Мне казалось, что я написал про Оленью губу практически всё, что помнил, в рассказах «Городок» и «Память». Оказывается, нет!
Очень благодарен людям, которые общаются друг с другом в Интернете на оленегубской страничке, и, особенно, Денису Бруснину. Большое спасибо также её администратору, Сергею Шевчуку. Оленегубцы помогли мне вспомнить многое из того, что я, в своё время, видел и слышал в этом, родном для меня, городке.
Хорошо, что люди стремятся как можно больше узнать о той земле, где они живут или жили. На той страничке Интернета, среди прочего, я прочитал удививший меня вопрос: правда ли, что наш посёлок строился как один из филиалов Гулага, и что где-то недалеко от него есть озеро, в котором топили заключённых. Я о таком до сих пор даже не слышал!
Никаких следов тюрьмы или лагеря в Оленьей я не видел, да их, думается, и не было.
А вот что действительно топили в одном из озёр - так это навоз с фермы. Даже на снимке со спутника видно, что по цвету воды оно резко отличается от всех остальных. Видимо, рыбы там ещё очень долго не будет (а в начале 60-х годов, помнится, там гольцов ловили).
В сороковые годы в губе Оленья, как рассказывал мне отец, были построены минный склад и деревянный причал, у которого во время войны эти мины грузили на подводные лодки. А ещё на берегу была мастерская. Её силами могли выполняться какие-то небольшие судоремонтные работы. Возможно, с ней как-то был связан фрагмент надстройки подводной лодки (как мне показалось - типа «К» XIV серии), который долгое время лежал вблизи дома номер 33 (через дорогу от него).
Ещё в войну на оленегубских сопках стояли зенитчики, прикрывавшие главную базу флота. Наверное, и все наши мальчишки, и даже многие девчонки лазили на бетонированные сооружения между Оленьей и Полярным - там была одна из огневых позиций.
Одно озерцо где-то за Штабным озером совершенно не случайно носит название Прожекторное - возле него стояли зенитные прожекторы.
У ребятни всегда вызывал живой интерес загадочный одноэтажный домик на берегу бухты Незаметная. Говорили, что его перед войной построил какой-то финн. Потом, якобы, хозяина куда-то сослали, а здание стало не то базой отдыха, не то даже дачей какого-то флотского начальства.
Не очень в это верится. Думаю, домик тоже когда-то принадлежал зенитчикам, а после расформирования их части был просто брошен (до боли знакомая история!) Точно так же, ими была оставлена на том берегу сборно-щитовая казарма.
Правда, она бесхозной долго не была: тогдашний начальник гарнизона, контр-адмирал С.С. Хомчик, приказал разобрать казарму и перевезти в Оленью, чтобы в ней жили подводники. Так и сделали.
Об этом самоуправстве узнал командующий Северным флотом, А.Т. Чабаненко, и сказал: «Дай Хомчику волю - так он скоро по Оленьей трамвай пустит!»
В этих словах правды было больше, чем шутки. Сергей Степанович Хомчик был, действительно, превосходным хозяйственником. Думаю, что как раз при нём Оленья стала именно такой, какой она многим запомнилась на долгие годы.
Конечно, строительством там занимались, в основном, те, кому это было положено. Однако, очень многое в посёлке было сделано руками подводников. Например, стадион - который, кажется, существует до сих пор.
Сначала, как говорят, на том месте было болотце. Начальник гарнизона повелел: быть здесь стадиону! Он поделил площадь новостройки на участки и закрепил каждый из них за конкретным экипажем.
После этого нынешнее спортивное поле стало выглядеть так: на достаточно обширной территории в землю были вбиты колышки, на каждом - фанерная табличка с фамилией командира. Остроумные матросы тут же окрестили новостройку «кладбищем командиров». Подводники много дней подряд засыпали свои участки грунтом и убирали с них крупные камни.
Большие валуны, которые откатить вручную было невозможно, разрушали: разводили вокруг них костры, и от воздействия пламени гранит постепенно разваливался на пласты.
Но работа по обустройству базы, конечно же, не была для подводников основной. Главным было освоение ими принципиально новой боевой техники - морского стратегического оружия и его носителей. С этим были связаны постоянные выходы в море, ракетные и торпедные стрельбы, погрузки оружия и всех необходимых припасов, многодневные автономки.
Мы можем гордиться тем, что ИМЕННО В ОЛЕНЬЕЙ ГУБЕ появилось самое первое в СССР соединение ракетных подводных лодок - 140 бригада, которой командовал Сергей Степанович Хомчик (она дала начало 16 и 18 дивизиям). Пусть дизель-электрические подводные лодки проектов АВ611, 629 и 629А обладали скромными, по нынешним временам, боевыми возможностями, но, зато, они были первыми!
