон с вопросом:
-Юсман – ваш?
-Не понял, - несколько опешил тогда от такого наступления незнакомого мужчины Блэкс.
-Сейчас объясню, - сосед протянул руку и во время продолжительного рукопожатия сразу же продолжил: - Во-первых, добрый вечер; во-вторых, рад соседству со знаменитым Блэксом – весьма и весьма наслышан о его подвигах на самых различных поприщах, и стоит добавить - только с положительной стороны; в-третьих, я - врач – анестезиолог-реаниматолог; в-четвёртых, в отличии от вас женат; в-пятых, жена моя тоже врач – стоматолог; в-шестых, отец двух сыновей – и отнюдь не оболтусов; в-седьмых, позвольте официально представиться – Леон Юсман. Теперь насчёт моей фамилии и прозвучавшего в самом начале наконец-то состоявшегося нашего знакомства вопроса. Это из старого бородатого анекдота. Помните, как-то один еврей решил устроиться работать на корабль, но после неудачи предпринятой попытки всем и всегда объяснял, почему всё-таки его не приняли в мореплаватели: «Представляете, прихожу я в порт, а там на КПП такая картина - идёт капитан, говорят: «Наш!», далее: «Мичман? – Наш! Боцман? – Наш! Лоцман? – Наш!» Тут я подхожу: «Кацман?» – удивились и говорят: «Не наш!» И, представляете, не пропустили. Таки я и не стал в море ходить». Понятно? Я так думаю, что и меня, Юсмана, как и Кацмана, тоже не пустили. Поэтому я всегда, когда где-нибудь появляюсь, сразу задаю один и тот же животрепещущий вопрос: «Юсман – ваш?»
-Такие люди – врач, тем более - с обострённым чувством юмора – нам завсегда нужны, - ответил доброй улыбкой Блэкс.
И сейчас, вспомнив всё это, он снова улыбнулся. Несколько лестничных пролётов – и вот Блэкс, поколдовав с замками, растворил дверь своей квартиры. В лицо пахнуло знакомым, родным и привычным. Через несколько мгновений забубнил включённый телевизор, под звуки которого хозяин прошёл на кухню, где оставил сумку с купленными товарами. Облачившись после принятого контрастного душа в японское кимоно и приготовив себе на скорую руку ужин на одну «очень важную» персону, Блэкс привычно устроился в одном из кресел для утилизации вечерних яств перед телевизионным вещуном. А тот в этот момент выдавал одну за одной рекламы, где почему-то повторялась почти общая для всех них фраза о «проблемных пятнах»: сначала, как оказалось, их надо выводить с помощью супер-порошка без кипячения, затем пятна вспоминались в связи с новыми (опять же – «супер») прокладками, после чего снова напомнили, что появилось сверхновое средство-гель, лихо убирающее «проблемные пятна» с кухонной плиты и ванной комнате, и наконец сообщили, что «супер-тампоны» тоже избавляют от пятен, тоже вызывающих определённые проблемы. «Может быть, всем производителям и рекламодателям стоит объединиться и изобрести общее единственное «супер-средство» от всех «проблемных пятен» на все случаи жизни человека? То-то все, особенно потребителям, сразу радости будет на все оставшиеся века!», - мелькнула смелая шальная мысль в тот момент, когда он, не дождавшись конца рекламного блока, оказался на кухне, где использованная посуда после ужина ощутила на себе струю холодной воды (горячую снова отключили, найдя очередную, очень важную причину). Аккуратно поместив накупанные тарелки, столовый инвентарь и любимый именной бокал, Блэкс вернулся в кресло.
Завершив рекламную шумиху, телеящик предложил очередной зарубежный боевик, который, даже не обозначив своё название, начался с откровенного мордобоя и перестрелки. Блэкс тут же нажал кнопку на «дистанционнике» - и мгновенно попал в мир кровожадно-драчливо-убийственного передела влияния двух иностранных группировок. Последующая манипуляция с кнопкой пульта не привела к ожидаемому успеху – на экране возникла разбитая с кровоточащими ранами физиономия главного супер-героя.
