С одной стороны, Военно-морской флот - это достаточно консервативная организация, которая всегда хранила и оберегала свои традиции. С другой стороны, люди, которые на флоте служат, тоже подвержены влиянию моды. Мало того: есть на флоте и свои законодатели моды, особенно, в матросской среде.
Например, когда-то было модно и престижно при увольнении в запас напяливать на голову махонькую бескозырку с длинными, аж до самого копчика, лентами. На лбу вместо надписи «СЕВЕРНЫЙ ФЛОТ» золотыми буквами было вытиснено что-нибудь типа «ПОДВОДНЫЕ РАКЕТНО-ЯДЕРНЫЕ СИЛЫ» (такое делалось по специальному заказу в похоронных бюро).
«Беска» была размером с чайное блюдце, зато сшита из сукна, а не из габардина; белоснежный кант - пластмассовый. Та её часть, где кокарда, заострялась, как нос корабля. Интересно, как такое держалось на голове модника: с помощью дамских шпилек или шляпной резинки?
Форменный воротник, или «гюйс», у уважающего себя «годка» с изнанки был обязательно белым. Фланелевка и брюки ушивались до такой степени, что их счастливому обладателю было одинаково тяжело стоять, ходить, сидеть и дышать. На некоторых флотах перед «ДМБ» полагалось обшлага фланелевки обшивать изнутри красным бархатом.
Брюки в нижней их части, как правило, делались в большей или меньшей степени расклешёнными.
Бляху на ремне флотские ребята обычно делали плоской, как экран современного телевизора (а в армии, говорят, было наоборот - её сгибали почти в полукольцо). Рант на модных матросских ботинках обрезали напрочь. А бывало, матросы на «ДМБ» надевали вместо своих штатных ботинок офицерские, с подошвой на микропоре.
Особое внимание уделялось погонам. Из чего только ни делались старшинские лычки! А буквы на погоны, как правило, выпиливались из пластмассы, светонакопителя или какого-нибудь металла. Они получались значительно более крупными, чем положено. Изготовление таких изделий называлось жаргонным словом «маклачить», соответственно, украшенные таким образом погоны назывались «намаклаченными».
Однажды я видел, как старпом вывел перед строем экипажа «годка», одетого по всей существовавшей тогда моде, и произнёс, чтоб другим неповадно было носить такое непотребство:
- Вот, товарищи подводники, полюбуйтесь! Это не матрос, это фраер с гондонной фабрики!
Такой моде следовали не только матросы и старшины из плавсостава. Самые крутые мореплаватели, как известно, служили в береговых частях, например, в автомобильной роте. Про это подразделение говорили, что авторота - это вторая «гражданка».
Водители постоянно находились в разъездах, подолгу не видя ни своего командования, ни военной организации. Некоторые из них даже накануне увольнения в запас неуверенно знали воинские звания, особенно - начальников высокого ранга.
Как-то раз одного такого парня по какой-то причине не отправили в очередной рейс, а поставили к тумбочке дневального. Что при этом нужно делать, он более или менее помнил ещё с «учебки», поэтому, когда в ротное помещение зашёл командир автороты в сопровождении какого-то мужика, дневальный всё-таки скомандовал «Смирно!»
Тут следует уточнить, что незнакомый дневальному человек был командующим флотилией атомных подводных лодок, на тыл которой замыкалась и авторота. Его воинское звание было вице-адмирал, на его плечах были погоны, очень похожие на мичманские, только гораздо солиднее, да и звёзды на них были значительно более крупными, шитыми, с красными пятиугольничками в середине.
Дневальный был удивлён наглым поведением пришедшего дядьки: тот очень резко разговаривал с командиром роты, называл его только по фамилии и громко высказывал какие-то претензии.
Верзила-матрос с нескрываемой неприязнью глядел на вошедшего сверху вниз, ожидая, когда же его командиру всё надоест и он даст дневальному команду развернуть этого крикуна лицом на выход и дать ему под зад хорошего пенделя.
На удивление, командир роты со всем соглашался, кивал головой и повторял: «Есть!», «Так точно!», «Будет устранено!»
Вскоре незнакомец сам, без посторонней помощи, повернулся и пошёл к входной двери. Командир роты вскинул руку к шапке и прокричал «Смирно!!!», а дневальный не шелохнулся и не изменил своей выражавшей презрение позы. Когда дверь за командующим закрылась, командир роты набросился на матроса:
- В чём дело? Как ты стоишь?!
- А чего это я должен выё…аться перед каким-то намаклаченным мичманом?