А без них у нас не было бы и атомных стратегических ракетоносцев.
Кстати, у меня давно было предчувствие, что в Оленью однажды придут атомоходы. И, видимо, не у меня одного.
Рядом с моей старой школой, возле деревянного трапа, ведшего к контрольному причалу, кем-то ещё в середине шестидесятых был сооружён небольшой монумент - явно атомная лодка, изготовленная из буя от катерного трала, на фоне параллелей и меридианов, сваренных из толстой стальной проволоки...
Среди моих ранних детских воспоминаний об Оленьей губе есть и такое - целый лес мачт, возвышавшихся над многочисленными низкобортными стальными судёнышками - артиллерийскими щитами, стоявшими в глубине бухты.
Именно от них произошло название располагавшегося там посёлка Щитовая, крошечного даже по сравнению с Оленьей. В нём жили военные строители.
Один солдат из их числа, помнится, рассмешил оленегубцев тем, что приехал на бульдозере из Щитовой в наш магазин за водкой. Парень испытал сильное разочарование - к его приезду её уже раскупили.
Кстати, полулитровая бутылка сего огненного напитка на Севере стоила тогда не 2-87, как в средней полосе, а 3-17. Явных алкоголиков у нас в то время, практически, не было, но это сочетание цифр знали все дети-северяне, потому что на нём строились многие наши шутки.
Например, вместо обычной команды «три-четыре!» (подаваемой в тех случаях, когда нескольким людям нужно было что-то сделать одновременно) мы кричали: «Три-семнадцать!»
На южном и западном берегах в районе Щитовой стояли какие-то старые катера (видимо, ещё те, которые участвовали в Великой Отечественной войне). Пытаюсь сейчас по фотографиям и описаниям вспомнить, какие именно.
Похоже, там были и торпедные катера - английские «Восперы», американские «Хиггинсы», наши «Д-3» - и «малые охотники».
К середине восьмидесятых годов от них почти ничего не осталось, кроме нескольких кусков дюралюминиевых днищ. И ещё, бродя по берегу в 1984 году, я в одном месте увидел полусгнившие останки какого-то небольшого деревянного корабля, на котором чудом сохранились полуразобранные моторы, забортное устройство от простейшего шумопеленгатора и ржавые направляющие для пуска реактивных снарядов.
А на пологом берегу, недалеко от островка, что при входе в Оленью губу, лежало, помню, нечто загадочное, напоминавшее сверхмалую подводную лодку. Только лет через пять после осмотра своей находки я узнал, что она была частью соленоидного трала, предназначавшегося против неконтактных мин.
Однажды на тот островок взгромоздили железобетонную статую, изображавшую вздыбленного оленя. Она стала в те годы далеко не первой и не последней в нашем гарнизоне. Помню, отец тогда сильно негодовал по поводу такой активной деятельности местных политработников: «Вот ведь идиотизм, уставили всю Оленью каменными бабами, как остров Пасхи!»
В Щитовой уже в конце шестидесятых начали очень серьёзно строить большие дома. Правда, потом внезапно прекратили: говорят, кому-то показалось, что будет проблема с водоснабжением нового населённого пункта. Мне это непонятно до сих пор: ведь вокруг столько озёр… Стройку заморозили.
Я тогда не раз ходил на рыбалку из Оленьей в район Щитовой с Кириллом Борисовичем Курдиным. Там я видел те недостроенные дома. Жуткое это было зрелище! Зияли пустые оконные проёмы, ветер трепал на стенах слегка выцвевшие лохмотья красной ткани с белыми буквами - остатки лозунгов, призывавших военных строителей сдать объект к такой-то дате. И ни одного человека на захламлённых улицах...
Мне искренне хотелось, чтобы эти дома были всё же достроены. И ведь моя мечта вскоре осуществилась! Но я тогда даже и предположить не мог, что, всего через несколько лет, на месте скромного посёлка Щитовая вырастет целый город - Вьюжный, Мурманск-60, Снежногорск - а там, где стояли деревянные бараки военных строителей, поднимутся стены заводских цехов.
Недавно я смотрел фотографии нынешней Оленьей. Кое-что вполне узнаваемо - увы, совсем немногое, и оно уже в таком состоянии...
Моя школа-восьмилетка теперь, похоже, закрыта. Крошатся и осыпаются кирпичи в стенах старых домов, но, зато, построено много новых. Я, незадолго до отъезда из Оленьей, успел пожить в самом новом тогда доме номер 33. Мне ясно, где можно было построить дом номер 34. А вот все остальные куда ухитрились втиснуть на такой маленькой территории? Так и не смог понять...
Как мне хочется, чтобы наша Оленья продолжала жить!