Возникшее внутреннее раздражение однозначно заставило выключить цветной монитор. Блэкс испытывал неприязнь к подобным образцам «кино- и видеопродукции», расценивая их как хорошо иллюстрированным учебным пособием для подрастающих «бандюганов». Именно оно демонстрировало, куда и как нужно наносить удары, добиваясь желаемого (зачастую смертельного) эффекта. Справедливости ради, надо сказать о том, что среди всех экземпляров личной видеотеки Блэкса, где были преимущественно перлы развлекательного характера, классические кинообразцы и комедийно-юморические копии, был один видеофильм из разряда триллеров, в котором стараниями режиссёра-постановщика было отражено множество видов автомобильной травмы. Именно поэтому Блэкс трактовал этот фильм как вспомогательный материал при необходимости решения вопроса о механизме образования телесных повреждений при дорожно-транспортных происшествиях. В этом фильме присутствовало около двух десятков вариантов автодорожной травмы. Чем не классификация, необходимая для эксперта? И он, когда приходилось исследовать смертельную автотравму и определять механизм образования повреждений, непременно включал вышеозначенную видеоинформацию и как бы примерял конкретный случай к одному из вариантов, запечатлённом на видеоленте. Порой этот просмотр давал положительный итог, то есть подсказывал какой-то приемлемый вариант автокатастрофы.
В образовавшейся тишине естественным образом возник риторический вопрос – «что делать?». Рука сама собой потянулась к книгам – «молчаливым собеседникам». У Блэкса была привычка, о которой следует сказать несколько подробнее. Дело в том, что он с детства любил читать. Учась в школе, даже все четыре тома романа Льва Толстого «Война и мир» проштудировал от первой до последней страницы с карандашом в руке, выискивая многочисленные характеристики книжных персонажей. Впоследствии через многие годы он узнал, что одному из американских экс-президентов подобное действие было поставлено в большую заслугу, расценивая не иначе как своеобразный подвиг. Блэкс читал всё, что было для него интересно, без какой-нибудь системы: газеты, журналы, альманахи и, что примечательно, читал одновременно не одну книгу, исходя из возникающей необходимости пополнить знания. Однако следует отметить, что предпочтение он отдавал исторически художественным фолиантам о нравах Древнего Египета, Древнего Рима - и вообще всему древнему. Даже если в его руках появлялась иногда фантастика, то она тоже касалась прошлых веков.
Однако сейчас Блэкс остановил своё желание поддаться этому искушению… Решительно взяв в руки конверт с множеством красивых марок «совсем Ближнего Зарубежья», он осторожно ножницами отрезал от него узкую полоску справа, извлёк аккуратно сложенное вчетверо письмо и углубился в рукописный текст:
«Здравствуй, моё солнышко! Здравствуй, моё дитятко! Здравствуй, моя ягодка! Здравствуй, родный сыночек!
Получила от тебя письмо и была, как всегда, рада до самозабвения. Обрадовали твои радости, обнадёжили надежды!.. Но очень огорчили (не хотела это писать в первых строках своего письма, однако оно само залезло сразу же) твои бесконечные хлопоты да заботы. Сынок милый, береги себя! Не перетруждайся! Успеешь всё сделать, у тебя ведь вся жизнь впереди! Это у меня пустеет бокал жизненного напитка… Но не будем о грустном!
Жизнь моя течёт своим чередом. Заботы, конечно же, возникают. А как без них прожить? Пенсионер тоже живой человек. Сынок, спасибо тебе ещё раз за то, что во время нашей последней встречи ты заготовил провианта всего, не жалея сил и времени! Теперь у меня голова об основных продуктах не болит. Трудно представить, как бы я всё закупила со своими больными ногами! Спасибо тебе передаёт и мой маленький дружок – попугайчик Петруша! Он, беднушечка, до сих пор после болезни не летает, но всё-таки иногда делает попытки полететь. Видимо, тренируется. Соседки по подъезду – Клава и Паша – по-прежнему не забывают меня, навещают и помогают по возможности. Они тебе тоже передают привет и спрашивают, когда ты снова приедешь в гости.
Пока не забыла, выполняю твою просьбу. Ты просил вспомнить и написать стихотворение, которое я тебе неоднократно рассказывала в детстве. Я полностью его вспомнила. Это стихотворение мне, когда я была маленькая, моя мама - твоя бабушка читала наизусть:
Вечер был, сверкали звёзды,
На дворе мороз трещал.
Шёл по улице малютка,
Посинел и весь дрожал.
«Боже, - говорит малютка,
- я озяб и есть хочу.
Кто напоит, кто напоит
Меня – бедну сироту?»
Той дорожкой шла старушка,
Услыхала сироту,
Приютила и согрела,
И поесть дала ему.
Положила спать в постельку.
«Как тепло, - промолвил он,
Улыбнулся, закрыл глазки
И заснул спокойным сном.
Бог и в поле птичку кормит,
И росой кропит цветок.
Бесприютного малютку
Не оставил также и Бог.
Сынок, а ведь я, к моей радости, нашла то стихотворение, которое ты написал в то время, когда мы и не подозревали, что это твоё поэтическое произведение станет пророческим. Ты помнишь, о чём я просила тебя? Когда я читаю это, всегда плачу (откуда ты знал о том, что произойдёт с твоим старшим братом). Позволь напомнить тебе это стихотворение (я нашла его и часто перечитываю, прижимая его к сердцу):
Мать стоит – и слёзы на щеках,
Уж который раз приходит к обелиску.
Пусть пройдут года, пройдут века –
Мать вот также с сыном будет близко.
И ни памятник, ни крест и не могила
Не угасят в матери любовь;
Мать, вздыхая, вспоминает сына,
Утирая слёзы вновь и вновь.
Он весёлым был, а может – грустным,
Только мать лишь ведает о том.
Может, с ним она не знала грусти,
Может, была радость только в нём.
А сейчас печаль глаза запеленала,
От улыбки только лишь следы,
Мать всем сердцем сына ожидала
И ждала живым его с войны.
Но погиб солдатом её сын,
С ним ушла последняя надежда.
Мать сейчас пред мрамором стоит
Скорбная и трогательно нежная.
Мать стоит, как памятник, как Жизнь
У могилы павшего героя,
Перед ней солдатский обелиск –
Часовой всемирного покоя.
Ты тогда не угадал только два обстоятельства, что брат твой не солдатом, а морским офицером будет. Вы оба в детстве почему-то мечтали быть моряками, только ты стал врачом, а он-таки осуществил свою мечту. Не угадал ты ещё одного, что он не на войне погибнет, а при исполнении своих служебных обязанностей. Царствие ему небесное! Ну вот опять, вспомнив о нём, я расплакалась. А как же иначе? Ведь это же моё дитятко! Он давно уже там, я всё ещё здесь – на белом свете.
Ягодка моя, пиши мне почаще! О чём хочешь, о том и пиши. Я всегда жду твои интересных писем. Мне, твоей маме, интересно всё, что у тебя происходит. Сынок, ещё скажи, когда же ты наконец женишься? Годы-то идут. А я внуков или внучек моих посмотреть и понянчить хочу, пока силы есть. Зазноба-то у тебя есть? Ну ладно-ладно, не ругай свою мать. Я же знаю, что ты всегда отвечаешь мне на этот вопрос: «Мам, опять?»
В конце письма сообщаю тебе, как постоянный синоптик, что погода у нас очень даже хорошая, вода в море тёплая, наши аборигены вовсю плавают-купаются. Правда, количество приезжих понемногу уменьшается. Вчера маленький дождик смочил асфальт и прибил пыль, да воздух посвежел. Но к вечеру всё уже сухо.
Вот и поговорила с тобой. И легко стало на сердце. Теперь с нетерпением жду от тебя весточки. Передавай привет твоим сослуживцам, с которыми я знакома и с которыми не успела познакомиться.
Обнимает тебя, солнышко моё, и целует тебя, сыночек мой маленький (ты даже если уйдёшь на пенсию, для мамы всё равно будешь маленький), несчётно раз целует твоя мама! Дай Бог тебе крепкого здоровья и огромного счастья!»
Блэкс, положив письмо на стол, вышел на балкон. Пока он курил сигарету, вспоминал время последнего отпуска, проведённого в приморском городе, свои ласкающие душу прогулки по раскопкам древнего Херсонеса и беззаботные лежания на тёплом морском песке под доброе бормотание волн. Нахлынувшие воспоминания приятно обрадовали его, и он «под сенью сладких грёз» вернулся в комнату и снова угнездился в кресле.
Но посидеть в удовольствие ему не пришлось, потому что в этот момент телефонный аппарат, скромно молчавший до сих пор, решил напомнить о себе. Блэкс, совершив лёгкую прогулку по комнате, поднял трубку:
-Здравствуйте. Вас начали внимательно слушать.
-Привет, Блэкс! Ты уже дома? – раздался в мембране знакомый бодрый голос Лириккова.
-Не кажется ли тебе, что это довольно странный вопрос, когда отвечает сам абонент? Не менее странно было бы услышать тебе ответ: «Нет. Я пока не пришёл».
-Звиняйте, хлопцы! Сработала, как говорили латиняне, «consuetudo» - я почему-то решил, что ты говоришь тоже по сотовому.
-Ошибаешься. Пока вещаю в стационарный шнуровой. Что за проблемы, Львович?
-Если ты дома, то проблема сразу же сама по себе отпала. Хотелось сначала услышать, а потом увидеть «героя невидимого фронта». Не против? Никуда не собираешься?
-Отнюдь-отнюдь. Все рауты на этот вечер отменил. От встречи с друзьями никогда не отказывался и не отказываюсь.
-Это радует! Через несколько минут буду у тебя. Ладушки!
-Ладушки у бабушки. Жду, затаив дыхание.
Водрузив трубку на её излюбленное место, Блэкс стал прикидывать в уме, какой можно будет подать снеди на стол при дружеской беседе. На кухне заглянув в холодильник, он сразу же успокоился. «Есть ещё порох в пороховницах», - факт был констатирован. Не хватало единственного – спокойной и несуетливой музыки. Быстренько отыскав на полке нужную аудиокассету, он включил музыкальный центр – и по комнате тотчас стали разливаться саксофонные размышления. «Нам ничего не надо, у нас всё есть», - мелькнула в голове знакомая фраза старого, «бородатого» анекдота. Когда все приготовления завершились, Блэкс присел в кресло, откинулся на его спинку и прикрыл веками глаза, наслаждаясь сочными импровизациями знаменитого и очень старательного музыканта. Создавшуюся идиллию буквально через короткий промежуток времени нарушил мелодический перезвон в прихожей. На пороге распахнувшейся двери возник Львович с полиэтиленовыми пакетами в обеих руках:
-Картина называется «Ждали»! – Он тут же протянул пакеты хозяину. – Я - за рулём, поэтому для меня пара баночек «Нулёвки», а тебе взял парочку «Семёрочек». Правильно я сделал? Или лучше бы было взять семь «двоечек»? Но зная, что ты никогда не был двоечником, решил обрадовать «семёрочками». И всё остальное, это так – кое-что, что было на витрине магазина. Не против?
-В честь какого праздника? – удивился Блэкс, ощутив вес пакетов.
-Повод - больше, чем торжественный, - гость успел продвинуться в комнату. – Вот и настал тот долгожданный миг, когда ты можешь пожать руку человеку, который буквально сегодня получил новое назначение!
-Даже не уточняя какое, от всей души и от всего сердца рад за тебя! – Хозяин сначала пожал протянутую ему руку, а затем обнял за плечи своего доброго друга.
-Я знал – я знал, что такой! Поэтому и решил нарисоваться к истинному и настоящему другу в первую очередь. Давай на стол всё это расположим. А ты не терял время зря – музон по теме, как принято ноне выражаться! Тут рыбец под пивцо. Ой, а это что такое? Ба, да это «коньячишко»! Эта радость для тебя, Блэкс! Мне сегодня ни-зя, ни-зя, ни-зя, руль ждёт внизу. Это я просто напоминаю для особо забывчивых, к которым ты, естественно, не относишься. Это необходимая закусочка под означенный напиток. А это так – пожевать-зажевать.
-Ну, давай хвались, дружище, как ты докатался до такой жизни, - предложил гостю Блэкс, когда они заняли свои привычные места после завершения сервировки журнального столика.
-Для начала давай отхлебнём по поводу назначения, - в свою очередь предложил тот, открывая баночку «нулёвки» и выливая её содержимое в бокал. – А тебе в обязательном порядке – коньячёк.
-Носи – не стаптывай! Праздравляю! Удач и успехов на новом поприще!
-А здоровья и терпенья? – удивлённо поднял брови кверху Львович.
-Вышеперечисленное - в самую первую очередь! Сам знаешь!
-А теперь запиши мой новый рабочий телефон, - закусывая рыбьим плавником принятое пиво, приказал виновник импровизированного торжества.
-Uno momento! – Блэкс поднялся за телефонной книжкой и авторучкой, дожевав дольку лимона и положив в рот прямоугольничек шоколада. – Готов к диктанту, - он вернулся на прежнее место.
-Звонить в любое время дня, - продиктовал номер телефона Львович и тут же уточнил, - имею в виду - рабочего дня. Домашний сотовый остался без изменений.
-Как называется теперешняя должность?
-Генеральный директор.
-General? Это круто! Мо-ло-дец! – скандирую и жму твою руку.
-Завтра кабинетом буду заниматься. Переделывать под свой характер. И вот именно теперь, именно в сей момент прозвучит ма-а-а-асенькая просьбочка к тебе.
-Чем могу – завсегда помогу! – откликнулся Блэкс.
-И нисколько не сомневаюсь! Проконсультируешь меня по поводу дизайна кабинета? Мой вкус знаешь, норов тоже.
-А что профессионалов маловато у тебя?
-Отнюдь! – ответил тот, наливая в бокалы напитки. – Но мне нужен такой любитель и профессионал, как ты. Чтобы на уровне современных медицинских знаний. Ты же сам как-то писал статью в газете по поводу цветотерапии и прочих причиндалов по разумной организации рабочего места. Ну как – замётано?
-Давай попробуем.
-Вот за эту сделку и пригубим, и придавим напитки сверху пищевыми продуктами!
-Согласен, - Блэкс совершил предложенное после бокального перезвона.
-Я тебе позвоню, договоримся, доставлю на место, ты глянешь своим соколиным оком, прикинешь кое-что к кое-чему, а я заверну всё дело в производственный узел. Идёт?
-Как сказали, так и было!
-Знаешь, что мне в тебе нравится? Это те положительные эмоции, которыми ты наполнен и не стесняешься ими делиться. Но я – увы! - более задерживаться не могу – надо ещё кое-что успеть доделать. Да и дома уже заждались. Только ты не обижайся. Ладно?
-О чём речь? Мне было очень приятно тебя видеть, порадоваться вместе с тобой… И вообще, ты знаешь, как я к тебе отношусь. А теперь я ещё и горд за твоё перемещение по жизненному трапу!
-Как нектара налакался с тобой! – растроганно произнёс Львович. – Прямо-таки бальзам на душу! Да, чуть не забыл! Чем завершился ваш вчерашний эксперимент? Ты мне позвонил, а я никак не мог приехать для участия в этом действии, хотя очень раззадорился вашим приглашением.
-Выдаю резюме своевременного эксперимента: «Даже в большом количестве принятого внутрь человеческого организма напитка с условным названием «нулёвка» имеются проценты всеми известного этилового спирта, которые в крови неизбежно трансформируются в промилле». Одним словом, с помощью «нулёвки» можно при желании достичь лёгкой степени алкогольного опьянения.
-Это что же? Во мне уже есть проценты пресловутого спирта?! Как же я теперь сяду за баранку своего тарантаса?
-Не беспокойся! Они появятся после приёма внутрь примерно половины ведра того, что ты просто попробовал при нашей беседе.
Ну, спасибо! Успокоил. Вот сейчас я – взбодрённо-успокоенный – покидаю тебя до новых стыковок на жизненной орбите.
Проводив гостя, Блэкс привёл своё бунгало в должный порядок и справился с эмоциями, вспыхнувшими в связи с посещением друга. И вот-то наступило время очередного выбора, определяемое вопросом: «чем заняться в первую очередь». Возникшая мысль напомнила, что в предстоящее воскресение должно было состояться одно немаловажное событие. Блэкс направил свою руку в сторону сценария приближающегося премьерного спектакля «Блики и лики». Дело в том, что он, до самозабвения любивший артистические подмостки, на протяжении своей жизни старался участвовать в так называемых «любительских театрах», где находили отдушину для своей души (в этой фразе присутствовало какое-то не до конца осознанное поэтическое начало) люди – приверженцы лицедейства. Для него ещё в студенчестве было близко движение, связанное с понятием «Народный театр», что принесло лично ему звание Лауреата за исполнение мужской роли в одной популярной пьесе. Затем пришло время, когда он сам стал режиссёром Студии юмора и сатиры, которая ежегодно радовала своих почитателей премьерой представления под названием «Блики и лики». Это по сути своей был коктейль из эстрадных миниатюр. Именно подобным миниатюрам посвятил всю свою сценическую деятельность великий артист Аркадий Исаакович Райкин (кстати, последний внешне был очень похож на родного и безмерно любимого, достойного всяческого поклонения, блэксовского отца). Блэкс, будучи руководителем, с момента организации Студии сам подбирал юморические и сатирические монологи, скетчи и короткие пьески однородной тематики, пытаясь создавать некий монолитный спектакль. В этих представлениях участвовали разновозрастные люди – это были и ученики-школяры, и студенты, и слесари, и врачи, и домохозяйки, и пенсионеры. Всем им находились роли с учётом их возможностей и способностью запоминать разновеликие тексты. Примечательно, что по ходу репетиций сценарии частично изменялись при непосредственном участии участников Студии, что, как правило, приводило к позитивному итогу. «Лиха беда – начало», - говорят в народе. Действительно, сценарий первого спектакля формировался не без трудностей. Зато второй стал вырисовываться уже по ходу репетиций первого. В дальнейшем идеи далеко опережали происходящие события – они предлагались не только сами студийцами, но и друзьями-зрителями, приходившими на премьеры. Ещё одна важная деталь – декорации и костюмированные персонажи создавались всеми без исключения участниками, что в конечном итоге приводило к желаемому единению.
Студия, которая начиналась с энтузиазма семерых единомышленников, к этому времени насчитывала в своих рядах уже около трёх десятков актёров-любителей. Причём отказа вновь приходящим никогда не было. Всем находились и многословные, и «немые» роли. Предстоящая воскресная премьера была посвящена медицинской теме. В основу её положены анекдоты о врачах самых разных специальностей. Из их бытующего в народе множества отобрали достаточное количество, чтобы получился полнокровный по времени спектакль. Написание сценария было поручено Блэксу, с чем он «достойно справился», как признали все студийцы, которые определили для него главную роль - врача. Это обстоятельство обязывало…
Однако напряжённо прожитый понедельник на исходе дня вынес Блэксу свой вердикт: «Завтра будет день – завтра и займёшься своей ролью. А сейчас отдыхай!» Поэтому будущий премьер решил продолжить чтение заинтересовавшего его сочинения в переводе с итальянского Оскара Пио «Жизнь римскихъ императрицъ» (Картины изъ жизни римскаго общества), изданного в Санктъ-Петербурге в 1895 году. Начатая ещё вчера двенадцатая глава именовалась так: «Взгляд на императорскiй Римъ. Обычаи.», в которой повествовалось нижеследующее:
«Ужинъ для древнихъ римлянъ былъ великое дело. Безъ ужина никогда не обходилось ни одно торжество… Римляне имели обыкновение есть лёжа, для этого кругомъ стола ставили роскошныя ложа: во время ужина играли на флейтахъ, распивали, женщины съ гирляндами танцовали, а мимики делали грациозные жесты… Обедъ обыкновенно начинался въ 5 часовъ и продолжался очень долго. Гастрономы въ особенности придавали большое значенiе редкимъ рыбамъ, которыя должны были быть велики и живыя… Войдя въ домъ Тримальцiона – расказываетъ Артибръ – приглашенные мыли свои руки въ воде, поданной имъ рабами, и гости ложились на приготовленныя ложа, а рабы вносили большой столъ, посредине котораго стояла деревянная курица съ золотыми крыльями; около нея лежали павлинья яйца… Гости брали по яицу, разбивали ихъ и въ середине находили жареного жирнаго бекаса. После этого блюда столы были наполняемы фалернским виномъ. Затемъ являлось новое блюдо: артистъ поваръ изобразилъ посредствомъ фарша различныя страны Римской империи; далее, на столъ явился громадныхъ размеров кабанъ… И вотъ изъ желудка громаднаго кабана посыпались разныя явства: сосиски, жареныя птички, орехи, фрукты и пр.; изъ груди кабана полилось въ стопы фалернское вино; изъ другихъ частей тела вылетели живыя птицы и посыпались драгоценные подарки, которые были розданы присутствующимъ. Когда кабана убрали, на столе былъ поставленъ громадных размеровъ жареный теленокъ, изъ его внутренностей также появились на столе различныя кушанья и богатые подарки. Потом была подана курица, начиненная рыбами, устрицами, утиными яйцами, конфетами, тортами и другими сластями...».
Невзирая на то, что желудок до сих пор был набит съестным, Блэкс не смог больше продолжать подобное супер-изысканное описание древнеримской трапезы. Он взглянул на хронометр, который беспристрастно показывал начало двадцать четвёртого часа уходящих суток, захлопнул книгу, наполненную «растлевающими человеческое существо» фактами, и собрался отправить утомлённое тело в сонное царство, но тут же вспомнил, что не исполнил ритуал прощания с днём сегодняшним. Для совершения этого ритуала он приблизился к стене, где висел отрывной календарь нынешнего года.
-Итак, ещё одному дню года пришёл…,- произнёс Блэкс и торжественно оторвал листок календаря, - конец! Опоньки-опочки, а завтра-то у нас будет…